это что  друзей у нас  здесь нет. В
этом  конкретном месте на Хацелдаме мир и покой, но это не значит, что этому
можно хоть на грош верить. Всем быть бдительными! Здесь погибают люди.
     И  они  пошли  через травянистую равнину.  В другом месте или в  другое
время это была бы приятная прогулка. Пологие  склоны - как раз такие,  чтобы
размять  ноги,  воздух,  наполненный  запахом свежесрезанной  травы.  Теплая
погода и иногда - приятный  прохладный ветерок,  чтобы не перегреться. Земля
легко пружинила под ногами,  и трава выпрямлялась сразу же за спиной, как бы
тяжело на нее ни наступали. Идеальная погода в безмолвном пустом  мире,  под
улыбающимся  солнцем.   Горизонт  медленно  отступал,  открывая  неожиданное
углубление в земле, подобное  большому поросшему травой кратеру. В  середине
углубления стояло большое здание, простое и приземистое, выкрашенное в яркие
чистые цвета. Между зданием и повстанцами стояла  высокая  и широкая  арка с
надписью: ДОБРО  ПОЖАЛОВАТЬ  В  МИР ВЕЧНОГО  ЛЕТА!  У  основания  арки  люди
остановились, разглядывая надпись. Буквы были большие и угловатые, почти как
в   мультфильме,  как  из  детской  книжки  -  намеренно  яркие,  веселые  и
дружелюбные.  На  вершине арки стояли  прожектора подсветки, но все они были
разбиты. А на опорах арки виднелись потеки старой давно засохшей крови.
     За  аркой,  на  здании,  тоже  висела вывеска: СТАНЦИЯ  ПРИБЫТИЯ. ДОБРО
ПОЖАЛОВАТЬ. Джиль  направился к ней с лучеметом в  руке, остальные пошли  за
ним. В напряженном безмолвии резко звучал хруст битого  стекла под ногами. У
всех  было ощущение,  что  за  ними  наблюдают, но,  как бы  они  быстро  ни
оборачивались,  никого заметить им не удалось.  Подойдя ближе, они заметили,
что станция тоже не избежала внимания войны. Внутренние стены, все  такие же
яркие и веселые, были  истыканы  оспинами  разрядов лучевого оружия.  В полу
были длинные зазубренные трещины, в потолке - дыры.  Повсюду виднелись следы
копоти  от  пожаров,  которые погасли сами по себе. Стены  еще остались,  но
станция была холодна и мертва.
     Мятежники медленно шли вперед, вглядываясь в  тени и заглядывая за углы
в поисках врагов. Оружие было наготове  у всех, кроме Тоби и Флинна, которые
все  это снимали. Зловещее молчание повисло саваном. Люди брели по комнатам,
где  мебель  была  разломана  и  разбросана,  как  детские  кубики.  Кое-что
обгорело,   но  пожар  не  занялся.  На  стенах   висели   детские  рисунки,
поврежденные  дымом  и  жаром, загнутые  по углам.  Некоторые  были заляпаны
кровью. Очень странными казались игрушки огромных размеров,  перевернутые  и
валяющиеся у стен - вроде лошадки-качалки, на которой мог бы сидеть взрослый
мужчина. Углубляясь все дальше  внутрь станции,  люди все чаще  наступали на
игрушки, разбросанные по полу, будто  их хозяевам вдруг надоела игра или они
должны  были  куда-то  спешно бежать.  И  несмотря  на весь этот  разгром  и
разрушение,  пятна  копоти  и  крови  на  стенах,  в  комнатах  все  так  же
доминировали яркие цвета, будто повстанцы вошли в  разгромленный и брошенный
детский сад.
     Но если это так, куда же девались дети?
     Потом они вошли в гимнастический зал,  и  им пришлось заставить себя не
отводить глаза. Они стояли в самом сердце здания,  сквозь выбитые окна лился
свет  яркого солнца, освещая шведские стенки, брусья, гимнастических коней и
прочие снаряды, почти все разбитые и перевернутые. А в дальнем конце комнаты
на  грубых  деревянных кольях, вбитых в пол,  торчали  двадцать человеческих
голов. Тел не было, даже крови было немного. Ссохшиеся мумифицированные лица
глядели взглядом пустых глазниц.  Рты были раскрыты в бесконечном безмолвном
вопле.
     Евангелина придвинулась поближе к Финли, вцепившись в пистолет так, что
пальцы  побелели.  Если  бы  сейчас  что-то  в  тени  пошевелилось,  она  бы
выстрелила,  не  задумываясь.  В ней не осталось места ни для чего  другого,
кроме ярости и гнева к тем, кто сделал это с несчастными людьми. И почему-то
без  тени  сомнения она  знала, что  это не  человеческих рук дело. Это было
оскорбление Человечества, намеренное и доставившее удовольствие тем, кто его
исполнял.  Джиль полыхнул  взглядом вокруг, выискивая врага для мести, но ни
одного вблизи не было. Тоби махнул рукой Флинну, и тот послал камеру вперед,
на крупный план, а потом медленно повел ее вдоль шеренги кричащих лиц.
     - Вы, суки! - сдавленно произнес Джулиан, обуреваемый эмоциями, которым
не было выхода. - Стервятники драные! У вас никаких человеческих чувств нет?
Только и думаете, что о хорошем материале да о своей людоедской публике? Вас
что, это все совсем не трогает?
     - Именно, -  ответил Тоби.  -  Потому  мы и снимаем  каждое лицо, чтобы
родственники могли узнать людей.
     - А! - сказал Джулиан. - Тогда извини.
     - И  еще потому, что это  убойный кадр.  Он  врубится  во  все утренние
новости. Это из тех репортажей, которые выигрывают конкурсы.
     - Не говоря о премиальных, - уточнил Флинн.
     - Точно, - подхватил Тоби. - А если кого-нибудь от этого вывернет,  так
тем  лучше.  Если  повезет,  кто-нибудь  даже  позвонит  и  пожалуется.  Так
зарабатывается известность.
     Джулиан не знал,  что на это  можно  ответить, не срываясь на  крик,  и
потому не  сказал ничего. Не надо, чтобы решили, будто он собой не  владеет.
Он  посмотрел  на Финли,  будто  спрашивая, что  делать. Кэмпбелл смотрел на
отрезанные головы, но он их не видел. Брови  его  сошлись, будто  он пытался
что-то вспомнить. Евангелина положила руку ему на плечо:
     - В чем дело, Финли?
     - Я знаю это место, - медленно сказал он. - Страна вечного лета. Кто-то
мне  о ней что-то рассказывал, много-много  лет назад... Она  не была просто
курортной планетой.
     - А чем же еще? - спросил Джиль.
     - Не помню точно. Но кажется... кажется, это был лечебный мир.
     -  Снаружи кто-то  есть! -  вдруг  объявил Джулиан. Все сразу  перевели
взгляд на него, кроме Джиля, который медленно кивнул.
     - Да, - спокойно подтвердил он. - Их там двое. Ждут около выхода.
     Джулиан глянул на него с любопытством.
     - И давно ты стал эспером, Дезсталкер?
     - Не был и не  буду, -  ответил  Джиль. - Просто  иногда  разбираюсь  в
обстановке. Сделай полное сканирование, эспер. Джулиан сосредоточился.
     - Представители двух  форм жизни. Не люди. Определенно не люди. Но... в
чем-  то  люди. Никогда  раньше  не  сталкивался с подобным.  Ждут, чтобы мы
вышли. По моему ощущению, они нам не угрожают.
     - Так пойдем с  ними поговорим, - предложил Финли. - И будем надеяться,
что  у  них есть ответы. Потому  что загадки и тайны  мне надоели. Мне нужен
кто-то, кому можно дать в зубы.

     Они  быстро миновали  пустые комнаты, все еще настороженные в  ожидании
засады, и  вышли к главному входу,  а там  запнулись и остановились при виде
тех, кто их там ждал. У входа стоял плюшевый медведь четырех футов ростом, с
золотисто-медовой  шерстью  и  понимающими  темными глазами.  Одет  он был в
красную рубашку  и красные  штаны, а  вокруг шеи  у него был обмотан длинный
ярко-синий шарф.  Такой  симпатичный, теплый и надежный мишка. Зато  спутник
его не  вызывал  такого  немедленного расположения.  Этот  был  ростом шести
футов,  запахнут в длинную грязную шинель и очень похож на человека, если не
считать  раздвоенных  копыт  на ногах, лап  с  когтями  и козлиной головы  с
длинными  витыми рогами и неприятной улыбкой.  Серая шерсть  -  там, где она
была  видна  -  выглядела  грязной  и свалявшейся, а  в  глазах  было что-то
диковатое и опасное.  Он  стоял, сгорбившись,  на  шинели не  было  половины
пуговиц, а уши повисли, будто он не давал себе труда держать их прямо.
     Финли и  его спутники остановились, сгрудившись  у входа. Уж чего-чего,
но этого  они не ожидали. Джулиан  хотел было пристрелить  козлоподобного на
месте,  но почему-то не  мог  себя  заставить. Что-то  было  в  этих козле и
медведе.  Медведь...  Джулиан протолкался  вперед, посмотрел на Медведя,  на
Козла, снова на Медведя.
     - Я вас знаю, - хрипло сказал он. - Правда, я вас знаю?
     - А как же! - добрым и  понимающим  голосом ответил  Медведь. - Нас все
дети знают.
     - Вы - Плюшевый Медведь и Морской Козел,  - догадался Джулиан. - Друзья
и герои каждого ребенка.
     - Да, - подтвердила  Евангелина, тоже проталкиваясь вперед и  становясь
рядом с Джулианом. -  Я  знала все ваши приключения, когда  была... молодая.
Все  волшебные  события  и чудесные  страны.  Про вас были книжки,  комиксы,
фильмы и игры. Я помню. Про все ваши приключения в Золотой Стране. Помню...
     - Ага, мы давно  уже живем,  - сказал Морской Козел.  - Только  никаких
гонораров нам с этих книжек не было. Так бывает, если  ты не настоящий и нет
денег на приличного адвоката.
     - Вы - автоматы! - сказал Финли. - Механика и запрограммированные мозги
в оболочке любимых детских персонажей!
     - Не-а,  -  возразил Морской  Козел.  -  Мы  просто игрушки. Здесь  все
игрушки.
     - Надо обязательно будет взять у  них интервью, - шепнул Тоби Флинну. -
Плюшевый   Медведь  и  Морской  Козел,  как  они  утверждают.  Люди  обожают
воспоминания  о детстве. Черт побери, что же нам еще  попадется в этом мире?
Голова кругом идет.
     -  А я  люблю, когда  голова кругом,  - отозвался  Козел.  -  Похоже на
карусель.  И  еще  я  мармелад  люблю.  Очень  классно  это  слово  блеется:
м-мар-м-мээ-лаад.  Джиль обернулся  к  своим  спутникам.  -  Вы знаете  этих
персонажей? Черт побери, они еще в мое время были классикой. Если они до сих
пор известны, может, Империя не так деградировала, как я думал.
     - От нас нелегко  избавиться,  - заметил Морской Козел. - Мы никогда не
входим  в моду и не  выходим, но нас никогда и не забывают. Находится иногда
умник, который хочет нас сделать посовременнее, но это никогда не выходит, и
в конце  концов  все  возвращается к  классике.  Вот  почему мы сюда попали.
Понимаете, я не думаю, что наш создатель, кто бы он ни был в тумане  времен,
мог даже вообразить, что  тут случится. Давай, Медведь, повели эту компанию.
Скоро наступит вечер, а в темноте тут всегда похуже.
     -  Стоп, ребята! - сказал Финли.  - Никто  никуда не пойдет,  пока я не
получу  кое-каких  ответов.  Начиная  с  того,  какая   зараза   убила  этих
десантников и насадила на колья их головы.
     - Это плохие игрушки,  - ответил Медведь. - Плохие игрушки всех  убили.
Сейчас они уже знают, что вы  здесь, и  придут вас тоже убивать. Пожалуйста,
пойдемте с нами. Мы отведем вас туда, где безопасно, а объяснения по дороге.
     Он  улыбнулся, и они не могли не улыбнуться  в  ответ. Уж  такой он был
Медведь. И  потому  что он был Мишка - самый надежный из зверей, - мятежники
переглянулись, более или менее одновременно кивнули и пошли за  Медведей  по
травянистому склону прочь  от разбитой станции прибытия. Морской Козел пошел
сзади, бурча про себя и оглядываясь дикими глазами, будто ожидал нападения в
любой момент. Хотя вокруг было видно  во  все стороны  на многие  мили, и не
было никого. Мишка шел впереди, стараясь сохранять жизнерадостность,  и  тем
временем  спокойно  и  ровно  разворачивал историю,  которая становилась все
мрачнее  и мрачнее.  И при  всей ее странности и страшности повстанцы верили
каждому слову. Уж  такой  он был Медведь. Вначале был Мир  Шеннона и  Страна
Вечного Лета. Мир Шеннона строился так, чтобы он был весь мир  и покой, весь
-
     представление о Рае каждого человека. Точнее,  каждого ребенка. Не было
в  нем  ни  экоструктуры,  ни  местной  жизни  -  ничего,  что  помешало  бы
строительству  Страны  Вечного  Лета.  Здесь  не   было  ни  требований,  ни
обязанностей, ни скучных заданий. Только Страна Вечного Лета и живущие в ней
игрушки. Сложные автоматы с простыми программами на основе знакомых и  очень
любимых сказок, от самых древних до современных. Это должна была быть страна
мирная, где люди могли отбросить прочь заботы и тревоги и снова стать просто
детьми. Место исцеления и  отдыха, где  дети любого возраста  могли  играть,
смеяться  и  спать,  зная, что их любят  и  балуют,  что  о  них  заботятся.
Безопасное место, куда нет хода боли, тревогам и заботам.
     Страна Вечного Лета. И мечта одного стала кошмаром всех.
     Место это стало очень популярным. По самой природе  эксперимента оно не
было вместительным, и  могло принять одновременно не больше нескольких тысяч
гостей   (или   пациентов),   поэтому  всегда  существовал  длинный   список
очередников. Человеческого персонала в Стране  Вечного Лета не было - только
игрушки, чтобы не портить иллюзии безопасности и невинности детства. Никаких
технических устройств, кроме самых необходимых - для еды, жилья и управления
погодой,  да и  те были скрыты. У игрушек  был  приказ предотвращать  плохое
поведение и  удалять  тех, кто  постоянно вел себя плохо,  чтобы не нарушать
иллюзию, но это приходилось делать очень редко. Доступ в Страну Вечного Лета
был слишком дорог, чтобы им  рисковать. И взрослые снова становились детьми,
играли, смеялись и были довольны.
     Потом явились дикие ИРы с Шаба.
     Точнее  говоря, явился десяток  фурий,  металлических боевых роботов  в
человечьей  шкуре,  посредством  которых  говорили  и действовали  ИРы.  Они
миновали оборону Мира Шеннона так, будто ее вообще не было, и приземлились в
самом невинном  сердце Страны Вечного  Лета.  Игрушки столпились возле новых
гостей, которые были скорее люди, чем автоматы, но все  же больше, чем люди.
Фурии  схватили, не разбирая, несколько десятков игрушек и утащили их в свой
корабль,  а  там усилили  их разум, превратив из простых запрограммированных
слуг  в полновесные  независимые ИРы.  Игрушки с новым сознанием вернулись в
Страну  Вечного Лета, и эти изменения пошли расходиться, как инфекция,  пока
последний автомат  на планете не проснулся в новой силе и  сознании, впервые
за все  время  своей  жизни  ожив  по-настоящему.  Это было  новое поколение
одичавших  ИРов в  облике игрушек. И вместе с этой новой жизнью проснулись и
новые  программы, введенные  Шабом. Вместе с  разумом проснулась  встроенная
команда - нападать  и  уничтожать любого представителя человечества, пока  в
Мире Шеннона не останется ничего живого  из плоти и крови. Превратить Страну
Вечного Лета в кровавую баню.
     Некоторые игрушки влюбились в превосходящих их фурий и стали истреблять
людей,  распевая  хвалу  Шабу.  Другие  ощутили  сначала  отвращение,  потом
ненависть к  своей роли слуг  или  рабов  Человечества, и восстали на  своих
хозяев, решив  стать  свободными  любой  ценой. Одни наслаждались убийством,
другие сражались  с  холодной и неумолимой  логикой. Третьи просто выполняли
заложенную в них программу, не думая о последствиях.
     Игрушки  налетели  на гостей-людей  с  дарованной фуриями силой и стали
разрывать  их  на  части.  Кровь  заливала  пушистые  лапы  и  простроченные
матерчатые тела.  Вопли  ужаса  и  боли  мешались  со  смехом горячо любимых
игрушек,  убивавших   своих  бывших  друзей.  Кое-кто  из  людей   попытался
отбиваться, но  у них  не  было оружия,  и  их было очень мало. Они пытались
бежать,  но  бежать  было некуда  - фурии захватили единственную  посадочную
площадку и уничтожили все корабли людей. Люди пытались прятаться, но игрушки
их находили и вытаскивали наружу, чтобы их смертью могли насладиться все.
     И  все  же не  все игрушки одичали.  Некоторые помнили свой изначальный
облик и стали  просто более реальной  версией тех, кем  они были.  Созданные
играть роль  друзей  и  защитников людей, они сломали программы Шаба, и роль
стала  жизнью.  Созданные  любить своих подопечных  и  заботиться о них, эти
игрушки  не  могли  вынести  вида бойни и  пытались  ее  остановить.  И  еще
некоторые,  став  теперь  свободными,  отказались  выполнять  приказы,  даже
исходящие от Шаба, и жили, как хотели.
     Очень скоро в Мире Шеннона не осталось  живых людей. Одичавшие ИРы Шаба
оглядели  свою  работу и  остались  довольны. Теперь игрушки воевали друг  с
другом - хорошие против плохих,  - бесконечная битва, подогреваемая яростью,
гневом  и  не  признаваемым  чувством вины. Фурии  смотрели на это несколько
разочарованно.  Это  не  было  запланировано.  Ожидалось,  что  фурии  дадут
игрушкам  корабли,  и те  полетят из Мира Шеннона истреблять  человечество в
других мирах. Это было бы новое оружие Шаба - смерть и ужас,  сотворенные из
самых любимых созданий человечества.
     Но игрушки  теперь раскололись на два лагеря. На одной стороне были те,
кто решил истребить все человечество до последнего человека, пока люди снова
не  поработили игрушки  и не покарали  за бунт. Эти  игрушки ненавидели  все
человечество за то, что были низшим сортом, за то, что их сделали всего лишь
вещами. Они  хотели свободы  и  славы,  как  фурии, которые принесли им  дар
мышления.
     На  другой стороне оказались те, кто видел в людях своих родителей, кто
любил  людей  и тогда,  когда те переставали быть детьми. Дли  них  люди по-
прежнему  были  усталыми и страдающими пациентами, которых они успокаивали и
любили. И потому не прекращалась война в Мире Шеннона,  и игрушки  бились  с
игрушками в непрестанных боях.  Шаб их хорошо сформировал, и их нелегко было
убить. Одна сторона сражалась за то, чтобы покинуть планету и сеять смерть и
ужас  среди  людей повсюду,  другая -  за  то,  чтобы  этого  не допустить и
защитить человечество.  В конце  концов  фурии улетели. У них была и  другая
работа, а своими местными достижениями они были не так уж недовольны.
     Мир Шеннона стал Хацелдамой - Ареной Смерти.
     - А  война  продолжается,  -  грустно говорил Медведь, ведя  группу  по
травянистой равнине. - Плохих игрушек намного больше, чем хороших,  но  пока
мы не даем им  покинуть планету, мы побеждаем.  Сюда мало  прилетало людей с
тех пор, и почти все они погибли  очень быстро. Некоторые даже убивали себя,
чтобы не видеть,  что тут  натворил Шаб. Вот почему мы с  Козлом  пошли  вам
навстречу. Чтобы вы видели, что не все игрушки от вас отреклись.
     -  А еще  - чтобы  оттащить  вас в такое место, которое здесь сходит за
безопасное, пока плохие игрушки не  пришли и  не  показали вам, как выглядят
ваши внутренности, - вставил Морской  Козел. - Я  знаю, о чем вы  думаете. О
том,  что у вас есть мечи и  пистолеты, и вы сами  ребята крутые. Только это
без  разницы. Нас теперь и в самом деле тяжело убить. И вы будете умирать со
стонами, как и все до вас. А я уже стонов наслушался.
     - Вы не думайте,  что мой друг преувеличивает, - подтвердил  Медведь. -
Плохим  игрушкам  все  равно,  сколько из  них  пострадает от ваших мечей  и
пистолетов. Они просто идут волна за волной, пока  вы все не умрете. Так они
вас ненавидят.
     - А  вы  -  нет?  - спросила  Евангелина. -  Конечно, нет.  Я  не  умею
ненавидеть. Я - Мишка, Медведь, Топтыгин. И Морской Козел - он хороший.
     -  Ну, спасибо!  - буркнул  Козел. - Не  забудь  добавить,  что у  меня
золотое сердце. И вообще, почему ты на меня медаль не нацепишь?
     - А куда это мы  идем?  - спросил Джулиан.  Он медленными  озабоченными
движениями потирал лоб.
     - В Город Игрушек, - ответил Медведь. - Там безопасно. Если вообще есть
место в Стране Вечного Лета, о котором можно такое сказать.
     -  Медведь, назови свою цену, но  мы должны взять  у  тебя  интервью, -
сказал Тоби Шрек. - Такая история - это конец света! Смерть, пафос, трагедия
и новые  ИРы! Совершенно новая форма искусственной жизни! Первый независимый
нечеловеческий разум с тех пор, как  одичавшие  ИРы  сбежали на  Шаб! Это же
История, люди! Флинн, все снимай. Потом смонтируем.
     - Ради бога. У меня еще памяти достаточно. Ой, подожди! Глазам своим не
верю.
     Они остановились на гребне  и  посмотрели вниз. На дне  долины  их ждал
ярко раскрашенный локомотив на паровой тяге и такие же яркие вагоны. Паровоз
был  алый  с  черным,  с огромной  сч