астливой  мордой  спереди,  и  радостно
попыхивал длинной  дымовой  трубой.  Открытые  вагоны  были покрашены все  в
разные цвета, яркие и сияющие, каждый был не длиннее восьми футов, на каждом
сиденье  могли  поместиться  три  человека.  Сверкающие  серебристые  рельсы
тянулись и пропадали вдали. Паровоз посмотрел на группу на гребне, подмигнул
огромным  глазом  и радостно затрубил, приглашая.  Медведь  в ответ  помахал
лапой. Финли раза три открыл и закрыл рот, потом смог сказать:
     - Даже и не думай,  Я ни на чем  таком не поеду. Лучше пешком пойду. Да
черт побери, лучше поползу! Мне  надлежит думать о своем достоинстве. У меня
трудно заработанная репутация хладнокровного убийцы и отчаянного воина. Один
кадр  из  фильма  Тоби, где  я сижу  в  таком  вагончике с прижатыми к  лицу
коленями, и меня уже никто никогда не будет принимать всерьез!
     Мишка почесал лохматый затылок.
     - Боюсь,  что это  единственно  доступное  транспортное  средство. Была
когда- то дорога из желтого кирпича, но ее разрушило войной.  Да и к тому же
она  на  самом деле никуда не  вела.  Только так,  для  показа.  В наши  дни
маленькие  игрушки иногда ездят  на  больших, но  в основном мы просто ходим
пешком. Есть, конечно, аэропланы, но  они больше не садятся на землю. Они не
сражаются,  просто  летают. В  небе навсегда, выше  мира,  выше  войны и  ее
невзгод.   Остались   только   железные   дороги,   и  те   перестали   быть
неприкосновенными.  Обе стороны  научились  подкапывать рельсы, если  им это
выгодно. Сейчас, кажется, рельсы целы, но я  не  могу сказать,  как надолго.
Так что я настоятельно рекомендую ехать. Прямо сейчас.
     - Шевелитесь! - добавил Морской Козел. - А то я на вас полиняю.
     Финли посмотрел на Тоби и Флинна.
     - Эта часть нашего  путешествия  должна быть тщательно отредактирована.
Или я лично отредактирую вас обоих тупой ножовкой.
     Тоби посмотрел на Флинна:
     - Он говорит всерьез.
     Флинн торжественно и мрачно кивнул.
     Медведь повел их по зеленому склону к рельсам и помог людям забраться в
детские  вагончики. Там  оказалось неожиданно удобно - если привыкнуть,  что
колени торчат возле лица. Паровоз  звали  Эдвином, и  у него  был высокий  и
веселый   голос.  Он  жизнерадостно  нес  какую-то  чепуху,  пока  пассажиры
рассаживались, потом он  несколько раз дал свисток - просто так - и двинулся
по рельсам. Трясло и кидало  здорово, хотя  Эдвин и  не мог  развить большую
скорость. Вагоны качались, как на  море. Ремней безопасности не было, и люди
крепко  вцеплялись  в  сиденья и  друг в  друга. Медведь  уверял, что  такое
путешествие совершенно безопасно, и повстанцы старались сделать вид, что ему
верят.   Морской  Козел  улыбался  саркастически.  Паровоз  Эдвин   поначалу
стеснялся, но, увидев, что люди не возражают  против его разговоров, рта уже
не закрывал.
     -  Как  хорошо  снова  везти  пассажиров!  -  довольно  говорил  он.  -
Понимаете, что  пользы от  поезда, который не возит людей?  Другие игрушки -
это  тоже хорошо, и  они мне  позволяют  иногда их катать, когда  у них есть
время, но это не  то же самое. Им все равно, куда они едут. И они не люди. А
мне нужно  делать  что-то полезное.  Меня сделали так, чтобы я был  полезен,
чтобы выполнял работу, а не  просто  сидел и  думал. Думать - это, по-моему,
совсем  не  так  интересно.  Это  просто  мешает  делать  работу.  Я  пыхчу,
следовательно, я существую. И это все, что мне  нужно для счастья. Но даже и
без  этого я  все  равно счастлив опять  видеть  людей. Вы  всегда были  так
довольны,  когда я вас  возил.  Кричали, смеялись, пальцами  показывали.  Вы
тогда были счастливыми.
     А потом пришли плохие игрушки и подкопали мне рельсы, так что  пришлось
остановиться. Они вытащили  из вагонов  моих  пассажиров и убили. Я хотел им
помешать, но я ничего  не мог сделать. Они были  быстрые  и сильные,  а я не
могу сойти  с рельсов. У  меня даже рук никаких  нет.  Я  мог выпускать пар,
чтобы держать  плохие игрушки подальше, но так я  мог защитить только  себя.
Если пускать слишком много пара, я бы сварил своих пассажиров.
     И я закрыл глаза, чтобы не видеть, как они погибали, но крики все равно
были  слышны. Казалось, они длятся  вечно. А потом  плохие игрушки  оставили
меня в покое. Они боялись, что если  они меня поломают, я взорвусь.  Я и так
мог  взорваться  и  убить их вместе с собой,  но я боялся. Я так недолго был
живым, и я боялся умереть.
     Меня  спас  Плюшевый Медведь. Он  починил мои  рельсы и  запустил  меня
снова. И нашел  вещи, которые надо было возить  с места на  место. Снова дал
мне  смысл и цель  жизни. Он  часто так делает -  он же Плюшевый Медведь.  А
теперь  у меня  снова есть люди-пассажиры.  Я  вам  не могу  передать, как я
счастлив. Я все это время хотел быть смелым. И на этот раз я буду, я обещаю.
Я погибну, но не дам обидеть моих пассажиров.
     - Да не пытайтесь вы его утешать, - сказал  Морской Козел, когда  голос
Эдвина захлебнулся слезами.  -  Он  меланхолик и  от  слез  ржавеет.  Набери
скорость,  Эдвин. Чем быстрее мы доберемся до Города  Игрушек, тем мне будет
приятнее.  Здесь спорная территория, и вы,  люди,  даже представить себе  не
можете, как тут спорят.
     - Не слушай его, Эдвин, - твердо сказал Медведь. - Ты достаточно быстро
едешь. На этот раз не надо показывать нам рывки. Вспомни, как было в прошлый
раз.
     -  Не  волнуйся, Медведь! - отозвался поезд. - Все будет хорошо. У меня
на борту снова люди!
     И  он весело запел,  аккомпанируя  себе  пыхтением и  свистками,  стуча
колесами через зеленую равнину.
     Скорость  он держал  постоянную  -  двадцать миль  в час,  и  повстанцы
постепенно  привыкли к мерному качанию вагонов. Джиль даже чуть не задремал.
Делать  было нечего, и смотреть тоже  мало на что. Однообразный  травянистый
пейзаж. Ни  деревьев, ни плантаций,  и пока что -  никаких  признаков войны.
Только бесконечное море  качающейся травы  и  перерезающие  его  серебристые
рельсы.  Флинн  предложил  перекинуться в  картишки, но,  увидев  более  чем
профессиональные движения, которыми  он их  тасовал, все вежливо отказались.
Финли вдруг вспомнил вопрос, который хотел задать, и наклонился к Медведю.
     - Кто похоронил солдат с десантного модуля? И зачем?
     - Это мы, - ответил Медведь.  - Мы с Козлом. Спасти людей мы не успели,
но  прогнали плохие игрушки,  пока они не  забрались  в корабль. Козел может
быть  свирепым,  когда приходится. А тогда он чуть не вышел  из себя,  снова
увидев столько мертвых людей. Мы сломали двигатели  корабля и похоронили его
от  греха  подальше. Плохие игрушки отчаянно  стремятся выбраться за пределы
планеты,  понимаешь, и  дальше вести  войну с  человечеством. Я  хотел  было
закопать или  хотя бы спрятать и ваш корабль,  но времени не было. Это можно
будет сделать позже.
     - Не беспокойся, - сказал ему Финли.  - Там столько ловушек всех видов,
так что не позавидуешь тому, кто полезет в корабль, не зная кодов запуска.
     - До  чего же вы, люди, хитрые! - восхищенно покачал головой Медведь. -
Но не будь так уверен. Из игрушек тоже некоторые научились быть хитрыми.
     К  этому  он  ничего  не  собирался добавлять,  так что Финли откинулся
обратно на  свое  сиденье. Джулиан  сумел устроить так, чтобы сидеть рядом с
ним вместо  Евангелины,  и  теперь  молодой  эспер  наклонился  и настойчиво
зашептал ему в ухо:
     - Считай меня параноиком, если  хочешь, но  не слишком ли мы доверчивы?
То есть откуда мы знаем, что эти двое - хорошие?  Потому что они так говорят
и симпатично выглядят? Потому  что  мы видим персонажей, к которым с детства
привыкли и любим? Но не будем забывать, что, по их  собственному  признанию,
они  просто  дикие ИРы,  которых создал и запрограммировал Шаб. И  по  всему
судя,  они вполне могут  нас завезти  на ритуальное жертвоприношение, где на
нас навалятся все, пока мы еще живы.
     - Нет, - ответил Финли. - Не  думаю. Плюшевый Медведь так не сделал бы.
Если бы он хотел нашей смерти, у него и у Козла была уже масса возможностей.
Пока что они пытаются  нас только  заговорить до смерти.  И  вообще, если не
доверять Плюшевому  Мишке, кому же  тогда доверять? Тут они оба качнулись на
сиденьях - Эдвин резко снизил скорость, и теперь почти полз. Люди посмотрели
вперед, но  ничего  не  увидели. Плюшевый  Медведь встал на  сиденье и  стал
всматриваться вдаль, приложив лапу козырьком.
     - Что там, Эдвин?
     - Рельсов нет, кто-то опять их снял. Через несколько миль впереди.
     - Не вижу, - возразил Финли.
     - У нас глаза сделаны лучше человеческих, - пояснил Морской Козел. - Мы
видим на много миль.
     - Я вижу,  - подтвердил Джиль. - Вроде бы ничего страшного. Мы можем их
починить?
     - Конечно! - сказал Эдвин. - Я теперь всегда вожу с собой запасные - на
всякий случай. Если вы поможете, мы в час уложимся.
     - Ладно, - решил Медведь. - Подвези нас так близко, как только сможешь,
и там остановись.
     Он снова сел,  тяжело  морщась.  На  этой  круглой мохнатой морде такое
выражение казалось неуместным.
     - Не нравится мне это, - вдруг сказал он, обращаясь к Финли и Джулиану.
- Здесь рельсы  портить  незачем  -  только  чтобы  помешать  нам  ехать.  И
поскольку Эдвин,  Козел и я  не стоим таких хлопот,  это значит,  что плохие
игрушки узнали про вас. А это значит, что мы глубоко в луже.
     Финли огляделся. Во  все стороны  тянулась  зеленая  равнина, открытая,
пустая и безобидная.
     - Вроде бы все безопасно.
     Медведь вдруг испустил глубокое горловое рычание.
     - Никогда  этому  не верь. В  Стране  Вечного Лета - никогда. Здесь все
может быть не так, как кажется.
     - И ты тоже?
     - И я тоже. Я более не невинен.
     Поезд медленно  остановился,  пустив  облако  пара. Плюшевый  Медведь и
Морской  Козел  спрыгнули и поспешили  вперед.  Люди  чуть  отстали,  втайне
радуясь возможности вытянуть ноги. Поезд и его вагоны  на долгое путешествие
рассчитаны не были. Медведь  дал им сигнал оставаться  на месте, пока они  с
Козлом  исследовали  повреждение.  Эдвин   нервно  выдохнул  пар  и  тут  же
извинился.  Медведь  склонился  над  снятыми  рельсами  и стал их  задумчиво
рассматривать. Полдесятка шпал было разбито, вокруг валялись  осколки. На их
месте  остались  в  траве неглубокие ямы, где виднелась потревоженная темная
земля. Медведь присел  возле, и Козел, нахмурившись,  протянул руку оттащить
друга назад.
     - Не так близко, Медведь. Мне это что-то не нравится.
     - Тебе всегда все не нравится.
     - И я всегда оказываюсь прав.
     Раздраженный Медведь обернулся,  и тут из развороченной земли вырвалась
тряпичная  рука и  схватила его  за  лодыжку.  Медведь тревожно вскрикнул  и
опрокинулся назад. Он  стал вырываться, и  владелец  тряпичной руки вылез из
ямы,  выкопанной  под  снятыми рельсами,  как  червяк  из  яблока. Это  была
тряпичная кукла, сшитая из  сотни разноцветных кусков, но в ней был и металл
-  большие стальные скобы,  держащие все  лоскутья вместе, как у  тряпичного
чудовища  Франкенштейна. Лоскутное  лицо искривилось  яростью  и ненавистью,
когда  кукла увидела людей у поезда, и тут ее рот широко раскрылся, разрывая
стежки  шва, и кукла завопила. В этом  искусственном голосе слышались вполне
человеческие  эмоции -  ужасный  вой ярости  и  вечной вражды,  от  которого
холодело сердце.
     Медведь брыкался изо всех сил, но  не  мог  высвободить ногу. Тряпичная
кукла  потянулась  за ним  и подняла  еще одну руку  с  длинным мачете.  Она
зарычала на Медведя и с дикой скоростью обрушила на него мачете. Лезвие было
в сантиметрах от головы Медведя, когда луч дезинтегратора оторвал эту руку у
плеча  и  подбросил пылающую  тряпку  в воздух, но  мачете она не выпустила.
Морской Козел сунул лучемет  обратно  в карман  шинели  и  бросился  вперед.
Медведь все  еще яростно боролся с куклой,  подмяв  ее под себя, и у него из
пушистой лапы  вдруг вылезли острые металлические когти. С яростной силой он
разорвал материю  куклы,  и в воздух  полетели обрывки. Козел уже  был почти
рядом с ним, когда земля под снятыми рельсами закипела и  забурлила, и еще с
десяток тряпичных кукол полезли наверх, как нежить из могил.
     - Не стойте столбом! - закричал паровоз Эдвин. - Помогите им!
     -  Черт  побери! - Финли  двинулся  вперед с  мечом  в руке. - Тот, кто
ненавидит Плюшевого Медведя - наверняка из плохих парней.
     Остальные  быстро  последовали  за  ним, и  вскоре возле снятых рельсов
закипела  битва. Тряпичные куклы были невероятно  сильны и неимоверно ловки;
их  матерчатые конечности изгибались под  невозможными углами. У них  у всех
было  что-то вроде мечей  или мачете - зазубренные  клинки, покрытые  старой
засохшей кровью.  Мечи  повстанцев  глубоко  взрезали тряпичные  тела, но не
причиняли  вреда. В  воздух  влетела  набивка, но тряпичные  куклы улыбались
своей ужасной гримасой  и напирали.  Они  извивались  в страшных  судорогах,
нападая   без  малейшей  паузы   даже  чтобы   перевести  вдыхание,   полные
безграничной  ненависти.  Джулиан ткнул  одну  из них туда,  где  полагалось
находиться сердцу,  и кукла только зарычала, насаживая себя на клинок, чтобы
добраться до Джулиана.  Тот уперся кукле ногой в грудь и выдернул меч. Кукла
пыталась схватить его за лодыжку, и ему пришлось отпрыгнуть. Кукла ползла за
ним, беспощадно улыбаясь, и Джулиан подумал, куда же бить эту чертову тварь,
чтобы хоть как-то повредить.
     Финли и Евангелина бились спина к спине. Умение Евангелины обращаться с
мечом было  весьма  ограниченным, но быстрота  и искусность Финли  позволяла
удерживать кукол  на расстоянии вытянутой  руки, пока  Евангелина прикрывала
ему спину. Она  упорно резала  и рубила, стараясь не проявлять ужаса,  когда
видела, как  появляются все  новые  и  новые  куклы.  Одну  из  кукол  Финли
выпотрошил резким  боковым  ударом  меча,  и  был  удивлен,  когда  из  раны
показалась темная жидкость. Кукла  яростно вскрикнула, но продолжала драться
с прежней силой. Джиль Дезсталкер очистил вокруг себя широкий круг -
     его огромная сила и длинный меч расшвыривали кукол во все стороны. Губу
его кривила презрительная усмешка. Он, первый  носивший  звание Первого Меча
Империи, должен  драться  с шайкой  тряпичных кукол.  А потом до него дошло,
что, несмотря на все его усилия, он не причиняет им заметного ущерба и  даже
не  очень  их  замедляет. Перед  ним был враг, который отказывался падать  и
умирать,  и  холодок медленно пополз по  спине Джиля, когда он понял, что не
знает, чем их остановить.
     Тоби и Флинн  стояли далеко позади, снимая все на пленку. Камера Флинна
летала  над схваткой  достаточно близко,  чтобы  все  уловить,  но при  этом
настолько высоко, чтобы ей не  досталось. Тоби чувствовал, что надо бы и ему
присоединиться, но  успокаивал  себя  мыслью,  что  если  трудно даже  таким
тренированным  бойцам,  то  вряд  ли от  него  будет  польза.  И  все  равно
чувствовал себя виноватым.
     - По головам! - крикнул он,  перекрывая  шум боя и вопли кукол. - У них
должен быть где-то механизм управления, бейте по нему!
     Финли обезглавил одну из кукол. Голова покатилась, подпрыгивая, а  тело
продолжало драться с тем же напором.
     - Конечно,  - заметил Флинн. -  Поскольку  они - автоматы,  нет никакой
гарантии, что мозг у них в голове.
     Люди  медленно  сбились   в  тесную  группу,  отбиваясь  от   тряпичных
противников с силой отчаяния.  Как бы круто  куклам ни доставалось, они  все
равно  шли  вперед.  Крик  их  теперь  звучал  непрерывно,  полный  гнева  и
ненависти, и он тянулся дольше, чем  могли бы выдержать  любые  человеческие
легкие. Джиль включил форсаж, но  даже эта дополнительная сила и скорость не
очень помогли. Все с той же зловещей гибкостью махали тряпичные конечности -
отсутствие  суставов  давало  им   преимущество   атаковать   с  неожиданных
направлений. Энергии  кукол не было видно конца. У них не было мышц, которые
устают.
     Плюшевый Медведь и Морской Козел пытались пробиться на помощь людям, но
плотные  ряды кукол  держали их па расстоянии. Медведь и Козел  сражались со
звериной  жестокостью,  раздирая  противников  в клочья.  Им была невыносима
мысль, что опять на их планете погибнут люди.
     И наконец Джулиан Скай отбросил меч  и включил  свой разум. К его горлу
метнулся  мачете  ближайшей  куклы,  и  вдруг  все  куклы   были   отброшены
вырвавшейся из молодого эспера чистой пси-энергией. Эта буря смела тряпичных
кукол, как ураган листья, разрывая их в клочья.  Люди, не тронутые  штормом,
сбились вместе.  Плюшевый Медведь и Морской Козел  припали к земле, пока над
ними проносились куклы. Энергия потрескивала в воздухе, и кукол разрывало по
всем  швам, и ошметки  далеко разлетались по траве равнины. И  наконец возле
блестящих  рельсов шевелились  только мелкие обрывки. Люди медленно опускали
мечи   и   оглядывались,   а  Плюшевый   Медведь   и  Морской  Козел  бешено
зааплодировали.  Эдвин снова и  снова салютовал  гудком, почти  вне себя  от
возбуждения  и  радостного  облегчения.  Джиль  повернулся  и  посмотрел  на
Джулиана злобным взглядом. - Какого черта ты раньше...
     И тут он остановился, поскольку молодой эспер упал на колени. Из носа у
него густо текла  кровь, заливая рот.  Он судорожно закашлялся, и в  воздухе
разлетелась  кровь из его  легких.  Лицо его  побелело, как кость.  Он  стал
падать вперед, и  Джиль обхватил его за плечи, сел на землю и взял  молодого
эспера на  руки, как  ребенка. Повстанцы  столпились  вокруг, но  Дезсталкер
махнул им отойти назад и не мешать доступу кислорода. Тут же рядом оказались
Медведь  и Козел, глаза  их вытаращились, увидев  так  много  крови. Джулиан
сначала трясся крупной  дрожью,  но  постепенно начал успокаиваться. Дыхание
его становилось глубже и ровнее, струйка крови на лице стала тоньше. Он сел,
поднял  руку  ко рту и скривился, увидев на ней кровь. Евангелина  протянула
ему платок. Он  кивнул  в  знак благодарности  и обтер  себе лицо. - Черт! -
глухо сказал он. - Нехорошо вышло.  Сейчас, еще минуту. На самом деле не все
так  плохо,  как  кажется.  Боюсь  только, что  после  того,  как  надо мной
поработали  мнемотехники, я  стал  нестойким. На  эсперные  способности  мне
теперь  трудно надеяться, а то бы я это  раньше сделал.  - Извини, парень, -
сказал Джиль. - Я не знал. - Ничего, - ответил Джулиан. Он стал подниматься,
и Джиль  наполовину помог, наполовину  поднял его на  ноги. Джулиан  глубоко
вздохнул и встал твердо. - Сейчас все будет хорошо. Это с виду страшнее, чем
на самом деле. Вы лучше проверьте, со  всеми ли куклами покончено. Кое-какие
части еще шевелятся.
     - Конечно, - сказал Финли. - Проверим. Ты пока посиди здесь и отдышись.
Евангелина,  останься  с  ним.  Он  обвел  глазами остальных,  и  они  пошли
проверять разбросанные обрывки  кукол. Почти  все  они  были не больше фута,
разорванные до бахромы, набивка высыпалась длинными белыми полосами. Кое-где
попадалась отдельная  конечность или  кусок  торса, катающиеся по траве. Над
одним почти неповрежденным торсом Финли  склонился и  запустил  руку внутрь.
Скривился, ощупав то, что  было внутри. Крепко ухватившись, он вытащил руку.
Она  вылезла  окровавленная,  за ней  потянулась красная человеческая кишка.
Тоби издал потрясенное восклицание, но все  же махнул  Флинну  взять крупный
план. Финли бросил кишку, снова  запустил руки  в торс  и вытащил  пригоршню
человеческих внутренностей.
     - Это они нарочно, - пояснил Медведь,  грустно глядя на кровавое месиво
в руке Финли. - Они хотят  быть людьми, вот что. И потому, когда они убивают
людей, они вынимают  из них органы и  зашивают  себе в тело.  Кишки в живот,
сердца в грудь,  мозг в голову.  Конечно, из этого ничего не получается. Они
гниют и разлагаются, и их приходится заменять. А единственный способ...
     - Опять убивать людей, - закончил Джиль.
     - Правильно,  - подтве