альных солдат Империи, и все это напрасно.  Вся кровь, и страх,  и
смерть друзей. Я  устал от  всего этого. И когда Джек был повержен и взят  в
плен, у меня было наитие, и я увидел безнадежность Восстания. Даже если  нас
ждала победа и мы свергли бы императрицу, ее заменил бы кто-нибудь такой же.
Такова  уж  эта  работа,  и  такова  природа  вещей.  И  я  отдал  нищету  и
безнадежность за богатство и безопасность. И за шанс ударить по мятежникам и
заставить их отплатить за годы моей растраченной зря жизни.
     - И все  же  он был твоим другом, - повторил Сайленс. Шторм ответил ему
тяжелым взглядом:
     - Он? Я даже не знаю,  кто он теперь. Он должен быть стар,  как я, а он
молод.  Он  снова человек власти  и  судьбы,  а  я нет. Вся  моя  жизнь была
несправедливой, и самой большой несправедливостью был он.
     - Убью,  - неразборчиво выговорила Руби Джорни. Все повернулись к  ней,
стоящей на  коленях и  согнутой под тяжестью цепей, изо всех сил  пытающейся
поднять голову.  - Он тебе верил.  Любил тебя,  как брата. Сражался  рядом с
тобой. Я тебя медленно убью, гад вероломный. Я тебе вырву сердце  и заставлю
тебя его съесть. Цепи меня не удержат. Действие наркотика кончилось. Я успею
увидеть твою смерть, пока еще жива.
     -  Да  заткнись ты,  - лениво сказал Шторм,  подошел к  ней и ударил по
губам. Она упала на спину. - Я тебя, сука, всегда терпеть не мог.
     И он стал бить ее ногами.
     -  Хватит  этого!  -  сказал  Оуэн  Дезсталкер.  Голос  его,  резкий  и
командный, прозвенел под сводами зала  двора,  и Шторм помимо  воли отскочил
назад.  Все  обернулись и  увидели  Оуэна, ведущего своих  спутников  сквозь
адский  дым к  Железному Престолу.  Двое  Дезсталкеров, оба люди из легенды,
орудия судьбы. Хэйзел д'Арк, пиратка, которая стала героиней. Святая легенда
эсперов  Подполья,  Безумная  Дженни.  И как  два  ворона  с  большим опытом
поведения на поле боя -  Тоби и Флинн, идущие за своим  материалом до конца,
каким бы этот конец ни был.
     Инвестигатор Разор  и Кит Саммерайл быстро встали  между Троном и вновь
пришедшими. Шторм подбежал и  встал рядом  с  Драмом  и Валентином  Вольфом.
Сайленс  и Фрост выхватили  мечи.  Стелмах навел лучемет.  Девы  у  подножия
зашевелились и зашипели. Оуэн и его спутники остановились возле Руби Джорни,
и она посмотрела на них и сплюнула полным крови ртом.
     - Долго вы сюда добирались.
     - Прошу прощения, - ответил Оуэн. - Нас отвлекли. Предложить тебе руку?
     - Размечтался, аристо!
     Руби встала, сцепила руки, и цепи на ней затряслись  и свалились.  Руби
злобно улыбнулась ошеломленному Шторму.
     - Ты же не думал на самом  деле, что  цепи  и  наркотик удержат кого-то
вроде меня, нет?
     Оуэн  огляделся,  отмечая   тлеющие  угольные  ямы,  пылающих  ангелов,
огромные отдушины в полу, откуда неслись вопли проклятых душ. Багряный свет,
шеренги мертвых на кольях и пытаемые грешники, повисшие на утыканных  шипами
цепях. Когда  же  он посмотрел на Лайонстон, его голос был так же спокоен  и
холоден, как его взгляд.
     - Хорошее место ты себе выбрала, Лайонстон. Узнаю тебя. Ты  всегда была
склонна к крайностям,  но на этот раз  ты сама себя превзошла. Из психопатки
ты стала настоящей  сумасшедшей, Ты - тварь  из  бездны,  Лайонстон, бешеный
зверь, и наша работа - положить тебе конец.
     Лайонстон выпрямилась на Троне, ничуть не задетая.
     - Добро пожаловать ко  двору, изгнанник. Мы ждали тебя. Мы даже позвали
некоторых  гостей  тебя  приветствовать,  специально  для этого  пригласили.
Например...
     Она  щелкнула  пальцами,  и  маскирующая  голоиллюзия  исчезла,  открыв
большой деревянный крест позади Железного Престола. И пригвожденная к  нему,
висела мать-игуменья Беатриса Христи, святая Техноса III. Ряса монахини была
разорвана и окровавлена, а вместо накрахмаленного  плата был терновый венец.
Пронзенные  запястья и лодыжки  покрывала  густая  корка  засохшей крови,  и
струйки крови засохли на лице, стекая из-под всаженных с  силой колючек. Она
была еще в сознании  и могла ощущать  невыносимую боль, которая ее  терзала.
Лицо  ее  было искажено  мукой,  не  человеческим, а  первобытным,  звериным
страданием.
     - Она так жаждала  мученичества, что  я сочла своим долгом ей помочь, -
пояснила Лайонстон. - Если она искренне исповедует свою веру, то должна быть
мне благодарна.  Ведь мученическая смерть - это высшая честь, на которую они
могут надеяться в этой жизни. Разве не так?
     - Сука ты!  Сука вонючая! - Как ни  удивительно, первым  взорвался Тоби
Шрек. Он бросился  вперед, потеряв от гнева  способность  соображать,  будто
хотел собственными руками освободить  Беатрису. Флинну пришлось схватить его
и держать. -  Пусти!  - кричал Тоби. - Я  этого  не потерплю! Только  не ее!
Единственный достойный человек, которого я в жизни видел!
     - Ты  умрешь раньше, чем подойдешь к ней на десять шагов, босс! - Флинн
почти крикнул  это в самое ухо  Тоби, держа его изо всех сил. -  Она  хочет,
чтобы кто-нибудь что-нибудь  попытался сделать, а она натравит на него дев -
для примера остальным.
     - Он прав, Шрек,  - сказал  Джиль. - Слушайся своего друга. А мы с этим
разберемся. Для того мы здесь.
     -  Верно,  -  подтвердила Хэйзел.  - Проверь  лучше,  что  твоя  камера
работает. Вам предстоит быть  свидетелями смерти  императрицы. А это удобно,
что ты  построила собственный Ад,  Лайонстон. Тебе не придется идти  далеко,
когда мы стянем тебя с Трона и отрежем твою проклятую голову.
     - Спектакль еще не окончен, - ответила Лайонстон. - Беатриса, твой час.
Сойди и раздави для меня этих червей.
     Повстанцы, не веря своим глазам, смотрели, как Беатриса подняла  голову
с креста и улыбнулась. Одним судорожным  движением она сорвала руки и ноги с
вбитых в  них  плотницких  гвоздей и  легко  спрыгнула  на  землю.  Все  еще
улыбаясь, она направилась к повстанцам, и все около  Трона поспешили дать ей
дорогу. А Лайонстон смеялась.  Тоби  минуту стоял, как дурак, а потом махнул
Флинну, чтобы тот снимал.
     - Она не настоящая, - сказала  Хэйзел. - Такого не может  быть. Ни один
человек не мог бы так легко освободиться.
     - Верно, - согласился Оуэн. - Это что-то вроде фурии, машина. Лайонстон
специально приказала ее распять, чтобы вывести нас из равновесия.
     - И у нее получилось, - сказал Тоби. - Не могу поверить, что меня опять
обдурили. Неужели теперь никто больше не является, чем кажется?
     -  Ты бы  удивился, если  бы  узнал,  - ответил ему  Оуэн. - А  теперь,
журналист,  отойди  назад  и  освободи нам место.  Работка  может  оказаться
грязноватой.
     -  Я это знала, - произнесла Лайонстон. - Беатриса, лапочка,  убей их и
принеси сюда их головы.
     То,  что  казалось  Беатрисой Христи, с неимоверной быстротой бросилось
вперед.  Из дыр  в  ее  руках высунулись дула дезинтеграторов.  Ослепительно
яркие  белые  лучи прорезали  багровый воздух, на волосок пройдя от успевших
уклониться  Хэйзел и Оуэна и ударив Джиля прямо в  грудь. Удар бросил его на
землю. Хэйзел вытащила пулевой пистолет и открыла огонь, но пули отскакивали
от стального корпуса, прикрытого плотью. Оуэн  выстрелил  из дезинтегратора,
но  машина  поднырнула под  луч и  продолжала  движение и  оказалась рядом с
Хэйзел  раньше, чем та  успела  спрятать пистолет и выхватить дезинтегратор.
Машина схватила ее за горло и вздернула в воздух. Хэйзел беспомощно повисла,
мучительно  хрипя  и  колотя  кулаками  по металлическому захвату.  Ноги  ее
дергались в добром ярде от пола.
     Оуэн бросился на машину сзади, но она повернулась неимоверно  быстро  и
отмахнула его  в сторону тыльной  стороной ладони, как  докучного мальчишку.
Глаза Хэйзел вылезали из орбит от удушья. Оуэн вскочил на ноги, форсировался
и  снова налетел на фурию. На этот раз он  поднырнул под ее махнувшую руку и
вогнал меч  в незащищенное  горло  машины, которая не была  Беатрисой. Сталь
ударила о  сталь, и  сила удара вырвала меч из  руки  Оуэна. Ни  на  миг  не
задумавшись,  он  ударил  по металлическому  боку  со  всей  силой  форсажа.
Поразительно,  но  стальные   ребра  согнулись  под  его  ударом,  и  машина
покачнулась,  но  не выпустила Хэйзел. Оуэн  бил снова и  снова,  не обращая
внимания  на  боль в ссаженных  до кости  руках,  но этого было  мало, чтобы
заставить робота выпустить свою жертву.
     И тогда вышла вперед Безумная Дженни, и лезвие меча, созданного из пси-
энергии,  блеснуло  в  ее руке. Она ударила, и  силовое лезвие прошло сквозь
руку  машины,  оставив чистый срез. Хэйзел  упала  на землю,  горло  ее  по-
прежнему сжимала стальная кисть. Она металась по земле, пытаясь двумя руками
оторвать механическую руку. Оуэн тут же оказался рядом  с  ней, и вдвоем они
отломали металлические пальцы по одному и отбросили руку прочь. Она осталась
лежать на земле, подергиваясь, как изувеченный гигантский паук.
     А робот в образе Беатрисы стоял лицом к лицу с Дженни, на губах которой
появилась злобная  улыбка.  Силовой меч  исчез из  ее  руки,  и она поманила
робота к себе. Беатриса секунду  смотрела на нее с озадаченным выражением на
искусственном лице,  и вдруг изогнулась  в судороге.  У нее изо  рта донесся
странный  звук,  грудь и бока заходили,  как при  тяжелом  дыхании,  и вдруг
неимоверно  растянулся ее рот,  и  из  него фонтаном  хлынули  искусственные
внутренности,  выбивая  по  дороге  зубы.  Ее  вывернуло  наизнанку,  и  она
зашаталась  в  куче  собственной  электронно-механической начинки. И вот  не
осталось ничего, кроме  искусственной оболочки, еле стоящей на прямых ногах.
Дженни снова улыбнулась,  слегка качнула пальцем, будто толкнула, и лишенная
жизни  оболочка свалилась и застыла. Оуэн и  Хэйзел встали  и посмотрели  на
нее.
     - Девочка была с начинкой, - сказала Хэйзел чуть осипшим голосом.
     Оуэн  вздрогнул  и  подошел к Джилю,  который  уже садился, ошеломленно
вертя головой. Оуэн помог ему встать.
     -  Ты  получил  выстрел  из дезинтегратора в упор,  -  сказал  он почти
обвинительным тоном. - Почему ты жив?
     -  Силовой  щит, - ответил Джиль.  - Я его тренировал еще с  Хацелдамы.
Требует колоссальных усилий, но  вроде бы оправдывается. Ты тоже можешь,  но
это требует тренировки.
     - Времени не хватает,  -  сказал Оуэн. - Ты же знаешь, как это  бывает.
Когда организуешь Восстание, все время то одно, то другое отвлекает.
     Повстанцы  отряхнули  с себя пыль и вновь  повернулись  лицом  к Трону.
Лайонстон смотрела на них, не изменившись в лице.
     - Всегда вы ломаете мои любимые  игрушки.  Ладно,  попробуем что-нибудь
другое. Оуэн Дезсталкер, Хэйзел д'Арк! Код синий два-два.
     Она с победной улыбкой произнесла эти ключевые  слова, имплантированные
в мозги Оуэна  и Хэйзел вероломным ИРом Озимандиусом,  но улыбка ее исчезла,
когда они даже не шевельнулись. Лайонстон повторила контрольные  слова. Оуэн
ответил ей улыбкой:
     - Это больше не действует. Мы слишком далеко от этого ушли.
     Лайонстон повернулась к Джеку Рэндому.
     - Но ты - по-прежнему мое создание. Повинуйся! Убей своих друзей!
     Рэндом улыбнулся и покачал головой.
     - Извини,  Лайонстон, но я не у тебя под контролем. Да и не был. На то,
чем мы  стали, контрольные слова  не действуют. Я на это пошел только  чтобы
попасть сюда, к тебе, на тот случай, если Оуэн и другие не смогут. Руби меня
поддержала, как только поняла, что я задумал.
     Руби фыркнула:
     - Если бы я знала, что придется идти в цепях и меня  будут пинать,  как
футбольный мяч, я бы дважды подумала.
     - Я должен был быть убедительным, - вздохнул Рэндом. - К тому же ты мне
всегда говорила, какая ты жесткая. Я знал, что ты выдержишь.
     -  Ладно,  в  следующий раз я буду командовать, а  ты будешь в цепях, и
посмотрим, как тебе понравится.
     - Извращенка, - ответил Рэндом. - Это же надо было для дела, Руби.
     - Можешь засунуть свое дело себе в  задницу. Я  работаю ради  денег, не
забывай.
     Рэндом вздохнул, покачал головой и повернулся к Александру Шторму. Двое
бывших друзей встретились взглядами.
     - У меня давно уже были подозрения  насчет тебя, Алекс, - сказал Рэндом
после  долгой паузы.  - Всякие мелочи,  которые я  начинал вспоминать  после
Колд- Рока. Мелочи, не подходящие  к  образу того человека, которого я знал.
Сначала я  списывал  это на  возраст. Все  мы меняемся, все стареем. Но я не
хотел  видеть,  насколько ты изменился, пока  ты не  сказал  мне контрольные
слова. И я тебе  подыграл,  чтобы узнать, кем ты стал сегодня.  Черт побери,
Алекс, неужто я так сильно тебя унизил? Я же  никогда не хотел тебя задевать
или ранить.
     - Да, ты всегда  хотел,  как  лучше, Джек, - ядовито сказал Шторм. - Ты
мне обещал золотые  горы  и не дал ни  песчинки. И я пошел к  людям, которые
держат свои обещания. Которым можно верить. Им я был нужен, они меня ценили.
Больше, чем ты.
     К  концу  своей речи  Шторм дрожал от злости, почти  выплевывая слова в
лицо Рэндому, стараясь задеть побольнее. Рэндом вздохнул, но не отвел глаз.
     - Эх  ты, бедняга. Ты же мог прийти ко мне в любой момент. Сказать мне.
Мы бы что-нибудь придумали. Я бы понял. Ты был моим другом, Алекс.
     -  Ты  всегда  был такой все понимающий! Святой Джек, герой и спаситель
угнетенных, у которого было время для всех, кроме его друзей! Меня тошнит от
твоего  безмерного благородства, от твоего бесконечного альтруизма - все для
других,  и к черту жизнь, которую мы могли бы построить для себя! Ты во всем
виноват, Джек. Это ты сделал меня тем, что я есть. Ты в ответе за все, что я
сделал. А теперь я здесь подохну, и тоже из-за  тебя. Я это знаю.  Но я тебе
сделаю больно еще один раз - последний.
     Он бросился  вперед, в его руке  вдруг оказался спрятанный  до  тех пор
нож,  но бросился он не к Рэндому, а к Руби Джорни. Нож метнулся к  ее горлу
раньше, чем  Джек мог бы среагировать, но неимоверно быстро взметнулась рука
Руби,  отбила нож в сторону и изо всей силы ударила Шторма  прямо  в сердце.
Кулак  ее  ушел  под  грудину  по самое запястье.  Шторм остановился,  будто
налетел на  стену. Потом краска сбежала с его  лица, и он свалился мешком на
пол -  жалкий старик, лишившийся дыхания от сильного удара. Нож его выпал из
немеющих пальцев, и раньше, чем подбежавший  Рэндом поднял его за плечи,  он
уже  был  мертв - его  сердце было раздавлено в  кашу  единственным  ударом.
Рэндом выпрямился и посмотрел на Руби:
     - Он очень долго был мне другом.
     -  Я знаю, -  сказала Руби. - Вот почему  я его убила. Чтобы  этого  не
пришлось делать тебе.
     Рэндом кивнул. Он не  мог заставить себя ее поблагодарить. Может  быть,
потом.
     - Все это очень интересно, хотя до тошноты сентиментально, - произнесла
Лайонстон.  -  Но игра еще не  окончена. Осталось  разыграть  еще пару карт.
Охрана! Звание лорда тому, кто принесет мне голову Дезсталкера!
     Стоявшие  рядами  за  Троном  охранники бросились  вперед, с них  спали
голографические  маски   пылающих   ангелов,  открыв  боевые   доспехи.   Но
мономолекулярные мечи  у них  в руках  были  вполне  реальны  -  подпитанные
энергией мечи  с острием толщиной в одну  молекулу, способные  прорезать все
что угодно.  Столько людей и  с  таким оружием могли  бы остановить армию. И
поэтому  повстанцы не  дали  охранникам  до  них добраться.  Безумная Дженни
взмахнула рукой, батареи мономолекулярных мечей внезапно закоротило,  и мечи
оказались просто мечами. Пока охранники осознавали  этот факт, Рэндом и Руби
пустили на них вал пирокинетического  пламени. Солдаты  вспыхивали факелами,
некоторые умирали на месте, другие  поворачивались и бежали, будто надеялись
оставить смертоносное пламя позади.  Они освещали двор, как  пылающие свечи,
пока один за другим не упали и не погасли.
     Лайонстон глядела пустым взглядом на обугленные, пышущие  паром останки
у подножия Трона и вдруг повернулась к своим девам.
     - Убейте их! Всех!
     Девы бросились  вперед,  как спущенные  с  цепи  сторожевые  собаки.  В
рычащих ртах блеснули заостренные клыки, из пальцев вылетели стальные когти.
Это были обученные и смертоносные хищники, кондиционированные умирать, но не
отступать, набитые кибернетическими улучшениями. И Безумная Дженни выступила
вперед, чтобы встретить их в одиночестве.
     - Это слишком долго тянется. Пора положить этому конец.
     Она выпустила наружу силу своей мысли и обрушила ее на дев, проникая до
глубины их разума и  разыскивая корни кондиционирования.  С  воплем и плачем
девы попадали на землю, катаясь по полу и скребя его когтями,  как животные,
а у них в мозгу шла невидимая борьба. Своей эсперной силой Дженни вырвала из
них   кондиционирование,  разорвала  нейронные   соединения  и  восстановила
поврежденную мозговую ткань, возвращая дев к тому состоянию, в  котором  они
были, пока Лайонстон не обратила их в своих рабынь. Все это заняло несколько
мгновений, и потом Дженни сразу вернулась в себя. Девы перестали вести себя,
как животные, и  сели, вдруг впервые за много лет оказавшись людьми. Сначала
они  были оглушены, но  постепенно  стали приходить  в себя  - в себя таких,
какими  были  раньше. Кто-то  завопил,  вспоминая; что успел сделать, что им
приказывала делать Лайонстон. Они тряслись и вздрагивали, не в силах плакать
своими  искусственными  глазами.  А  некоторые только  глядели вокруг  себя,
ничего не понимая. Тоби  Шрек внимательно всмотрелся в одну из  дев и шагнул
вперед.
     - Кларисса?  Это ты, Кларисса? Она недоуменно посмотрела на него, и тут
же в ее лице отразилось узнавание.
     - Тоби! Кузен Тоби!
     Она бросилась к нему  в объятия. Он крепко  ее обхватил, потом сорвал с
себя  куртку  и  обернул  вокруг нее.  Кларисса  огляделась  и  увидела  Ад,
построенный Лайонстон.
     - Мы умерли, Тоби?
     - Нет, любимая. Мы воскресли. Здесь  Восстание, и все пленники получают
свободу.  - Он  оглянулся на  остальных. - Она из Семьи. Племянница Грегора.
Лайонстон взяла ее к себе в  девы и сделала  из нее чудовище, и никто из нас
ничего не мог  поделать.  Спасибо  тебе,  Дженни.  Сдается  мне, еще  многим
захочется сказать тебе спасибо.
     - А, ерунда,  - отмахнулась Безумная Дженни. - Как по-моему, так хватит
битв и убитых. Это в стиле Лайонстон. А  мы должны от нее отличаться. Ладно,
вы с Флинном займитесь девами, а у нас еще есть работа.
     И пока Тоби  с  Флинном собирали дев и  отгоняли  их  подальше от линии
огня,  Дженни  снова  встала лицом  к  лицу с  Лайонстон. И здесь она  вдруг
остановилась  и бросила острый  взгляд  на  капитана  Сайленса, а он  сделал
неуверенный шаг вперед,  глядя на нее во все глаза. Она ответила ему  ровным
взглядом, не облегчая ему работы, но узнавание наконец залило лицо Сайленса.
     - Диана ?
     - Уже нет, - ответила Дженни. - Это была другая женщина.
     - Я тебя еле узнал. Ты так... изменилась.
     - Это называется "выросла", капитан. С каждым в конце концов случается.
     - Ты знаешь эту женщину? - спросила Лайонстон и нахмурилась.
     -  Конечно,  знает,  -  сказала  Фрост.  -  Это его дочь,  Диана Вертю.
Корабельный эспер в его последней команде. Сайленс взглянул на Фрост:
     - Ты знала? И давно?
     - Я узнала  ее лицо  среди портретов разыскиваемых,  переданных службой
безопасности полгода назад.
     - Как же ты мне не сказала!
     - Ты не был готов воспринять подобную весть. Я не уверена, что ты готов
сейчас. А я не хотела, чтобы ты отвлекался от своих обязанностей.
     Сайленс снова повернулся к Дженни:
     - Я  слыхал, что  ты ушла  в Подполье. Но что с тобой сталось? С  твоим
голосом? У тебя такой вид...
     - ...будто я прошла через Ад? Это  потому, что так оно и было.  И здесь
мне не страшно, я видела настоящий Ад. Я больше не Диана Вертю. Она умерла в
муках  и воплях  в  камерах дознания  Девятого Уровня. Известного  также как
Червивый Ад. А я - Безумная Дженни, сейчас и навсегда. Но ведь мы оба не те,
какими  были  раньше, п