друг умирает?
     - Да, - ответил  Финли. - Мне кажется, что да. Он  нас всех спас, но мы
ничего сейчас не можем для него сделать.
     -  Это  Дезсталкер  с ним  такое  сделал, - сказал  Медведь. -  У  него
необычные ментальные способности. Я видел,  как  он  телепортировался. Может
быть, он мог бы своими способностями исправить причиненный вред.
     Финли повернулся и Джилю, и Джиль не отвел глаз. - Ну? -  сказал Финли.
-  Ты ведь  прошел через знаменитый Лабиринт на  Хэйдене. Так покажи нам, на
что  ты способен.  Ведь для этого  тебя  и взяли - для  использования  твоих
особых сил. Исцели его.
     - Я не знаю, получится ли. Я никогда еще ничего подобного не делал.
     -  Попробуй. - Дезинтегратор Финли смотрел точно в грудь Дезсталкеру. -
Или, клянусь, я убью тебя на месте.
     - Не  убьешь, - возразил Дезсталкер. - Я  вам нужен.  Без меня  вам  не
добраться до Харкера, не выполнить задание.
     - Засунь ты себе это  задание, - очень спокойно произнес Финли. - Делай
или ты уже мертв.
     - Я этого не забуду. - Голос Дезсталкера звучал холодно, спокойно, и  в
нем  слышалась смерть. - Чтоб меня это  еще волновало, - ответил  ему Финли,
Джиль кивнул и  присел рядом с Евангелиной. Она глянула на  него свирепо, но
позволила ему взять Джулиана из своих рук.  Дезсталкер принял его неожиданно
бережно, голова эспера привалилась к груди Джиля. С подбородка эспера капала
кровь.
     Дышал он еле заметно. Джиль закрыл глаза,  сосредоточившись непривычным
образом,  протянувшись  в  направлении,  которое он не  мог бы  назвать,  но
чувствуя,  что туда  и надо. Джулиана он теперь  видел  как тусклый  свет  в
темноте, догорающую свечу, которая вот-вот погаснет. Джиль посмотрел на себя
и увидел свет  настолько  ослепительный, что  еле  мог смотреть. И  ему было
проще простого взять долю этого света и отдать ее Джулиану.
     Эспер  в  объятиях Джиля  неожиданно сел, глаза  его  распахнулись и он
сделал вдох, какой делает вынырнувший на поверхность ныряльщик. Кровотечение
прекратилось, цвет лица вернулся. Джулиан удивленно огляделся.
     - Что за чертовщина? - спросил он. - Будто Бог позвал меня по имени.
     - Уж поверь мне, - сказал Финли, - Бог тут ни при чем.
     - Что ты помнишь? - спросила Евангелина, помогая ему подняться на ноги.
     - Точно не могу сказать. Мы были в осаде. Я пытался  направить эсперную
силу, но... А потом рядом со мной оказался Джиль. Дальше провал.
     -  Могло  быть хуже,  - сказал Финли.  И  повернулся  к Дезсталкеру.  -
Насколько хорошо у тебя вышло, Дезсталкер? Он исцелен? Нормально исцелен?
     -  Сомневаюсь, - ответил Джиль. - Я  знаю только основы медицины. Что у
него было повреждено до того, таким,  наверное,  и осталось. Я его просто...
запустил снова. Дал толчок его батареям. Нет, наверное, он сейчас такой, как
был, пока я не... вмешался.
     -  Больше никогда  так  не делай, - сказал Финли. - У  тебя  тоже  есть
интересные силы. В будущем ты сам сможешь нас защитить.
     - Ты можешь защищать себя сам. Я угроз не забываю.
     - Нам бы неплохо  всем малость поуспокоиться, - нервно встрял Тоби. - В
конце концов, мы все тут на одной стороне, правда? А эспер снова в норме.
     - Пойду пройдусь по палубе, - сказал Джиль, не отводя глаз под взглядом
Финли. - Проверю,  что ошметков этих кукол на корабле не осталось. И малость
подышу - здесь что-то душновато.
     Он направился к двери, и все постарались освободить ему дорогу. Медведь
задумчиво посмотрел на него.
     - Ты больше не человек, - сказал он. - Это я  вижу. Чем  ты стал, Джиль
Дезсталкер?
     - Убей меня, если я знаю, - бросил Джиль и вышел из каюты.
     - Как ты себя чувствуешь, Джулиан? - спросил Финли.
     Эспер неуверенно пожал плечами.
     -  Усталым. Вымотанным. И горло болит.  Тревога кончилась? Кукол больше
нет?
     - Кончилась, - сказала Евангелина.  - А  почему бы тебе не полежать? Мы
займемся приборкой.
     - Полежать? - переспросил Джулиан. - Отличная идея. И он вышел из кают-
компании нетвердым шагом.
     - Типичный случай, - заметил  Что  Хочешь. - Хэллоуини  чуть не  погиб,
защищая его, и он даже спасибо не сказал.
     -  Заткнись, -  ответил ему Хэллоуини. - Он  же даже  не  помнит.  Если
хочешь быть полезен, забери  меня отсюда  и  отнеси в  мастерскую. Мне нужно
хотя бы техническое обслуживание.
     Что  Хочешь кивнул, подобрал поломанный скелетик и вынес его  из  кают-
компании.  С  ними пошли  Пуги, Козел и Медведь, оставив людей  одних.  Тоби
кивнул Флинну, и камера села Флинну на плечо и отключилась.
     -  Отчаянный  ты   мужик,   Кэмпбелл,  -   сказал   Тоби.  -   Угрожать
Дезсталкеру... да черт побери, тому самому Дезсталкеру! Этот человек включил
Генератор  Пустоты,  помнишь?  Убил все живое на  планетах  тысячи  солнц  и
никогда   об  этом  не  сожалел.  Лично  я  предпочел  бы   поцеловаться   с
Гренделианским Стражем.
     -  Он бы дал Джулиану умереть, - ответил Финли.  - Этого я допустить не
мог. Не для того я спасал его из подвалов дознания на Голгофе, чтобы он умер
только  из-за того,  что  Дезсталкер решил его использовать. А  к тому  же я
надеялся, что  этот древний сукин сын сможет его вылечить, поправить то, что
у  него  повреждено. То ли он  не мог,  то  ли не хотел, но это значит,  что
бедный пацан будет умирать  постепенно. Все  шансы  за то, что он  все равно
умрет здесь, вдали от дома, и на этот раз я ни черта не смогу сделать.
     - Не можешь же ты все сделать, - сказала Евангелина.
     - Не  могу. Я не мог бы его  утешить, как ты. Просто  не знаю,  как это
делается.
     - Ты заставил Джиля его спасти. Такие вещи я не знаю, как делаются. Так
что мы с тобой отлично друг друга дополняем.
     Они  улыбнулись  друг   другу,  глядя   глаза  в  глаза,   и   внезапно
кают-компания  наполнилась их любовью. Тоби сообразил, что сейчас он как раз
мог бы получить от них  ответы на  некоторые уместные  вопросы, пока  они  в
таком  хорошем расположении  духа.  Тоби незаметно  махнул  Флинну -  включи
камеру!  Тот молча кивнул, и  хотя камера на  его плече не шевельнулась,  ее
красный глаз зажегся вновь.
     - Да, - небрежно сказал Тоби, - так  что там за история с Дезсталкером?
В легенде ничего не говорилось насчет его эсперных  способностей. И никто  в
роду совершенно определенно их тоже не проявлял.  До  Оуэна. Я видел, как на
Мисте он творил совершенно потрясающие вещи.
     -  Это Лабиринт, - ответил Финли.  - Безумный Лабиринт. Это что-то, что
Джиль, Оуэн и еще некоторые нашли на планете, которая принадлежала хэйденам.
     - То есть их изменила какая-то хэйденская машина?
     - Нет, что-то куда более древнее. Он меняет прошедших через него людей.
Делает их чем-то больше,  чем они были.  Не  спрашивай меня  о подробностях,
потому что  я  их не  знаю. Подполье знает, но  только  те, кому  необходимо
знать. Теперь отключи свою  камеру  и  убирайся ко  веем  чертям, пока я  не
решил, в какое отверстие на твоем теле ее засунуть. Поперек.
     - Все понял, - ответил Тоби. - Пойдем, Флинн.
     -  После  меня, -  ответил оператор  и  вышел  из  каюты не то  чтобы с
торопливостью,  но  с чем-то, что вполне  можно было за  нее  принять. Когда
дверь за ними плотно закрылась, они оба перевели дыхание.
     - Я думаю, он не шутил насчет камеры, - сказал Флинн. - Как ты думаешь,
это была шутка?
     - Вряд  ли,  -  ответил Тоби. -  Финли Кэмпбелл  теперь  далеко  не тот
манекен для  модных  шмоток,  каким он был при дворе.  Я  теперь  понял, что
выбрал не самое лучшее время для зондирующих вопросов.
     - Будто это тебя когда останавливало.
     - Тоже  верно, -  согласился  Тоби. - Пойдем  посмотрим, чем там заняты
игрушки.
     Неподалеку у штирборта стоял Джиль Дезсталкер, опираясь  на ограждение,
и  глядел  в  темные  воды Реки.  Капитан  снова стоял у штурвала, и пароход
набирал скорость. Джиль  пытался вспомнить, каково это  - телепортироваться,
но это чувство от него ускользало. Как  будто это переживание  было для него
слишком  сильным, чтобы  справиться  с  ним  - кроме  случаев необходимости.
Слишком много  для человеческого разума. Но  только  он  уже  не  был просто
человеком, не был с тех пор, как вместе с  другими прошел Безумный Лабиринт.
Он  стал  чем-то...  отличным  от  человека,   и  эта  новая  способность  к
телепортации - только начало.  Это он знал  без тени  сомнения. Хотя  он был
теперь далеко  от остальных,  он все  же  был  с  ними связан  подсознанием,
сверхдушой, и еще он знал, что они тоже изменились - каким-то иным, пугающим
образом. Интересно, во что он превращается, чем станут  они все, и останется
ли в них что-нибудь человеческое. И еще он подумал,  что эта мысль не пугает
его так, как должна была бы.
     Его  внимание  привлекли  повышенные  рассерженные голоса,  и  он пошел
посмотреть, что там -  больше чтобы занять мысли, чем  потому,  что его  это
трогало.  Оказалось,  что Плюшевый  Медведь  и  Морской Козел  нашли  голову
мозаичной  куклы в углу, куда закинула ее пси-буря, и теперь допрашивали эту
голову, перебрасывая ее ногами друг другу. Тоби их успокоил, отобрал голову,
прислонил  ее  к  переборке  и стал задавать  вопросы,  а Флинн  снимал. Все
старания Тоби  были  вознаграждены только потоком проклятий,  так что  Джиль
подошел  и  взял  команду  на себя.  Никто  не  возразил.  Он  и  не  ожидал
возражений.
     -  Почему  вы  на  нас  напали? -  спросил  он  у  головы. Голова  была
ярко-синей, с торчащими ушами и огромными глазами. Наверное, она должна была
быть очень  милой и похожей на  эльфа,  но сейчас она была  больше похожа на
демона. В  ответ  на вопрос она рассмеялась, показав  неровную  линию острых
зубов. Звук был резким, искусственным,  лишенным  человеческих эмоций. Глаза
куклы - огромные темные зрачки - уставились на Дезсталкера.  -  Вы -  враги.
Вечные враги. Люди  и  их прихвостни.  Не  думайте,  что вы победили. Вам не
удрать. Мы вас найдем и убьем. Мы или другие.
     -  Другие?  -  переспросил   Дезсталкер,  спокойно   глядя   в   темные
нечеловеческие глаза.
     - У нас много друзей,  и все они ждут вас по дороге.  Мы знаем,  откуда
вы, знаем, куда направляетесь. У нас глаза и уши повсюду. До  Красного вы не
доберетесь. Мы не допустим.
     - Как твое имя? - спросил Тоби. Голова рассмеялась ему в лицо.
     -  Имена? Это людская выдумка. Мы меняем свою  идентичность, как меняем
тела. Мы забыли, кем были когда-то, и нам это нравится.
     - Расскажи, что  ты знаешь о Харкере, -  терпеливо спросил Джиль. - Что
ты знаешь  о Красном и его планах. И почему  вы  так решительно настроены не
дать нам к нему попасть.
     - Я не обязан отвечать на твои вопросы, человек! Голова плюнула Джилю в
лицо. Он не моргнул.
     - Я могу заставить тебя говорить. Смотри на меня, игрушка.
     Он чуть  наклонился,  вглядываясь  в темные  глаза  головы.  Вдруг  его
сущность  стала ошеломляющей,  пугающей,  ужасной. Будто  из-за  маски Джиля
Дезсталкера показалось что-то неожиданно мощное и страшное. Медведь  и Козел
съежились, Тоби подавил желание сделать то же самое. Камера Флинна дрогнула,
но  он не  перестал  снимать. Голова испустила высокий визг - очень жалобный
звук, как ребенок, которого пытают. Джиль вдруг расслабился,  и не стало его
ошеломляющего присутствия - так же внезапно, как оно появилось. Глаза головы
были крепко зажмурены.
     - Ладно, - тихо сказала она. - Мы боимся Красного. Никто, кто  уходит к
нему, не возвращается. Никогда. Даже самые большие фанатики нашего дела. Как
мы слышали, он  собирает  себе армию глубоко в Лесу. Говорят,  что он просто
собирается  положить конец  войне.  Или миру. Нашему миру. Говорят,  что  он
сумасшедший,  как может  быть  только  человек,  и  заражает  игрушки  своим
безумием. Я вас, людей, знаю. Вы попробуете его уговаривать, а кончится тем,
что вы станете такими  же безумными, как  он. Безумными,  как Красный. И кто
знает, насколько сильнее  он станет,  когда  ему  начнут помогать люди, люди
такие же сумасшедшие? И потому мы залегли в засады  у вас на пути вдоль всей
Реки. Вам не добраться до Леса живыми.
     - Мы  хотим его  забрать с  собой, - сказал  Джиль. - Увезти с планеты.
Разве вы не этого хотели бы? Голова только засмеялась.
     -  Ты лжешь.  Люди  всегда лгут, мы знаем. Они говорили, что нас любят,
когда  приезжали  с  нами играть, потом  уезжали  и нас  бросали.  Мы только
игрушки  -  поиграть  и бросить, когда кончится  каприз. Они нас никогда  не
любили. И вы все за это заплатите.
     - Я думаю, хватит, - сказал  Джиль.  -  Это за  Джулиана. Он поднял эту
голову  и надавил  на  глаза  большими  пальцами.  Массивные  глазные яблоки
вдавились  внутрь, дробя хрупкие  микросхемы. Голова жалобно  взвыла.  Джиль
вытащил пальцы  и  перебросил  вопящую голову через  борт - пусть  ее найдут
друзья, если захотят. Он обернулся на  остальных,  но  ни людям, ни игрушкам
сказать  было нечего.  Он снова откинулся спиной на ограждение. - Информации
меньше, чем я  рассчитывал,  - спокойно произнес он.  - Я ничего  важного не
забыл?
     - Разве  что одно,  - сказал  Тоби.  - Почему  они  все  время называют
Харкера Красным?
     - Они сказали, что  он  безумен,  - ответил  Джиль.  -  Опасно безумен.
Наверное, красный  - это  цвет крови. -  А мы едем  прямо к нему, -  заметил
Козел. - Какие мы везунчики!
     - Заткнись, Козел, - беззлобно буркнул Медведь.

     Они плыли  вниз по Реке, минуя  оставленные поля боя и мертвых игрушек.
Война была здесь и прошла. Постоянный дальний гул взрывов становился громче,
ближе.  Они  миновали игровые площадки; форты  и замки, бревенчатые хижины и
коттеджи в розовых  садах. Все сожженное,  разнесенное на  куски,  тщательно
разрушенное. Ферма  со всеми амбарами и сараями  для искусственных животных.
Животных давно не  было, а  строения  сожгли,  и  остались только обгоревшие
кости людей,  насаженных на шампуры  в  горящем  дворе.  Чем  ближе колесный
пароход  подплывал к  Лесу,  тем сильнее были  следы войны, и  всюду  лежали
мертвые сломанные игрушки,  глядя в небо пустыми глазами.  Теперь было никак
не  узнать, были они хорошими  или плохими  или им было на  все наплевать. А
пароход шел весь день, потом вечер, потом настала ночь.
     Члены экспедиции заметили  открытое поле без  видимых  следов  войны  и
подошли  к  берегу.  Людям  был нужен  свежий  воздух  и шанс размять  ноги.
Игрушкам  это было не  очень понятно, но они не возражали. Они  не  говорили
прямо, но было  видно, что по мере приближения к  Лесу растет  их тревога, и
они так же обрадовались перерыву в путешествии, как люди.  Ночь была темной,
воздух прохладным, и люди
     набрали дров в ближайших  кустах и разложили  костер. Было почти мирно,
если  не  считать  постоянного  рокота  далекой   войны,  будто  где-то  шла
нескончаемая гроза. Снова вышли сонная луна и пятиконечные звезды.
     Джулиана с парохода пришлось  снести. Подпитка,  которую дал ему Джиль,
кончилась,  и  когда  наступила  вечерняя  прохлада,  старые  раны  заболели
сильнее.  Однако  Джулиан  казался достаточно  веселым,  сидя возле костра и
поджаривая мясо на палочке. Медведь и Козел сели от него по бокам, составляя
компанию.  Козел все время пережаривал  мясо,  потому что был  слишком занят
разговором, чтобы за ним следить. Медведь все равно его съедал, просто чтобы
сохранить мир. Напротив сидел Финли, как всегда, рядом с Евангелиной. Тоби и
Флинн  держали  по три  палочки  каждый  и съедали  мясо с той  скоростью, с
которой успевали жарить. Хэллоуини не успевал им его подносить. Он стал чуть
медленнее, чем был, со всеми металлическими шплинтами и скобами в костях, но
был  счастлив, что  по-прежнему полезен. Джиль сидел  чуть  поодаль от всех,
курил  вонючую  сигару и молчал. К  мясу он интереса  не проявлял. Пуги тоже
сидел сам по себе,  будто не  уверенный, что  ему здесь рады. Капитан и  Что
Хочешь  остались на борту "Веселой миссис Трасспот" - как они сказали, чтобы
присматривать. У  костра  пели  песни,  вели разговоры, и  как-то постепенно
заговорили о детстве.
     Начал Плюшевый Медведь. Финли  рассказывал о странных мирах, которые он
видал в своих странствиях, и Медведь спросил, как ему нравится Мир Шеннона -
планета, предназначенная для взрослых детей. Финли нахмурился.
     - Трудно сказать, как  тут было до войны,  но,  кажется, я могу понять,
что здесь привлекало.  Место, свободное  от  взрослых забот и  тревог,  шанс
снова стать ребенком. Провести детство правильно, так,  как  оно должно было
пройти. Редко детство бывает по-настоящему  счастливым - разве что у людей с
очень  избирательной памятью.  У  меня не  очень получалось  быть  ребенком.
Таланта не было. Я только хотел, чтобы детство скорее кончилось и можно было
войти в куда более интересный мир, где жили взрослые.
     В  клане  Кэмпбелл, как во  всех  кланах, детей  обучают быть полезными
членами Семьи чуть ли не с пеленок. И бойцами тоже, потому что у моей  Семьи
было много врагов, и самим  фактом своего  рождения я  стал  участником всех
счетов и  вендетт, которые тянулись уже столетиями. Я в это втянулся рано  -
даже слишком, по мнению моих консервативных родителей,  которые боялись, как
бы  я не  убил  кого-нибудь  влиятельного и знатного  на запрещенной  дуэли.
Родителей я видел  не много. Отец  всегда был занят  делами клана,  управляя
бизнесом  Семьи.  Милая  мамочка  предпочитала  воспитанию  детей  водоворот
светской жизни. Типичные для клана родители. Нескончаемая череда гувернанток
и наставников  старались обучить меня всему,  чему надо, и  уберечь от беды.
Друзей  у меня было мало. Настоящих  друзей.  Дружба  за пределами  Семьи не
приветствовалась, а внутри клана  мы слишком были заняты борьбой за власть и
верховенство. Зато у меня были игрушки. Все, с которыми я только мог играть.
     Я помню  сказки  про Плюшевого  Медведя  и  Морского  Козла  и  про  их
приключения в Золотой Стране. Я  мечтал быть с ними, идти  с ними в земли за
закатом. А  теперь так оно и  вышло.  Странно. - Он  улыбнулся  игрушкам  по
другую  сторону  костра.  - Вы точно  такие,  какими я  вас  помню. Я  будто
встретил старых  друзей, которых годами не видел. Единственных, быть  может,
друзей, которые были у меня в детстве. Неудивительно, что люди сюда рвались.
Порадоваться детству, которое было. Или о котором только мечтал. - Завидую я
твоим мечтам,  - сказала Евангелина. - Я -клон, и  детства у меня не было. Я
появилась   в  мире  взрослой.  Рожденной  из  соскоба   клеток  изначальной
Евангелины.  Папочке  я  была нужна, чтобы заменить дочь, которую он убил. И
меня  вырастили  втайне,  рассказали о детстве, которого  у меня  не было, и
послали в мир, чтобы я там была взрослой, хотя мне было всего шесть месяцев.
И мне то, что я здесь  вижу... странно. У  меня никогда не было игрушек. Или
котят и щенков. Папа  не хотел, чтобы у меня в мире было что-то, кроме него.
Я  никогда не играла. Не была свободна от обязанностей и тайн.  Я вижу здесь
игрушки и не знаю, что с  ними делать, как говорить. Но  что-то во мне хочет
их  подержать,  или  чтобы  они меня  держали,  или  просто  бегать  с  ними
наперегонки и смеяться, и будто я всегда этого хотела, только не знала.
     Она резко замолчала,  потому что  была готова расплакаться. Финли обнял
ее за плечи.
     - Мы здесь  для  тебя, -  сказал  Плюшевый Медведь. - И всегда для тебя
здесь будем.
     - Черт побери, - не выдержал Тоби, - было тут  у кого-нибудь нормальное
детство? Не все же мы вышли из Семей с поехавшей крышей!
     -  У  меня  было  классное  детство,  -  вдруг  сказал Джулиан,  и  все
вздрогнули. А он замолчал и  подозрительно посмотрел  на Флинна. -  А камера
твоя выключена?
     -  Можешь  мне   поверить.  Уж   кто-кто,   а  я  понимаю,   что  такое
неприкосновенность частной жизни. Говори свободно.
     Джулиан шмыгнул носом, до конца  не  убежденный, но продолжал, время от
времени поглядывая  на  камеру,