м самозабвенно исполняла танец неумолимой смерти.  Каждый ее
удар приносил гибель  новому  врагу,  а  защищаться она  просто  не  считала
нужным. Если ей  наносили рану,  она  лишь  оглушительно  хохотала, упиваясь
удивительным  ощущением самоисцеляющейся плоти. Схватка лицом к лицу была не
для нее, доведись  ей услышать о том, что  бой следует вести по правилам, ее
бы это только позабавило. Она носилась туда-сюда, застигая хэйденов врасплох
и налетая  на  них  со  спины. Бонни Бедлам  была  бойцом,  а не благородным
воином,  и не  любила разговоров о чести.  Зато она  любила  сражаться.  Она
наносила врагу неумолимые,  безжалостные удары,  а когда до  нее  доносились
крики о помощи, испускаемые прокаженными, она пропускала  их  мимо ушей. Она
привыкла  биться  в одиночку и не Собиралась защищать или прикрывать кого бы
то ни было.  И она  знала, что для защиты Миссии способна сделать в сто  раз
больше, чем любой из горемык-колонистов.
     Миднайт  Блю,  сжав боевой  топор  обеими руками, с поразительной силой
крушила вражеские  головы и  конечности. С ног до головы она была забрызгана
кровью хэйденов, словно побывала под  кровавым душем. Этот душ явно пошел ей
на пользу -  взгляд Миднайт  светился удовлетворением  и гордостью.  Она без
умолку выкрикивала  слова  священных  песнопений  своего воинского  ордена и
продиралась сквозь гущу  битвы, подобно  леснику, прорубающему новую тропу в
непроходимой чащобе. Хэйдены не  могли противостоять ее холодному спокойному
натиску  и  валились  направо и  налево под  точными  и выверенными  ударами
топора. Миднайт  получила  множество ран,  но  ни разу даже  не поморщилась.
Восторг битвы заглушал боль.  От  большей  части  нанесенных  ей  ран  через
несколько  мгновений  не  оставалось и  следа. Впрочем,  на  те повреждения,
которые заживали медленнее, Миднайт тоже не обращала внимания. Она сражалась
во главе небольшой группы прокаженных  и оберегала их  тщательнее, чем  саму
себя.  Миднайт  обладала способностью телепортироваться  в любой  конец поля
битвы, но не  делала этого, так как тем, кто сражался  рядом, требовалась ее
защита.
     Иногда, несмотря на все  усилия Миднайт, кто-то из ее подопечных падал,
сраженный неприятельским ударом. Тогда ее захлестывала новая волна  ледяного
бешенства. Прокаженные сражались  отчаянно,  но им  трудно  было  тягаться с
таким могучим противником,  как хэйдены. Один за другим они падали на землю,
и в конце  концов Миднайт осталась одна. Она уже ничего не могла сделать для
тех, кто  только что бился с ней  бок  о бок. Тогда  она телепортировалась в
другое место и там  возглавила новую группу  прокаженных, чтобы защищать их,
насколько это возможно.
     В разгаре  сражения  Бонни и  Миднайт сошлись вместе и  встали спина  к
спине.  Они заблокировали  подход к  самому большому отверстию в  крепостной
стене.  Все новые и  новые  волны  хэйденов накатывались  на эту  неодолимую
преграду и  разбивались  о нее,  как о скалу. У хэйденов было энергетическое
оружие, однако  в такой мясорубке трудно верно выбрать цель даже при  помощи
компьютерных  систем.   И   все  же   благодаря   многократному   численному
преимуществу  хэйдены  начали  шаг за шагом теснить Бонни и Миднайт. В конце
концов  оба бесстрашных  бойца  оказались  в самом отверстии,  и все попытки
хэйденов выбить их оттуда потерпели неудачу. Тогда измененные люди выдвинули
вперед   какой-то    крупный   предмет,   закутанный   в   несколько   слоев
водонепроницаемого материала.  Когда хэйдены стащили покров, выяснилось, что
под ним  небольшая лучевая пушка. Бонни  и Миднайт переглянулись  и опустили
оружие.
     - Ты ведь  можешь  телепортироваться, - прошептала Бонни.  - Так давай.
Действуй быстрее.
     - Неужели ты думаешь, что я спасу свою шкуру, а тебя оставлю погибать?
     - Я обладаю способностью к регенерации, ты что, забыла?
     - Уверяю тебя, после такого удара ты вряд ли сумеешь ре генерироваться.
     - Хватит болтать! Уходи, черт тебя подери! Я бы на твоем месте не стала
тянуть!
     - Бонни...
     - Убирайся, кому сказано. Я всегда знала, что умру в одиночестве.
     Миднайт издала короткий горестный вопль и  исчезла.  Воздух со  свистом
заполнил пустое пространство,  образовавшееся на том месте, где  только  что
стояла темнокожая  женшина-воин.  Она появилась вновь за  спинами  хэйденов,
суетившихся вокруг  лучевой  пушки,  и,  не  тратя времени даром,  принялась
крушить  врагов  топором. Убитые или умирающие  хэйдены снопами валились  на
землю, однако один из них  все  же успел прицелиться и  выстрелить. Из жерла
пушки вырвался смертоносный энергетический луч.  Через несколько мгновений в
стене возникла дыра, через которую могла бы пройти армия, а  от Бонни Бедлам
не осталось и следа.
     Увидев это,  Миднайт взвыла  от горя. Она  потеряла  не  только верного
товарища по оружию, она утратила одно из своих альтернативных воплощений. Ей
больно было сознавать,  что, несмотря на свою силу и мужество, она не смогла
спасти  даже ту, которая значила для нее  так  много. Прикончив без  остатка
всех хэйденов,  окруживших пушку,  Миднайт схватила мощное  орудие и подняла
над головой. Никогда  прежде ей  не  доводилось  поднимать  таких  тяжестей.
Мускулы на руках буграми вздулись от напряжения, но горе и ярость придали ей
новых сил. Оглядевшись, она  выбрала место  наибольшего скопления хэйденов и
могучим  броском  послала туда пушку. С  размаху грохнувшись об землю, пушка
взорвалась, и  вырвавшиеся из  нее энергетические потоки превратили  десятки
измененных  людей  в  ничто.  Когда  земля  прекратила  наконец сотрясаться,
выяснилось, что на ней образовалась огромная впадина, возле которой валялось
множество  искореженных  мертвых   тел.  Некоторые   из   них   принадлежали
прокаженным. Миднайт попыталась вызвать в себе сострадание к ним, но  сейчас
ей это не удалось. Теперь, когда Бонни не стало, она все время ощущала рядом
зияющую  пустоту, и все прочие  чувства притупились.  Она  поплелась назад к
крепостной стене, чтобы встать на охрану пробитого лучевой пушкой отверстия.
Когда Миднайт подошла к нему, до нее донесся какой-то непонятный шум.
     Заглянув в отверстие, Миднайт увидела то, что осталось от Бонни Бедлам:
кучку почерневших, обуглившихся костей, на которых кое-где сохранились куски
окровавленной  плоти. Между раскрошенных  ребер пульсировали  разорванные на
мелкие  части органы.  Самое  ужасное  состояло в том,  что эта бесформенная
масса по-прежнему жила  и страдала. Миднайт, пошатываясь,  сделала несколько
шагов  и  склонилась над  останками  Бонни.  Обуглившийся  череп оскалил  ей
навстречу изломанные зубы. Но, как ни странно, в одной из глазниц сохранился
неповрежденный  глаз. Под  взглядом потрясенной  Миднайт глаз  возник  и  во
второй глазнице Бонни. Откуда ни  возьмись, появились мускулы, точно толстые
черви, они обвивали  скелет,  собирая  воедино его  разрозненные  фрагменты.
Органы  сами  собой   начали  восстанавливаться.   Сердце  снова   забилось,
сплющенные  легкие расправились  и наполнились воздухом.  Мускулы ползли все
дальше, соединяя  разбитые  руки и ноги. Миднайт перевела  взгляд на голову.
Череп уже успел обрасти свежим  красным мясом,  у Бонни появились не  только
глаза, но и губы. Губы приоткрылись, и дыхание со свистом вырвалось изо рта.
     .  - Я  же тебе  говорила,  все  у  меня получится, -  прошептала Бонни
Бедлам, улыбаясь через боль. - Мы с  тобой уже пережили что-то в этом  роде.
На  планете  Мист,  помнишь? Там нас  тоже  подстрелили  из  лучевой  пушки.
Конечно, тогда рядом был мой Оуэн.
     - Господи, видела бы  ты себя сейчас,  - пробормотала Миднайт, не зная,
смеяться ей или плакать. - Тебе срочно надо в лазарет.
     -  Совершенно ни  к  чему. Давай-ка лучше  охраняй  пробоину,  а я  тем
временем окончательно  приведу себя  в  порядок.  А если  увидишь,  что  они
готовят  вторую пушку, хватай меня в охапку и  беги отсюда.  Два таких удара
подряд - это слишком даже для меня.
     -  Можешь не волноваться, - отрезала Миднайт  Блю. - Мимо меня  ни один
ублюдок не пройдет.
     Она выбрала  позицию около отверстия в  стене  и встала там с топором в
руках,  неколебимая,  как каменное изваяние.  Казалось, ей  не составляет ни
малейшего  труда отбивать все атаки хэйденов. На лице ее сияла решимость  не
оставлять поста до завершения битвы, или собственной смерти, или конца света
- в зависимости от того, какое из этих событий настанет первым.

     Славным  Сестрам  непостижимым   образом  удавалось  одновременно  быть
повсюду. Распевая псалмы и гимны, они убивали всех  врагов, попадавшихся  им
на пути. Колонисты, в которых  проснулся истинный воинский дух, не сдавались
под  натиском  превосходящего  неприятеля. Измененные люди,  несмотря на всю
свою мощь  и быстроту  реакции, несмотря на безотказность  сервомеханизмов и
вживленную под кожу броню,  пасовали перед безграничной отвагой противников,
которые ничуть не дорожили  собственной жизнью. Прокаженные набрасывались на
хэйденов вдвоем, и пока один, вцепившись в руку с мечом, не давал противнику
возможности нанести удар, другой вспарывал ему глотку. Бывало и по-другому -
один из колонистов намеренно подставлял свою грудь под клинок хэйдена, давая
товарищам  возможность   разделаться  с  врагом,   пока  его  меч  увяз   во
внутренностях жертвы. Хэйдены были  умелыми и опытными  бойцами,  но  им  не
хватало  отчаянной  решимости  прокаженных. Поэтому  ни одной из  сторон  не
удавалось долго сохранить преимущество.
     Сестра Кэтлин  первой увидела бомбу. Прикончив очередного  противника и
оглядевшись  вокруг в  поисках нового, она заметила,  как  шестеро хэйденов,
несущих мощное взрывное устройство, направляются прямиком  к воротам Миссии.
Их охраняло еще шестеро, расчищая путь при помощи бластеров. В юности сестра
Кэтлин работала в шахте, поэтому она вмиг догадалась, что это за устройство.
Она закричала во весь голос,  призывая  сестру Марион  и сообщая ей о  новой
угрозе. Вместе они пробили себе  путь  сквозь гущу битвы  и  приблизились  к
бомбе.
     Оказавшись  рядом  со взрывным устройством,  обе  Славные Сестры вихрем
набросились  на застигнутых врасплох хэйденов.  Но  хотя  измененные  люди и
истощили  заряды своих бластеров,  они  мгновенно обнажили  клинки, явно  не
собираясь оставлять  ношу и пускаться наутек. Славные Сестры умели сражаться
и не привыкли беречь  себя, однако сегодняшняя битва тянулась слишком долго.
К тому  же обе были тяжело больны,  и тела их, изъеденные проказой, не могли
больше противиться усталости. А сервомоторы, приводящие в движение хэйденов,
напротив, не  знали, что такое усталость. Славным Сестрам удалось остановить
врагов на значительном расстоянии от  ворот, но добраться до бомбы они  были
не в состоянии.
     Они продолжали  сражаться. Вера поддерживала их, заставляя устремляться
в  бой  тогда,  когда  любой  другой  отступил  бы   или  рухнул  на  землю,
окончательно обессилев.  И  в конце концов Кэтлин поняла, что у них остается
единственный  выход.  Послав   Господу  прощальную  молитву,  она   напрягла
последние  силы,  протиснулась между двумя  хэйденами  и  оказалась  рядом с
бомбой.  Немедленно два  меча  вонзились  ей в спину, пронзив  почки. Сестра
Кэтлин испустила пронзительный  вопль, кровь хлынула у нее изо  рта, но  она
упорно   продолжала   выполнять  задуманное.  Яростно  взмахнув  мечом,  она
прикончила одного  из хэйденов, державших бомбу, и  устройство  оказалось на
земле. Теперь сестре  Кэтлин оставалось лишь наклониться и привести механизм
в действие, включив пятиминутный таймер.
     Догадавшись,  каковы  ее намерения, сестра  Марион  отчаянно закричала.
Кэтлин  меж тем вцепилась в бомбу с такой бешеной решимостью, что никому  из
хэйденов не удалось оттащить ее. Сестра Марион опрометью  побежала к Миссии.
Она орала во весь голос, предупреждая прокаженных об опасности. Поняв, в чем
дело,  прокаженные  оставили  поле  боя и  устремились  к воротам  и крупным
пробоинам в стене. Поначалу  хэйдены  пытались  их преследовать,  но  вскоре
поняли  -  что-то тут не так.  Тогда они остановились, пытаясь сообразить, в
чем состоит хитрость и где скрывается ловушка.
     Измененные люди суетились около бомбы, со всех сторон налетая на сестру
Кэтлин и нанося ей беспощадные удары. Безумная боль  заставляла  ее кричать,
однако она, собрав все силы, не двигалась с места. Позицию Кэтлин  выбрала с
расчетом. Набрасываясь на нее, хэйденам приходилось  соблюдать осторожность,
иначе они могли повредить бомбу. Измененные люди не сразу поняли, что Кэтлин
уже мертва. Разжав  наконец пальцы  монахини и отшвырнув ее прочь  от бомбы,
они увидели включенный таймер. Лишь  тогда  до них дошло, что  Кэтлин не зря
выигрывала  лишние минуты,  упорно  отказываясь умирать.  Хэйдены  бросились
наутек... И тут бомба взорвалась.
     Мощный  взрыв  прикончил  всех врагов  до  единого,  повалил  несколько
деревьев  и  сотряс  стены Миссии. Колонисты  к тому времени успели укрыться
внутри. Некоторые небольшие здания за стеной получили повреждения, но никого
из защитников Миссии не  задело. После того  как стихли  отголоски взрыва, а
земля и стены перестали  дрожать, сестра  Марион открыла ворота и  осмотрела
поляну.  Армия  захватчиков  была уничтожена.  От  огромных полчищ  хэйденов
остались лишь  груды  полурасплавленных  металлических  деталей,  которые  в
беспорядке валялись на земле. От сестры Кэтлин не осталось ничего.
     Сестра Марион испустила тяжелый вздох и громко фыркнула.
     -  Теперь  эти  металлические  ублюдки  знают, что с опасными игрушками
шутки  плохи.  Прими, Господь, душу сестры Кэтлин. Надеюсь, что все  хэйдены
уже в аду.

     Битва  завершилась,  но колонистам  предстояло немало работы. Следовало
закрыть  пробоины в  стене, позаботиться  и о раненых, и  об убитых. Раненых
отнесли в  лазарет, а трупы сложили в  погребе.  До похорон  необходимо было
опознать  их,  чтобы  близкие  имели  возможность попрощаться  с теми,  кого
любили. Некоторые  трупы  были так  изуродованы, что  идентификация казалась
невозможной. Этих несчастных  сложили  отдельно.  Те,  кто  выжил,  медленно
проходили мимо, сквозь слезы пытаясь различить знакомые черты.
     Подбирать  трупы,  идентифицировать  и  складывать  их  - работа  не из
приятных. Но  все понимали,  что необходимо выполнить  долг по  отношению  к
павшим. Многие из выживших участников битвы были слишком изнурены, и душевно
и  физически,  и тяжкая  обязанность  пала на тех,  кто оставался в  Миссии,
охраняя  ее  последние  рубежи и  защищая умирающих  в  лазарете. Полковнику
Уильяму  Хэнду  и  Отто  пришлось  оставить боевой  пост  у главных  ворот и
взвалить на себя заботы о мертвых. Количество  трупов все прибавлялось,  так
как многие раненые умирали, не успев получить первой помощи.
     Оба  старых вояки приступили к  делу  без  всякого содрогания. За  свою
жизнь  они перевидали  столько убитых, что давно отвыкли различать  в каждом
трупе  человека, которым  тот  был прежде.  Им  помогал  Тобиас  Мун. Ему не
позволили сражаться за  стенами Миссии, так  как в суматохе битвы его вполне
могли  принять  за врага. Теперь  он относил убитых в длинный узкий подвал и
складывал, аккуратными рядами. Руки его не уставали  под тяжестью ноши, и он
продолжал эту печальную работу еще долго после того, как прокаженные, вконец
измученные, вынуждены были  отправиться отдыхать. Мун радовался,  что  и ему
выпала наконец возможность  принести пользу. Покойников он ничуть не боялся.
В конце концов, он сам бывал по ту сторону смерти.
     Уильям Хэнд  медленно ходил между рядами  трупов,  давал  каждому  телу
номер  и  отмечал  в  специальной  описи  особые  приметы.  Отто  собирал  в
специальные  мешки разрозненные части тел. Предполагалось,  что впоследствии
их владельцы будут найдены,  пока же Отто просто  сваливал останки в углу  и
благодарил Бога за то, что на Лакриме Кристи не водятся крысы. Куча останков
уже  доходила карлику  до груди. Вывалив в  очередной  раз содержимое своего
мешка, он повернулся к полковнику.
     - Господи Иисусе, ну и вонь. Мы скоро задохнемся. Нужно  было по крайне
мере хранить жмуриков в помещении, где есть окна.
     -  Продезинфицируй  тут  все  хорошенько,  - посоветовал полковник,  не
отрываясь от своих  записей. - А если, не дай Бог, увидишь червяка или какую
другую гадость, мигом прихлопни.
     -  Продезинфицируешь  тут,  как же,  - буркнул Отто.  - Святая  Би  все
средства  отправила  в лазарет. Она даже  запасы спиртного конфисковала  для
медицинских  нужд.  Нет, полковник,  в следующий  раз  мы никому не позволим
отвлечь  нас от драки. Лучше протаранить своим  горбом целую армию хэйденов,
чем служить в похоронной  команде.  - Карлик огляделся  вокруг и смолк. - Мы
многих  потеряли, полковник, - добавил  он несколько секунд спустя. - Многих
славных ребят. В бою полегло пятнадцать, а то и двадцать процентов населения
Миссии. Это чертовски много. А к утру мертвых будет еще больше.
     -  Все познается в сравнении. Мы потеряли многих,  а  хэйдены - всех до
единого. Так что мы в явном выигрыше.
     -  Ты  прав. Но  нужно взглянуть  правде в глаза.  Пока они хотели лишь
испытать, насколько крепка наша оборона,  и выслали пробный отряд. Я уверен,
основная их армия сейчас скрывается где-то поблизости, в джунглях. Наверняка
ублюдки обдумывают полученный урок. В любое время можно ждать новой атаки.
     - Знаешь, Отто, что  я в тебе особенно  ценю?  - проворчал полковник. -
Оптимизм и жизнерадостность. Слушай, тебе что, нечего больше делать?
     - Так точно. Оторванных деталей больше не осталось. Я только что собрал
в  корзинку последние.  Не  представляю, как мы будем  крепить на место уши,
зубы и прочие мелочи.  Конечно, можно сварить  из этой требухи мыло. А  если
дела пойдут плохо, на худой конец она и на суп сгодится.
     Полковник наконец поднял голову и пристально взглянул на Отто.
     - Ты никак из семьи каннибалов.
     - Говоря откровенно, по праздникам  мы иногда баловались  человечинкой.
Но ели исключительно тех, кто нам чем-то насолил.
     -  Готово,  - раздался  с  порога голос Тобиаса  Муна.  - Тел больше не
осталось. Хотя не исключено, что вскоре они появятся вновь. В лазарете много
тяжелораненых. Думаю, вам лучше отдохнуть. Я тут все сделаю.
     - Парень, ты просто уникум. Все жители Миссии буквально валятся с  ног.
Отто, перерыв. Мы с тобой заслужили право подкрепить свои силы.
     Боевые товарищи, отойдя подальше  от  трупов, опустились прямо на пол и
привалились  к  стене  подвала.  Отто,  не  теряя времени, извлек  откуда-то
видавшую виды  железную фляжку и заговорщически  подмигнул  полковнику.  Оба
сделали  по  хорошему  глотку.  Мун неуверенно направился  к дверям, но Хэнд
окликнул его.
     -  Составьте  нам  компанию,  сэр  Мун. Вам  тоже  не  помешает немного
расслабиться, хотя вы  и  не устали.  Присаживайтесь. Не  возражаете  против
капельки славного тонизирующего средства?
     - Спасибо, - кивнул Мун.
     Алкоголь не оказывал на него ни малейшего действия, но  тем не менее он
взял  протянутую  фляжку.  Мун понимал,  что  отказом  не  на  шутку  обидит
полковника и  Отто. Опустившись на пол, он сделал осторожный глоток и вернул
фляжку полковнику.
     - Довольно необычный вкус... Отто оглушительно расхохотался.
     - Ох, приятель, ну вы и скажете. Да разве во вкусе дело! Вы ведь только
что вернулись с главной площади? Есть какие-нибудь интересные новости?
     Прежде  чем ответить, Мун помешкал. Ему пришлось  в течение  нескольких
секунд  рассмотреть весь поток известной информации сквозь призму  того, что
большинство людей считает интересным.
     -  Пробоины в стене заделали, -  сообщил он  наконец. - Пожары, судя по
всему, не причинили Миссии серьезного урона.
     - А люди, Мун? - нетерпеливо перебил  Хэнд. -  Как дела у твоих друзей,
легендарных героев?