. Эта такая удача!
  - Ага. Такая удача. Если, конечно, считать удачей то, что я ждал тебя
здесь, поскольку эта самая короткая дорога между магистратом и твоей
гостиницей.
  - Ты ждал меня?! Но зачем?
  - А затем, что сейчас мы отправимся на переговоры. Я тебе говорил об это
еще вчера.
  - Вильен, я тебе все сказал еще вчера...
  - Хватит! - сердито оборвал меня Нарнах. - В конце концов, вспомни нашу
договоренность! Ты сам захотел стать главным в моей фирме, а сейчас
переговоры должны вести именно руководители. Ты понял?
  Пришлось смириться. Впрочем, Нарнах, преувеличил мое значение на
переговоры. Их на себя взял сам Вильен, моя же роль свелась к тому, чтобы
поддакивать ему и кивать. Несколько раз наши противники по переговорам
пытались разъединить меня и Вильена, старясь грубой или тонкой лестью
воздействовать на меня. Пытались тонкими намеками уверить меня в том, что
такой гений как я сможет провести переговоры гораздо лучше, чем мой такой
упрямый помощник, который не видит очевидной выгоды от их предложений. Я
кивал, соглашаясь, задирал нос, глубокомысленно хмурил лоб, а потом так же
кивал Нарнаху, соглашаясь с его мнением, выслушивал его вопросы о моем
мнении и соглашался с его предложениями, которые он высказывал тут же. Мое
поведение сильно забавляло Нарнаха и сбивало с толку наших противников,
которые никак не могли понять кто я такой: действительный глава или кукла.
Особенно после того, как я отказал Нарнаху в одной просьбе, но она была
настолько для меня неприемлемой, что я подозревал, что Нарнах, который
знал меня очень хорошо, специально высказал ее, чтобы я мог отказать,
продемонстрировав, что последнее слово все же за мной. В конце концов, все
это настолько сбило всех с толку, что Нарнаху удалось заключить очень
выгодный контракт. Это я понял по его довольной физиономии.
  - Энинг, ты гений! А я то дурак не сразу разгадал твою игру! А потом я еще
подкинул им тему для размышлений, когда ты отказался от выгодного
предложения! - заявил Вильен, подтверждая мои подозрения, что он выказал
его специально, чтобы я отказал.
  - Какую игру? - недоуменно спросил я.
  Нарнах так же недоуменно смотрел на меня.
  - Но твоя игра с интендантами...
  - Но я просто забавлялся. Мне показалось довольно забавным то, как они
пытались воздействовать на меня, не представляя наших с тобой отношений. Я
просто развлекался.
  Вильен сел в кресло и уставился на меня.
  - Знаешь, я иногда перестаю понимать, когда ты шутишь, а когда говоришь
правду. Может ты и правда только забавлялся, но твоя забава оказалась как
нельзя более кстати. Из-за нее мы заключили очень выгодный контракт. Могу
только посоветовать тебе и впредь так же забавляться. А теперь рассказывай
про свои проблемы.
  - Какие проблемы?
  - Энинг, не считай меня идиотом. Я же видел какой задумчивый ты шел, когда
встретил тебя. К тому же я вчера поговорил с Далилой. - Ага, теперь
понятно, почему Далила согласилась проводить Нарнаха - они меня обсуждали.
  - Да это ерунда. - Я поделился сомнением с Вильеном, в тайне надеясь, что
тот высмеет мои страхи.
  Вопреки моей тайной надежде, Нарнах не засмеялся, а нахмурился.
  - Да нет, не ерунда. Тут ты прав. - Нарнах задумался. - Да, везет тебе на
сюрпризы. И при этом ты можешь совершенно честно сказать, что ничего
подобного не хотел. Что ж, могу тебе только посоветовать быть более
разборчивым при выборе друзей и не верить сладким речам. Энинг, запомни
одну житейскую мудрость, которая может тебе помочь, если ты поймешь:
настоящий друг не тот, кто всегда с тобой соглашается, кто постоянно
восхищается тобой, кто заглядывает тебе в рот, готовый подхватить каждое
твое слово...
  - Ну уж, такого я сразу раскушу.
  - Это ты сейчас так думаешь. Конечно, такого идиота ты раскусишь сразу, но
беда в том, что не все негодяи идиоты. Поверь, у них большой опыт обмана,
а на лесть очень трудно не клюнуть. Поэтому доверяй не тем, кто
утверждает, какой ты гениальный, ловя каждое твое слово. Верь тем, кто
спорит с тобой, кто готов отстаивать собственное мнение перед тобой, кто
не боится сказать правду, даже зная, что она тебе не понравится. Именно
такие люди и есть твои настоящие друзья.
  - Я запомню это и подумаю.
  - Подумай. Подумай о тех многочисленных царях, королях и прочих
властителях, которые оказались в одиночестве, всеми покинутые и преданные,
окруженные врагами и предателями. И только потому, что они в свое время
окружили себя теми, кто говорил приятные им вещи, и прогнали тех, кто
говорил им то, что им было неприятно, даже если это была правда.
  Об этом действительно стоило подумать.
  Вильен попрощался со мной и отправился по своим делам, я же решил погулять
по городу и подумать над тем, что сказал Нарнах. Что ни говори, но у него
большой опыт общения с людьми. Для него это вопрос жизненной
необходимости. А от того, как он умеет подобрать себе людей, зависят
прибыли Нарнаха. Так что словам Вильена в этом плане можно верить
безоговорочно. Нет, неправильно. Верить кому-то безоговорочно - это
переложить ответственность за свои поступки с себя на кого-то другого.
Ведь что может быть проще, чем заявить: "Я так сделал, потому что он мне
так сказал! Как он меня обманул, а я так ему верил!" Но ведь человек
должен и собственные мозги иметь. Друзьям нужно верить, но не
перекладывать ответственность на них за собственную глупость. Прав Вильен?
Да, я готов согласиться с ним, тем более что Мастер тоже говорил об этом.
Да и у меня есть кое-какой собственный опыт.
  В гостиницу я вернулся только под вечер.
  - Сегодня, пожалуй, стоит остаться здесь, - сообщил я Готлибу. - На ночь
не будем выезжать.
  Готлиб согласно кивнул, но все же заметил:
  - Это не самая дешевая гостиница.
  - Да ладно тебе жадничать. Не так уж здесь и дорого.
  - С моей стороны было бы глупостью беречь чужие деньги. У милорда для
этого есть управляющий, - усмехнулся Готлиб. - А мне здесь нравится.
  - Тогда проведем здесь еще одну ночь.
  В отличие от моих людей, я жил в гостинице совершенно бесплатно. Хозяин
наотрез отказывался брать у меня деньги, считая, что не разориться, если
предоставит номер спасителю города за счет заведение. И считал вполне
справедливо, тем более что реклама, которую я невольно делал гостинице,
привлекала сюда дополнительных клиентов. Поэтому я отнесся к бесплатному
проживанию здесь немного философски, что, учитывая мое финансовое
положение, я вполне мог себе позволить. Правда, меня крайне интересовало
название гостиницы, и один раз я даже хотел спросить хозяина, почему он
называл ее "У моста", хотя поблизости нет ни одного, но сначала было
некогда мне, а потом я не видел хозяина. Так это для меня и осталось
загадкой. Тут я подумал о Роне и приподнялся в кровати.
  - Рон, ты спишь? - позвал я.
  - Спал, - отозвался недовольный голос. - Чего надо?
  - Ты не знаешь, почему эта гостиница называется "У моста"?
  - И ради этого ты меня разбудил?
  - Рон, не вредничай. Если бы ты спал, то тебя было бы из пушки не
разбудить, а ты отозвался сразу, как только я тебя позвал.
  - Ладно, так и быть, объясню. Это гостиница называется так потому, что
раньше она стояла на перекрестке, через который был перекинут пешеходный
мост. После пожара здесь проложили более широкую улицу, перекресток убрали
и в мосте отпала необходимость. Но хозяин не стал менять название,
посчитав, что если она уцелела при пожаре, то это знак свыше ничего в ней
не менять. Если это все, что ты хотел узнать, то я буду спать, с вашего
разрешения, милорд, - последнюю фразу Рон произнес с легкой издевкой. По
шее, что ли ему надавать? Нет, вставать неохота, да и спать хочется.

  Утром я решил рано не вставать. Ага, как же! Решил! Меня подняли сразу
после восхода, даже не спросив моего мнения. Оказывается весь мой отряд
уже встал и теперь ожидает меня.
  - Слушай, а вы не могли бы еще немного поспать? - пытаясь быть вежливым,
спросил я у Готлиба.
  - Милорд, если вы хотели сегодня отдохнуть, то вам следовало сказать об
этом мне вчера, тогда я не стал бы поднимать людей так рано.
  Что ж, сам виноват, ничего не попишешь.
  - Ладно. Сейчас спущусь.
  Готлиб поклонился и вышел. Я же совершил свой самый большой подвиг за все
время нахождения в этом мире: поборол сон и встал, а потом заснул стоя.
Проснулся я оттого, что брякнулся во сне на пол и сильно ударился коленом
об кровать. Поминая всех святых, не очень святых и совсем не святых, я
потер саднящую коленку и встал. Чтобы снова не уснуть. Пришлось прибегнуть
к дей-ча. Нет, это все-таки издевательство над бароном. Я вчера вымотался
морально на всех этих переговорах, которыми наградили меня сначала Мервин,
а потом Нарнах. Потом вымотался физически, исходя пешком чуть ли не весь
город, да еще в кольчуге и с мечом, размышляя о своем новом положении.
Потом часа два занимался разными хозяйственными делами, уплачивая за ту
мебель, которую превратили в дрова мои охранники сегодня за ужином, когда
они поспорили с гвардейцами Амстера кто из них сильнее. Еще час пришлось
потратить на восстановление хороших отношений с хозяином. В результате
всего этого я лег спать в третьем часу утра. Имеет ли право после этого
барон поспать подольше? Имеет! Тогда почему мне не дают воспользоваться
этим правом? Вот Рон дрыхнет и хоть бы что. И будет до обеда дрыхнуть. Где
же справедливость? Справедливости в мире нет. Придя к такому грустному
выводу, я открыл глаза и, чувствуя себя взбодренным после дей-ча, тихо,
стараясь не потревожить спящего Рона, оделся и вышел.
  К полудню удалось закончить все организационные вопросы, поскольку только
сейчас обнаружилось, что у нас нет многих вещей, необходимых для похода
вещей. В частности обнаружилось, что нет палаток для солдат.
  - Я думал ты специально не взял их с собой, - сообщил мне Готлиб, выслушав
мои высказывания о тех, кто собирал поход. - Обычно барон должен проверять
то снаряжение, которое берут с собой его люди.
  Я тут же замолчал, признавая его правоту. Опять я влип в неприятности
просто от незнания тех тонкостей, которые остальные бароны познают с
рождения.
  - Если ты помнишь, то я не родился бароном и стал им по завещанию. Я
думал, что такие очевидные вещи должны знать солдаты и без напоминаний.
  Теперь настала очередь Готлиба задуматься.
  - Я об этом не подумал, - признал он. - Я думал ты приготовил все
необходимое здесь, поэтому и не берешь лишнее в дорогу. А то, что мы по
дороге останавливались на постоялых дворах, убедило меня в этом.
  - Ладно. Сейчас уже поздно искать виновного. - Я вытряхнул свою сумку и
достал кошелек с золотом. - Вот. Отправь кого-нибудь из солдат, пусть
закупят все, что нам нужно. И пусть выбирают все лучшее.
  - Солдат, милорд?! - изумился Готлиб. - Да они же половину своруют и
накупят какую-нибудь дешевку, утверждаю, что именно на это истратили все
выданные деньги.
  - Готлиб, - устало попросил я. - Я не выспался и сейчас туго соображаю.
Сам найди кого отправить. Не найдешь, отправляйся сам и прихвати солдат в
качестве носильщиков.
  - Я отправлю сержанта.
  Сержанты в тевтонской армии почти полностью соответствовали сержантам
армий моего мира. Они отвечали за дисциплину в отряде, когда командиры
были заняты (пирушкой, например) и назначались из опытных латников,
низшего происхождения. Почему сержант будет честнее солдат, которым,
собственно он и является, я не понял.
  - Хорошо.
  Вспоминая ту суету, что была утром, я хмурился и сердито кусал губы. Можно
сколько угодно ругать Готлиба или Хоггарда, но они не могли предполагать,
насколько я плохо знаю все детали похода. Поэтому то, что для них было
очевидно, для меня было в новинку и мне всему приходилось учиться на ходу.
Поэтому-то они и ничего не сказали мне, когда в поход отряд собрался
кое-как. Они-то были уверены, что я знаю, что делаю и им даже в голову не
пришло поправить меня. Решив не повторять прежних ошибок, я на этот раз,
прежде чем выехать из гостиницы, проверил досконально весь багаж. Причем
смотрел не только я (откуда я знаю, что может понадобиться отряду в
пути?), но и заставил смотреть Готлиба, к которому подольстился тем, что
он более опытен и побывал во многих походах. Польщенный Готлиб согласился
провести проверку после меня. Я же не столько проверял, сколько учился у
него, наблюдая за действиями Готлиба.
  - Ну скоро мы отправимся? - Рон нетерпеливо гарцевал на своем коне. За
время путешествия Рон стал отличным наездником и сейчас я сильно
сомневался в том, что теперь он не смог бы справиться с тем конем,
которого он нашел во время осады Амстера. Тогда мы были вынуждены его
продать именно потому, что Рон не смог справиться с боевым конем. Да,
теперь бы он справился. Рядом с Роном стоял Дин, завистливо наблюдая за
приятелем. Интересно, что этот чертенок наплел другу? Наверняка о
каком-нибудь важном задании, которое он должен выполнить, но о котором
ничего сказать не может в силу его жуткой секретности, но Дин его друг и
по секрету можно сказать... Дальше все зависело от фантазии Рона, а она у
него была довольно богатой. - Что мы возимся?
  - А некоторые сони могут помолчать, - оборвал я его. - Сам спал до
одиннадцати, а теперь всех торопишь.
  - А я виноват, да? Сам меня не разбудил!
  - Так, я еще и виноват. А ну цыц у меня.
  Рон обиженно фыркнул.
  - Тоже мне, командир. - Но сказал тихо, чтобы никто не услышал. Только он
забыл, что слух у меня был гораздо лучше, чем у обычных людей, благодаря
занятиям с Дерроном и Мастером.
  - Теперь все? - спросил я Готлиба.
  Тот кивнул.
  - Кажется да, милорд.
  - Отлично, тогда вперед. - Я вскочил на Урагана и выехал вперед отряда.
Рядом пристроился Готлиб, а с другого бока поехал Рон. За нами ехали
остальные солдаты.
  Как и в прошлый раз, нас провожали удивленные взгляды жителей, не
понимающих, что чужим солдатам могло понадобиться в их городе. Под эти
удивленные взгляды мы и покинули Амстер. Вспомнив часового, который не
хотел пускать наш отряд в город, указывая, где остановились все остальные
солдаты Тевтонии, я направился в ту сторону.
  Тевтонскую армия я нашел сразу. На поляне чуть в стороне от города стояли
высокие островерхие палатки, которые, казалось, стояли кое-как. Однако,
присмотревшись, я обнаружил, что порядок все же существует. Палатки
радиально расходились от шатра в центре, где, скорее всего, располагался
командир этого отряда. А между рядами палаток были вбиты колья, к которым
были привязаны кони. Я оценил удобство такого расположения. Кони почуют
чужаков быстрее людей, и любому, кто попытается пройти к центру придется
очень непросто. Но я не завидовал тем, кто располагался с краю этого
круга. В последствие я узнал, что при опасности столкновения с противником
по кругу лагеря ставились часовые, которые составляли сплошную цепь.
Прикинув количество палаток, я посчитал, что здесь находилось примерно две
тысячи конников. Понятно, почему Мервин говорил, что командует этим
отрядом полковник. Командующий должен присоединиться позже и возглавить
все силы тевтонской армии. А сейчас, насколько я знал, он еще даже не
назначен королем.
  Рядом с тевтонской армией, располагался лагерь китижской армии, что было
закономерно, если учесть, что у тевтонской армии не было своей
интендантской службы и, по договоренности, снабжение тевтонской армии
должна была взять на себя китижская армия. Сам же лагерь являл собой
полную противоположность лагеря армии Тевтонии. В свое время, ведя почти
непрерывные войны с Византией, которая долго не прекращала попыток
установить господство в том регионе, китижане многое переняли из опыта
Византии, и их лагерь очень походил на стандартный лагерь византийской
армии. Лагерь представлял собой четырехугольник, где ровными рядами стояли
палатки. Внутри лагеря четко вышагивали патрули, стояли часовые. Сама же
граница лагеря была намечена небольшим рвом, который в боевых условиях был
глубже и шире. Вынутая из него земля образовывала насыпь, наверху которой
втыкались колья. Он был похож на римский военный лагерь, как я видел его в
учебнике истории, но было одно существенное отличие: лагерь китижской
армии состоял как бы из двух лагерей, в одном находилась пехота, в другом
конница. А при нападении на лагерь, противнику приходилось атаковать не
один укрепленный пункт, а два, причем защитники, благодаря близости
лагерей друг к другу и специально оставленным проходам могли переходить из
одного лагеря в другой. И даже падение одного лагеря ничего не решало,
поскольку врагу приходилось тут же начинать штурмовать другой. Китижан
было больше, поскольку стандартный полк китижской армии состоял из четырех
тысяч солдат и пятьсот конников, если был пехотный и из пяти тысяч - если
был кавалерийским.
  Оторвавшись от разглядывания военных лагерей, я направился к палатке
командира, поскольку обязан был представиться ему и сообщить численность
своего отряда. Дальше шла обычная волокита: писаря заносили мое имя и
численность отряда в специальный реестр.
  Подъехав к палатке, я соскочил с коня и направился к входу. Мои люди
остались на конях. Часовые у палатки насмешливо посмотрели на меня, потом
один из них вошел внутрь.
  - Прибыл еще один отряд, - услышал я сообщение часового.
  - Пусть войдет, - буркнул чей-то голос.
  Часовой вышел из палатки и откинул полог, приглашая меня зайти. Я
пригнулся и вошел. Палатка была довольно просторной, поскольку служила не
только жильем для командира, но была еще и штабом. Внутри стоял походный
стол, за которым сидел писарь. В самой дальнем углу была постелена
постель, которую закрывала занавеска. Вдоль полотняных стенок стояли
складные стулья - здесь должны сидеть командиры соединений при совещании.
Сам полковник являл собой образ типичного вояки. Высокий, широкий в
плечах, на нем была кольчуга, широкий меч висел у пояса. Лицо этого
человека было довольно грубым: большой нос, глубокие морщины, чисто
выбритый подбородок выпирал вперед, а глаза, казалось, всегда смотрели
сердито, ища каких-нибудь недостатков в собеседнике, что было очень
неудобно для собеседников. Они, как бы говорили: "Говори-говори, все равно
я тебе не верю". В целом этот человек мне не понравился с первого взгляда,
хотя я быстро понял, что этот человек профессионал. Он окинул меня своим
сердитым взглядом и презрительно фыркнул:
  - Еще один маменькин сынок. Почему бы тебе не отправиться домой?
  Как я уже говорил, ничем не спровоцированную грубость я не переваривал.
  - А вы собираетесь записаться ко мне папенькой?
  Писарь опрокинул чернильницу, но даже не подумал ловить ее, а ошарашено
уставился на меня. Сам полковник тяжело задышал, словно у него были
какие-то проблемы с дыханием.
  - Да ты, щенок, соображаешь с кем говоришь?! Твое счастье, что ты еще не
зачислен в мой полк, а то я не посмотрел бы на твой возраст и приказал бы
всыпать тебе с десяток плетей. За нахальство!!!
  - Нахальство, в отличие от глупости, порок меньший.
  - Малыш, - прошипел полковник, - искренне тебе советую, найди другой полк
и вступи туда. Не вводи в грех.
  - Командир, ставящий личные мотивы выше общего дела, не заслуживает
зваться командиром и должен быть отстранен от командования, как вредный
для армии, - процитировал я одно из основных правил тевтонской армии.
  Полковник, казалось, проглотил ежа и теперь мучительно пытался его
выплюнуть. Он тяжело дышал, его глаза налились кровью.
  - Командир, который выносит суждение о человеке не по его делам, а по
внешнему виду или личным симпатиям, - продолжил я цитирования правил, -
так же не может быть командиром.
  Полковник, наконец, справился со спазмами дыхания,
- Хорошо, - прохрипел он. - Я посмотрю, каков ты в деле. Но не дай бог
тебе в чем-то ошибиться. - Рогнар, запиши этого... этого барона.
  Но писарь сделать этого не успел. Полог палатки откинулся и в нее влетел
часовой.
  - Гонец от Его Величества!
  - Так впусти!
  Часовой вышел из палатки и тут же в нее вошел другой человек в дорожной
одежде, но в котором я с у