другой,  слушая  компьютерный  перевод.  Обменялся
чириканьем со своими помощниками, потом снова повернулся к Максу.
     - Ты не понял, ошибся в наших словах.  Вопросов  не  будет.  Тебе  не
нужно говорить. Твое согласие не требуется.
     Полная  убежденность  этого  заявления   звучала   устрашающе.   Макс
вздрогнул в неприятном предчувствии.
     Когда  его  схватили,  враг  добивался  признаний.  Он   приготовился
сопротивляться, но его  потрясло,  когда  выяснилось,  что  их  интересуют
только гартлинги. Снова и снова его спрашивали: "Где предразумные?"
     Г_а_р_т_л_и_н_г_и_?
     Легко обманывать их, несмотря на все наркотики и  пси-машины,  потому
что главное предположение врагов оказалось таким нелепым. Представить себе
только: галакты, поверившие в глупые детские сказки! Макс узнал  множество
способов дурачить кваку.
     Например, он изо всех сил старался не "признаваться",  что  гартлинги
существуют. И ему удалось на время убедить их, что они идут по правильному
пути.
     Наконец они сдались и оставили его в покое. Вероятно, поняли, что  он
их дурачит. После этого его направили на строительство, и Макс решил,  что
о нем забыли.
     "Отнюдь", - понял он теперь. Слова кваку обеспокоили его.
     - Что значит, не будете спрашивать?
     На этот раз ответил предводитель испытуемых. Железная Хватка радостно
погладил усы.
     - Это значит, что  всю  информацию,  которой  ты  владеешь,  из  тебя
выдавят. Все эти машины, - он обвел рукой, - будут сосредоточены на  тебе.
Твои ответы выйдут наружу, а ты - нет.
     Макс резко выдохнул и почувствовал, как заколотилось сердце.  Но  ему
помогла держаться твердая решимость: он не даст  этим  предателям  радости
увидеть, как у него отнялась речь!  Он  сконцентрировался  на  том,  чтобы
найти слова.
     - Это... это против... Правил Войны.
     Железная   Хватка   пожал   плечами.    И    предоставил    объяснять
чиновнику-кваку.
     - Правила защищают... они созданы  для  видов  и  планет,  а  не  для
индивидуумов. И к тому же мы не приближенные священников!
     "Вот как, - понял Макс. - Я в руках фанатиков".
     Мысленно он попрощался с шимпами и шимми, с  детьми  своей  групповой
семьи, особенно со старшей групповой  женой,  которую  больше  никогда  не
увидит. Так же мысленно он наклонился и  прощально  поцеловал  собственный
зад.
     - Вы допустили две ошибки, -  сказал  он  тюремщикам.  -  Первая:  вы
сказали, что Гайлет жива, а  Фибен  снова  провел  вас.  Это  поможет  мне
выдержать все, что вы со мной сделаете.
     Железная Хватка ответил:
     - Пока можешь радоваться. Но ты все-таки  поможешь  нам  спустить  на
землю твоего бывшего хозяина.
     - Может быть, - кивнул Макс. - А вторая ошибка: вы прикрепили меня  к
этому...
     Руки его висели расслабленно, но вот он резко дернул ими и  изо  всей
силы натянул цепь. Двое проби упали, выпустив концы цепи.
     Макс покрепче уперся ногами и взмахнул цепью, как  кнутом.  Охранники
метнулись в стороны, но поздно. Удар расколол череп одного  из  шимпов  на
помосте. Другой, в отчаянии пытаясь увернуться,  сбил  с  ног  всех  троих
кваку, как кегли.
     Макс закричал от радости. Он вертел своим импровизированным  оружием,
пока все  не  оказались  вне  пределов  досягаемости,  потом  изменил  ось
вращения. И, когда выпустил  конец,  цепь  взлетела  вверх  и  обвилась  о
поручень мостика над головой.
     Подняться  по  тяжелым  звеньям  нетрудно.   Все   казались   слишком
ошеломлены, чтобы помешать ему. Но наверху  пришлось  потратить  несколько
драгоценных секунд, разматывая цепь. И так как руки его были  прикованы  к
цепи, пришлось тащить ее с собой.
     "Куда теперь?" - подумал  он,  собрав  цепь.  Увидев  белое  оперение
справа от себя, Макс развернулся. И побежал в противоположную  сторону,  к
лестнице, ведущей на следующий уровень.
     Конечно, мысль  о  бегстве  нелепа.  У  него  только  две  цели,  обе
сиюминутные: нанести как можно больше ущерба и потом покончить  с  жизнью,
прежде чем он выдаст Гайлет.
     Первую задачу он выполнял на бегу, молотя цепью по приборам,  трубам,
нежным механизмам, до каких мог дотянуться. Некоторые механизмы  оказались
крепче, чем выглядели, но другие ломались со звоном.  Стойки  с  приборами
валились через край вниз.
     Макс искал возможность выполнить и другую задачу. Если  не  попадется
оружие, он заберется достаточно высоко, чтобы перепрыгнуть через перила  и
упасть.
     Из-за  угла  показались  техник-губру  и  два  помощника-кваку,   они
чирикали, обсуждая какую-то проблему. Макс завопил и метнул цепь. У одного
кваку образовалась лысина, перья полетели во все стороны. Обороняясь цепью
на обратном пути, Макс крикнул  "Уууу!"  смотрящему  на  него  губру,  тот
отчаянно пискнул и дал деру, оставив за собой облако пуха.
     -  Со  всем  уважением!   -   добавил   Макс   в   спину   убегающему
птицеподобному. Неизвестно, записывается ли происходящее. Гайлет  говорила
Максу, что убивать птиц нужно, делая это культурно.
     Заревели сирены. Макс спихнул кваку,  оттолкнул  другого  и  принялся
подниматься по ступенькам. На следующем  уровне  он  обнаружил  заманчивую
цель, мимо которой невозможно пройти. На краю  грузовой  платформы  стояла
длинная тележка с тонной хрупких фотонных  приборов.  У  шахты  лифта  нет
никаких поручней. Не обращая внимания на крики и шум, Макс  нажал  плечом.
"Давай!" - выдохнул он, и тележка на колесах двинулась.
     - Эй! Он там! - услышал он крик шимпа. Макс напрягся,  жалея  о  том,
что раны ослабили его. Тележка покатилась.
     - Эй, ты! Прекрати!
     Слишком поздно, чтобы  помешать  инерции.  Тележка  вместе  с  грузом
перевалила через край шахты. "Пора за ней", - подумал Макс.
     Но не успел он сделать и шага, как ноги его свело судорогой. Он узнал
болезненный эффект воздействия станнера на нервы. И,  повернувшись,  успел
заметить оружие в руках Железной Хватки.
     Руки Макса судорожно сжались, словно горло проби находилось рядом. Он
отчаянно пытался упасть назад, в шахту.
     "Получилось!"  Макс  торжествовал,  падая  вниз.  Колющее  оцепенение
продлится недолго. "Теперь мы сравнялись, Фибен", - подумал он.
     Но оказалось, что это не конец. Макс еще чувствовал, как руки чуть не
выдернулись из суставов, когда он  резко  затормозил.  Наручники  оставили
кровавые полосы, конец цепи задержался вверху. Сквозь металлическую  сетку
платформы  Макс  видел  вверху  Железную  Хватку,  который  изо  всех  сил
удерживал цепь. Проби посмотрел на него и медленно улыбнулся.
     Макс покорно вздохнул и закрыл глаза.


     Придя в себя,  Макс  чихнул  и  попытался  отодвинуться  от  ужасного
запаха. Он мигнул и смутно разглядел усатого неошимпа,  который  держал  у
него под носом еще дымящуюся разбитую капсулу.
     - Ну, вижу, ты проснулся.
     Макс чувствовал себя ужасно. Конечно, от станнера болело все тело, он
едва мог шевелиться. Но особенно горели руки и запястья. Они были  связаны
за спиной, но Макс догадывался, что руки сломаны.
     - Где... где я? - спросил он.
     - В самом центре гиперпространственного  шунта,  -  небрежно  ответил
Железная Хватка.
     Макс плюнул.
     - Проклятый лжец!
     - Как хочешь. - Железная Хватка пожал плечами. -  Я  просто  подумал,
что ты заслуживаешь объяснения.  Видишь  ли,  вот  эта  машина  называется
у_с_и_л_и_т_е_л_ь_. Она предназначена для проникновения в мозг и  передачи
изображения.  Во  время  церемонии  ею   будут   управлять   представители
Института, но они еще не прибыли. Так что мы собираемся  чуть  перегрузить
ее, для проверки.
     - Обычно испытуемый субъект приходит добровольно, а сама процедура не
причиняет вреда. Но сегодня все это не имеет значения.
     Из-за Железной Хватки послышалось  резкое  чириканье.  В  узком  люке
показались техники сюзерена Стоимости и Бережливости.
     - Время! - выпалил передний кваку. - Быстрей! Торопись!
     - А чего вы торопитесь? - спросил  Макс.  -  Боитесь,  что  губру  из
других партий услышат и придут посмотреть?
     Закрывая люк. Железная Хватка взглянул на него и опять пожал плечами.
     - Это значит, что у  нас  есть  время  на  один  вопрос,  но  важный.
Расскажи нам о Гайлет.
     - Никогда!
     - Ты ничего не сможешь  сделать,  -  рассмеялся  Железная  Хватка.  -
Пытался когда-нибудь _н_е_ думать о чем-то? Ты не сможешь не думать о ней.
А машина, ухватившись за что-нибудь, извлечет из тебя все остальное.
     - Ты... ты... - Макс пытался найти слова, но на этот раз они исчезли.
Он дергался, пытался уйти из центра массивных свернутых  трубок,  отовсюду
нацелившихся на него. Но силы оставили его.
     Только не думать о Гайлет Джонс. Но, пытаясь не  думать  о  ней,  он,
конечно, думал! Макс застонал, и в это время машина негромко  загудела.  И
он сразу почувствовал, как вокруг него заиграли гравитационные поля  сотен
звезд.
     А в сознании завертелись тысячи картин. И все чаще и чаще  среди  них
оказывалось изображение его прежней хозяйки и друга.
     - Нет! - Макс сражался с этим изображением. Он должен вообще ни о чем
не думать, попытаться сосредоточиться на чем-то  другом,  прежде  чем  его
разорвет на части.
     "Конечно!" Он позволил врагу вести  себя.  Неделями  они  допрашивали
его, задавали вопросы только о гартлингах, и ни  о  чем,  кроме  них.  Это
походило на навязчивую идею. А теперь для него это мантра.
     "Где предразумные?" - настаивали они. Макс собрался  и,  несмотря  на
боль, рассмеялся.
     - Из всех... тупых... глупых... идиотских...
     Презрение к  галактам  наполнило  его.  Они  хотят  извлечь  из  него
проекцию мысли? Пусть усилят это!
     Он знал, что снаружи, в горах и лесах, сейчас, должно быть,  рассвет.
Представил  себе  эти  леса,  представил  себе,  как  мог,  гартлинга,   и
расхохотался над получившимся изображением.
     И свои последние мгновения хохотал над идиотизмом жизни.



                               72. АТАКЛЕНА

     Снова вернулись осенние бури,  на  сей  раз  обширный  фронт  циклона
накатился на долину Синда. В горах ветры усилились, они срывали  листья  с
деревьев и вздымали их  вихрями.  В  пасмурном  небе  появились  очертания
смерчей.
     И как бы в ответ ожил вулкан. Его низкие жалобы  медлительнее  ветра,
но от них лесные обитатели нервничали и  забирались  в  норы  или  плотнее
цеплялись за стволы деревьев.
     Разум не защищает от уныния. Шимпы в своих палатках на  отрогах  горы
прижимались друг к другу,  вслушиваясь  в  вой  ветра.  Время  от  времени
кто-нибудь поддавался напряжению и с криком исчезал в лесу; через час  или
позже он возвращался,  взъерошенный  и  смущенный,  таща  за  собой  хвост
оборванной листвы.
     Гориллы тоже  оказались  восприимчивы  к  погоде,  но  проявляли  это
по-другому.  По  ночам  они  сосредоточенно  смотрели  на  бегущие   тучи,
принюхивались, словно чего-то ждали.  Атаклена  не  могла  понять,  о  чем
напоминают ей такие вечера, но позже, в собственной  палатке,  под  густым
пологом леса, она ясно слышала  низкое  атональное  пение,  каким  гориллы
отвечали на бурю.
     Эта колыбельная помогала ей уснуть, но за все нужно платить.
     Ожидание... такая песня, конечно, призовет то, что никогда не  уходит
насовсем.
     Голова Атаклены металась на подушке, щупальца развевались  -  искали,
отталкивали, проникали, принуждали. И  постепенно,  неторопливо  возникала
знакомая сущность.
     -  Т_у_т_с_у_н_у_к_а_н_н_...  -  выдохнула  она,   не   в   состоянии
проснуться и избежать неизбежного. Глиф собрался над головой, созданный из
несуществующего.
     - Тутсунуканн с'ах браннитсун. А'твиллит'т...
     Тимбрими понимают, что бесполезно  просить  о  милости,  особенно  во
Вселенной Ифни. Но Атаклена превратилась в нечто, одновременно  большее  и
меньшее, чем просто  тимбрими.  И  у  _т_у_т_с_у_н_у_к_а_н_н_а_  появились
союзники. К нему присоединились видимые изображения, _м_е_т_а_ф_о_р_ы_.  И
грозная  аура   глифа   усилилась,   превратилась   в   кошмар.   "...с'ах
браннитсун..." - вздохнула Атаклена, умоляя во сне.
     Ночной ветер рвал ее палатку, а сонный мозг рисовал  крылья  огромных
птиц. Злобные, они летят над  самыми  вершинами  деревьев,  их  сверкающие
глаза ищут,  ищут...  Слабая  вулканическая  дрожь  сотрясает  постель,  а
Атаклена  представляет  себе  копошащиеся  в  земле  существа  -  мертвые,
неотмщенный утраченный Потенциал этой планеты,  погубленный,  уничтоженный
буруралли  много   лет   назад.   Мертвые   корчатся   под   обеспокоенной
поверхностью, ищут...
     - С'ах браннитсун, тутсунуканн!
     Прикосновение собственных щупалец кажется нитями и  лапами  крошечных
пауков. _Г_и_р_-поток шлет крошечных гномов под кожу, они быстро  начинают
нежеланные изменения.
     Атаклена застонала: глиф ужасного выжидающего смеха повис над  ней  и
уставился, наклонился, потянулся к ней...
     - Генерал? Мисс Атаклена! Прошу прощения, мэм, вы не спите? Мне  жаль
вас тревожить, сэр, но...
     Шимп  замолчал.  Он  откинул  клапан,  собираясь  войти,  но  тут  же
отскочил. Атаклена села, глаза ее были  широко  раскрыты,  кошачьи  зрачки
расширились, зубы оскалились в пережитках сонного страха.
     Она как будто не замечала шимпа. Он замигал, глядя на волны, медленно
пробегающие по ее горлу и плечам. А над вьющимися  щупальцами,  показалось
шимпу, повисло что-то ужасное.
     Он чуть не сбежал. Потребовалась вся воля,  чтобы  только  сглотнуть,
наклонить голову и произнести:
     - Мэм, пожалуйста... Это я... Сэмми...
     Медленно, словно привлеченное исключительно силой воли,  в  глазах  с
золотистыми  точками  забрезжило  сознание.  Атаклена  испустила  дрожащий
вздох. И упала вперед.
     Сэмми держал ее, а она всхлипывала. А он в этот  момент,  испуганный,
ошеломленный, пораженный, мог думать только о  том,  какая  она  легкая  и
хрупкая.


     "...Тогда Гайлет пришла к  убеждению,  что  ловушка,  если  церемония
действительно ловушка, должна быть очень коварной.
     Понимаете, сюзерен Праведности словно полностью изменил  свой  взгляд
на возвышение шимпов. Он начал с убеждения, что сумеет найти недостатки  в
проведении этого процесса и даже сможет отобрать  неошимпов  у  людей.  Но
теперь  он  как  будто  искренне  ищет...  ищет  достойных  представителей
расы..."
     Голос Фибена Болджера доносился из портативного аппарата, стоящего на
сколоченном из досок столе Атаклены. Атаклена слушала  запись,  присланную
Робертом. Доклад шимпа в пещерах оказал неожиданное действие. Добродушие и
суховатый юмор Фибена улучшили настроение Атаклены. Но  теперь,  когда  он
пересказывал соображения доктора Гайлет Джонс  насчет  захватчиков,  голос
Фибена звучал почти смущенно.
     Атаклена чувствовала неловкость, которую испытывал Фибен.  Для  этого
ей не требовалось непосредственного присутствия.
     Она улыбнулась такой иронии. "Он начинает понимать, кто он, и это его
пугает". Атаклена сопереживала Фибену. Здравомыслящее существо стремится к
миру и спокойствию, оно  не  хочет  быть  мучеником,  судьба  которого  не
зависит от него самого.
     Атаклена держала медальон с наследием  отца  и  матери.  На  какое-то
время ей удалось отбросить _т_у_т_с_у_н_у_к_а_н_н_. Но она знала, что глиф
вернется  и   останется   навсегда,   лишив   ее   сна   и   покоя,   пока
т_у_т_с_у_н_у_к_а_н_н_ не изменится, не станет чем-то другим. Такой глиф -
одно из самых  значительных  известных  проявлений  квантовой  механики  -
амплитуда вероятности, гудящая и раскачивающаяся на пороге  неуверенности,
чреватая  миллионами  возможностей.  И   как   только   волновая   функция
сократится, оставшееся превратится в судьбу.
     "...тонкое политическое маневрирование на множестве уровней  -  между
местными предводителями сил вторжения, между фракциями на  планете  губру,
между губру и их противниками  и  возможными  союзниками,  между  губру  и
Землей и различными галактическими Институтами..."
     Она погладила медальон. Иногда сущность другого можно понять только в
разлуке с ним.
     Слишком все сложно. Чего добивался Роберт, посылая ей запись? Неужели
предполагал,  что  она  зачерпнет  из  обширного  хранилища  галактической
премудрости... или  сотворит  заклинание...  и  выдаст  политику,  которая
проведет их через кризис? Как?
     Она вздохнула. "Отец, как, должно быть, я тебя разочаровала".
     Медальон словно вибрировал под ее дрожащими пальцами.  Казалось,  она
снова погружается в транс, в глубины отчаяния.
     "...клянусь Дарвином, Джейн Гудолл и Гринписом!"
     Ее привел в себя голос майора Пратачулторна. Она прослушала до конца.
     "...цель!.."
     Атаклена содрогнулась. Действительно, положение ужасное.  Теперь  все
понятно, особенно неожиданная  выжидательная  настойчивость  нетерпеливого
глифа. Когда запись кончилась, Атаклена  повернулась  к  своим  помощникам
Элейн Су, Сэмми и доктору де Шрайвер. Шимпы терпеливо ждали.
     - Я поднимусь на вершину, - сказала Атаклена.
     - Но... буря, мэм. Мы не уверены, что она минует. И  еще  вулкан.  Мы
думаем об эвакуации.
     Атаклена встала.
     - Я ненадолго. Пожалуйста, не посылайте никого  охранять  или  искать
меня. Мне только помешают и осложнят предстоящее.
     Она остановилась у выхода из палатки, чувствуя, как  ветер  подхватил
одежду, пытался прорваться к телу. "Терпение. Я  иду".  И  снова  негромко
обратилась к шимпам:
     - Когда я вернусь, лошади должны быть готовы.
     Клапан палатки закрылся за ней. Шимпы переглянулись  и  молча  начали
готовиться к предстоящему дню.


     Гора Фосси  дымилась  во  многих  местах,  где  испарения  невозможно
приписать только росе. Влага падала с листьев, дрожащих на ветру. А  ветер
не стихал, снова и снова налетал сильными неожиданными порывами.
     Атаклена упрямо поднималась по узкой звериной тропе. Она чувствовала,
что ее просьба выполнена. Шимпы остались позади и не беспокоят ее.
     День начинался с появления низких туч  из-за  гор,  словно  авангарда
какого-то воздушного вторжения. Между  тучами  мелькали  полоски  голубого
неба. Человеческий взгляд, наверно, смог бы различить и несколько  упрямых
звезд.
     Атаклена стремилась к высоте, но еще больше - к одиночеству.  Наверху
животных еще меньше. Ей нужна пустота.
     В одном месте тропу завалило  листами  какого-то  похожего  на  ткань
материала, который Атаклена вскоре узнала - парашюты плюща.
     Она  вспомнила,  что  внизу,  в  лагере,  техники-шимпы,   разработав
напряженное расписание, готовят кишечные бактерии гориллы. Однако  сейчас,
по-видимому, график майора Пратачулторна не позволит  использовать  оружие
Роберта.
     "Какая глупость, - подумала Атаклена. - Удивляюсь,  как  люди  смогли
продержаться так долго".
     Может, им просто повезло. Она читала об их двадцатом столетии,  когда
нечто большее, чем Ифни, помогло людям разминуться с гибелью... гибелью не
только самих людей, но  и  всех  остальных  разумных  рас,  которые  могли
возникнуть на их богатой, плодородной  планете.  Именно  рассказ  об  этом
чудесном спасении от катастрофы, возможно, одна из причин того, что многие
расы боятся или ненавидят _к_'_ч_у_'_н_о_н_, волчат. До  сих  пор  это  их
спасение остается сверхъестественным и необъяснимым.
     У  землян  есть  слова  "во  имя  любви  к   Господу".   Болезненная,
насильственная бедность Гарта ничто по сравнению с тем, что люди могли  бы
сделать с Землей.
     "Многие ли из нас повели бы себя лучше в  подобных  обстоятельствах?"
Такой вопрос всегда возникает  при  самоуверенной,  самодовольной  позиции
превосходства и  презрения,  которую  занимают  большие  кланы.  Ведь  они
никогда не проходили испытания веками невежества, как человечество. Каково
это не иметь ни патронов, ни Библиотеки, ни древней мудрости, только яркое
пламя сознания, ненаправленное, неограниченное,  способное  бросить  вызов
Вселенн