еть хотя бы десятую часть его воображения.
   Мне  стоит  включить  в  список  Ур-Ронн,  потому  что   иногда   она
отправляется с нами. Ур-ронн почти так же любит книги, как мы с Гек.  Но
она ур, а у ура есть пределы, за которые  он  не  может  выйти  в  своем
подражании людям, прежде чем опереться на  все  четыре  ноги  и  сказать
"вау".
   У них, например, не бывает прозвищ.
   Однажды,  когда  мы  читали  древнегреческие  мифы,  Гек  попробовала
прозвать Ур-ронн кентавром. Вероятно, ур  действительно  напоминает  это
легендарное создание - если, конечно, вас только что ударили кирпичом по
голове и от боли вы плохо видите  и  не  очень  хорошо  соображаете.  Но
Ур-ронн это сравнение не  понравилось,  и  она  продемонстрировала  это,
взмахнув, как хлыстом, длинной шеей и едва не отхватив глазной  стебелек
Гек своей треугольной пастью.
   Гек назвала ее кентавром только один раз.
   Ур-ронн племянница Уриэль, которая  держит  кузницу  вблизи  огненных
лавовых потоков высоко на горе Гуенн. Она завоевала право стать учеником
кузнеца,  а  не  оставаться  со  стадами  и  караванами  на  травянистых
равнинах. Жаль,  что  тетка  все  время  заставляет  ее  работать  и  не
позволяет плавать с нами в лодке: говорит, что уры не умеют плавать.
   В школе в прериях Ур-ронн привыкла много читать. В  этом  захолустном
уголке Склона мы о таких книгах и не слыхали. И  она  рассказывает  нам,
что может вспомнить, например, о Сумасшедшей Лошади, или  о  Чингисхане,
или об урских героях-воинах, о том, как они  сражались  с  людьми  после
того, как земляне прилетели на Джиджо и до того, как возникла  Община  и
начался Великий Мир.
   Было бы здорово, если бы наша команда стала полной  Шестеркой,  вроде
той, что с Дрейком и Ур-джушен и их  товарищами  отправилась  в  Великий
Поиск и впервые увидела Святое Яйцо. Но единственный треки  в  городе  -
аптекарь, и он слишком стар, чтобы образовать новое множество  колец,  с
которым мы могли бы играть.  А  что  касается  людей,  то  их  ближайший
поселок в нескольких днях пути отсюда. Так что,  вероятно,  нам  суждено
оставаться четверкой.
   Жаль. Люди - это здорово! Это  они  привезли  на  Джиджо  книги,  они
владеют англиком лучше всех, кроме меня и, может быть, Гек.  К  тому  же
дети  людей  по  фигуре  напоминают  маленького  хуна,  так  что   могут
пробраться почти повсюду, куда и я на своих двух  длинных  ногах.  Может
быть, Ур-ронн бежит быстрей, но она не может заходить в воду, Клешня  не
может слишком далеко отойти от  воды,  а  бедная  Гек  должна  держаться
ровных участков суши, по которым могут пройти ее колеса.
   И никто их них не может взобраться на дерево.
   И все же они мои приятели. И способны на многое, на что  не  способен
я, так что, полагаю, счет у нас равный.
   Именно  Гек  сказала,  что  летом   нужно   пуститься   в   настоящее
приключение: ведь это лето у нас последнее.
   Занятия в школе кончились.  Господин  Хайнц  отправился  в  ежегодную
поездку в великие  архивы  Библоса,  потом  на  Праздник  Собрания.  Как
обычно, он  взял  с  собой  несколько  старших  учеников-хунов,  включая
приемную сестру Гек Аф-аун.  Мы  завидовали  их  долгому  путешествию  -
вначале морем, потом в лодках  вверх  по  реке  до  города  Ур-Тандж,  и
наконец караваном ослов вверх, в горную долину, где они  будут  посещать
игры и театральные постановки, навестят  Яйцо  и  будут  наблюдать,  как
встречаются мудрецы и решают проблемы всех шести рас-изгнанников Джиджо.
   На следующий год, может быть, мы тоже отправимся в такое путешествие,
но не  скажу,  чтобы  перспектива  ждать  еще  семнадцать  месяцев  меня
радовала. А теперь перед нами ничем не  занятое  лето,  и  родители  все
время  будут  заставлять  нас  помогать  грузить  корабли   с   мусором,
разгружать рыбачьи лодки и выполнять сотни других мелких  работ.  И  что
еще хуже, до самого возвращения господина Хайнца не будет никаких  новых
книг - он привезет книги, если не потеряет список, который мы ему дали.
   (Однажды он вернулся в  крайнем  возбуждении  и  привез  целую  груду
земных стихов, но при этом ни одного романа Конрада, Купа или  Кунца.  А
некоторые взрослые заявляли, что им эти стихи нравятся!)
   Именно Гек первой предложила отправиться за Линию, и  я  все  еще  не
знаю, стоит ли ее за это благодарить, или проклинать.
   - Я знаю, где есть что почитать, - сказала она однажды, когда  здесь,
на юге, начиналось раннее лето.
   Йоуг-уэйуо уже поймал нас, когда мы сидели под пирсом, бросали  камни
в прыгающие куполы и скучали,  как  нур  в  клетке.  И,  конечно,  сразу
заставил карабкаться по длинной решетке вверх, чтобы починить маскировку
деревни: терпеть не могу эту работу и с  нетерпением  жду,  когда  стану
слишком большой, чтобы ее делать. Мы,  хуны,  не  так  хорошо  переносим
высоту, как любители деревьев люди и их домашние шимпы, и позвольте  мне
вам сказать, что, когда карабкаешься по  деревянной  решетке  над  всеми
домами и магазинами Вуфона, ухаживая  за  зеленым  растительным  ковром,
который  должен  помешать  заметить  нас  из  космоса,  голова  начинает
кружиться.
   Сомневаюсь, чтобы  это  помогло,  если  когда-нибудь  наступит  День,
которого все так боятся. Когда небесные боги придут нас судить, что  нам
даст покров из листьев? Избавит от наказания?
   Но не хочу, чтобы меня называли еретиком. И вообще это не  подходящее
место для таких разговоров.
   Итак, мы были вверху, высоко над  Вуфоном,  подставляли  солнцу  свои
незащищенные спины, и Гек неожиданно выпалила, словно прокричала:
   - Я знаю, где есть что почитать,
   Я положил завязки, которые нес с собой, на пучок черных веток  ириса.
Внизу мне виден был дом аптекаря, и из его трубы поднимались  отчетливые
запахи треки. (Вы знаете, что вокруг домов треки  растут  совсем  другие
растения?  Трудно  работать  по  соседству,   когда   аптекарь   готовит
лекарства!)
   - О чем ты говоришь? - спросил я, борясь  с  приступом  тошноты.  Гек
подкатилась, подобрала одну из свисавших лиан и приладила на место.
   - Я говорю о том, чтобы прочитать кое-что такое, чего на Склоне никто
не читал, - ответила  она  вполголоса  и  с  чувством;  она  всегда  так
говорит, когда считает идею замечательной. Два глазных стебелька повисли
над ее занятыми руками, а третий повернулся ко мне  с  блеском,  который
слишком хорошо мне знаком. - Я говорю о чем-то  таком  древнем,  что  по
сравнению с ним самые древнейшие свитки кажутся только что напечатанными
Джо Доленцем, и краска на них еще не просохла.
   Гек катилась  по  балкам  и  брусьям,  заставляя  меня  ахать,  когда
подпрыгивала или проезжала мимо зияющих дыр, сплетая гибкие  ветви,  как
прутья в корзине. Мы считаем г'кеков хрупкими существами, потому что они
предпочитают гладкие равнины и терпеть не могут скалистую местность.  Но
их оси и окружности проворны, а то, что  г'кек  назовет  дорогой,  может
быть узенькой планкой.
   - Не вешай мне лапшу на уши, - ответил я.  -  Твои  предки  сожгли  и
затопили свой крадущийся корабль,  и  то  же  самое  сделали  все  расы,
высадившиеся на Джиджо. И у них остались только свитки  -  до  появления
людей.
   Гек качнула торсом, подражая жесту треки, который означает: может, ты
и прав, но я/мы так не думаем.
   - Олвин, ты знаешь, что даже первые изгнанники нашли  на  Джиджо  что
почитать.
   Ну, хорошо, я действительно не очень быстр.  По-своему  я  достаточно
умен - настойчив и основателен, как подобает хуну, но  никто  не  сможет
обвинить меня в поспешности.
   Я нахмурился, подражая человеческому "задумчивому" выражению, которое
однажды видел в книге, хотя от этого у меня заболел лоб.
   - Хрррррм... Минутку. Ты ведь не имеешь в виду те настенные  надписи,
которые иногда находят...
   - На стенах старых зданий буйуров,  да!  Те,  что  уцелели,  не  были
разбиты или съедены мульк-пауками за миллион лет  после  ухода  буйуров.
Эти самые надписи.
   - Но разве это в основном не уличные указатели и тому подобное?
   - Верно, - согласилась она, опуская один глазной стебелек. - Но в тех
развалинах, где я жила вначале, были очень странные надписи. Дядя Лорбен
перевел некоторые на ГалДва - до того, как ударила лавина.
   Я так и не смог привыкнуть к  тому,  как  небрежно  она  упоминает  о
катастрофе, уничтожившей всю ее семью. Я о  таком  не  мог  бы  говорить
много лет. Может, никогда не смог бы.
   - Дядя переписывался с учеными из Библоса и обсуждал с ними найденные
надписи. Я была тогда слишком мала, чтобы многое понять.  Но,  очевидно,
есть ученые, которые  хотели  бы  больше  узнать  о  настенных  надписях
буйуров.
   А также и такие, кому это не понравится, помню, подумал  я.  Несмотря
на Великий Мир, во всех шести расах всегда найдутся готовые  воскликнуть
"ересь!" и предупредить о страшном наказании, готовом прийти с неба.
   - Что ж, жаль, что надписи были уничтожены, когда... ну, ты знаешь.
   - Когда гора убила моих родичей? Да. Очень жаль. Послушай, Олвин,  не
передашь ли мне еще несколько вязок. Я не дотягиваюсь...
   Гек покачивалась на одном колесе, второе бешено вращалось. Я  глотнул
и протянул над пропастью несколько срезанных веток.
   - Спасибо, - сказала Гек, с грохотом  приземляясь  на  балку  и  гася
толчок. - Да,  так  о  чем  я?  А,  да!  Настенные  надписи  буйуров.  Я
собиралась рассказать, как можно найти некоторые  надписи,  которые  еще
никто не видел. По крайней мере никто из изгнанных Шести.
   - Но как это возможно? - Должно быть, мой шейный  мешок  от  волнения
раздулся, издавая булькающие звуки. - Твой народ прилетел на Джиджо  две
тысячи лет назад. Мой почти так же давно. Даже люди здесь уже  несколько
сотен лет. Исследован каждый дюйм Склона,  и  каждую  развалину  буйуров
разглядывали десятки раз.
   Гек вытянула ко мне все свои четыре глаза.
   - Вот именно!
   Слова  англика,  выходящие  из  ее   черепного   барабана,   казались
окрашенными легким акцентом  возбуждения.  Я  долго  смотрел  на  нее  и
наконец удивленно прохрипел:
   - Ты  хочешь  сказать,  что  нужно  покинуть  Склон?  Прокрасться  за
Трещину?
   Не стоило даже спрашивать.
   Если бы кости Ифни  выпали  по-другому,  это  был  бы  совсем  другой
рассказ. Но обстоятельства способствовали тому, чего хотела Гек.
   Во-первых, она продолжала приставать ко мне. Даже  когда  мы  кончили
чинить  решетку,  спустились  и  снова  бездельничали  возле   кораблей,
причаленных под  нависающими  кронами  огромных  деревьев  гингури,  она
продолжала настаивать со смесью ума г'кеков и настойчивости хунов.
   - Послушай, Олвин. Разве мы десяток раз не  плавали  к  Окончательной
скале и не призывали друг друга двигаться дальше? Мы однажды даже так  и
сделали, и никакого вреда не было.
   - Но мы добрались только до середины Трещины. И повернули назад.
   - Ну и что? Хочешь, чтобы этот позор был с нами всегда?  Может  быть,
сейчас наш последний шанс!
   Я погладил полураздутый  шейный  мешок,  произведя  гулкий  рокочущий
звук.
   - А ты не забыла, что у нас уже есть проект? Мы будем строить  лодку,
чтобы можно было нырять... Она с отвращением прервала меня.
   - Мы говорили об этом на прошлой неделе, и ты согласился. Это  глупая
затея...
   - Я согласился подумать.  Ведь  Клешня  уже  почти  закончил  корпус.
Выгрыз его из большого бревна тару. А как же работа остальных?  Мы  ведь
изучили старинные земные  чертежи,  сконструировали  насос  и  протянули
провода. А еще колеса, которые ты раздобыла, и иллюминатор Ур-Ронн...
   - Да, да. - Она пренебрежительным движением двух  глазных  стебельков
отмахнулась от всех этих работ. - Конечно, забавно было заниматься  этим
зимой, когда все равно приходилось сидеть взаперти.  И  особенно,  когда
казалось, что этого никогда не будет. Мы ведь притворялись.
   Но теперь речь идет о серьезных вещах! Клешня уже говорит, что  через
два месяца нужно будет сделать первое глубокое погружение. Разве  мы  не
согласились, что это безумие? Правда, Олвин? - Гек подкатилась поближе и
сделала то, чего г'кеки никогда не делают - во всяком случае, я о  таком
никогда не слышал. Она прогудела амбл, подражая  звуку,  который  издает
молодая самка хуна, когда ее большой красивый  самец  не  соглашается  с
ней.
   - Разве тебе не интересней пойти со мной и увидеть эти надписи, такие
древние, что их писали компьютеры, лазеры и все прочее? Хр-рм? Разве это
не интересней плавучего гроба с мусором на полпути к морскому дну?
   Пора  менять  язык.  Обычно  я  нахожу  англик  более  удобным,   чем
самоуверенные  древние  языки  звездных  богов.  Даже   господин   Хайнц
соглашается, что "глагольные времена и  свободная  логическая  структура
человеческих языков легче передают импульсивный энтузиазм".
   Но сейчас мне нужно как раз противоположное,  поэтому  я  перешел  на
свисты и пощелкивания Галактического два.
   Соображения о (наказуемом) преступлении - об этом ты не думала?
   Не смущаясь, она ответила на Галсемь, формальном языке, который любят
люди:
   Мы  младшие,  друг.  К  тому  же  пограничный  закон   направлен   на
предотвращение нелегального размножения за пределами разрешенной зоны. У
нас нет такого намерения!
   И быстрый переход на Галактический два:
   Или ты намерен (извращенно) заняться размножением с этой (девственной
самкой) особой?
   Какая  нелепая  мысль!  Очевидно,  она  старается  вывести  меня   из
равновесия. И скоро я соглашусь направить парус к тем темным развалинам,
которые можно  увидеть  с  Окончательной  скалы,  если  нацелить  урский
телескоп за глубокие воды Трещины.
   И тут я заметил знакомое волнение под спокойной поверхностью  залива.
Рыжая фигура выползла на песчаный  берег,  показался  пятнистый  красный
щит, с  которого  стекала  соленая  вода.  Над  пятиугольным  компактным
панцирем  поднимался  мясистый  купол,  окруженный  стеклянистым  черным
кольцом.
   - Клешня! - воскликнул я, радуясь, что могу отвлечься от спора с Гек.
- Иди сюда и помоги отговорить от этой глупости...
   Но молодой квуэн выпалил, не дав воде стечь с речевых щелей.
   - Ч...ч...чу... чу...
   Клешня не так бегло владеет англиком, как мы с  Гек,  особенно  когда
возбужден. Однако часто им пользуется, чтобы доказать, что он  такой  же
современный хьюмикер, как и мы. Я поднял руки.
   - Полегче, приятель! Сделай вдох. Сделай пять вдохов! Он выдохнул: от
еще погруженных в воду ног поднялись две цепочки пузырей.
   - Я ...в...в...видел их! На этот раз я на самом деле видел-идел их!
   Зрительное кольцо вокруг купола Клешни способно  видеть  одновременно
во всех направлениях. Но мы чувствовали, что наш друг напряженно смотрит
на нас. Он снова выдохнул и произнес одно-единственное слово:
   - Чудовища!

II. КНИГА СКЛОНА

Легенды

   Прошла большая часть миллиона лет с тех пор,  как  буйуры,  повинуясь
галактическим  законам,  покинули  Джиджо,  когда   кончился   срок   их
разрешения на использование этой планеты. То, что  не  смогли  увезти  с
собой или спрятать в тайниках на спутниках,  они  тщательно  уничтожили,
так что на месте  могучих  городов,  когда-то  сверкавших  под  солнцем,
остались одни поросшие сорняками руины.
   Но даже сейчас их тень нависает над  нами,  проклятыми  и  изгнанными
варварами, напоминая, что некогда Джиджо правили боги.
   Живя  здесь   в   качестве   нелегальных   скваттеров,   в   качестве
"землезахватчиков", которые не могут выходить за пределы  узкой  полоски
между горами и морем, мы, члены шести рас, смотрим на выветренные  руины
буйуров со сверхъестественным страхом и благоговением. Даже когда в нашу
Общину вернулись книги и грамотность,  нам  не  хватало  инструментов  и
знаний, чтобы исследовать эти руины и больше узнать о последних законных
обитателях  Джиджо.  Недавно  отдельные   энтузиасты,   именующие   себя
археологами, заимствовали технику раскопок из старинных земных  текстов,
но эти фанатики не могут даже сказать нам, как выглядели буйуры,  каковы
были их обычаи или образ жизни.
   Больше всего сведений мы получаем из фольклора.
   Хотя глейверы больше не говорят - и поэтому больше не числятся  среди
Шести, - мы знаем предания, которые они когда-то  рассказывали  г'кекам,
которые хорошо знали глейверов еще до того, как они деэволюционировали.
   Некогда, еще до того, как их крадущиеся корабли прилетели на  Джиджо,
когда глейверы летали  звездными  путями  как  полноправные  члены  пяти
галактик, они, как говорят, находились  в  очень  близких  отношениях  с
расой, именуемой таннактиуры, великим и благородным кланом. В  молодости
эти  тиннактиуры  были  клиентами  другого  вида  -  патронов,   которые
возвысили их и дали тиннактиурам владение речью, инструментами и  разум.
Эти патроны назывались буйуры, и прилетели они из четвертой галактики, с
планеты, в небе которой висела огромная углеродная звезда.
   Согласно легенде, эти  буйуры  славились  своим  умением  производить
маленькие живые существа.
   Известны они были  и  другим  своим  редким  и  опасным  свойством  -
чувством юмора.
   Хау-Афтунд,
   Член гильдии вольных ученых. Год изгнания 1908

Аскс

   Слушайте, мои кольца, песню, которую я пою. Пусть ее пары  поднимутся
из ваших сердечников и опустятся, как капающий воск. Эта песня  приходит
во множестве голосов, запахов и отрезков времени.  Она  сплетается,  как
гобелен г'кеков, течет, как ария хунов, скачет  и  извивается  наподобие
урской легенды, но разворачивается так же неумолимо, как страницы  книги
людей.
   История начинается мирно.
   Весной,  в  самом  начале  второго  лунного  цикла  тысяча  девятьсот
тридцатого  года  нашего  изгнания-и-преступления,   появились   ротены,
возвестив с неба о своем нежеланном  прибытии.  Сверкая,  как  солнце  в
своем господстве над воздухом  и  эфиром,  они  разорвали  ткань  нашего
укрытия в самое неподходящее время - во время  весеннего  сбора  племен,
вблизи благословенного основания Яйца Джиджо.
   Мы собрались, как  часто  делали  после  Появления,  чтобы  послушать
великую музыку овоида в надежде получить руководство.  Чтобы  обменяться
результатами наших разнообразных способностей и талантов.  Чтобы  решать
споры, соревноваться в играх и возобновить нашу Общину. И прежде всего -
отыскать  возможности  уменьшить  вред,  причиняемый  нашим   незаконным
присутствием на этой планете.
   Собрание - это время возбуждения для молодежи, работы для мастеров  и
прощания  для  тех,  кто  приближается  к  концу   своего   срока.   Уже
распространились слухи-предсказания, что это собрание будет иметь особое
значение. От каждого клана пришло больше обычной  квоты  представителей.
Наряду с мудрецами и странниками, садоводами и  техниками  пришло  много
простых жителей Джиджо на двух, четырех и пяти ногах, а также на кольцах
и колесах; под барабанный бой поднимались они по  еще  замерзшим  горным
тропам к священным полянам. Каждая  раса  ощутила  земную  дрожь,  более
сильную, чем  в  прошлом,  кроме  того  дня,  когда  Яйцо  вырвалось  из
материнской почвы Джиджо,  разбрасывая  горячую  пыль  своего  рождения,
смирило наши капризные и раздражительные страсти и объединило нас.
   Ах, Собрание.
   Последнее паломничество, возможно,  еще  не  улеглось  в  памяти.  Но
вспомните, как наше молодое множество  колец  медленно  плыло  на  борту
корабля от Дальнего Влажного  Святилища  мимо  блестящего  Спектрального
Потока и равнины Острого Песка.
   И разве эти знакомые чудеса не поблекли, когда мы  достигли  Великого
Болота и увидели его в цвету? Такое можно  увидеть  только  раз  за  всю
жизнь  треки.  Море  цвета  -  расцветающего,  плодоносящего  и  тут  же
умирающего. Перейдя с лодки на баржу,  мы,  путники,  гребли  в  облаках
ароматов,  плыли  по  проходам  под   покровом   миллионов   серебристых
лепестков.
   Наши спутники приняли это как предзнаменование,  не  правда  ли,  мои
кольца? Люди среди нас говорили о загадочной  Ифни,  таинственной  силе,
пригов