досок  и  висящую  на  шкиве
рядом с небесным порогом Сары.
   Лифт! Почему к дому моей дочери присоединили лифт ?
   И тут же вспомнил. Из-за Незнакомца.
   От дома исходили разнообразные запахи - по большей части острые, но и
сладкие. Заглянув внутрь,  Нело  сразу  опустил  жалюзи,  отрезав  косые
солнечные лучи. Из другой комнаты доносился печальный голос  Сары.  Нело
уже собрался постучать в косяк, но остановился: внутри шевельнулись  две
тени. Одна коническая, состоящая из круглых колец, выше Нело на  голову.
Шишковатые ноги  поддерживают  нижнее  кольцо,  производя  при  движении
хлюпающие звуки.
   Вторая фигура, меньшего размера,  на  двух  колесах-ободах;  стройный
торс  заканчивается  парой  грациозных  рук  и  четырьмя  стебельками  с
глазами, направленными одновременно во все стороны. Существо  покатилось
вперед, одно колесо скрипнуло, показался  пятнистый  череп  и  опущенные
глазные стебельки пожилого г'кека.
   Если кто из жителей деревни Доло и мог заставить  Нело  почувствовать
себя живым и проворным, так именно эта пара. За всю  историю  этих  двух
видов ни г'кек, ни треки никогда не поднимались на дерево.
   - Облачного неба, бумажник, - сказал тот, что на колесах.
   - Глубокой тени, доктор Лоррек. И тебе тоже, аптекарь. - Нело  дважды
поклонился. - Как ваш пациент?
   После многих лет обслуживания деревни, населенной почти исключительно
людьми, англик Лоррека был превосходен.
   - Поразительно. Но пациент набирается сил под действием особых  мазей
Пзоры, - врач согнул глазной стебелек в направлении треки,  чей  девятый
тор казался  раскрасневшимся  от  напряженной  работы,  -  а  также  под
действием заботы и свежего воздуха.
   Это неожиданность. Положение Незнакомца казалось безнадежным.
   - Но его раны! Дыра в голове...
   Пожатие плечами - по происхождению человеческий  жест,  но  никто  не
проделывает его изящней г'кека.
   - Я опасался, что рана смертельна. Очевидно, Незнакомец обязан жизнью
выделениям  желез  Пзоры  и  быстрым  действиям  твоей  дочери,  которая
вытащила его из грязного болота.
   Тут заговорил  аптекарь  -  треки,  поворачивая  свои  воспринимающие
органы, похожие  на  драгоценные  камни;  голос  его  дрожал,  как  звук
ненастроенной арфы.
   - Я/мы помог с радостью,  хотя  наше  синтезирующее  кольцо  почти  в
обмороке от усилий. Потребовались сильнодействующие мази. Но  и  они  не
очень понравились.
   - О чем это ты?
   - Только здесь, высоко,  где  мало  бактерий,  можно  было  проделать
работу. Жилище мисс Сары идеально, и она никому не позволяет забрать  ее
пациента. Но она так много жалуется! Говорит, что  ей  мешают  работать,
отрывают от пациента. Хочет, чтобы мы все убрались с ее шеи.
   - Ну, это всего лишь метафора.
   - Так я/мы и предположил. Я/мы высоко ценю это несоответствие.  Пусть
она это поймет.
   - Я позабочусь, чтобы она поняла, - с улыбкой сказал Пзоре Нело.
   - Спасибо вам всем,  великолепный  Нело,  -  ответил  молодой  треки,
переходя на множественную форму. - Я/мы надеюсь на спокойствие в работе,
когда вернусь сегодня вечером.
   Лоррек переплел свои глазные стебли,  и  Нело  не  понадобился  реук,
чтобы прочесть молчаливый смех старого г'кека.
   - Спокойствие - это хорошо, - согласился он, прикрывая рукой кашель.
   Он подержал кабину лифта вначале для заходящего в нее тяжелого треки.
Затем вкатился Лоррек. Его  левое  колесо  покачивалось  от  неизлечимой
наследственной болезни оси. Нело потянул за сигнальный  канат,  призывая
оператора далеко внизу привести в действие лебедку.
   - Узнали что-нибудь о происхождении  Незнакомца?  -  спросил  Лоррек,
пока они ждали.
   - Я ничего не слышал. Но уверен, это вопрос времени.
   До сих пор даже торговцы  не  смогли  узнать  человека,  лежавшего  в
беспамятстве. Предполагалось, что он из далекого берегового поселка  или
даже из Долины. В Дало никто не знал и Мелину, когда она появилась много
лет назад с приветственным письмом и ребенком на  руках.  Склон  больше,
чем мы привыкли думать.
   Г'кек вздохнул.
   - Скоро придется решать, не лучше ли отослать пациента, теперь, когда
его положение стабилизировалось, чтобы его осмотрели...
   Клетка задрожала и быстро пошла вниз,  прервав  Лоррека  на  середине
фразы.
   Понятно, думал Нело, глядя, как клетка исчезает внизу за ветвями. Это
объясняет шум. Сара не хочет, чтобы ее пациента отправляли  специалистам
в город Тарек, хотя и жалуется на помехи в работе.
   Научится ли когда-нибудь Сара? Когда в последний  раз  взял  верх  ее
воспитательный инстинкт - она помогала выздоравливающему переплетчику  в
Библосе, -  это  привело  к  любовной  связи  и  закончилось  трагедией,
скандалом и изгнанием Сары из гильдии. Нело  надеялся,  что  больше  это
никогда не повторится.
   Даже сейчас она может все это вернуть - положение и брак с  уважаемым
мудрецом. Конечно, мне никогда не нравился этот  кисло-напыщенный  Теин,
но он обещал более безопасную и благополучную жизнь, чем этот ее хрупкий
возлюбленный.
   И она может продолжать заниматься математикой и родить  мне  здоровых
внуков.
   Первым в дом вошел маленький шимпанзе. Из тени послышался голос Сары:
   - Это  ты,  Прити?  Мне  помешали,  но,  кажется,  я  наконец  решила
интеграл. Посмотри...
   Послышался глухой звук. На стол опустили тяжелый сверток.
   - А, бумага. Замечательно. Посмотрим, что послал на этот раз старик.
   - Что бы ни послал старик,  это  слишком  хорошо  для  того,  кто  не
платит, - проворчал Нело, ожидая, пока адаптируется зрение.  В  полутьме
он увидел,  как  из-за  стола,  покрытого  листами  бумаги  с  какими-то
непонятными символами, встает  дочь.  На  круглом  лице  Сары  появилась
улыбка, которую он всегда считал прекрасной, хотя было бы лучше, если бы
девушка больше походила на мать.
   Моя внешность и своенравный характер Медины.  Не  хотел  бы  я  такой
смеси для девушки.
   - Отец! - она торопливо подошла и обняла его. - Ты меня испугал.
   Ее  черные  волосы,  остриженные  коротко,   по-мальчишески,   пахнут
карандашной пылью и мазями Пзоры.
   - Еще бы. - Он неодобрительно  посмотрел  на  беспорядок  в  комнате,
который стал еще больше с появлением матраца у стола. Груды текстов,  на
некоторых эмблема большой сокровищницы Библоса, лежат  среди  записей  о
"новом  направлении",  которое  приняли  ее  исследования,  объединяющие
математику и - подумать только! - лингвистику.
   Прити взяла один из листов Сары и взгромоздилась  на  стул.  Шимпанзе
жевала  нижнюю  губу,  просматривая  строку  за  строкой,  -  молчаливая
соучастница таинственного искусства, в котором Нело ничего не понимает.
   Он посмотрел в сторону спального отделения, где солнечный свет  падал
на одеяло, выделяя очертания двух больших ног.
   - Оба парня ушли, и я подумал, загляну, как у тебя дела.
   - Как видишь, все в порядке.  -  Она  гордо  осмотрелась,  словно  ее
древесный дом в образцовом порядке. - И обо мне заботится  Прити.  Да  я
часто даже вспоминаю, что нужно поесть!
   - Что ж... - пробормотал он. Но Сара уже взяла его за  руку  и  мягко
повела к выходу.
   - Завтра загляну, - пообещала  она,  -  когда  Лоррек  и  эта  старая
Вонючка попросят не мешать им. Отправимся к Белонне и хорошо  пообедаем,
ладно? Я даже надену чистое платье.
   - Что ж... неплохо было бы. - Он помолчал.  -  Но  помни,  старейшины
дадут тебе помощника, если работы будет слишком много.
   Она кивнула:
   - Я знаю, как ты на это смотришь, отец. "Сара снова одержима", верно?
Не волнуйся. На этот раз все совсем по-другому. Просто я считаю, что это
место идеально для предотвращения инфекций при таких ужасных ранах...
   Из глубины дома донесся низкий стон. Сара поколебалась, потом подняла
руку.
   - Сейчас вернусь.
   Нело смотрел, как она торопливо направляется к завешенному  спальному
отделению, потом, подстрекаемый любопытством, заглянул сам.
   Прити  вытирала  лоб  раненого  Незнакомца,  ее  темные  руки  словно
отгоняли какое-то смертельно  опасное  существо.  Руки  Незнакомца  были
покрыты свежими шрамами, а из-за уха вытекала желтоватая жидкость. Когда
Нело видел его в последний раз, кожа Незнакомца посерела, как  пепел,  в
приближении  смерти.  Теперь  его  глаза  с  черными  зрачками  казались
воспламенными какой-то страстью.
   Сара взяла руки раненого, настойчиво заговорила с ним, стараясь унять
неожиданный приступ. Но чужак с такой силой сжал ее запястья,  что  Сара
от боли закричала. Нело бросился к ней и тщетно пытался разжать  сильные
пальцы.
   - Ги... ги... гм... дау! - запинался Незнакомец, таща Сару  за  собой
на пол.
   И в это мгновение небо раскололось.
   Раздался громогласный рев, с полок посыпалась посуда. Все дерево тару
накренилось, словно его толкнула огромная рука. Нело упал. Со  звоном  в
ушах отец и дочь держались за планки  пола,  дерево  наклонилось  совсем
низко. В щели  Нело  увидел  землю.  Еще  посыпалась  посуда.  В  облаке
бумажных листов закричала Прити, Незнакомец с широко  открытыми  глазами
подхватил ее крик.
   В  голове  Нело  появилась  тупая  мысль:   Может,   это   еще   одно
землетрясение?
   Тару швыряло их, словно бусинки. Продолжалось это бесконечно - должно
быть, не больше минуты.
   Как ни поразительно, но дом устоял на своей развилке двух ветвей.  По
стволу огромного дерева пробежала дрожь, вопль, разрывавший череп  Нело,
стих, уступив место тишине.  Нело  неохотно  позволил  Саре  помочь  ему
подняться. Они подошли к Незнакомцу, который сжимал подоконник руками  с
побелевшими костяшками.
   Весь лес был в туче пыли и сорванной листвы.  К  удивлению  Нело,  ни
одно дерево не упало. Он поискал взглядом большую дамбу  и  увидел,  что
она выдержала, слава Богу. Бумажная мельница казалась невредимой.
   - Смотри! - Сара ахнула и показала куда-то вверх, в небо над лесом.
   Здесь,  высоко  над  головой,  появился  тонкий  белый  след;  что-то
огромное и стремительное разрывало воздух; это что-то,  сверкающее,  еще
виднелось вдали, устремляясь к заснеженным вершинам хребта  Риммер.  Оно
казалось таким высоким, таким легким и  таким  высокомерным  -  Нело  не
нужно было вслух высказывать ужасную мысль. Тот же страх отразился  и  в
глазах его дочери.
   Незнакомец,  глядя  на  удаляющийся  блеск,  испустил  полный  дурных
предчувствий вздох. Казалось, он разделяет их тревогу, но на его усталом
лице не было удивления.

Аскс

   Помните ли вы, мои кольца, как корабль ротенов сделал три  круга  над
Поляной  Собраний,  сверкая  в  своем   спуске,   сопровождаемый   ревом
протестующего неба? Погладьте воск памяти  и  вспомните,  каким  могучим
выглядел этот корабль, когда драматично застыл почти над самой головой.
   Даже человеческое племя - наши лучшие техники  -  смотрело,  округлив
глаза по своему  обыкновению,  как  большой  цилиндр,  огромный,  словно
ледник, мягко опустился всего в девяноста полетах стрелы  от  священного
тайного углубления, в котором лежит Святое Яйцо.
   Вокруг нас со стонами страха стояли представители шести рас.
   - О, мудрецы, должны ли мы бежать? Должны ли прятаться,  как  требует
закон?
   Поистине так приказывают нам Свитки.
   Укройте свои палатки, свои поля, свои труды и самих себя. Ибо с  неба
придет ваш суд и ваше наказание.
   Вестники спрашивали:
   - Нужно ли разносить Призыв?  Нужно  ли  сжигать  деревни  и  города,
уничтожать стада и ульи?
   Еще до оформления закона, еще до того, как из  вражды  родилось  наше
единство,   разрозненные   племена   знали,   в   чем   опасность.   Мы,
изгнанники-на-Джиджо, прятались,  когда  со  своими  редкими  проверками
появлялись исследовательские зонды Галактических  институтов,  заставляя
наши чувствительные камни загораться предупредительным огнем. А в другое
время  со  звездного  свода  опустились  сверкающие   шары-рои   зангов,
опустились в глубину моря, а потом  снова  взлетели,  окруженные  парами
украденной жидкости. И даже те шесть  раз,  когда  на  берег  опускались
изгнанники, их никто не приветствовал,  пока  они  не  сжигали  корабли,
которые их привезли.
   Попытаемся спрятаться?
   Вспомните, мои  кольца,  растерянный  лай,  когда  народ  рассыпался,
словно мякина на ветру,  разбирая  праздничные  павильоны,  таща  отходы
нашего лагеря  к  ближайшим  пещерам.  Но  среди  всего  этого  смятения
некоторые оставались спокойными и  покорными.  Немногие  в  каждой  расе
поняли: на этот раз спрятаться от звезд не удастся.
   Первым из высоких мудрецов заговорил Вуббен, повернув  к  каждому  из
нас по глазному стебельку.
   - Никогда раньше корабль не приземлялся прямо среди нас. Они нас явно
видели.
   А может, и нет, - предположила Ур-Джа на обнадеживающем Галактическом
семь, топнув одним  копытом.  Возбужденная  белая  шерсть  обрамляла  ее
расширившиеся урские ноздри. - Возможно,  они  уловили  излучение  Яйца.
Может, если мы спрячемся быстро...
   Ур-Джа смолкла, когда Лестер, человек, покачал головой - простой жест
отрицания, в последнее время ставший модным во всей Общине. Среди тех, у
кого есть голова.
   - На таком расстоянии  наши  инфракрасные  показатели  невозможно  не
распознать.  Их  корабельная  библиотека  распознала   нас   до   самого
последнего подвида. Если до входа в атмосферу они о  нас  не  знали,  то
теперь точно знают.
   По привычке мы  поверили  ему  на  слово  -  люди  в  таких  вопросах
разбираются лучше всех.
   - Может, они такие же беглецы, как мы! - выпалил  наш  мудрец  квуэн,
излучая надежду всеми ножными щелями. Но Вуббен не разделял его надежды.
   - Вы видели, как они появились. Разве это стиль беглецов,  крадущихся
в страхе, таящихся от взгляда Измунути? Разве кто-то  из  наших  предков
прибывал так? С ревом по всему небу?
   Приподняв передний глаз, чтобы  осмотреть  толпу,  Вуббен  призвал  к
спокойствию.
   - Пусть никто не покидает долину праздника, чтобы их не проследили  к
нашим разбросанным племенам и  поселкам.  Но  разыщите  всех  глейверов,
которые пришли кормиться среди нас, и прогоните их, чтобы наша  вина  не
запятнала их невинность.
   А что касается Шести, которые оказались здесь, где опустилась  темная
тень корабля... мы все должны жить или умереть, как велит судьба.
   Я/мы ощутил удовлетворение колец моего/нашего тела. Страх смешался  с
покорностью: все признали справедливость слов Вуббена.
   - И не будем бесполезно суетиться, - продолжал он. -  Ибо  в  свитках
сказано также: Когда сорваны все покровы,  не  скрывайтесь  больше.  Ибо
настал день суда. Оставайтесь на месте.
   Так очевидна была его мудрость, что не возникло никаких споров. Разве
мы не собрались потом племя за племенем, мои кольца? Из множества  стало
единство.
   Наша Община повернулась к кораблю, навстречу судьбе.

Двер

   Странный нур продолжал тащиться за ним, улыбаясь с  ветвей  деревьев,
настоящий паразит.
   Иногда существо с гладкой черной шерстью на время исчезало, пробуждая
надежды Двера. Может, наконец устало от пыльного  горного  воздуха,  так
далеко от болот, где обычно живут нуры.
   Но потом оно снова появлялось с  улыбкой  во  всю  короткую  морду  и
смотрело с ветки, как Двер прорубает дорогу  в  колючем  кустарнике  или
пробирается по перевернутым плитам древнего  пути,  часто  наклоняясь  и
всматриваясь в следы сбежавшего глейвера.
   Когда Двер  впервые  увидел  этот  след  сразу  за  пределами  Поляны
Собраний, он был  уже  остывший.  Брат  и  другие  пилигримы  продолжили
движение на звуки веселой музыки, доносящиеся из праздничных павильонов.
Но увы! Работа Двера -  останавливать  глейверов,  у  которых  появилось
странное обыкновение покидать уютные  низины  и  пытаться  вернуть  себе
прежнюю свободу. Празднику придется подождать. Hyp лаял высоким голосом,
делая вид, что помогает; его мускулистое гибкое тело легко передвигалось
вверху, в то время как Дверу приходилось рубить и  карабкаться.  Наконец
Двер убедился, что они догоняют. Теперь  следы  глейвера  ближе  друг  к
другу, и есть нажим на  пятку.  Когда  ветер  переменился,  Двер  уловил
запах. Как раз вовремя, подумал он: очень скоро горы перейдут в еще один
водный сток, ведущий по существу в другой мир.
   Почему глейверы так поступают ? По эту сторону их жизнь легче,  здесь
все в них души не чают. А за переходом лежит ядовитая равнина, в которой
способны продержаться только самые выносливые охотники-люди.
   Или туристы, подумал он, вспоминая предложение Лены Стронг  за  плату
вести туристов на восток. Единственная цель этого путешествия  -  осмотр
достопримечательностей. Такое выражение  Двер  раньше  слышал  только  в
рассказах о старой Земле.
   Безумные  времена,  подумал   он.   Однако   "организаторы   туризма"
утверждают, что получили одобрение мудрецов - на определенных  условиях.
Двер покачал головой. Сейчас, когда добыча прямо перед ним, ему не нужно
забивать себе голову этими идиотскими идеями. Hyp тоже проявлял признаки
усталости, хотя продолжал бежать по следу  глейвера,  время  от  времени
привставая на задних лапах и вглядываясь вперед черными, далеко видящими
глазами. Неожиданно он гортанно заурчал и исчез в горных  зарослях  -  и
тут же Двер услышал безошибочный писк глейвера, а  вслед  за  ним  топот
бегущих ног.
   Ну вот, теперь он его спугнул!
   Наконец Двер выбрался из подлеска на открытый участок древней  дороги
буйуров. Побежал по разбитым  плитам  дороги,  на  бегу  сунув  в  ножны
мачете, доставая свой складной лук и натягивая тетиву.
   Из узкого бокового каньона доносились шипящие  звуки  противостояния.
Дверу  пришлось  снова  оставить  древнюю  дорогу  и   двигаться   среди
переплетенных лианами деревьев.
   Наконец сразу за кустами он их увидел - два  существа:  одно  черное,
другое радужно-светлое.
   Загнанный в узкую расщелину  глейвер,  несомненно,  самка,  возможно,
беременная. Она долго шла и теперь тяжело дышит. Круглые глаза вращаются
независимо друг от друга, один следит за черным нуром, другой отыскивает
иные, еще не обнаруженные опасности.
   Двер выругал их обоих - глейвера за  то,  что  тот  увлек  его  в  не
приносящее никакой выгоды преследование, в то  время  как  он  так  ждал
праздника, а этого нахального нура - за то, что постоянно вмешивается.
   Вдвойне выругал, потому что теперь он у него в долгу. Если бы глейвер
добрался до равнины за хребтом Риммера, конца бы не было неприятностям.
   Казалось, ни одно существо не замечает Двера - хотя он,  зная,  какие
острые чувства у нура, не поручился бы за это.  Что  делает  здесь  этот
маленький дьявол? Что он пытается доказать?
   Двер назвал его Грязнолапым, потому что  коричневые  пятна  на  лапах
выделяются на фоне черной шкуры, от плоского  хвоста  до  усов,  которые
дергаются на короткой морде. Черная тварь стояла неподвижно, не  отрывая
взгляда от пугливого глейвера, но Двер не обманывался. Ты знаешь, что  я
слежу за тобой, показушник. Из всех видов, которые оставили  на  Джиджо,
улетая, древние буйуры, нуры казались Дверу самыми непонятными,  а  ведь
мастерство охотника в том, чтобы понимать живые существа.
   Он тихо опустил лук и развязал кожаную сумку, достав оттуда свернутое
лассо. Терпеливо, вкрадчиво начал продвигаться вперед.
   Обнажив в улыбке  острые  прямоугольные  зубы,  Грязнолапый  поднялся
почти до роста глейвера - примерно на уровень  бедра  Двера.  Глейвер  с
рычанием отступал, пока его тело не прижалось к скале,  высвободив  град
камней. Своим раздвоенным хвостом самка сжимала палку - ветку или  ствол
с оборванными листьями. Сложное орудие, показывающее,  на  какой  стадии
сейчас находятся глейверы.
   Двер сделал еще один шаг, но на этот  раз  не  смог  избежать  хруста
листьев. Из-за острых ушей нура из  шерсти  поднялись  серые  бугорки  и
независимо друг от друга закачались. Грязнолапый  продолжал  следить  за
глейвером, но в его осанке что-то говорило: "Тише, дурак\"
   Дверу не нравилось, когда ему указывали, что  делать.  Особенно  если