шим щитом, умеряя праведный гнев справедливостью.
   В глубине разгневанного неба бродит более страшный ужас.  Это  совсем
иная опасность. Она совершенно не повинуется закону.
   Свиток Опасности

Рассказ Олвина

   Ну, хорошо, я не такой  быстрый,  как  некоторые.  Я  не  так  быстро
соображаю, как Гек,  которая  способна  свивать  вокруг  меня  словесные
кольца.
   И к лучшему, как мне кажется. Я не мог бы вырасти в маленьком хунском
порту, считая себя таким умницей, таким же остроумным  и  гладкоязычным,
как мой литературный тезка, просто потому, что умею читать на англике  и
воображаю себя писателем.  Хорошо,  что  по  соседству  живет  маленький
гениальный г'кек, который постоянно повторяет,  что  хун  выше  среднего
уровня все равно хун. Тупой, как кирпич.
   И вот я сижу, зажатый между двумя своими  лучшими  друзьями,  которые
спорят о том, что нам делать предстоящим летом, и ни Гек, ни  Клешне  не
приходит в голову, что они пронзили  мне  кольца  больше  чем  на  одном
уровне.  Клешня  несколько  дуров  пытался  рассказывать  нам  о   своих
последних "чудовищах" - сероватых тенях, которые, как ему показалось, он
видел, когда скучал, ухаживая за садком омаров своего улья. Он  нам  так
часто рассказывал об этом, что мы не стали бы слушать, даже если  бы  он
принес нам зуб Моби Дика, с торчащей из  него,  как  зубочистка,  ногой.
Вздыхая одновременно всеми пятью вентиляционными щелями, он отказался от
рассказа и перешел к защите "проекта Наутилус".
   Клешня расстроился, узнав, что Гек хочет отказаться от  этого  плана.
По обе стороны от его жесткого  панциря  вздымались  ноги,  свистя,  как
трубы каллиопы.
   - Послушайте, мы уже согласились-сились. Мы должны  закончить  лодку.
Ведь работали-ботали целый год!
   - Столярничал и испытывал в основном ты, - заметил  я.  -  Мы  с  Гек
только строили планы...
   - Совершенно верно! - прервала Гек, подчеркнуто выпячивая два  глаза.
- Мы помогали планами и мелкими усовершенствованиями. Это  было  весело.
Но я никогда не соглашалась опускаться в этой  проклятой  штуке  на  дно
моря.
   Синий панцирь Клешни максимально  поднялся,  и  его  глазные  прорези
словно завертелись.
   -  Но  вы   говорили,   вам   интересно!   Вы   называли   эту   идею
замечательной-чательной!
   - Верно, - согласилась Гек. - Теоретически это замечательно. Но  есть
одна проблема, друг. Это также очень опасно.
   Клешня откинулся, словно такая  мысль  никогда  не  приходила  ему  в
голову.
   - Вы... раньше никогда об этом не говорили.
   Я повернулся и посмотрел на Гек. Не думаю, чтобы раньше слышал от нее
это слово. Опасно. Во всех наших приключениях  она  всегда  была  готова
рискнуть, насмехалась над нашей нерешительность так,  как  могут  только
г'кеки, когда они решают оставить вежливость  и  стать  отвратительными.
Гек сирота, Ур-Ронн и Клешня из менее значительных таких рас, где на  их
отсутствие никто не обратит внимания, так что мне естественно  надлежало
быть голосом благоразумия и осторожности. А я ненавидел эту роль.
   - Да, - согласилась Гек. - Но, наверно, пора кому-нибудь  указать  на
разницу между расчетливым риском и простым самоубийством. Что с  нами  и
случится, если мы отправимся в этом твоем устройстве, Клешня?
   Наш бедный друг квуэн  выглядел  так,  словно  по  его  ножной  жабре
ударили мешком. Панцирь его дрожал.
   - Вы знаете-аете, что я никогда не просил своих друзей-узей...
   - Отправляться туда, куда сам не можешь отправиться? - возразила Гек.
Да, но ты ведь говоришь о том, чтобы утащить нас  под  воду,  а  там  ты
будешь очень хорошо себя чувствовать.
   - Только вначале-чале, -  ответил  Клешня.  -  После  первых  пробных
погружений  мы  пойдем  глубже.  И  я  буду  с   вами,   я   тоже   буду
рисковать-овать!
   - Давай, Гек! - вмешался я. - Стукни беднягу по панцирю.
   - А как же ваш собственный план?  -  решил  отомстить  Клешня.  -  По
крайней мере моя лодка законная. А вы  хотите  нарушить  закон  и  стать
сунерами!
   Наступила очередь Гек защищаться.
   - Почему сунерами? Мы не можем размножаться друг с  другом,  так  что
это преступление  совершить  за  границей  не  сможем.  И  ведь  люди  и
инспекторы переходят границу.
   - Конечно. С разрешения мудрецов-рецов!
   Гек пожала двумя глазными стебельками, словно говоря,  что  не  стоит
тревожиться из-за ничтожных юридических тонкостей.
   - Все  равно  я  предпочитаю  не  правильное  поведение  откровенному
самоубийству.
   - Ты хочешь сказать, что предпочитаешь глупое путешествие к  каким-то
давно  разбитым  буйурским  развалинам,  чтобы  взглянуть  на  настенные
надписи, возможности  увидеть  Помойку-мойку?  Увидеть  настоящих  живых
чудовищ?
   Гек застонала и в отвращении повернулась кругом. Чуть  раньше  Клешня
рассказал нам о существе, которое как будто видел на мелком месте к  югу
от города. Он клялся, что там ныряла какая-то тварь в яркой  серебристой
чешуе. На удалении казалось, что она передвигается на подводных крыльях.
Мы слышали подобные рассказы почти со дня сплавления Клешни и потому ему
не поверили.
   И тут они оба обратились ко мне за решением.
   - Помни, Олвин, - сказала Гек, - ты только что обещал.
   - А мне ты обещал несколько месяцев  назад!  -  воскликнул  Клешня  с
такой страстью, что даже перестал заикаться.
   Я почувствовал себя, как треки, стоящий между  двумя  грудами  спелой
мульчи. Мне хотелось отправиться в глубину и посмотреть на Помойку,  где
лежат  всякие  галактические  штуки,  оставленные   ушедшими   буйурами.
Подводные приключения как в книгах Холлера или Верна.
   С другой стороны, Гек права, говоря, что план Клешни -  это  творение
Ифни. Квуэну, не знающему даже, кто  его  мать,  риск  может  показаться
незначительным, но мои родители очень расстроятся, если  я  исчезну,  не
оставив  даже  сердечный  выступ,  чтобы  можно  было  совершить  обряды
очищения души и вуфайнивания.
   К тому же Гек предлагает план почти  такой  же  интересный:  отыскать
надписи, более древние, чем книги, привезенные на Джиджо  людьми,  может
быть, настоящие истории буйуров. Мои  сосательные  подушечки  кололо  от
возбуждения при этой мысли.
   Но, как оказалось, я был избавлен от необходимости принимать решение.
Потому что в этот момент появилась моя  Хуфу,  проскочила  между  ногами
Клешни и колесами Гек и что-то пролаяла  насчет  срочного  сообщения  от
Ур-Ронн.
   Ур-Ронн хочет нас видеть.
   Больше того, она хочет поделиться с нами чем-то удивительным.
   О да, надо представить Хуфу.
   Прежде всего она на самом деле не мой нур. Она обычно держится  рядом
со мной, и по большей части мне удается заставить ее делать  то,  что  я
хочу. Однако трудно описать отношения между  хуном  и  нуром.  Само  это
слово - отношения - предполагает много такого, чего  здесь  просто  нет.
Может, это как раз один из  тех  случаев,  когда  англик,  прославленный
своей гибкостью, не справляется и не может описать концепцию.
   Во всяком случае,  нур  не  принадлежит  к  говорящим  и  принимающим
решения. Это не разумное существо, подобно нам, членам Шести. Думаю, она
такой же член нашей компании, как и все остальные. Многие  говорят,  что
нуры просто безумны. Разумеется, они равнодушны к жизни и смерти  -  при
условии, что узнают что-то новое.  Вероятно,  больше  нуров  погибло  от
любопытства, чем от диггеров на суше или морских акул в воде. Так что  я
знаю, как голосовала бы Хуфу, если бы умела говорить.
   К счастью, даже Клешня понимает, что нельзя доверять ей право решать.
   И вот мы спорили, когда маленький нур появился среди нас, визжа,  как
сумасшедший. Мы все сразу поняли, что сообщает нам Хуфу. Нуры не владеют
Галактическим два и вообще не могут говорить ни на каком языке, но могут
запомнить и повторить любой короткий ручной сигнал, который увидят своим
острым  зрением.  И  в  начальном  знаке  могут  даже   сообщить,   кому
предназначен сигнал. Замечательная способность, и очень  полезная,  если
бы нуры делали это надежно и постоянно, а не тогда только, когда это  им
нравится.
   На этот раз Хуфу явно нравилось, потому что в следующее мгновение она
передавала цепочку  знаков  на  Галактическом  два.  (Думаю,  что  любой
телеграфист, знающий азбуку Морзе, как  Марк  Твен,  справился  бы  и  с
Галактическим два, если бы постарался.)
   Как я  уже  сказал,  сообщение  было  от  нашей  урской  приятельницы
Ур-Ронн,  и  в  нем  говорилось:  ОКНО  ЗАКОНЧЕНО.  ПРИХОДИТЕ   БЫСТРЕЙ.
ПРОИСХОДЯТ РАЗНЫЕ СТРАННЫЕ ВЕЩИ!
   Я поставил в конце восклицательный знак, потому что, как только  Хуфу
кончила передавать, она метнулась вниз с горы Гуенн, завершив  сообщение
возбужденным лаем. Уверен, что ее прыжки и попытки укусить себя за хвост
и означали "странные вещи".
   - Прихвачу свой водяной мешок, - сказал после короткой  паузы  Острая
Клешня.
   - А я свои очки, - добавила Гек.
   - Возьму плащ и встречусь с вами у поезда, -  закончил  я.  Обсуждать
было нечего. После такого-то приглашения.

IV. КНИГА СКЛОНА

Легенды

   Г'кеки рассказывают легенду, очень древнюю; она существовала  у  них,
когда они первыми высадились на Джиджо, и передавалась из уст в уста две
тысячи лет, пока не была наконец записана на бумаге.
   В саге говорится о юноше, который свое "мастерство катания  на  нити"
обновил в одном из орбитальных городов, где г'кеки жили после того,  как
проиграли на пари свою родную планету.
   В этом городе, где не было помех со  стороны  больших  масс  материи,
молодые  лорды  на  колесах,  представители  поколения,  родившегося   в
космосе, изобрели новую игру - катались своими сверкающими разноцветными
колесами по тончайшим  нитям,  кабелям,  развешенным  под  всевозможными
углами  по   всему   пространству   огромной   внутренней   пустоты   их
искусственного мира. Один из катающихся, рассказывает легенда,  выступал
все  смелей  и  смелей,  наслаждался  риском,   перепрыгивал   с   одной
нити-паутинки на другую и даже иногда устремлялся в свободный  полет,  с
бешено вращающимися колесами, пока не цеплялся за очередную  нить  и  не
начинал в экстазе раскачиваться на ней.
   И вот однажды молодому чемпиону бросил вызов побежденный противник.
   - Бьюсь об заклад, ты не сможешь прокатиться так  близко  от  солнца,
чтобы обвить его нитью!
   Сегодня ученые Джиджо находят эту часть легенды непонятной. Как может
солнце находиться  внутри  вращающейся  полой  скалы?  Поскольку  секция
космических  технологий  почти  полностью  погибла,   Библос   не   дает
возможности интерпретировать этот отрывок. Мы полагаем, что  история  со
временем претерпела искажения, как и все  прочие  воспоминания  о  нашем
богоподобном прошлом.
   Но технические подробности не так важны, как мораль  этого  сказания:
неблагоразумно иметь дело  с  силами,  которые  выше  твоего  понимания.
Глупец, поступающий так, сгорит, как тот катающийся из сказания, о  чьем
драматичном конце возвестила путаница горящих нитей на  внутреннем  небе
обреченного города.
   Седьмое собрание легенд Джиджо.
   Третье издание. Департамент фольклора и языков,
   Библос. 1867 год изгнания

Двер

   После окончания ученичества Двер посетил почти все деревни и фермы  в
обитаемой зоне Джиджо,  включая  острова  и  одно-два  тайных  места,  о
которых дал клятву никогда не  говорить.  Он  встречался  со  множеством
поселенцев из всех рас, особенно  с  самыми  многочисленными  на  Склоне
людьми.
   И с каждым проходящим дуром все больше убеждался, что пленница не  из
их числа.
   Удивление раздражало Двера.  А  иррациональное  ощущение  собственной
вины еще усиливало гнев.
   - Из всех глупостей, - говорил  он  девушке,  растирая  ее  голову  у
погасшего костра, - украсть мой лук - самая большая. Но нацелить на меня
нож - еще больше! Откуда я знал, что ты всего лишь девчонка?  Ведь  было
темно. Я мог бы, обороняясь, сломать тебе шею!
   Впервые один из них заговорил с тех пор, как она головой ударилась  о
землю и осталась неподвижно лежать. Ему пришлось взвалить ее на плечи  и
притащить в лагерь. Потерявшая сознание незнакомая девушка почти  пришла
в себя, когда он усадил ее у угольев. Теперь она  трогала  свою  голову,
поглядывая на нура и глейвера.
   - Я... я думала... ты лиггер, - сказала она наконец.
   - Ты украла мой лук, убежала, а потом подумала, что  тебя  преследует
лиггер?
   Но хоть это свидетельствует в ее пользу:  врать  она  не  умела.  При
дневном свете стало видно, что одета она  в  плохо  обработанные  шкуры,
сшитые сухожилиями. Волосы, связанные в  конский  хвост,  рыжеватые.  На
лице - то, что можно было увидеть под грязью, - выделялся  нос,  который
когда-то был сломан, и большой ожог на левой щеке, портящий впечатление.
Если бы не  этот  ожог,  девушку  можно  было  бы  назвать  хорошенькой,
конечно, предварительно вымыв.
   - Как тебя зовут?
   Она опустила голову и что-то пробормотала.
   - Что это? Я ничего не расслышал.
   - Я сказала, меня зовут Рети! Впервые  она  посмотрела  прямо  ему  в
глаза, и в голосе ее прозвучал вызов. - Что ты со мной сделаешь?
   Разумный вопрос, учитывая обстоятельства.  Потирая  подбородок,  Двер
решил, что особого выбора у него нет.
   - Наверно, возьму тебя на Собрание. Там большинство мудрецов. Если ты
достаточно взрослая, против тебя выдвинут обвинение; в противном  случае
придется отвечать твоим родителям. Кстати, кто они? Где ты живешь?
   Наступила тишина. Наконец девушка сказала:
   - Я хочу пить.
   К этому времени уже и нур, и глейвер носами тыкались в пустую  фляжку
и потом обвинительно смотрели на  него.  Да  что  я,  всеобщий  папочка?
подумал Двер.
   Он вздохнул.
   - Ладно, пойдем к воде. Рети, иди  с  глейвером.  У  нее  расширились
глаза.
   - А он... не кусается?
   Двер удивленно посмотрел на нее.
   - Ради Ифни, это ведь глейвер! - Он  взял  девушку  за  руку.  -  Его
стоило бы бояться, если бы ты была кучей  мусора  или  земляным  червем.
Впрочем, если посмотреть на тебя...
   Она сердито выдернула у него руку.
   - Ладно, прости. Но тебе придется идти впереди, чтобы я мог за  тобой
следить. И убедиться, что ты  не  убежала.  -  Свободный  конец  веревки
глейвера он привязал к ее поясу на спине, так что она  могла  дотянуться
лишь с трудом. Затем Двер взвалил на плечи  походный  мешок  и  прицепил
лук. - Слышишь звуки водопада? Доберемся до него и поедим.
   Странное было шествие: впереди  мрачная  и  неразговорчивая  девушка,
затем недоумевающий Двер, а замыкал развлекающийся нур. Когда бы Двер ни
оглядывался, Грязнолапый насмешливо улыбался ему. Впрочем, он  отдувался
в утреннем воздухе, и улыбка его казалась чуть напряженной.
   Кое-кто,  услышав  поблизости  лай  нура,  запирает   двери.   Другие
оставляют для него угощение, надеясь, что  это  принесет  удачу.  Иногда
Двер встречал на болотах диких нуров, особенно там, где  среди  бродячих
лилий цвели пламенные  деревья.  Но  самое  яркое  воспоминание  у  него
сохранилось с  детства.  К  отцовской  мельнице  каждую  весну  приходил
молодой нур и совершал безрассудные, часто смертельно опасные  прыжки  с
вращающегося  громоздкого  мельничного  колеса.  Ребенком   Двер   часто
становился с ним рядом и тоже прыгал, к отчаянию отца. Он  даже  пытался
подкупить этого товарища по детским играм едой, учил его разным  трюкам,
пытался найти  такую  же  связь,  какую  когда-то  человек  установил  с
собакой.
   Увы, нуры не собаки. К тому времени как судьба увела его от спокойной
реки детства, Двер уже знал, что нуры умны, смелы - и  очень  опасны.  И
молча предупредил Грязнолапого: То, что не ты оказался вором, совсем  не
значит, что я тебе доверяю.
   Спускаться по крутой тропе совсем не то, что  подниматься.  Временами
окружающая местность казалась такой дикой  и  нехоженой,  что  Двер  мог
прищуриться и вообразить, что он на настоящем  фронтире,  на  совершенно
новой  планете,  не  тронутой  руками   разумных   существ.   Но   потом
показывались какие-нибудь остатки строений буйуров:  стена,  укрепленная
цементом, выщербленная  мостовая,  -  пропущенные  разрушителями,  когда
буйуры улетали и иллюзия исчезала. Уничтожение никогда не бывает полным.
К западу от границы видны бесчисленные следы буйуров.
   Подлинный восстановитель - это время. Бедная Джиджо  должна  была  со
временем восстановить свою экосистему; так по  крайней  мере  утверждает
его брат Ларк. Но Двер редко рассуждал о  таких  высоких  материях.  Это
лишало сегодняшнюю Джиджо волшебства - планета больна, но полна чудес.
   На самых крутых местах приходилось помогать Рети, а  глейвера  иногда
опускать на веревке. Однажды, опустив мрачное существо на остаток старой
дороги, Двер повернулся и обнаружил, что девушка исчезла.
   - Где эта маленькая... - раздраженно выдохнул Двер. - О, дьявол!
   Проступок  Рети  заслуживает  наказания,  а  ее  тайна  должна   быть
раскрыта, но забота о сбежавших  глейверах  на  первом  месте.  Доставив
этого,  он,  возможно,  вернется  и  возьмет  след  девушки,  даже  если
пропустит большую часть Собрания.
   Он обогнул выступающий  камень  и  едва  не  столкнулся  с  девушкой,
которая сидела лицом к лицу с Грязнолапым. Рети посмотрела на Двера.
   - Это ведь нур, верно? - спросила она. Двер скрыл свое удивление.
   - Ты раньше их не видела?
   Она кивнула, забавляясь улыбкой флиртующего Грязнолапого.
   - Кажется, и глейверов ты не встречала, - сказал Двер. -  Как  далеко
на восток живут твои родители?
   Лицо девушки вспыхнуло, и на нем отчетливо выделился шрам.
   - Не знаю, что ты...
   Она замолчала, поняв, что проговорилась. Сжала губы в тонкую линию.
   - Не расстраивайся. Я и так все о  тебе  знаю.  -  Он  указал  на  ее
одежду. - Никаких тканей. Шкуры, прошитые кишками. Хорошие меха  имла  и
соррла. Соррл к западу от границы не вырастает таким крупным.
   Видя ее отчаяние, он пожал плечами.
   - Я сам несколько раз бывал за горами.  Разве  родители  не  говорили
тебе, что это запрещено? По большей части это  справедливо.  Но  если  я
кого-то преследую, то могу пройти куда угодно.
   Она опустила взгляд.
   - Так что я не была бы в безопасности, даже если бы...
   - Бежала быстрей и ушла за переход? Пересекла  какую-то  воображаемую
линию, за которой я не смог бы тебя  преследовать?  -  Двер  рассмеялся,
стараясь не делать это слишком недружелюбно. - Рети, успокойся. Ты не  у
того украла лук, вот и все. Если бы понадобилось, я преследовал бы  тебя
и за пустыней Солнечного Восхода.
   Разумеется,   это   хвастовство.   Ничто   на   Джиджо    не    стоит
двухтысячелигового путешествия через район вулканов и горящих песков. Но
Рети удивленно распахнула глаза. А Двер продолжал:
   - Я ни разу не видел твое племя в своих походах на восток,  так  что,
наверно, оно далеко на юге. У Ядовитой равнины? Серые холмы?  Я  слышал,
там  такая  запутанная  местность,  что  маленькое  племя,  если   будет
осторожно, вполне может спрятаться.
   Ее карие глаза полны были болью и усталостью.
   - Ты ошибаешься. Я не из... этого места.
   Она угнетенно замолчала, и Двер посочувствовал ей.  Он  знал,  каково
чувствовать себя неловко среди  своих.  Собственная  одинокая  жизнь  не
очень способствовала преодолению застенчивости.
   Именно поэтому мне необходимо на Собрание! Сара  дала  ему  письмо  к
аналитику Пловову. А дочь Пловова - совершенно случайно  -  красавица  и
еще не обручена. Если  повезет,  Двер  сможет  пригласить  Глори  Пловов
прогуляться и,  может,  расскажет  что-нибудь,  что  произведет  на  нее
впечатление. Например, как он в прошлом году остановил мигрирующее стадо
морибулов и не дал им броситься с утеса в бурю. Может быть, рассказывая,
он не будет заикаться и она не станет посмеиваться, как всегда делает.
   Неожиданно его охватило нетерпение.
   - Ну, незачем сейчас об этом тревожиться.  -  Он  знаком  велел  Рети
снова вести впереди глейвера. - С  тобой  будет  разговаривать  один  из
младших м