.
     Или несоответствие является результатом воздействия тех странных полей, которые мы обнаружили в Мелком скоплении. Эти поля окружают огромный флот призрачных кораблей, делая их почти невидимыми. Возможно, в наружных корпусах этих огромных молчаливых кораблей время идет по-другому, чем в их середине.
     Я думаю о бедном лейтенанте Ячапа-джин, которого эти самые поля убили и тело которого мы были вынуждены оставить. Может быть, какая-то будущая экспедиция найдет хорошо сохранившийся труп дельфина и придет к неизбежному выводу, что наткнулась на реликт прародителей?
     Примет самую молодую разумную расу за самую древнюю. Какая бы это была шутка!

     Шутка над ними и над нами.
     Херби никогда не меняется. Но готова поклясться, что иногда ловлю его на улыбке.

     Украденная нами ячейка Галактической Библиотеки иногда становится странной и неразговорчивой. Если бы не моя маскировка, этот большой куб, вероятно, вообще ничего бы мне не сказал. Я выгляжу как теннанинский адмирал, и все равно ячейка отвечает уклончиво, когда я показываю ей символы, которые Том срисовал на борту покинутого корабля.
     Один глиф выглядит как эмблема, которую можно найти на любой ячейке Библиотеки в известном пространстве,- большое спиральное колесо. Но вместо пяти спиральных рукавов, отходящих от центра, на этом рисунке их девять! И стилизованную галактическую спираль окружают восемь концентрических овалов, так что все напоминает яблочко мишени.
     Ничего подобного я раньше никогда не видела.
     Когда я пытаюсь добиться ответов, наш украденный архив отвечает, что этот символ ?очень древний и больше ничего о нем сказать нельзя, это математически уничтожено?.
     Что бы это ни значило.
     Я рискую очеловечить машину, но мне кажется, что ячейка становится сердитой и раздражительной, как будто вопросы ей не нравятся. Такое я видела и раньше. Исследователи Террагентского Совета обнаружили, что некоторые темы вызывают недовольство ячеек Библиотеки, как будто им не нравится рыться в древних файлах или это просто предлог, чтобы не признаваться: есть и такое, чего они не знают.
     Это напомнило мне один спор с Томом, когда мы разговаривали с Джейком Демва и пытались обнаружить смысл в существовании вселенной.
     У Джейка есть теория, что история галактики, которая уходит, как полагают, на миллиард лет в прошлое, точна только на протяжении последних ста или ста пятидесяти миллионов лет.

     - Чем дальше мы уходим в прошлое,- говорил он,- в том, что нам рассказывают, появляется все более ощутимый привкус тщательно придуманной сказки.
     О, разумеется, имеются свидетельства, что кислорододыщашие летали в космосе в десять раз дольше. И некоторые из древних событий, о которых сохранились сведения, происходили на самом деле. Но очень многое было и придумано.
     От этого предположения в дрожь бросает. Ведь считается, что великие Институты исключительно правдивы и созданы для сохранения непрерывности развития. Но как в таком случае жизненно важная информация может быть математически уничтожена?
     Разумеется, это может показаться абстрактной одержимостью, особенно сейчас, когда перед ?Стремительным? и всей Джиджо встали страшные и непосредственные угрозы. Но я не могу не думать об этом здесь, на дне планетарного кладбища, где тектонические плиты расплавляют историю, превращая ее в руду.
     Мы захвачены медленно движущимися частями машины, которая оказалась гораздо больше, чем мы предполагали.

?СТРЕМИТЕЛЬНЫЙ?

ХАННЕС

     Временами Ханнесу Суэсси очень не хватает его молодого друга Эмерсона, чье необыкновенное мастерство заставляло ?Стремительный? довольно мурлыкать, как леопарда, блуждающего по космическим тропам.
     Конечно, Ханнес восхищается способными дельфинами из своей инженерной команды, дружелюбными, работоспособными, энергичными членами экипажа без малейших следов Регресса. Но дельфины склонны представлять себе предметы как комплекс звуковых отражений, они часто делают расчеты интуитивно, основываясь за звучании двигателей. Полезная техника. Но не всегда надежная.
     С другой стороны, Эмерсон Д'Аните.
     Ханнес не встречал никого, кто обладал бы таким врожденным пониманием переходов квантовой вероятности. Не сложной теории гиперизменений, а практическим владением моментов искаженного пространства-времени. К тому же Эмерсон бегло владел тринари турсиоп, он гораздо лучше самого Ханнеса мог выразить сложные идеи на гибридном языке дельфинов. Полезное умение в этой лохани.
     Увы, сейчас на нижних палубах есть только один человек, помогающий дельфинам в ремонте двигателей, давно нуждающихся в замене.
     Конечно, если Ханнеса Суэсси еще можно назвать человеком.
     ?Больше ли я, чем человек? Или меньше??
     Теперь у него ?глаза? по всему машинному отделению - зрительные датчики, непосредственно соединенные с его заключенным в керамический панцирь мозгом. С помощью управляемых на расстоянии приборов Ханнес может присматривать за Каркаетттом и Чачки, которые работают в дальнем углу отделения или даже за небольшими группами, работающими где-то в других местах этой обширной груды металлолома. И когда они устают или начинают нервничать, когда их охватывает китовая клаустрофобия, он может дать им совет, успокоить.
     К несчастью, кибернетические свойства и способности не предотвращают чувства одиночества.
     Тебе не следовало оставлять меня одного, говорит Ханнес отсутствующему духу Эмерсона. Ты был инженером, а не тайным агентом и не звездным пилотом! И не тебе нужно было гулять по космосу и совершать героические поступки.
     Для таких дел существуют специалисты. Когда ?Стремительный? впервые поднялся в космос, на его борту было несколько таких ?героев?, с нужной подготовкой, с подходящими качествами личности, способных справляться с опасными вызовами и находить выход в любых ситуациях.

     К несчастью, все эти специально подготовленные исчезли: капитан Крайдайки, Том Орли, лейтенант Хикахи и даже молодой гардемарин Тошио, все погибли при бегстве с Китрупа, которое обошлось так дорого.
     Вероятно, кто-то должен был заполнить эту брешь, признавал Ханнес.
     В сущности, Эмерсон позволил им вырваться из западни на Оакке, зеленой планете, где союз Обейяр расставил ловушку, когда Джиллиан пыталась обговорить условия мирной сдачи чиновникам Института Навигации.
     Даже подозрительная машина Нисс не могла заподозрить, что нейтральные галактические бюрократы способны нарушить свои клятвы и предать ?Стремительный?. Считалось, что такое вообще невозможно. И если бы не героический бросок Эмерсона по джунглям Оакки, когда он захватил создающую поля станцию джофуров, ?Стремительный? попал бы в лапы одного фанатичного клана, а именно этого Террагентский Совет приказал не допускать ни в коем случае.
     Но ты позволил успеху вскружить тебе голову, да? О чем ты думал? Что ты второй Том Орли?
     Несколько месяцев спустя ты выкинул этот безумный трюк, повел наспех переоборудованный истребитель тенаннинцев через Фрактальную систему, надеясь ?прикрыть? наше бегство. И чего ты этим добился, кроме собственной гибели?
     Он вспомнил вид с мостика ?Стремительного? на внутреннее пространство обширной замороженной структуры размером с солнечную систему, сооруженной из конденсированной материи. Изорванное, застывшее сооружение с бледной звездой в центре. Истребитель Эмерсона вертелся посреди выступов этого гигантского артефакта, испуская яркие, но бесполезные лучи, а тем временем вокруг него смыкались клешни водородного льда.
     Глупый героизм. Древние могли остановить ?Стремительный? так же легко, как остановили тебя, если бы только захотели.
     Они хотели, чтобы мы ушли.

     Он поморщился, вспоминая, как смелая, но напрасная ?диверсия? Эмерсона кончилась вспышкой болезненного света, всего лишь небольшой вспышкой в этом невероятном, светящемся фрактальном куполе. А затем ?Стремительный? понесся по туннелю между измерениями, прокладывая путь к запретной Галактике Четыре. А там извилистая тропа миновала торговые ветры водороднодышащей цивилизации и прошла рядом с сверхгигантом, чьи излучения могли наконец скрыть след землян.
     Другие тайно прилетали на Джиджо до нас, и Измунути скрывала их след.
     У нас тоже должно было получиться.
     Но Ханнес знал, что на этот раз вышло по-другому.
     За голову этих других не назначали огромную цену. За награду, обещанную несколькими богатыми пришедшими в ужас кланами за поимку ?Стремительного?, можно купить половину спирального рукава.
     Ханнес вздохнул. Недавнее глубоководное нападение было неточным, значит, охотники не знают, где на обширном морском дне находится добыча. Но нападение повторится. И Ханнесу нужно делать свою работу.
     По крайней мере есть предлог не приходить на эти проклятые корабельные советы. Все равно это фарс: мы делаем то, что приказывает Джиллиан. И были бы сумасшедшими, если бы не делали.
     Каркаеттт сообщил, что мотивационная область готова. С помощью руки киборга Ханнес начал приспосабливать калибровку приборов на главном пульте управления, стараясь подражать искусным движениям Эмерсона. Биомеханические продолжения, заменившие ему руки, были поразительным даром, обладавшим всеми способностями живой руки, хотя ему не хватало осязательного удовольствия от прикосновения кончиков пальцев.
     Древние были щедры, а потом ограбили нас и выгнали. Дали жизнь и отобрали ее. Они могли бы выдать нас за награду или скрыть в своем бескрайнем мире. Но они не сделали ни того, ни другого.
     Их намерения непостижимы для человека. Возможно, все, что произошло впоследствии, есть часть их загадочного плана.
     Иногда мне кажется, что человечеству было бы лучше, если бы оно оставалось в колыбели.
     ТШ'Т

     Она сказала Джиллиан Баскин, что думает о ее решении.
     - Я по-прежнему не согласна с решением вернуть этих молодых сунеров.
     Светловолосая женщина усталым взглядом посмотрела на Тш'т. Мягких морщинок в углах глаз не было, когда ?Стремительный? начинал полет. В таких полетах легко состариться.
     - Изгнание лучше для их же блага. Но здесь они могут оказаться полезными.
     - Да, если предположить, что они говорят правду о хунах и джофурах, которые мирно живут рядом с людьми и урами, читают бумажные книги и цитируют Марка Твена!
     Джиллиан кивнула.
     - Я знаю, это кажется невероятным. Но...
     - Подумайте о совпадениях! Как только наша разведывательная лодка находит старый урский тайник, как появляются эти так называемые дети и их игрушечная субмарина.
     - Они умерли бы, если бы ?Хикахи? их не подхватила,- заметила корабельный врач Макани.
     - Может быть. Но подумайте,: вскоре после их появления и мы уловили шум гравитационных моторов, приближавшихся к нам. Потом кто-то начал бомбить пропасть! Это что, случайность? Или их привели к нам шпионы?
     - Чтобы им на голову сбросили бомбы?- Врач-дельфин с силой выдохнула.- Есть более простое объяснение: один из наших исследовательских роботов был захвачен и его путь прослежен сюда.

     На самом деле Тш'т знала, что не четверо детей сунеров привели галактов к Трещине. Дети не имеют к этому отношения. Виновата в этом она сама.
     Когда ?Стремительный? готовился к бегству из Фрактальной системы, руководствуясь еще одним блестящим и отчаянным замыслом Джиллиан, Тш'т импульсивно отправила тайное послание. Просьбу о помощи из источника, которому она доверяла. Она описала маршрут корабля и назначила свидание на Джиджо.
     Потом Джиллиан меня поблагодарит, думала тогда Тш'т. Когда повелители ротены придут и позаботятся о нас.
     И только теперь изображения, присланные с берега, показали ей, как на самом деле обстоят дела.
     Два маленьких корабля, потерпевших крушение в болоте, и в большем по размерам свирепые неумолимые джофуры.
     Тш'т поражалась тому, что ее план мог привести к таким результатам. Ведь она хотела только хорошего. Может, самих ротенов выследили? Или перехватили мое сообщение?
     Ее грызли тревога и чувство вины.
     В дискуссию вмешался еще один голос. Сладкозвучный. Он исходил от вращающихся спиральных линий, которые светились в одном конце зала для совещаний.
     - Итак, блеф Олвина не играл никакой роли в вашем решении, доктор Баскин?
     - Блефует ли он? Эти дети выросли на книгах Мелвилла и Бикертона. Может, он узнал очертания дельфинов в этих неуклюжих скафандрах. Или мы проговорились в наших беседах с ними.
     - Непосредственно с ними разговаривала только машина Нисс,- заметила Тш'т, выпячивая челюсти в направлении вращающейся голограммы.
     Та ответила необычным раскаянием.
     - Просматривая записи, я признаю, что использовал такие термины, как километр и час, просто по корабельной привычке. Олвин и его друзья могли сопоставить это с прекрасным владением англиком, поскольку галакты не пользуются мерами волчат.
     - Ты хочешь сказать, что компьютер тимбрими способен совершать ошибки?- ядовито спросила Тш'т.
     Вращающаяся голограмма испустила негромкое гудение, похожее на философское ворчание задумавшегося хуна.
     - Гибкие существа обладают возможностью приспосабливаться и постигать новое,- объяснил Нисс.- Мои создатели именно по этой причине подготовили меня для службы на корабле. Именно поэтому прежде всего тимбрими и подружились с вами, мошенниками и хитрецами.
     По сравнению с обычными мудрыми, но механическими ответами это замечание прозвучало насмешкой.
     - Ну, все равно,- сказала Джиллиан,- не блеф Олвина заставил меня передумать.
     - Тогда что же?- спросила Макани.
     Голограмма Нисса рассыпалась сверкающими пятнами и ответила за Джиллиан.
     - Дело в этом титлале нуре, который говорит. Он оказался не склонным к сотрудничеству и обмену информацией, вопреки нашей настоятельной необходимости выяснить, почему он оказался здесь.
     Мы с доктором Баскин пришли к одному выводу.
     Именно поэтому нам и нужны дети. И прежде всего Олвин.
     Чтобы убедить нура поговорить с нами.

СУНЕРЫ

ЭМЕРСОН

     Он винил себя. Мысленно унесся в далекие места и времена. Отвлекся и среагировал слишком медленно, когда Сара упала.
     До этого момента Эмерсон добивался успеха в своей борьбе за овладение прошлым, понемногу за раз. Нелегкая задача при отсутствии части мозга - именно той части, которая поставляла слова для облегчения выражения мысли и потребностей.

     Жестко закрепленные запреты сдерживали его усилия вспомнить, наказывали за каждую попытку с такой жестокостью, что он только стонал и покрывался потом. Но какое-то время помогала необычная панорама. Отражающиеся цвета и полужидкие ландшафты вскрывали ниши, в которых были заключены воспоминания.
     Одно воспоминание возникло целиком. Старое воспоминание, из детства. У соседа была большая немецкая овчарка, которая любила охотиться на пчел.
     Собака подстерегала добычу самым непостижимым способом, присев и дергаясь, как огромная нелепая кошка, и преследовала ничего не подозревающих насекомых среди лепестков цветов и высоких стеблей травы. А потом прыгала и прихлопывала лапами побежденную добычу.
     Мальчишкой Эмерсон радостно и восхищенно наблюдал за этой охотой, а пчела тем временем разгневанно жужжала за оскаленными зубами, затем следовало краткое мгновение, когда она переставала протестовать и пускала в ход жало. Пес фыркал, морщился, чихал. Но боль смешивалась у него с явным наслаждением. Охота на пчел придавала смысл его выхолощенной городской жизни.
     Эмерсон удивился тому, что эта метафора так на него подействовала. Пес ли он, преодолевающий боль в своей охоте за воспоминаниями?
     Или он пчела?
     У Эмерсона почти не сохранились воспоминания о тех высокомерных существах, которые высверлили ему мозг, а потом в пылающем корабле швырнули тело на Джиджо. Но он знал, что для них люди - все равно что насекомые.
     Он представлял себя владеющим острым жалом. Ему хотелось бы иметь возможность заставить Древних чихнуть. Он мечтал отучить их охотиться на пчел.

     Эмерсон последовательно выстраивал с таким трудом отвоеванные воспоминания. Ожерелье, в котором гораздо больше пустых промежутков, чем жемчужин. Легче всего вспоминались события детства, подросткового возраста и лет, проведенных в подготовке к исследовательской службе в Террагентском Совете.
     Даже когда цепочка всадников покинула земли режущих цветов и начала подниматься по крутой горной тропе, у него были и другие инструменты для работы: музыка, математика и жесты, которыми он общался с Прити, обмениваясь с ней грубоватыми шутками. А на привалах блокнот с рисунками помогал разбудить подсознание. Нетерпеливыми линиями и дугами он вырывал у темного времени свободные образы.
     ?Стремительный?.
     Корабль принимал видимую форму, он почти сам рисовал себя - великолепный цилиндр с роговыми выступами вдоль всего борта. Эмерсон рисовал его под водой - окруженным волнующимися водорослями, это необычно для корабля, предназначенного для глубокого космоса, но совпадает с другими воспоминаниями.
     Китруп.
     Ужасный мир, где ?Стремительный? пытался найти убежище после того, как едва избежал западни и узнал, что сотни флотов сражаются за право захватить его.
     Китруп. Планета с ядовитыми океанами, но подходящее место для ремонта, так как всего у полудюжины членов экипажа есть ноги, чтобы можно было стоять. Остальные - умные, темпераментные дельфины - нуждаются для работы в водной среде. К тому же это казалось подходящим местом для укрытия после катастрофы на...
     Моргране.
     Пункт перехода. Самый безопасный из пятнадцати путей, позволяющих перелетать от звезды к звезде. Нужно только нырнуть к звезде, находящейся под нужным углом и на нужном расстоянии, и вынырнешь в другой месте, очень далеко на звездном колесе. Даже медлительный земной корабль ?Везарий? смог проделать это, правда, лишь по случайности, прежде чем человечество овладело достижениями галактической науки.
     Мысль о Моргране вызвала воспоминание о Кипиру, лучшем пилоте, какого когда-либо знал Эмерсон, этом позере, который увел ?Стремительный? от опасности так красиво, что поразил поджидавших в засаде, и снова нырнул в водоворот, уходя от космической битвы.
     Как и от другой битвы, которая развернулась несколько недель спустя на Китрупе. Великолепные сверкающие флоты, достояние благородных кланов, рвали друг друга, в мгновения уничтожая то, чем гордились многие планеты. Руки Эмерсона мелькали: на листе туземной бумаги он рисовал взрывающиеся дуги, рвал бумагу, раздраженный своей неспособностью передать великолепную дикость и жестокость того, что видел когда-то собственными глазами.

     Когда всадники снова садились на лошадей, Эмерсон разорвал рисунок, радуясь, что реук скрывает его слезы.
     Позже, когда они увидели парящую вулканическую кальдеру, он неожиданно вспомнил другой бассейн, созданный из сжатого пространства,- Мелкое Скопление, последнее место, которое изучал ?Стремительный? перед тем, как направиться к Морграну, место, лишенное всего достойного внимания, согласно Галактической Библиотеке.
     Ум или предчувствие побудили капитана Крайдайки направить корабль в такое бесперспективное место?
     Конечно, на протяжении эпох кто-то натыкался на армаду брошенных кораблей, обнаруженную ?Стремительным?,- причину всех его бед. Эмерсон и сейчас видит эти корабли, огромные, как луны, но почти прозрачные, словно они не вполне могут решиться существовать.
     Это воспоминание причиняет другую боль. Все оно покрыто следами когтей, как будто какая-то внешняя сила пыталась разорвать его в клочья, разложить на отдельные детали, возможно, в поисках подлинного рисунка окружающих звезд, чтобы проследить путь ?Стремительного? к этой точке пространства.
     Эмерсон полагает, что они, видимо, потерпели неудачу. Созвездия никогда не были его специальностью.

     Эмерсон, ты не обязан идти.
     Голова его дергается при этом воспоминании: слова эти были произнесены за много месяцев до Морграна или Китрупа.
     Эмерсон разглядывает землю лихорадочных расцветок, теперь видн