Несмотря    на    свои    прославленные
пси-способности, тимбрими не может вызвать такое происшествие одной  силой
воли.
     Все должно быть организовано заранее.
     Синтианский  катер  поднялся  в  воздух  и  отлетел   на   безопасное
расстояние, потом с воем гравитики устремился к облакам.
     По приказу полковника Мейвена почетный караул вытянулся  в  последний
раз. Перед ним прошли планетарный координатор и два оставшихся посла.
     Возможно, это игра воображения, но Фибену показалось, что  Утакалтинг
на мгновение задержался перед ним. Фибен был уверен, что один из  широких,
окруженных серебряным ободком глаз  посмотрел  прямо  на  него.  А  другой
подмигнул.
     Фибен вздохнул. "Очень смешно,  -  подумал  он,  надеясь,  что  посол
тимбрими уловит его мысленный сарказм. - Через неделю мы все превратимся в
дымящееся мясо, а ты устраиваешь розыгрыши.
     Очень смешно, Утакалтинг".



                                2. АТАКЛЕНА

     Щупальца возбужденно зашевелились над головой. Атаклена  чувствовала,
как ее раздражение и гнев, подобно статическому электричеству,  стекают  с
концов серебряных нитей. Эти концы шевелились словно по  своей  воле,  как
тонкие пальцы, они лепили из ее почти ощутимого негодования _ч_т_о_-_т_о_.
     Сидевший поблизости человек, тоже ожидающий аудиенции у  планетарного
координатора, принюхался и удивленно оглянулся. Сам не понимая, почему ему
вдруг  стало  так  неловко,  он   отодвинулся   от   Атаклены.   Вероятно,
прирожденный,  хотя  и  примитивный  эмпат.  Некоторые  люди  способны   к
к_е_н_н_и_н_г_у_ эмпатических глифов тимбрими, но мало кто  из  них  умеет
пойти дальше очень смутного ощущения.
     Кто-то еще заметил  поведение  Атаклены.  На  другом  конце  приемной
стоящий в толпе ее отец неожиданно поднял голову. Его  собственная  корона
щупалец оставалась неподвижной,  но  Утакалтинг  чуть  наклонил  голову  и
слегка повернулся, посмотрев на дочь. Его выражение было вопросительным  и
чуть заинтересованным.
     Так смотрят люди-родители на дочь, пинающую диван или  мрачно  что-то
бормочущую про себя. В сущности, чувство  то  же  самое,  только  Атаклена
проявляет его не внешней вспышкой раздражения, а через свою  тимбримийскую
ауру. Под взглядом отца она торопливо успокоила свои шевелящиеся  щупальца
и подавила нарождающийся глиф.
     Но негодование ее от этого не прошло. Да и трудно о нем забыть в этой
толпе  людей.  "Карикатуры",  -  презрительно  подумала   Атаклена,   хотя
понимала, что эта мысль несправедлива и невеликодушна. Конечно, земляне не
могут  перестать  быть  такими.  Это  один  из  самых  странных   народов,
появившихся в галактике за прошлые эпохи. Но это вовсе не значит, что  она
обязана восхищаться ими!
     Было бы легче, если бы они  казались  _б_о_л_е_е_  чужими.  А  так  -
неуклюжие, узкоглазые, сутулые пародии на  тимбрими.  Цвет  кожи  и  волос
необычайных  оттенков,  невероятные   пропорции   тела   усугублялись   их
постоянной мрачностью и  угрюмостью.  Их  общество  со  временем  начинало
действовать на Атаклену угнетающе.
     "Еще одна мысль, неподобающая дочери дипломата".
     Атаклена высмеивала себя, пытаясь направить мысли по другому руслу. В
конце концов людей нельзя винить в том, что они буквально излучают  страх:
война, которой они не хотели, готова обрушиться на них.
     Атаклена видела, как ее отец  рассмеялся,  услышав  слова  одного  из
офицеров-землян, и поразилась  его  самообладанию.  Как  он  все  достойно
выносит!
     "Мне никогда не усвоить эту легкую, уверенную манеру поведения".
     "Он никогда не сможет гордиться мной".
     Атаклена  хотела,  чтобы  отец  отошел  от  землян  и  она  могла  бы
поговорить с ним наедине. Через  несколько  минут  за  ней  явится  Роберт
Онигл, и она хотела еще раз попытаться  убедить  отца  не  отсылать  ее  с
молодым землянином.
     "Я могу быть полезна. Я знаю, что могу! Меня не  нужно  отправлять  в
горы для безопасности, как ребенка!"
     Она заставила себя успокоиться, прежде чем  над  головой  образовался
еще один глиф негодования. Нужно переключиться на что-то другое, пока  она
ждет.  Сдерживая  свои  эмоции,  Атаклена  неслышно  направилась  к  двоим
офицерам-людям, стоявшим поблизости. Те разговаривали на англике, наиболее
часто используемом земном языке.
     - Послушай, - говорила офицер-женщина. - Мы знаем только, что один из
земных  исследовательских  кораблей  наткнулся  на   что-то   странное   и
совершенно неожиданное в звездном скоплении на краю галактики.
     - Но что это было? - спросил другой офицер. - Что они обнаружили?  Ты
изучала чужаков, Алиса. Не знаешь ли, что открыли  эти  бедняги  дельфины?
Из-за чего эта заварушка?
     Женщина пожала плечами.
     - Хоть  обыщи  меня!  Но  даже  туманные  намеки  в  первом  послании
"Стремительного" привели самые фанатичные кланы галактики к сражениям друг
с другом в масштабах, не виданных мегагодами. Последние сообщения  говорят
о жесточайших стычках. Ты ведь видел, какой испуганной выглядела синтианка
неделю назад, когда решила улизнуть?
     Мужчина  мрачно  кивнул.  Какое-то  время  оба  молчали.   Напряжение
незримой стеной повисло в воздухе. Атаклена восприняла  его  как  простой,
темный глиф неуверенности и страха.
     - Это что-то огромное, - негромко сказала наконец женщина.  -  Что-то
по-настоящему важное.
     Атаклена отошла, поняв, что люди обратили на нее внимание.  С  самого
прибытия на Гарт она постепенно меняла форму тела так, чтобы черты лица  и
фигура напоминали земную девушку. Но способности тимбрими к изменениям  не
безграничны. Невозможно скрыть,  кто  она  на  самом  деле.  Если  бы  она
осталась на месте, земляне обязательно поинтересовались бы  ее  мнением  о
нынешнем кризисе, и ей не хотелось признаваться, что она знает  не  больше
них.
     Атаклена находила такую ситуацию печально-ироничной. Снова, как и  во
время знаменитого дела "Солнечного ныряльщика" два столетия назад,  земные
расы в центре внимания. На этот раз межзвездный  кризис  вызван  кораблем,
впервые в истории руководимым экипажем _н_е_о_д_е_л_ь_ф_и_н_о_в_.
     Второй по возрасту расе клиентов землян не  более  двухсот  лет,  она
моложе даже неошимпанзе. Никто  не  может  предугадать,  как  китообразные
астронавты  выберутся  из  положения,  которое  создали   по   собственной
небрежности. Но последствия их открытия уже затронули  половину  известной
галактики и дошли даже до таких далеких планет, как Гарт.
     - Атаклена...
     Она повернулась. Рядом стоял Утакалтинг и доброжелательно смотрел  на
нее.
     - Все в порядке, дочь?
     Она  чувствует  себя  такой  ничтожной  в  присутствии   Утакалтинга.
Невзирая на его мягкое обращение с ней, ей  всегда  немного  страшно.  Так
совершенны его искусство и самообладание, что она  даже  не  почувствовала
его приближения, пока он не коснулся ее руки. И даже сейчас ее кеннинг  не
проникает в его ауру,  и  она  видит  только  эмпатический  глиф,  который
называется _к_а_р_и_д_о_у_о_ - отцовская любовь.
     - Да, отец. Я... все в порядке.
     - Хорошо. Значит, ты собралась и готова к экспедиции?
     Он  говорил  на  англике.  Она  ответила  на  тимбримийском  варианте
галактического-семь.
     - Отец, я не хочу уходить в горы с Робертом Ониглом.
     Утакалтинг нахмурился.
     - Мне казалось, что вы с Робертом друзья.
     Ноздри Атаклены раздраженно раздулись. Почему Утакалтинг  сознательно
не понимает ее? Он должен знать,  что  сын  планетарного  координатора  не
вызывает  возражений  в  качестве  спутника.  Из   всех   молодых   землян
Порт-Хелении Роберт наиболее соответствует определению ее "друга".
     - Отчасти именно из-за Роберта я прошу тебя передумать, - сказала она
отцу. - Он стыдится того, что ему приказано "нянчиться" со мной,  как  они
говорят. Все его товарищи и одноклассники в милиции и готовятся к войне. И
я не могу винить его за такое отношение.
     Утакалтинг хотел ответить, но она торопливо продолжила:
     - И еще я не хочу оставлять тебя, отец. Объясню еще раз логику  своих
действий: я уже говорила, что могу оказаться тебе полезной  в  предстоящие
недели. А теперь добавлю еще это.
     С огромным старанием она сосредоточилась на создании  глифа,  который
задумала с утра. Она назвала его  _к_е_й_'_п_а_т_и_е_  -  просьба  быть  в
опасности рядом с тем, кого любишь. Щупальца ее дрожали  над  ушами,  глиф
тоже  дрожал,  возникая  над  головой,  и  начал  вращаться.  Но   наконец
стабилизировался. Она послала его по  направлению  к  ауре  отца.  В  этот
момент Атаклена даже забыла, что  комната  полна  неуклюжими  гладколобыми
землянами и их мохнатыми маленькими клиентами-шимпами. В  мире  оставались
только они двое и мост, который она жаждала перебросить через пустоту.
     К_е_й_'_п_а_т_и_е_  опустился  в  ждущие   щупальца   Утакалтинга   и
завертелся там; его оценка высветила глиф.  Атаклена  ахнула,  увидев  его
красоту. Она знала, что  искусство  отца  намного  превышает  ее  скромные
возможности.
     Глиф, как мягкий утренний туман, опустился на корону отца и продолжал
там светиться.
     - Прекрасный глиф. - Голос его звучал ласково,  и  Атаклена  увидела,
что он тронут.
     Но... Она сразу поняла, что его решение осталось неизменным.
     - Предлагаю тебе  мой  кеннинг,  -  сказал  он  и  достал  из  рукава
небольшую позолоченную  шкатулку  с  серебряной  застежкой.  -  Твоя  мать
Матиклуанна завещала, чтобы ты получила это, достигнув возраста  зрелости.
Мы еще не обсуждали эту дату, но я считаю, что настало время  отдать  тебе
это.
     Атаклена мигнула; неожиданно ее охватили противоречивые  эмоции.  Как
часто хотелось ей знать, что оставила ей в наследство  покойная  мать.  Но
теперь медальон вдруг напомнил ей ядовитого жука.
     Утакалтинг не стал бы так поступать, если  бы  считал,  что  они  еще
встретятся.
     Она поняла:
     - Ты собираешься сражаться!
     Утакалтинг на самом деле  _п_о_ж_а_л  _п_л_е_ч_а_м_и_  -  он  перенял
человеческое выражение неуверенности и равнодушия.
     - Враги людей и мои враги, дочь. Земляне храбры, но  в  конце  концов
они всего лишь волчата. Им пригодится моя помощь.
     Атаклена  поняла,  что  его  решение  окончательное   и   дальнейшими
возражениями она ничего не добьется, только будет выглядеть  глупо  в  его
глазах. Их руки встретились над медальоном, длинные пальцы переплелись,  и
они вместе молча вышли из комнаты. И на мгновение им показалось, что их не
двое, а трое, потому что в медальоне было что-то от Матиклуанны. Этот  миг
для обоих был мучительно сладостным.
     Дежурные неошимпы-милиционеры вытянулись и раскрыли перед ними двери,
и они вышли из здания министерства  в  яркое  солнечное  утро.  Утакалтинг
проводил Атаклену к обочине, где лежал ее рюкзак. Руки их разжались,  и  в
ладони Атаклены остался медальон матери.
     - А вот и Роберт, точно в срок! - сказал Утакалтинг, прикрывая глаза.
- Мать считает его непунктуальным. Но когда дело не терпит  отлагательств,
он всегда точен.
     Мимо лимузинов и армейских машин милиции по  дороге  пролетел  старый
разбитый флиттер.
     - Тебе понравится в Мулунских горах. Я их видел. Они  очень  красивы.
Воспользуйся случаем, Атаклена.
     Она кивнула.
     - Я выполню твое пожелание, отец.  Постараюсь  усовершенствоваться  в
англике и изучить эмоциональные особенности людей.
     - Хорошо. И смотри в оба: вдруг увидишь легендарных гартлингов.
     Атаклена  нахмурилась.  Ее  отец  увлекается  преданиями  волчат.   В
последнее время это увлечение стало перерастать в одержимость.  И  все  же
никогда  нельзя  сказать,  серьезен  Утакалтинг  или   готовит   очередной
розыгрыш.
     - Поищу, хотя эти существа исключительно мифологические.
     Утакалтинг улыбнулся.
     - Мне  пора.  Моя  любовь  останется  с  тобой.  Она  станет  птицей,
парящей... - он сделал жест руками... - над твоим плечом.
     Его щупальца на мгновение нежно коснулись ее,  и  он  тут  же  исчез,
присоединился к встревоженным военным. Атаклена  осталась  стоять,  думая,
почему  Утакалтинг  воспользовался  такой  странной,  сугубо  человеческой
метафорой.
     "Может ли любовь быть птицей?"
     Иногда Утакалтинг даже ей кажется странным и пугающим.
     Послышался скрежет гравия:  флиттер  сел  рядом  с  обочиной.  Роберт
Онигл,  темноволосый  молодой  человек,  который  будет  ее  товарищем   в
изгнании, улыбнулся и помахал из-за руля. Но она видела, что его веселость
напускная, так он пытается ее подбодрить. В глубине  души  Роберт  так  же
недоволен предстоящим путешествием, как  и  она.  Судьба  и  непререкаемый
авторитет взрослых предначертали им жизненный путь, который  вряд  ли  они
сами себе избрали.
     Атаклена образовала -  невидимо  для  Роберта  -  глиф  покорности  и
признания поражения. Но внешне постаралась быть такой же веселой.
     - Привет, Роберт, - сказала она и подняла свой рюкзак.



                                3. ГАЛАКТЫ

     Сюзерен Праведности распушил белые перья,  демонстрируя  над  головой
радугу будущей царственности. Сюзерен Праведности гордо вскочил на  насест
провозглашения и зачирикал, призывая к вниманию.
     Боевые  корабли  экспедиционного  корпуса  все   еще   находились   в
подпространстве, между уровнями мира. Именно поэтому  сюзерен  Праведности
главенствует и может вмешиваться в деятельность экипажа флагмана.
     На мостике сюзерен  Луча  и  Когтя  посмотрел  со  своего  командного
насеста. У адмирала, как и у сюзерена Праведности,  начала  образовываться
радуга царственности. Тем не  менее  нельзя  вмешиваться,  когда  делается
религиозное  провозглашение.  Адмирал  прервал  поток  приказов,   которые
отдавал подчиненным, и занял позу почтительного внимания.
     На  мостике  шумный  говор  инженеров  и  астронавтов-губру  сменился
негромким шепотом. Четвероногие клиенты-кваку тоже прекратили воркование и
прислушались.
     Но сюзерен Праведности по-прежнему ждал.  Нельзя  начинать,  пока  не
соберутся все трое.
     Раскрылся люк. В него прошел третий  командир  экспедиции,  последний
член триумвирата. Как  положено,  на  сюзерене  Стоимости  и  Бережливости
черный торк подозрения и сомнения. Он занял свой  насест  в  сопровождении
небольшой стаи помощников и клерков.
     На мгновение их взгляды скрестились над  мостиком.  Напряжение  среди
троих уже возникло, в предстоящие надели и месяцы оно начнет  расти,  пока
не будет достигнут консенсус, в котором они сольются,  и  возникнет  новая
царица.
     Ситуация возбуждающая, волнующая, сексуальная. Никто  не  знает,  чем
она кончится. У Луча и Когтя, разумеется, преимущество изначальное, потому
что экспедиция военная. Но это преимущество долго не сохранится.
     А сейчас на первый план выступает священник.
     Все клювы повернулись. Сюзерен Праведности поднял и согнул одну ногу,
потом другую, он приготовился говорить. И вскоре собравшиеся птицеподобные
негромко загудели:
     - Ззууун.
     - Мы начинаем миссию, священную миссию, - распевал сюзерен.
     - Ззууун.
     - Начиная эту миссию, мы должны проявить настойчивость.
     - Ззууун.
     - Наша задача включает _З_а_в_о_е_в_а_н_и_е_ во славу нашего клана.
     - Ззууун.
     - Завоевание и принуждение, чтобы мы могли постигнуть  тайну,  тайну,
которую звери-земляне сжимают в своих когтях, хотят утаить от нас, ззууун.
     - Ззууун.
     - Завоевание, принуждение и  решающий  удар  по  врагу  принесут  нам
честь. Враг будет опозорен, а мы избежим позора, ззууун.
     - Ззууун.
     - Все это - завоевание, принуждение, позор врага -  докажет,  что  мы
достойны своих предков,  достойны  Прародителей,  время  возврата  которых
настало.
     - Мы достойны господствовать, зззууун.
     Послышался полный энтузиазма рефрен:
     - Зззууун!


     Два  остальных  сюзерена  почтительно   поклонились   священнику,   и
официальная  церемония  закончилась.  Солдаты  Когтя  и  астронавты  сразу
вернулись к своим  обязанностям.  Но  чиновники  и  гражданские  служащие,
возвращающиеся в свои кабинеты,  ясно  слышали  негромкое,  но  отчетливое
пение:
     - Все... все... все это. Но еще одно,  еще  одно...  Прежде  всего  -
выживание гнезда...
     Жрец резко повернул голову и увидел блеск в глазу сюзерена  Стоимости
и Бережливости. И мгновенно понял, что соперник одержал внешне незаметную,
но важную победу. И увидел  торжество  в  глазах  соперника.  Тот  опустил
голову и негромко пропел:
     - Зууун.



                                 4. РОБЕРТ

     Пятна солнечного света пробивались сквозь полог влажного тропического
леса, в тусклом перевитом лианами проходе вспыхивали яркие точки. Яростные
бури середины зимы прекратились, но  о  них  напоминал  свежий  ветер,  он
раскачивал кусты, стряхивая с них влагу ночного  дождя.  Капли  с  громким
звуком падали в лужи.
     В горах над долиной Синда тихо. Может, даже тише, чем должно  быть  в
лесу. Внешняя красота скрывала болезнь, _л_и_х_о_р_а_д_к_у_ ран  прошлого.
Аромат плодородия смешивается с явственным запахом  разложения.  Не  нужно
быть эмпатом, чтобы ощутить печаль этого места. Меланхоличный мир.
     Косвенным образом эта грусть и привела сюда землян.  Последняя  глава
истории Гарта еще не написана, но планета уже в списке. В списке умирающих
миров.


     Луч света упал на веер разноцветных стеблей, беспорядочно свисающих с
ветвей гигантского дерева. Роберт Онигл указал на них.
     - Может, хочешь осмотреть их, Атаклена? Их можно приучить.
     Молодая тимбрими подняла голову от  орхидеи,  которую  рассматривала.
Проследила, куда ой указывает, всмотрелась в яркие наклонные столбы света.
И ответила на хорошем англике, хотя и с небольшим акцентом:
     - Что можно приучить, Роберт? Я вижу только лианы.
     Роберт улыбнулся.
     - Эти самые лесные лианы, Атаклена. Удивительные существа.
     Атаклена  нахмурилась  очень   по-человечьи,   несмотря   на   широко
расставленные овальные глаза  с  чуждыми  золотыми,  с  зелеными  точками,
зрачками. Тонкая изогнутая нижняя челюсть и угловатый лоб  придавали  лицу
слегка ироническое выражение.
     Конечно,  как  дочь  дипломата  Атаклена   получила   соответствующую
подготовку и могла в обществе людей подражать их мимике. Но все же  Роберт
был убежден, что сейчас на  ее  лице  искреннее  удивление.  И  когда  она
заговорила,  ее  англик   из-за   сливающихся   звуков   показался   менее
совершенным.
     - Роберт,  неужели  ты  считаешь,  что  эти  висячие  живые  щупальца
п_р_е_д_р_а_з_у_м_н_ы_е_?  Конечно,   существует   несколько   автотрофных
разумных рас, но  эта  поросль  не  проявляет  никаких  признаков.  -  Она
сосредоточилась. Тонкие щупальца над ушами задрожали.  -  И  я  совсем  не
чувствую эмоционального излучения.
     Роберт улыбнулся.
     - Конечно. Я совсем не  хотел  сказать,  что  у  них  есть  потенциал
возвышения или вообще нервная система. Это просто растения дождевого леса.
Но у них есть тайна. Иди сюда. Я тебе покажу.
     Атаклена кивнула - еще один человеческий жест; у  тимбрими  он  может
существовать, но может и не существовать. Она осторожно отпустила  цветок,
который рассматривала, и выпрямилась гибким грациозным движением.
     У девушки-чужака хрупкий скелет, и пропорции рук и ног отличаются  от
человеческих. Например, ноги у нее длиннее в  икрах  и  короче  в  бедрах.
Тонкий сочлененный таз  отходит  от  еще  более  узкой  талии.  На  взгляд
Роберта,  она  _к_р_а_д_е_т_с_я_,  как  кошка;  эта  особенность   походки
привлекла его еще полгода назад, когда Атаклена появилась на Гарте.
     По  очертаниям  верхних  грудей,  отчетливо   заметных   под   тонким
спортивным костюмом, Роберт может судить, что тимбрими - млекопитающие. Он
знает - изучал, - что у Атаклены есть еще две пары грудей, а также  сумка,
как у сумчатых животных. Но эти особенности строения сейчас не видн