хуны  явно  предпочли  бы
переждать день под каким-нибудь скальным навесом. Но капитан, с  громким
выделением газов из своего фиолетового мешка, напомнил им,  что  это  не
прогулочный рейс с мусором, а срочное дело для всей Общины.
   Преобладающий западный ветер обычно наполняет паруса корабля, идущего
вверх по течению.  Там,  где  течение  становится  сильнее,  расположены
тщательно замаскированные ветряные мельницы,  и  их  операторы  помогают
кораблю подниматься:  мельницы  улавливают  ветер  с  высоких  холмов  и
направляют его в нужную сторону.  Но  первая  такая  мельница  пролетела
мимо, никто не вышел из стоящей по соседству хижины, никто не ответил на
призывы,  а  полмидура  спустя  оператор  следующей  мельницы  не  успел
закончить приветственную церемонию, как река унесла Хауф-вуа за  пределы
досягаемости.
   Как тяготение времени, подумала Сара. Тащит тебя в будущее  до  того,
как ты готова, и оставляет позади след сожалений.
   Если бы только жизнь  позволила  ухватиться  за  дружеский  буксирный
трос, вернуться в прошлое, получить шанс изменить свой поток жизни.
   Что бы она сделала,  если  бы  получила  возможность  прожить  заново
последние год-два? Помогло бы знание будущего  отвратить  сладкую  боль,
когда отдаешь свое сердце туда, где ему не  место?  Даже  зная  характер
Джошу, могла бы она отказаться от этих месяцев  бурного  счастья,  когда
она делала вид, что он может принадлежать только ей?
   Могло ли такое знание помочь спасти его, сохранить ему жизнь?
   Незваный и нежеланный, из памяти возник  образ.  Воспоминание  о  том
дне, когда она бежала из крепости Библоса, сжимая свои книги и  таблицы,
убежала домой, в древесный дом над  дамбой  Доло,  чтобы  погрузиться  в
науку.
   - черные  знамена,  плещущиеся  на  ветерке,  который  пролетает  над
тяжелыми каменными крышами замка...
   - жужжащие воздушные змеи натягивают привязь, бормочут свои жалобы во
время церемонии размельчения Джошу и других жертв чумы...
   - высокая светловолосая женщина, только что прибывшая на  корабле  из
далекого города  Овум,  стоит  у  носилок  Джошу,  исполняя  долг  жены,
накладывает на лоб извивающийся тор, который превратит смертную плоть  в
сверкающий кристаллический порошок...
   - спокойное холодное лицо мудреца Теина,  обрамленное  гривой  волос,
похожих на буйурскую  сталь;  мудрец  прощает  Саре  ее  неблагоразумное
поведение,  ее  "увлечение"  простым  переплетчиком...  и   возобновляет
предложение о более подходящем союзе...
   -  ее  последний  взгляд  на  Библос,  на  высокие  стены,  блестящие
библиотеки, поросшие лесом склоны над городом. Часть ее жизни, пришедшая
к концу так же бесповоротно, как если бы она умерла.
   Прошлое полно горечи, говорят Свитки. - Только тропа забвения ведет к
окончательному Избавлению.
   За  резким,  полным  ужаса  криком  последовал  грохот  разбивающейся
посуды.
   - Мисс Сара! - послышался голос с придыханием. - Идите  быстрей!  Все
идите!
   Она торопливо отошла от правого борта и увидела возбужденно пыхтящего
Пзору, он умоляюще размахивал тонкими  руками-манипуляторами.  Сердце  у
Сары забилось, когда она увидела пустой матрац Незнакомца и  отброшенные
в беспорядке одеяла.
   Его она увидела в  углублении  между  тремя  бочками  с  человеческим
мусором, он  сжимал  в  руках  острый  осколок  глиняной  посуды.  Глаза
раненого были широко раскрыты и дико уставились на аптекаря - треки.
   Пзора привел его в ужас, поняла Сара. Но почему?
   - Не бойся, - успокаивающе сказала она на  Галсемь,  медленно  выходя
вперед. - Страх в наше время неуместен.
   Сверкая белками над зрачками, он  перевел  взгляд  с  нее  на  Пзору,
словно не в силах представить себе их в одном окружении, в одной мысли.
   Сара перешла на англик, поскольку некоторые жители далеких  береговых
поселков пользуются почти исключительно этим языком.
   - Все в порядке. Правда. Ты в  безопасности.  Ты  был  ранен.  Тяжело
ранен. Но теперь ты поправляешься. На самом деле. Ты в безопасности.
   Некоторые слова вызывают более быструю реакцию, чем другие. Казалось,
"в безопасности" ему понравилось,  поэтому  она  повторила  это  дважды,
протягивая  руки.  Незнакомец  тревожно  оглянулся  на  Пзору,  но  Сара
передвинулась, чтобы закрыть собой треки,  и  напряжение  слегка  спало.
Глаза его сузились, сосредоточились на ее лице.
   Наконец он со вздохом сожаления выпустил из дрожащих пальцев обломок.
   - Хорошо, - похвалила его Сара. - Никто не причинит тебе вреда.
   Хотя  первоначальный  приступ  паники  прошел,  Незнакомец  продолжал
оглядываться на аптекаря деревни Доло, качая головой в удивлении и явном
отвращении.
   - Проклят... проклят... проклят...
   -  Будь  вежлив,  -  уговаривала  она,  подкладывая  ему  под  голову
сложенное  одеяло.  -  Без  мазей  Пзоры  ты  бы  не  смог  так  приятно
путешествовать на корабле в город Тарек. И зачем тебе бояться треки? Кто
когда-нибудь слышал о таком?
   Он помолчал, помигал, потом возобновил жалкие попытки заговорить:
   - А-джо... а-джоф... джоф...
   Неожиданно Незнакомец в раздражении закрыл рот, плотно  поджал  губы.
Поднял левую руку к голове,  к  бинтам,  покрывающим  ужасную  рану,  но
остановился на полпути, словно прикосновение превратит его худшие страхи
в реальность. Опустив руку, он вздохнул - низким дрожащим звуком.
   Что ж, по крайней мере он пришел в себя, подумала Сара об этом  чуде.
Он в себе, и у него нет лихорадки.
   Шум привлек зевак. Сара  попросила  всех  отойти.  Если  треки  может
вызвать у раненого приступ паники, что подумает он, увидев самца квуэна,
с его поднятыми острыми шипами для карабканья вдоль каждой ноги? Даже  в
наши дни некоторые люди не хотят, чтобы кто-нибудь  из  Шести  находился
поблизости.
   Так что следующий звук Сара меньше всего ожидала услышать...
   Смех.
   Незнакомец сел, разглядывая собравшихся пассажиров и экипаж.  Смотрел
на Джому, сына взрывника, который забрался на  широкую  спину  Блейда  и
держался за голову-купол, торчащую из-под голубого панциря квуэна. Блейд
всегда ласково обращался с детьми, и дети Доло его любили, но  Саре  это
не казалось чем-то необычным. Однако Незнакомец показывал на них пальцем
и смеялся.
   Повернувшись,  он  увидел  моряка,  который  бросал  кусочки   своему
любимому нуру, в то время  как  другой  хун  терпеливо  позволил  Прити,
шимпанзе, вскарабкаться на  свое  широкое  плечо,  чтобы  лучше  видеть.
Незнакомец сухо недоверчиво рассмеялся.
   Он  удивленно  смотрел  на  танцора-писца  г'кека  Фейкуна,   который
перевернулся, давая отдых колесам, и располагался между Пзорой и  урской
лудилыцицей Ульгор. Фейкун разглядывал человека парой качающихся глазных
стебельков,  а  остальными  двумя  словно  спрашивал  у   соседей:   Что
происходит ?
   Незнакомец  захлопал  в   ладоши,   как   обрадованный   ребенок,   и
расхохотался так, что слезы побежали по его темным тощим щекам.

Аскс

   Столетие просвещения,  вызванного  Святым  Яйцом,  и  вся  предыдущая
тяжелая работа по установлению Общины - все это словно забылось  в  один
день. Теперь редко можно увидеть реук: яд подозрительности стащил их  со
лбов и переместил  в  наши  выложенные  мхом  сумки;  и  нам  оставалось
рассчитывать только на слова, как мы делали в прошлые века, когда  слова
часто вели к войнам.
   Мои/наши  соплеменники  приносили  последние  тревожные  слухи,  и  я
пропускал злобу через мой/наш сегмент основания, чтобы пары  поднимались
по центру,  принося  с  собой  отвратительное  понимание  таких  гнусных
мыслей:
   - нашим соседям-людям больше нельзя доверять, если вообще можно  было
когда-нибудь.
   - они  продадут  нас  своим  братьям  по  генам  и  клану  из  отряда
грабителей.
   - они  солгали,  когда  называли  себя  бедными,  лишенными  патронов
волчатами, которых презирают во всех Пяти Галактиках.
   - они только делали вид, что изгнаны, а на  самом  деле  шпионили  за
нами и нашим миром.
   Еще более горькой была такая лживая сплетня:
   - они скоро улетят со своими братьями, возобновят богоподобную жизнь,
от которой отказались наши предки. Оставят нас гнить в этом  несчастном,
забытом, проклятом месте, а сами будут летать по галактикам.
   Это была  такая  грязная  сплетня,  такая  отвратительная,  что  я/мы
выпустил зловонный меланхоличный пар.
   Люди... неужели они так поступят? Неужели покинут нас?
   Если/когда это случится, ночь будет сверкать  так  же  отвратительно,
как день. Потому что нам придется всегда смотреть из нашей тьмы и видеть
то, что они вернули себе.
   Звезды.

Парк

   Женщина-биолог  заставляла  его  нервничать.  У  нее  была   привычка
смотреть на него опьяняющим взглядом, и он чувствовал себя  дикарем  или
ребенком.
   Чем он и был - по сравнению с ней, хотя биологически  прожил  дольше.
Прежде всего все то, что он изучал всю жизнь,  не  заполнит  даже  одной
кристаллической ячейки памяти, которые она беспечно держит в  переносном
корпусе, висящем на плече комбинезона.
   У  этой  женщины  смуглое  экзотическое  лицо  с   большими   глазами
поразительного кремово-карего цвета.
   - Ты готов, Ларк? - спросила она.
   В его мешке запасы еды на четыре дня, так что необходимости  в  охоте
не будет, но свой бесценный микроскоп на этот раз он вынужден  оставить.
Это доказательство мастерства уров кажется детской игрушкой по сравнению
с приборами, которые используют Линг и ее коллеги для осмотра организмов
- вплоть до молекулярного уровня. Что такого можем мы им  сказать,  чего
они еще не знают? думал Ларк. Что им от нас нужно?
   Распространенный вопрос, который обсуждают те  его  друзья,  кто  еще
согласен с ним разговаривать, и те, кто поворачивается спиной  к  любому
человеку, потому что он соплеменник пришельцев.
   Но мудрецы поручили человеку - к тому же еретику -  быть  проводником
этих пришельцев в полном сокровищами лесу. Начать танец  переговоров,  в
которых речь идет о нашей жизни.
   Шесть  могут  предложить  только  одно.  Нечто  такое,  чего  нет   в
официальной статье о Джиджо в Великой Галактической Библиотеке,  статье,
составленной буйурами перед  отлетом.  Это  нечто  -  данные  последнего
времени о том, как изменилась планета после миллионолетнего пребывания в
невозделанном состоянии. В этом вопросе Ларк такой же "эксперт",  как  и
любой местный дикарь.
   - Да, я готов, - ответил он женщине со звездного корабля.
   - Хорошо. Тогда пошли! - И она знаком попросила его идти впереди.
   Ларк повесил на плечо мешок и повернулся,  чтобы  показать  выход  из
долины поваленных деревьев. Маршрут пройдет  далеко  от  Яйца.  Конечно,
никто не надеялся  сохранить  его  существование  в  тайне.  Разведочные
роботы летают уже много дней, они видели все поляны, ручьи  и  фумаролы.
Но все же есть вероятность, что они примут Яйцо за еще одну естественную
скальную формацию - до следующего периода, когда оно начнет петь.
   Маршрут Ларка пролегает также в  стороне  от  долины,  куда  отослали
невинных:  детей,  шимпанзе,  лорников,  зукиров  и  глейверов.   Может,
все-таки грабители не всевидящи. Может, самое дорогое удастся спрятать.
   Ларк согласился с планом мудрецов. До определенного момента.
   Обычно по краям долины собираются толпы  зрителей,  наблюдающих,  как
темный куб поглощает  солнечные  лучи,  ничего  не  отражая.  Когда  два
человека добрались  до  такого  края,  группа  зрителей  -  уров  нервно
попятилась, их копыта стучали по твердому камню как булыжники.  Это  все
молодые незамужние самки с  пустыми  сумками  для  мужей.  Именно  такие
способны причинить неприятности.
   Конические головы раскачивались  и  свистели,  наклоняясь  в  сторону
людей, обнажая  треугольники  пилообразных  зубов.  У  Ларка  напряглись
плечи. Реук в кармане пояса запищал, чувствуя разлитую в воздухе злобу.
   - Перестань! - предупредил он, когда Линг направила свои  инструменты
на топчущихся уров. - Продолжай идти.
   - А почему? Я хочу только сделать...
   - Я в этом уверен. Но сейчас неподходящее время.
   Ларк взял  ее  за  локоть,  заставляя  двигаться  дальше.  По  первым
контактам он понял, что она очень сильна.
   Сзади мимо них пролетел камень и ударился впереди  о  землю.  За  ним
последовал крик с придыханием.
   Скирлсссс!
   Линг начала с любопытством поворачиваться, но Ларк заставлял ее идти.
Несколько голосов подхватили:
   Скирлс!
   Джикии скирлссс!
   Вокруг застучали камни. Глаза Линг тревожно  сузились.  Поэтому  Ларк
сухо заверил ее:
   - Уры бросают не очень хорошо. Не умеют целиться, даже когда узнали о
луках и стрелах.
   - Они ваши враги, - заметила женщина, по собственному желанию ускоряя
шаг.
   - Слишком сильно сказано. Скажем так:  в  прошлом  людям  приходилось
немало сражаться за свое место на Джиджо.
   Толпа уров следовала за ними,  легко  догоняя  и  продолжая  кричать,
отчего у людей напрягались нервы, пока с востока не прискакала еще  одна
самка и на остановилась перед толпой.  У  нее  была  нарукавная  повязка
проктора Собрания, она широко развела руки, обнажив полные брачные сумки
и активные железы запахов. Толпа попятилась перед самкой, которая делала
смелые агрессивные круги головой, отгоняя уров от двух людей.
   Закон и порядок пока еще функционируют,  думал  Ларк  с  облегчением.
Хотя сколько они еще продержатся?
   - А что они  нам  кричали?  -  спросила  Линг  после  того,  как  они
углубились под полог деревьев вор с их тонкими иглами. - Это было не  на
Галшесть или Галдва.
   - Местный диалект, - усмехнулся Ларк. -  Джикии  -  по  происхождению
ругательство хунов, теперь  его  используют  повсеместно.  Оно  означает
"вонючий" - ничего лучше эти грубые незамужние уры не могут сказать!
   - А второе слово? Ларк оглянулся на нее.
   - Уры придают очень большое значение оскорблениям. В прошлом,  в  дни
пионеров, им нужно было как-то называть  нас.  Назвать  словом,  которые
люди сочли бы одновременно оскорбительным и подходящим. Поэтому во время
одного из  перемирий  они  очень  любезно  попросили  наших  основателей
сказать, как называется знакомое нам лесное животное, которое  живет  на
деревьях и считается глупым.
   Глаза ее, устремленные прямо на него, огромные  и  изящные.  Вряд  ли
можно ожидать такие глаза у пирата.
   - Не понимаю, - сказала Линг.
   - Для них мы те, кто карабкается на деревья. Точно так же, как  нашим
предкам они сами должны  были  напоминать  лошадей,  лошаков,  тех,  кто
пасется в траве.
   - Ну и что? Я по-прежнему...
   -  Поэтому  мы  решили  выглядеть   поистине   оскорбленными,   когда
разгневанный ур называет нас белкой - сквиррел, на англике.  Это  делает
их такими счастливыми.
   Она выглядела удивленно, словно его объяснение  по-прежнему  изумляло
ее.
   - Вы хотели доставить удовольствие своим врагам? - спросила она.
   Ларк вздохнул.
   - На Склоне больше ни у кого нет врагов. Не в таких масштабах.
   Точнее - не было до недавнего времени, добавил он про себя.
   - А что? - продолжал он, пытаясь сменить тему допроса. - Там,  откуда
вы, у вас много врагов? Настала ее очередь вздохнуть.
   - Галактики полны опасностей. Очень многие недолюбливают людей.
   - Так говорили и наши предки. Это потому, что  люди  волчата,  верно?
Потому что мы возвысились сами, без помощи патронов?
   Линг рассмеялась.
   - О, этот старый миф!
   Ларк удивленно посмотрел на нее.
   - Ты... Ты хочешь сказать?..
   - Что мы знаем правду? Знаем свое происхождение и назначение?  -  Она
улыбнулась с выражением спокойной уверенности. - Боже,  потерянное  дитя
прошлого, ваш народ отсутствовал действительно очень  долго.  Ты  хочешь
сказать, что никогда не слышал о наших великодушных повелителях ротенах?
Любимых патронах человечества?
   Он споткнулся  о  камень,  и  Линг  подхватила  его  за  руку,  чтобы
удержать.
   - Но это можно обсудить позже. Вначале я хочу поговорить  об  этих  -
как ты их назвал - скирил?
   Она подняла палец, украшенный толстым кольцом. Ларк догадывался,  что
это прибор для записи. Потребовалось большое усилие, чтобы сдержать свое
любопытство относительно  галактических  проблем  и  говорить  о  чем-то
другом.
   - Что? А, сквиррел.
   - Ты подразумеваешь, что они  живут  на  деревьях  и  подобны  людям.
Увидим ли мы такое животное в пути?
   Он, не понимая, посмотрел на нее, потом покачал головой.
   - Гм, не думаю. Не в этом походе.
   - А что ты можешь мне о них  рассказать?  Например,  есть  ли  у  них
склонность к использованию орудий труда?
   Ларку не требовалось ни пси-способностей, ни  реука,  чтобы  прочесть
мысли своей привлекательной гостьи. Он правильно истолковал ее вопрос.
   Есть ли у них склонности к машинной цивилизации? К войнам и торговле?
К философии и искусству?
   Есть ли у них  Потенциал?  Это  волшебное  свойство,  которое  делает
помощь им выгодной?
   Обладают ли они качествами, позволяющими воспользоваться  толчком  со
стороны патронов. Перспективой когда-нибудь самим летать меж звезд?
   Подходят ли они для Возвышения ?
   Ларк скрыл свое удивление ее невежеством.
   - Нет,  насколько  мне  известно,  -  честно  ответил  он,  поскольку
единственные  белки,  которых  он  видел,  были  изображены  на  древней
выцветшей картине со старой Земли. - Если  пройдем  поблизости,  сможешь
увидеть сама.
   Грабители со звезд явно ищут здесь биологические сокровища.  Что  еще
может бедная Джиджо предложить такого, ради чего стоило  бы  пробираться
мимо часовых Института  Миграции,  лететь  звездными  маршрутами,  давно
уступленными странной и грозной цивилизации зангов,  а  потом  рисковать
смертоносным карбоновым ветром Измунути?
   А что еще? размышлял  Ларк.  Помимо  убежища?  Спроси  у  собственных
предков, парень.
   Пришельцы  не  делали  вид,  как  вначале  подумал  Ларк,   что   они
представляют какую-то галактическую организацию или имеют законное право
исследовать биосферу Джиджо. Неужели они считают, что изгнанники  ничего
об этом не помнят? Или  им  просто  все  равно?  Их  цель  -  данные  об
изменениях, происшедших со времени ухода буйуров -  делает  работу  всей
жизни Ларка более ценной, чем он себе представлял. Настолько ценной, что
сам Лестер Кембел приказал ему оставить записи, чтобы они  не  попали  в
чужие руки.
   Мудрецы хотят, чтобы я играл с ними. Узнал от них не меньше, чем  они
узнают от меня.
   Конечно,  план,  заранее  обреченный  на   неудачу.   Шесть   подобны
младенцам, не знающим  правил  смертоносной  игры.  Тем  не  менее  Ларк
постарается сделать все, что в его силах, пока его намерения и намерения
мудрецов совпадают. Но так может быть не всегда.
   Они это знают. Они не могли забыть, что я еретик.
   К счастью,  пришельцы  назначили  сопровождать  его  своего  наименее
устрашающего члена. Это вполне мог быть Ранн, огромного роста мужчина, с
коротко остриженными седыми волосами, громким  голосом  и  клинообразным
торсом, который словно выпирал из тесного мундира. Из  остальных  двоих,
вышедших из  черного  куба,  Кунн  производил  почти  такое  же  грозное
впечатление, как Ранн, с плечами, как у молодого хуна, в  то  время  как
светловолосая Беш была настолько женственна, что Ларк удивлялся, как  ей
удается грациозно передвигаться с телом из одних изгибов. Линг  казалась
почти нормальной, хотя и  она  в  любом  городе  на  Джиджо  вызвала  бы
нарастающее волнение,  несомненно,  провоцируя  множество  дуэлей  среди
горячих поклонников…
   Не забудь свою клятву, напомнил себе Ларк,  отдуваясь  от  усилий  во
время подъема по крутому участку тропы. Блузка Линг промокла спереди  от
пота и соблазнительно липла к ее телу. Ларк заставил  себя  отвернуться.
Ты сделал выбор - жить с целью большей, чем ты сам. Если ты не отказался
от этой цели ради честных женщин Джиджо, даже не думай  сдаваться  перед
этой женщиной, чужаком, грабителем, врагом этого мира.
   Ларк нашел новое направление для жара в  своих  жилах.  Похоть  м