м сидели Фибен  и  Гайлет.  Она  сделала  шаг  вперед  и,  казалось,
принялась разглядывать Фибена вначале одним глазом,  затем  другим.  Тукан
напомнил ему сюзерена Праведности. Фибен вздрогнул.
     - В любом случае, - продолжала Гайлет, - операция на Гарте  отвлекает
слишком много сил губру, особенно если мир вернется в галактику и Институт
Цивилизованных Войн заставит их всего через несколько десятилетий  вернуть
планету. Мне кажется, они стараются найти удобный выход из ситуации.
     Фибена осенило вдохновение.
     - А сооружение на берегу - часть их плана, верно? Плана сюзерена, как
вывернуться?
     Гайлет поджала губы.
     - Красочно сформулировано. Ты понял, что они строят?
     Разноцветная птица на ветке резко  каркнула  и,  казалось,  принялась
смеяться над Фибеном. Но когда он посмотрел в ее сторону, она уже серьезно
занялась делом - выстукивала в лесной почве, что бы поклевать. Фибен снова
посмотрел на Гайлет.
     - Расскажи, - попросил он.
     - Я не очень уверена, что точно повторю все, что сказал  сюзерен.  Ты
помнишь, я очень нервничала. - Она на мгновение закрыла глаза.  -  Говорит
ли   тебе   о   чем-нибудь...   _г_и_п_е_р_п_р_о_с_т_р_а_н_с_т_в_е_н_н_ы_й
ш_у_н_т_?
     Фибен вскочил и попятился. Птица на стене вспорхнула и исчезла. Фибен
недоверчиво смотрел на Гайлет.
     -  Что?..  Но  это...  это  безумие!  Строить  шунт  на   поверхности
п_л_а_н_е_т_ы_! Это просто не...
     Он   замолчал,   вспомнив   огромную   мраморную   чашу,   гигантскую
энергетическую станцию. Губы Фибена  задрожали,  он  принялся  нетерпеливо
похрустывать косточками больших пальцев рук. Таким образом Фибен напоминал
себе, что официально он почти равен человеку, что он  должен  мыслить  как
человек, сталкиваясь с чем-то невероятным.
     - Что... - прошептал он, облизал губы и сосредоточился на  словах.  -
Для чего?
     - Я не очень поняла, - ответила Гайлет. Он  почти  не  слышал  ее  за
шумом призрачного леса. Она пальцем начертила на  ковре  знак,  выражающий
сомнение. - Я думаю,  это  сооружение  первоначально  предназначалось  для
церемонии по случаю  находки  гартлингов.  Теперь  сюзерену  нужно  как-то
оправдать  расходы.  Вероятно,  он  собирается  использовать  шунт  как-то
по-другому.
     - Если я правильно поняла предводителя губру,  Фибен,  он  собирается
использовать шунт для нас.
     Фибен снова сел. Они долго не осмеливались взглянуть друг  на  друга,
застыв от собственного страха  и  неуверенности.  Слышались  только  звуки
джунглей; между  деревьев  голографического  тропического  леса  собирался
туман. Изображение птицы  смотрело  на  них  с  изображения  ветви.  Когда
призрачный туман сменился дождем, птица расправила свои вымышленные крылья
и улетела.



                              60. УТАКАЛТИНГ

     Теннанинец оказался упрям. Принять его не было возможности.
     Каулта можно было счесть стереотипом, карикатурой на его народ  -  он
грубовато-добродушный, открытый, честный до глупости и  такой  доверчивый,
что  доводил  Утакалтинга  до  раздражения.  Глиф  _т_и_в_'_н_у_с_  не   в
состоянии выразить замешательство Утакалтинга. За последние несколько дней
нечто  более  ощутимое,   нечто   острое   и   язвительное,   напоминающее
человеческую метафору, стало формироваться в нитях его короны.
     Утакалтинг понял, что начинает сердиться.
     Чем же можно вызвать подозрения Каулта? Утакалтинг подумал, не  стоит
ли поговорить во сне, высказать  какие-нибудь  намеки  и  признания.  Хоть
тогда что-нибудь пробьет толстый череп теннанинца? Или нужно отказаться от
тонкостей и полностью переписать  сценарий:  пусть  Каулт  сам  раскрывает
нераскрытые страницы!
     Утакалтинг  знал,  что   индивидуумы   внутри   вида   могут   сильно
различаться. А Каулт - аномалия даже среди  теннанинцев.  Ему  никогда  не
придет в голову шпионить за своим спутником тимбрими.  Утакалтинг  не  мог
понять, как Каулт вообще попал в дипломаты.
     К счастью, темные стороны характера его народа в  нем  отразились  не
сильно. Партия Каулта, по-видимому, не так лицемерна и не так  убеждена  в
собственной непогрешимости, как те, что определяют политику  клана.  Жаль,
потому что одним из последствий  планировавшегося  розыгрыша  Утакалтинга,
если он удастся, будет ослабление умеренного крыла.
     Достойно сожаления. Но  все  равно  только  чудо  приведет  к  власти
сторонников Каулта, напомнил себе  Утакалтинг.  Если  дела  пойдут  так  и
дальше,  это  спасет  его  от  угрызений  совести  по  поводу  последствий
розыгрыша. Сейчас он зашел в тупик. До сих пор путешествие приносит только
раздражение. Единственное утешение: они  все-таки  не  в  концентрационном
лагере губру.
     Они  находились  на  холмистой  равнине,  постепенно  повышающейся  и
переходящей в южные склоны Мулунских гор.  Бедная  по  разнообразию  видов
растительность уступала место менее монотонной  -  низкорослые  деревья  и
эродированные террасы, чья  красноватая  и  желтоватая  почва  блестела  в
утреннем свете, подмигивала, как будто  намекая  на  тайны  давно  ушедших
дней.
     Путники все ближе подходили к горам, Утакалтинг  продолжал  следовать
за голубоватым мерцанием, иногда таким слабым, что он едва  различал  его.
Он точно знал, что Каулт со своим специфическим зрением такой блеск вообще
не заметит. Так он спланировал заранее.
     Утакалтинг шел впереди и тщательно искал красноречивые намеки. Каждый
раз, заметив такой знак, он делал одно и то же: старательно заметал следы,
старался невзначай выбросить каменные орудия, украдкой записывал что-то  и
тут же прятал записи, когда из-за поворота показывался его спутник.
     Любой на его месте уже буквально кипел бы от любопытства. Но, увы, не
Каулт.
     В это утро настала очередь теннанинца идти впереди. Их путь  пролегал
мимо болотистой низины, все еще влажной от  недавних  обильных  дождей.  И
прямо поперек их тропы  шла  цепочка  отпечатков,  проложенных  не  больше
нескольких часов назад. Здесь явно проковылял кто-то на двух  конечностях,
опираясь на третью. Но  Каулт  равнодушно  прошел  мимо,  втягивая  воздух
большими дыхательными щелями и  гулко  замечая,  какой  хороший  и  свежий
сегодня день!
     Утакалтинг утешался тем, что эта часть его плана всегда казалась  ему
рискованной. Наверно, она обречена на провал.
     "Может, я недостаточно умен. А может, и мой  народ,  и  народ  Каулта
выбрали для этой захолустной планеты самых тупых своих представителей".
     Даже среди людей найдутся  такие,  которые  придумали  бы  что-нибудь
получше. Например, один из легендарных агентов земного Совета.
     Конечно,   никаких   агентов   или   тимбрими,   обладающих   большим
воображением,  на  Гарте,  когда  разразился  кризис,  не   оказалось.   И
Утакалтингу пришлось по своему разумению разрабатывать план.
     Он думал о второй половине розыгрыша. Ясно, что губру клюнули на  его
наживку. Но насколько сильно? Сколько неприятностей он им  доставил?  Чего
это стоило? И - что гораздо важнее с точки зрения галактического дипломата
- сумел ли он поставить их в неловкое положение?
     Если губру оказались такими  же  недалекими  и  неповоротливыми,  как
Каулт...
     "Нет, на губру можно полагаться, - заверил  себя  Утакалтинг.  -  Они
такие же искусные обманщики и лицемеры". Поэтому ими легче управлять,  чем
теннанинцами.
     Он прикрыл глаза, определяя, насколько поднялось солнце.  Становилось
тепло. Послышался треск ветвей, сзади на тропе показался Каулт, он напевал
походный марш, палкой освобождая себе дорогу.  Утакалтинг  подумал:  "Если
официально наши народы воюют друг с другом, почему Каулту невдомек, что  я
скрытничаю?"
     - Хм, - произнес огромный теннанинец, приближаясь. - Коллега,  почему
мы остановились?
     Слова он произнес на англике. Дипломаты недавно  решили  каждый  день
практиковаться в новом языке. Утакалтинг указал на небо.
     - Уже почти полдень, Каулт. Гимельхай начинает жечь. Нам нужно  найти
убежище и уйти с солнца.
     Каулт раздул кожистый гребень.
     - Уйти с солнца? Но мы  не  на...  Ага!  Волчий  оборот  речи.  Очень
глубокомысленно,   Утакалтинг.   Когда   Гимельхай    достигает    зенита,
действительно можно представить, что жаришься на  его  поверхности.  Давай
искать убежище.
     Невдалеке на холме виднелась небольшая роща. На этот раз впереди  шел
Каулт, размахивая самодельным посохом, чтобы проложить тропинку в  высокой
траве.
     Они уже привыкли к распределению обязанностей. Каулт выполнял тяжелую
работу, он углублял нишу до прохладной почвы. А проворные руки Утакалтинга
плели защиту от  солнца.  Потом  они  ложились  на  рюкзаки  и  пережидали
полуденную жару.
     Пока  Утакалтинг  дремал,  Каулт  забавлялся   со   своим   карманным
анализатором.  Он  подбирал  ветви,  ягоды,  комочки  земли,  растирал  их
большими  сильными  пальцами  и  подносил  к  прорези  прибора,  а   потом
исследовал с помощью других приборов, взятых с разбитой яхты.
     Усердие   Каулта   особенно   раздражало   Утакалтинга:    теннанинец
серьезнейшим образом исследовал местную экосистему и при этом умудрялся не
заметить ни одного подтасованного факта. "Может, именно потому, что  я  их
подбрасываю", - размышлял  Утакалтинг.  Теннанинцы  -  народ  педантичный.
Вероятно, мировоззрение Каулта не дает ему увидеть то, что  выбивается  из
картины мира, которую нарисовали его тщательные исследования.
     "Интересная мысль". Корона Утакалтинга создала глиф оценки удивления:
он  понял,  что  подход  теннанинца,  возможно,  не  так  уж   неверен   и
фундаментален, как считал сам Утакалтинг. Он заверял  себя,  что  глупость
делает Каулта неуязвимым для обмана, но...
     "Но ведь в конце  концов  все  эти  следы  действительно  обман.  Мой
союзник в  кустах  специально  оставляет  следы,  чтобы  я  их  "нашел"  и
"прятал". Но Каулт упрямо игнорирует их. Может быть,  его  взгляд  на  мир
просто вернее моего? Оказывается, его почти невозможно одурачить!"
     Правда это или нет, но мысль интересная. _С_и_р_т_у_н_у_ развевался и
пытался подняться над короной, но она лежала неподвижно, слишком  ленивая,
чтобы поднять глиф.
     В мыслях Утакалтинг представил Атаклену.
     Он знал, что его дочь жива. Попытаться узнать больше означало  выдать
себя пси-установкам врага. Но все-таки что-то в этих следах - на  дрожащем
уровне _н_а_х_а_к_и_е_р_и_ - говорило Утакалтингу,  что  он  много  нового
увидел бы в дочери, доведись им снова встретиться в этом мире.
     "Но ведь существует предел родительской опеки, - словно  говорил  ему
негромкий голос в полусне, - за которым ребенок сам создает свою судьбу".
     "А что же с незнакомцами,  которые  вошли  в  ее  жизнь?"  -  спросил
Утакалтинг у мерцающей фигуры своей  давно  умершей  жены,  образ  которой
словно повис за его закрытыми глазами.
     "Что с ними? Они тоже будут влиять на нее, а  она  на  них.  Но  наше
время подходит к концу!.."
     Лицо ее видно так ясно... Это сон,  обычный  для  людей,  но  которые
редко бывают у тимбрими. Сон наяву, и значение его передается  словами,  а
не глифами. От эмоций его пальцы задрожали.
     Глаза Матиклуанны разошлись, а ее улыбка напомнила  ему  тот  день  в
столице, когда впервые  соприкоснулись  их  короны...  и  он  остановился,
ошеломленный, посредине  многолюдной  улицы.  Полуослепший  от  глифа  без
названия, он шел по ее следу по переулкам, через мосты, мимо темных  кафе,
искал ее с растущим отчаянием, пока наконец не нашел.  Она  ждала  его  на
скамье всего в двенадцати систаарах от того места, где он  впервые  ощутил
ее.
     "Понимаешь? - спросила она во сне голосом той далекой девушки.  -  Мы
формируемся, меняемся. Но бывшее в нас постоянным всегда остается".
     Утакалтинг пошевелился. Изображение его жены дрогнуло, потом  исчезло
в волнах света. Глиф сиуллф-та висел на том месте, где только  что  стояла
она. Он означает радость еще не решенной головоломки.
     Утакалтинг вздохнул и сел, потирая глаза.
     Почему-то он решил, что яркий дневной свет рассеет  глиф.  Но  теперь
с_и_у_л_л_ф_-_т_а_ оказался не просто сном.  Без  участия  Утакалтинга  он
медленно поднялся и поплыл к его спутнику, рослому теннанинцу.
     Каулт сидел  спиной  к  Утакалтингу,  погрузившись  в  свое  занятие,
совершенно не замечая, как изменился _с_и_у_л_л_ф_-_т_а_ и  превратился  в
с_и_у_л_л_ф_-_к_у_о_н_н_. Глиф  повис  над  гребнем  Каулта,  остановился,
опустился  и  исчез.  Утакалтинг  удивленно  смотрел.  Каулт   хмыкнул   и
повернулся. Теннанинец свистел  сквозь  дыхательные  щели,  затем  отложил
приборы и повернулся к Утакалтингу.
     - Что-то очень странное творится здесь, коллега. Что-то такое, чего я
не могу объяснить.
     Утакалтинг, прежде чем ответить, облизнул губы.
     - Скажи, что тебя озадачило, уважаемый посол.
     Голос Каулта перешел в низкий рокот.
     - Какое-то животное... кормилось ягодами  недавно.  Я  уже  несколько
дней вижу следы его присутствия, Утакалтинг. Большое  животное...  слишком
большое для Гарта.
     Утакалтинг все еще думал, что _с_и_у_л_л_ф_-_к_у_о_н_н_  подействовал
там, где пропали втуне многие его тонкие намеки.
     - Правда? И это важно?
     Каулт помолчал, словно  не  зная,  что  сказать.  Наконец  теннанинец
вздохнул.
     - Мой друг, это чрезвычайно странно.  Должен  сказать  тебе,  что  не
может после катастрофы  буруралли  существовать  такое  высокое  животное,
которое питается в кустах таким необычным способом.
     - Что значит необычным?
     Гребень Каулта раздувался короткими рывками, обозначая смущение.
     - Только не смейтесь, коллега.
     - Никогда! - солгал Утакалтинг.
     - Я уверен, что у этого существа есть _р_у_к_и_.
     - Гм... - уклончиво произнес Утакалтинг.
     Теннанинец заговорил еще тише.
     - Здесь какая-то тайна, коллега.
     Утакалтинг сдержал корону, лицо его оставалось  бесстрастным.  Теперь
он понял, почему  возник  _с_и_у_л_л_ф_-_к_у_о_н_н_  -  глиф  предчувствия
удавшегося  розыгрыша,  который  подействовал  там,  где   все   остальное
оказалось бессильно.
     "Шутка обернулась против меня!"
     Утакалтинг посмотрел туда, где яркий солнечный свет начинал  тускнеть
от идущих с гор облаков.
     Там, в кустах, его союзник неделями оставляет "следы", с того  самого
времени, как яхта Утакалтинга оказалась именно там, где  он  хотел,  -  на
краю  болотистой  местности  к  юго-востоку  от  гор.  Маленький  Джо-Джо,
генетический мутант-шимп, который  и  говорить-то  может  только  жестами,
голый, как животное, оставляет  загадочные  следы,  обрабатывает  каменные
орудия  и  бросает  на  их  тропе,  поддерживает   непрочный   контакт   с
Утакалтингом с помощью синего сторожевого шара.
     И все это части плана, который призван неизбежно привести  теннанинца
к убеждению, что на  Гарте  существует  предразумная  туземная  жизнь.  Но
Каулт, казалось, ничего не видит! Ни один из специально созданных ключей!
     Но  что  наконец-то  заметил  Каулт,  так   это   самого   Джо-Джо...
последствия того, как кормился маленький шимп!
     Утакалтинг  понял,  что  _с_и_у_л_л_ф_-_к_у_о_н_н_  совершенно  прав.
Шутка над самим собой оказалась очень глубокой.
     Ему показалось, что он снова слышит  голос  Матиклуанны.  "Невозможно
знать заранее..." - говорила она.
     -  Поразительно,   -   сказал   Утакалтинг   теннанинцу.   -   Просто
поразительно!



                               61. АТАКЛЕНА

     Иногда  ее  беспокоило,  что  она  слишком  привыкла  к   изменениям.
Преобразования рецепторов, перемещение  жировых  тканей,  странное,  почти
человеческое звучание голоса - она так привыкла ко всему этому, что иногда
даже думала, сможет ли вернуться к традиционной тимбримийской морфологии.
     Эта мысль пугала Атаклену.
     До  сих  пор  были  жизненно  необходимые  причины  поддерживать  эти
человекоподобные  особенности.  Она  командовала  армией   полувозвышенных
клиентов волчат, и тогда требовалось выглядеть женщиной, человеком,  чтобы
прочнее становилась связь между нею, шимпами и гориллами.
     "И Робертом", - напомнила она себе.
     Атаклена задумалась. Смогут ли  они  еще  когда-нибудь  испытать  эту
полузапретную сладость межвидового флирта? Сейчас это казалось  совершенно
невероятным. Их брак свелся к  двум  подписям  на  куске  древесной  коры:
просто полезное политическое решение, былого не вернуть.
     Она посмотрела вниз и увидела в мутной воде собственное отражение.
     - Ни рыба, ни мясо, -  прошептала  она  на  англике,  не  помня,  где
слышала это выражение, но понимая его метафорический  смысл.  Если  бы  ее
сейчас  увидел  юноша-тимбрими,  он  бы  расхохотался.  А   что   касается
Роберта... что ж, еще месяц назад она чувствовала, что понимает  его.  Его
растущее притяжение, свирепый волчий  голод  -  все  это  нравилось  ей  и
льстило.
     "Но сейчас он снова среди своих. А я одна".
     Атаклена покачала головой, прогоняя тяжелые мысли.
     Она взяла фляжку и разбила свое  отражение,  вылив  в  пруд  четверть
литра светлой жидкости. Со дня поднялась муть, закрывая тонкие  нити-корни
лиан, висящих над головой.
     Это последний  из  цепи  небольших  водных  бассейнов,  в  нескольких
километрах от пещеры. Работала Атаклена сосредоточенно  и  делала  записи.
Она понимала, что  ей  не  хватает  квалификации,  она  не  специалист,  и
возмещала отсутствие навыков методичностью  и  аккуратностью.  Ее  простые
опыты уже начали приносить  полезные  плоды.  Если  ее  помощники  вовремя
вернутся с данными из соседней долины, у нее  будет  что  показать  майору
Пратачулторну.
     "Я могу казаться странной, но я  все-таки  тимбрими.  Я  докажу  свою
необходимость, хотя землянин и не считает меня бойцом".
     Ее сосредоточенность была такой  глубокой,  а  в  лесу  стояла  такая
тишина, что неожиданные слова прозвучали громом.
     - Так вот ты где, Кленни! А я всюду тебя ищу.
     Атаклена повернулась, едва не пролив янтарного цвета жидкость.  Лианы
вокруг  словно  превратились  в  сеть,  поймавшую  ее.   Пульс   мгновенно
участился, но тут она узнала Роберта. Он смотрел на  нее  сверху  с  корня
гигантского псевдодуба.
     На нем мокасины, мягкая кожаная куртка  и  чулки.  Лук  и  колчан  за
спиной делали его похожим на героя одного  из  рыцарских  романов  волчат,
которые в детстве читала ей мать. Потребовалось  гораздо  больше  времени,
чтобы успокоиться, чем ей хотелось бы.
     - Роберт. Ты испугал меня.
     Он покраснел.
     - Прости. Я не хотел.
     Это не совсем так, и она это знает. Пси-щит Роберта стал  лучше,  чем
раньше, и он, по-видимому,  гордится  тем,  что  смог  подкрасться  к  ней
незаметно. Простой, но четкий вариант _к_и_н_и_в_у_л_л_у_н_а_,  как  эльф,
повис над головой Роберта. Если прищуришься,  можно  подумать,  что  рядом
стоит молодой тимбрими...
     Атаклена вздрогнула. Она уже решила,  что  не  может  позволить  себе
такое.
     - Спускайся и садись, Роберт. Расскажи, что ты делал.
     Держась за ближайшую лиану, он легко спустился на ковер из листьев  и
подошел к темной воде,  где  лежал  раскрытый  ящик  с  экспериментальными
жидкостями. Сняв лук и стрелы, Роберт сел, скрестив ноги.
     - Я пытался  быть  полезным.  -  Он  пожал  плечами.  -  Пратачулторн
закончил выкачивать из меня информацию. Теперь  он  хочет,  чтобы  я  стал
почетным офицером для поддержки морали  шимпов.  -  Он  заговорил  высоким
голосом, подражая южноазиатскому акценту майора. - Мы должны  поддерживать
боевой дух малышей, Онигл. Пусть чувствуют, что они нужны сопротивлению!
     Атаклена кивнула,  понимая  и  невысказанное  Робертом.  Несмотря  на
успехи партизан, Пратачулторн невысоко оценивал шимпов. По его мнению, они
пригодны только для отвлекающих маневров или как вспомогательные части.  И
необученного, по-видимому, избалованного сынка  планетарного  координатора
лучше всего ис