ать  то  же,  что
Гахен. Я не смогу. Даже  если  прикажут  все  мудрецы.  Даже  если  Ларк
скажет, что от этой единственной  жизни  зависит  судьба  всего  Джиджо.
Должен быть иной, лучший путь.
   В том месте, где тропа,  казалось,  окончательно  сужается,  позволяя
сойтись  стволам  бу,  неожиданно  обнаружилась   поляна.   Чашеобразное
углубление, почти в тысячу метров в  диаметре,  с  поросшим  водорослями
озером в центре и с узким выходом по другую сторону.  По  внешнему  краю
кратера шла полоса гигантских бу, стены тихой  горной  долины  покрывали
огромные камни, между которыми росла чахлая зелень. По  краю  озера  шла
полоска более густой растительности, на удалении казавшаяся пышным мхом,
из которого тянулись бесчисленные переплетенные щупальца. На самом  деле
это были  стволы.  Даже  с  того  места,  где  стоял  Двер,  видны  были
полупогрузившиеся в пыль обломки толщиной в ногу.
   Мирной тишине противоречило странное ощущение безжизненности. Пыль не
потревожена следами копыт, видно  только  действие  дождя  и  ветра.  По
предыдущим посещениям Двер знал, что благоразумные животные избегают это
место. И все же после удушающей тесноты туннеля-тропы было приятно снова
увидеть небо. Двер  никогда  не  разделял  владевший  всеми  обитателями
планеты страх перед открытым небом, даже если это означало короткий путь
под палящим солнцем.
   Когда проходили между  первых  камней,  глейвер  жалобно  завизжал  и
старался идти ближе к Рети, чтобы держаться в  ее  тени.  Глаза  девушки
сузились. Она словно не заметила, что тропа  поворачивает,  и  двигалась
дальше в прежнем направлении к озеру.
   Двер догнал ее в несколько шагов.
   - Не сюда, - сказал он, качая головой.
   - Почему? Мы ведь идем туда, верно? -  Она  указала  на  единственный
проход в противоположной стене кратера, где узкий пенный поток выливался
из долины. - Ближе пройти берегом озера.  Да  и  легче,  кажется,  кроме
участка у самого берега.
   Двер показал на остатки серых нитей, окутывавших ближайшие камни.
   - Это... - начал он.
   - Я знаю, что это такое. - Она сделала  гримасу.  -  Буйуры  жили  не
только на Склоне, даже если  вы,  западные,  считаете  это  место  самым
пригодным для жизни. У нас, за хребтом, тоже есть мульк-пауки  в  старых
буйурских развалинах. Да и чего ты боишься? Ведь не  думаешь,  что  этот
жив? - Она пнула одну высохшую нить, и та рассыпалась в пыль.
   Двер с трудом сдержался. Это говорят ее шрамы.  Должно  быть,  с  ней
ужасно обращались. Сделав глубокий вдох, он спокойно ответил:
   - Я не думаю, что он жив.  Я  это  знаю.  Больше  того  -  этот  паук
сумасшедший.
   Первая реакция Рети - удивленно поднятые брови. Она повернулась  и  в
деланном ужасе спросила:
   - Правда?
   Потом засмеялась, и Двер понял, что она над ним издевается.
   - А что он делает? Выставляет липкие приманки, полные ягодного сахара
и сладкого тара, чтобы поймать плохих девочек?
   Растерявшись, Двер наконец ответил:
   - Я мог бы догадаться, что ты  скажешь  что-нибудь  такое.  Теперь  в
глазах Рети появилось искреннее удивление.
   - Я должна его увидеть!
   Она  неожиданно  резко  дернула  веревку  у  себя  на  поясе.   Узел,
казавшийся таким тугим, распустился,  и  девушка  метнулась  в  сторону,
между несколькими замшевшими камнями. Hyp с возбужденным лаем последовал
за ней.
   - Подожди! - тщетно кричал ей вслед Двер, зная, что гнаться за ней  в
этом каменном лабиринте бесполезно. Вскарабкавшись на  ближайший  крутой
каменистый склон, он разглядел ее  лохматую  голову.  Девушка  бежала  к
нагромождению камней у самого озера.
   - Рети! - крикнул он. - Не трогай...
   И смолк, чтобы не тратить силы. Тот  самый  ветер,  который  приносит
запах озера, уносит его слова, так что они до нее не доходят. Двер снова
спустился на тропу и увидел, что даже глейвер исчез. Проклятие!
   Глейвера он отыскал в  полуполете  стрелы  на  обратном  пути.  Самка
повиновалась инстинкту, который  заставляет  глейверов  упрямо  идти  на
восток, подальше от защиты и удобств,  часто  навстречу  верной  смерти.
Ворча про себя, Двер схватил веревку и принялся оглядываться  в  поисках
чего-нибудь, чего угодно, чтобы привязать ее, но ближайшие узловатые  бу
слишком далеко. Сняв мешок, он достал оттуда другую веревку,  перевернул
самку, не обращая внимания на ее протесты,  и  связал  задние  ноги,  до
которых она не может добраться зубами.
   Боль, раздражение - и то и другое скучно.
   - Прости, скоро вернусь, - оптимистично ответил он  и  направился  за
девушкой сунером.
   Держись выше и по ветру, думал Двер, сворачивая в ту сторону,  где  в
последний раз ее видел. Может, просто  хитрость.  Она  обогнет  озеро  и
направится домой.
   Немного погодя он заметил, что машинально достал лук, настроил его на
короткое расстояние и открыл крышку колчана на бедре,  полного  коротких
стрел.
   Что хорошего дадут стрелы, если она рассердит паука?
   Или еще хуже: если он заинтересуется ею?
   У краев долины камни сохраняли еще признаки своей древней  роли,  это
были части гордого  сооружения  буйуров,  некогда  стоявшего  на  берегу
озера, но по мере приближения к самому озеру всякое сходство с  каменной
кладкой  исчезло.  Камни  покрывали  клубки  нитей.  Большинство   нитей
казались мертвыми - серыми,  высохшими,  распадающимися.  Однако  вскоре
зрение уловило зеленоватую полоску... и чуть  подальше.  Из  щупалец  на
каменную поверхность стекала липкая слизь, помогая природе  стереть  все
следы прежней искусственной гладкости.
   Наконец,  чувствуя,  как  по  спине  пробежал  холодок,  Двер  уловил
движение. Свернувшиеся нити просыпались, чем-то обеспокоенные.
   Рети.
   Он пробирался через все более запутанный лабиринт, перепрыгивая через
одни веревочные преграды, проползая под другими, а потом с ругательством
проползая вторично, когда достигал тупика. Нигде  развалины  буйуров  не
были такими обширными, как на северо-восток от Доло, где каждый  местный
житель  занимался  сбором   сверкающих   предметов,   которые   упустили
пауки-разрушители. Двер часто ходил туда с Ларком или  Сарой.  Тот  паук
был более живым и активным, чем это  причудливое  древнее  создание,  но
гораздо менее опасным.
   Чаща светлых нитей вскоре стала такой густой, что взрослому  было  не
пройти, хотя девушка и нур, должно быть, проскользнули. Двер раздраженно
повернулся и ударил кулаком по камню.
   - Клянусь Ифни! - Он помахал от  боли  рукой.  -  Из  всех  проклятых
мошенников...
   Повесив лук через плечо и освободив обе руки, он начал карабкаться по
неровной поверхности камня втрое выше его. Если бы  у  него  было  время
выработать лучший маршрут, он не  стал  бы  этого  делать,  но  бьющееся
сердце заставляло Двера торопиться.
   По его волосам и спине спускались мини-лавины раскрошившегося  камня,
распространяя  запах  разложившегося   времени.   Сухие   хрупкие   нити
предлагали обманчивую опору, но он старался не обращать на них внимание.
Камень прочнее, хотя и он не всегда так надежен, как выглядит.
   Пальцами левой руки нащупывая следующую опору, он  почувствовал,  как
камень под ногами начинает крошиться, и был вынужден довериться одной из
ближайших нитей мульк-паутины.
   Нить заскрипела и почти сразу оборвалась. Двер повис, держась  только
кончиками пальцев. Он ударился о камень, и весь воздух вырвался  у  него
из легких.
   За несколько мгновений до того,  как  разжать  пальцы  и  упасть,  он
нащупал бьющимися ногами другую нить, тоньше первой. Но  другого  выхода
не было. Оттолкнувшись от этой нити, Двер прыгнул влево и  правой  ногой
приземлился на узком карнизе. Провел руками по  почти  гладкой  каменной
поверхности - и наконец нашел опору. Мигая, чтобы убрать с глаз пыль, он
глубоко дышал, пока не почувствовал себя в безопасности.
   Последние несколько метров были не такими  крутыми;  с  тех  пор  как
камень  притащили  сюда,  а  слабеющие  нити  его  остановили,  каменную
поверхность изрыли бесчисленные бури. Наконец Двер смог встать на колени
и посмотреть вперед на ближайший берег.
   То,  что  издали  казалось  ровной  оградой,  окружающей   озеро   по
периметру, вблизи превратилось в путаницу нитей - высотой от  одного  до
нескольких  человеческих  ростов.  У  воды  серый  цвет  уступал   место
зеленому, желтому и даже кроваво-красному.  В  путанице  Двер  уловил  и
другие цвета, сверкающие в лучах солнца.
   За  этим  колючим  барьером   пенный   пруд   казался   геометрически
правильным, но подвижным и каким-то сморщенным. Некоторые  его  участки,
казалось, пульсируют, подчиняясь загадочному ритму -  или  сдерживаемому
гневу.
   Один-в-своем-роде, подумал он, не желая вспоминать это имя, но  не  в
силах  сопротивляться.  Он  оторвал  взгляд,  принялся  осматриваться  в
поисках Рети. Не причиняй ей вреда, Один-в-своем-роде.  Она  всего  лишь
ребенок.
   Он не хотел общаться с мульк-пауком. Надеялся, что тот  спит,  словно
это озеро - просто безвредное углубление в заснеженном зимнем ландшафте.
Или он  наконец  умер.  Паук,  безусловно,  давно  должен  был  умереть.
Казалось, его привязывает к жизни только ужасное хобби.
   Двер вздрогнул, когда в основании черепа возникло щекочущее ощущение.
/Охотник. Такой же искатель. Одинокий. Как мило с твоей стороны, что  ты
приветствуешь меня. Я чувствовал, как ты проходил  мимо  несколько  дней
назад, торопился, преследуя кого-то.  Почему  ты  тогда  не  задержался,
чтобы поздороваться?/ /Нашел ли ты то, что искал?/ /Это ее ты  называешь
ребенком ?/ /Она чем-то отличается от других  людей?/  /Она  в  каком-то
отношении особенная ?/
   Вглядываясь в поисках следов Рети, Двер старался не обращать внимания
на этот голос. Он понятия не имел, почему иногда  разговаривает  с  этой
особенно разъедающей горной лужей. Хотя пси-способности известны  Шести,
Свитки отзываются о них враждебно. К  тому  же  эта  способность  всегда
распространяется на представителей своего вида - одна из причин,  почему
он никогда не рассказывал об этом своем необычном способе связи.  Только
представить себе, какие у него  появятся  прозвища,  если  людям  станет
известно!
   Все равно я, наверно, все это просто воображаю. Какое-нибудь странное
следствие моей одинокой жизни.
   Необычное ползучее ощущение вернулось. /Ты по-прежнему так себе  меня
представляешь? Как порождение твоего собственного сознания? Если так, то
почему бы  не  проверить?  Иди  ко  мне,  мое  никому  не  принадлежащее
сокровище. Мое уникальное чудо! Приди в единственное место во вселенной,
где тебя оценят по достоинству!/
   Двер поморщился, сопротивляясь гипнотическому влиянию путаницы нитей,
по-прежнему отыскивая среди камней и зарослей Рети. По крайней мере паук
еще не схватил ее. Или он настолько жесток, что способен солгать?
   Вот!  Движение  слева?  Двер  всмотрелся  в   западном   направлении,
прикрывая глаза от вечернего солнца. Что-то виднеется вблизи  сплетенных
нитей, всего на десять  метров  ближе  к  озеру;  скрытое  камнями,  оно
заставляет колебаться кусты. Прищурившись,  Двер  пожалел,  что  слишком
поспешно бросил свой мешок: там находился его бесценный  бинокль  ручной
работы.
   Возможно, это  ловушка,  подумал  он.  /Кто  может  заманить  тебя  в
ловушку, мой особенный? Ты подозреваешь меня ? Скажи, что это не так!/
   Ветер слегка стих. Двер сложил руки у рта и крикнул:
   - Рети!
   Причудливые эхо разбежались меж скал, насухо выпитые вездесущим  мхом
и пылью. Двер осмотрелся в поисках альтернативы. Он  может  соскользнуть
вниз и с помощью мачете, привязанного к спине, прорубить себе дорогу. Но
на это требуется бесконечно много времени, да и  как  будет  реагировать
Один-в-своем-роде, когда ему начнут отрубать пальцы?
   Единственная реальная возможность - пробираться поверху.
   Двер пятился до тех пор, пока ноги его не повисли  в  воздухе,  потом
набрал в легкие воздуха, разбежался... один, два, три  шага...  прыгнул,
пролетел над джунглями  переплетенных  щупалец  и  с  головокружительным
толчком  приземлился  на  вершине  следующей  плиты.  Эта  плита   круто
наклонена, так  что  времени  на  передышку  не  было.  Пришлось  быстро
карабкаться, чтобы подняться на ее длинную, острую,  как  нож,  вершину.
Встав на нее, Двер развел руки и, покачиваясь,  проделал  десять  шагов,
прежде чем добрался до камня с более плоским верхом.
   Ноздри Двера заполнились кислым резким запахом  озера.  Здесь  больше
щупалец было полно жизнью; щупальца дрожали, испуская ядовитую жидкость.
Жидкость собиралась в углублениях изъеденного камня, и Дверу приходилось
осторожно обходить эти лужи. А когда задел сапогом одну  из  луж,  сапог
оставил след пепла и запах горящей кожи.
   Разбежавшись в следующий раз, он жестко приземлился на четвереньки.
   - Рети! - снова крикнул он, подползая к переднему краю.
   Барьер на берегу представлял собой сплошную путаницу зеленых, красных
и  желтых  нитей,  сплетенных   в   полном   беспорядке.   Внутри   этой
контролируемой путаницы Двер видел предметы - каждый в своем собственном
углублении. Каждый окружен собственным сплошным прозрачным коконом.
   Золотые  предметы,  серебряные  предметы.   Вещи,   сверкающие,   как
начищенная медь или сталь.  Трубы,  сфероиды  и  какие-то  прямоугольные
формы.  Вещи,  покрытые  пигментами  или   нанокрасками   неестественных
расцветок. Некоторые напоминают находки  в  развалинах  буйуров;  только
находки обычно изуродованы, искажены прошедшими столетиями. Эти  образцы
прошлого великолепия кажутся почти новыми. Подобно насекомым, застрявшим
в янтаре, эти  предметы  сохранились  в  своих  коконах  нетронутыми  ни
стихиями, ни временем. И каждый предмет, Двер это знал,  единственный  в
своем роде.
   Не все образцы - изделия буйуров.  Некоторые  когда-то  были  живыми.
Небольшие животные. Насекомые. Все, что слишком приблизится и  привлечет
коллекционное внимание сумасшедшего  паука.  Казалось  невероятным,  что
существо,  преданное  разрушению  -  специально   разработанное,   чтобы
выпускать разъедающие жидкости, - может  также  выделять  и  сохраняющую
жидкость. И еще более поразительно, что оно хочет сохранять.
   Снова  возобновился  шорох,  доносящийся  слева.  Двер  пополз  в  ту
сторону, опасаясь увидеть девушку, пойманную и страдающую. Или  какое-то
другое мелкое  существо,  которое  придется  избавлять  от  страданий  с
помощью лука.
   Он продвинулся вперед... и ахнул. То,  что  он  увидел  в  нескольких
метрах  от  себя,  запутавшееся  в  паутине,  было   для   него   полной
неожиданностью.
   На первый взгляд похоже на птицу - джиджоанскую птицу  -  с  типичной
когтистой  лапой  для  приземления,  с  четырьмя  кожистыми  крыльями  и
хвостом-щупальцем. Но Двер сразу понял, что это  совершенно  неизвестный
вид - на таблицах брата такого нет. Крылья, отчаянно  бившиеся,  пытаясь
освободиться от окутывающего клубка липких нитей, прикреплены совершенно
неестественным способом. И бьются с такой силой, какой не может  быть  у
живого существа этого размера.
   В нескольких местах перья обгорели или оторвались. И в разрывах  Двер
заметил блестящий металл.
   Машина!
   Шок  заставил  его  ослабить  мысленную  защиту,  и  щекочущий  голос
вернулся. /Да, машина. Такой разновидности у меня  никогда  не  было.  К
тому же она еще действует. Она живет!/
   - Это я и сам вижу, - пробормотал  Двер.  /Ты  и  половины  всего  не
знаешь. Это поистине мой день!/
   Дверу не нравилось, как мульк-паук не только проникает в его мозг, но
и использует найденное там, чтобы производить правильные предложения  на
англике. Он говорит лучше самого Двера, потому что не  запинается  и  не
ищет слов. Двер находил нелепым,  что  так  говорит  существо,  даже  не
имеющее лица, чтобы можно было ему ответить.
   Фальшивая птица билась в ловушке. Вдоль  ее  покрытой  перьями  спины
собирались прозрачные золотые капли,  которые  она  пыталась  стряхнуть.
Большинство  отбрасывала,   прежде   чем   они   затвердевали,   образуя
несокрушимый кокон.
   Что бы это, ради Джиджо, могло быть ? недоумевал Двер.  /Я  надеялся,
что теперь у меня есть ты, чтобы давать ответы./
   Двер  не  был   уверен,   нравится   ли   ему   то,   как   выразился
Один-в-своем-роде. Но все равно  времени  для  игры  словами  нет.  Двер
постарался забыть о жалости к пойманному созданию. Теперь нужно помешать
Рети стать еще одним уникальным образцом в коллекции мульк-паука. /Как я
и подозревал. Этот маленький человек особенный./
   Двер заглушил этот голос  лучшим  известным  ему  оружием  -  гневом.
/Убирайся из моего сознания!/
   Подействовало. Присутствие на время исчезло. Двер снова поднял голову
и крикнул:
   - Рети! Где ты?
   Ответ пришел сразу и с неожиданно близкого расстояния.
   - Я здесь, придурок. Тише, или  ты  ее  спугнешь!  Он  поворачивался,
пытаясь одновременно смотреть во всех направлениях.
   - Где? Не вижу...
   - Прямо под тобой, так  что  заткнись!  Я  преследую  эту  штуку  уже
несколько недель! Теперь нужно понять, как ее оттуда вытащить.
   Двер прополз еще немного влево, всмотрелся в путаницу нитей внизу - и
заглянул прямо в черные глаза-бусинки улыбающегося нура! Лежа на  спящей
нити, словно это удобный насест, Грязнолапый слегка наклонил голову и  в
свою очередь смотрел на Двера.  И  вдруг,  без  всякого  предупреждения,
громко чихнул.
   Двер с  проклятием  откинулся  назад,  вытирая  лицо,  а  Грязнолапый
невинно и счастливо улыбался.
   - Тише, вы оба! Мне кажется, я вижу, как подобраться чуть поближе...
   - Нет, Рети! Не нужно! - Не обращая  внимания  на  нура,  Двер  снова
подполз к краю и  наконец  увидел  девушку.  Она  была  ближе  к  земле,
держалась, расставив ноги по обе стороны толстой нити, и всматривалась в
мрачную путаницу вокруг загадочной птицы.
   - Тебе потребовалось много времени, чтобы догнать  меня,  -  заметила
Рети.
   - Я... меня кое-что отвлекало, - ответил он. - Подожди секундочку. Ты
должна кое-что знать...  об  этом...  о  мульк-пауке.  -  Он  указал  на
окружающую паутину. - Она более... опасна, чем ты полагаешь.
   - Эй,  да  я  с  детства  знакома  с  паутиной,  -  ответила  она.  -
Большинство мертво, но у нас в Холмах еще встречаются живые  экземпляры,
полные сока и яда. Я знаю, как с ними обходиться. - Она перебросила ногу
через ветку и двинулась вперед.
   В панике Двер выпалил:
   - Разве  ни  один  из  этих  пауков  не  пытался  поймать  тебя?  Она
остановилась, повернулась к нему лицом и усмехнулась.
   -  Это  и  значит  быть  сумасшедшим?  О,  охотник.  Какое   у   тебя
воображение!
   Может, ты и права, подумал он. Может, поэтому он и  не  слышал  ни  о
ком, кто разговаривает с кустами и озерами. /Что, опять? Сколько раз еще
мы должны разговаривать, чтобы ты убедился.../
   Заткнись и дай мне подумать!
   Присутствие  паука  снова  отступило.  Двер  прикусил  губу,  пытаясь
придумать что-нибудь, что угодно, чтобы удержать девушку, не дать ей еще
больше углубиться в чащу.
   - Послушай. Ты уже какое-то время  следишь  за  этой  птицей-машиной,
верно? Поэтому ты так далеко прошла на запад? Она кивнула.
   - Мальчишки увидели, как она поднялась  с  болота,  дальше,  у  самой
Трещины. Злой старый Джесс повредил ей крыло, но  она  улетела,  оставив
перо.
   Она достала что-то из  своей  кожаной  куртки.  И  прежде  чем  снова
спрятала, Двер увидел блеск металла.
   - Прежде чем идти за птицей, я стащила его у Джесса. Бедняжка, должно
быть, ранена, потому что, когда я взяла след, она летала не так  хорошо.
Поднималась, пролетала немного, потом прыгала. Мне  только  раз  удалось
хорошо ее разглядеть. Наверху, в  Риммере,  она  полетела  вперед.  А  я
добралась до Склона, и тут мне пришло в голову, что с каждым дуром здесь
я рискую быть повешенной.
   Она вздрогнула при этом воспоминании.
   - Я уже собиралась сдаться и отправиться назад, когда услышала  ночью
стук. Пошла на него, и на минуту