мым. И я  совсем  не
хотел рассердить того, кто его разрезал.
   Мы ползли вперед. В кабине царила тишина. Все  были  очень  серьезны.
Прошло больше мидура медленного продвижения по скользкой грязи, у меня в
руках и спине закололо - вторая  степень  усталости.  Я  слишком  устал,
чтобы ворчать. За мной Хуфу выражала свою скуку, роясь в моем  наспинном
мешке. Она разорвала пакет с сэндвичами с  рыбой,  откусила  кусочек,  а
остальное разбросала по полу. Всплеск и влага, которую я ощущал  ножными
подушечками, свидетельствовали, что там  накапливается  жидкость.  Я  не
собирался гадать, что  это:  излишняя  влага,  какая-то  течь  или  наши
собственные отвратительные отходы. Запах в кабине становился  все  более
густым и спелым. Я боролся с очередным приступом боязни  тесноты,  когда
Клешня резко крикнул:
   - Олеин, стой! Назад! То есть машины - полный назад!
   Хотел бы я сказать, что увидел, что вызвало этот взрыв, но  видимость
мне закрывали сидящие впереди. К тому же мне изо  всех  сил  приходилось
бороться с инерцией рукоятки, которая собиралась продолжать вращаться  в
прежнем направлении, посылая  колеса  вперед.  Я  изо  всех  сил  сжимал
деревянный стержень, чувствуя, как что-то трещит в  спине.  Наконец  мне
удалось замедлить вращение, а потом и совсем его прекратить. Но несмотря
на  все  усилия,  я  никак  не  мог   заставить   колеса   вращаться   в
противоположном направлении.
   - У нас крен! - объявила Гек. - Наклон вперед и направо.
   - Я ее не видел! - кричал  Клешня.  -  Мы  поднимались  на  небольшую
возвышенность, и тут она появилась, словно ниоткуда, клянусь!
   Теперь я тоже почувствовал наклон. "Мечта" явно  наклонилась  вперед,
вопреки всем усилиям Гек, которая лихорадочно перемещала  балласт.  Лучи
словно метались в темноте впереди,  показывая  зияющую  пустоту  на  том
месте, где только что была мягко поднимающаяся равнина.
   Наконец мне удалось заставить ручку  вращаться  назад,  но  торжество
победы оказалось кратким. Один из магнитных  зажимов,  -  прикрепленных,
мне кажется, к колесу покойной тетки Гек,  -  разжался.  Колесо  глубоко
погрузилось в грязь, и нас повело в сторону.
   Луч  прошелся  по  краю  пропасти,  над  которой  мы   раскачивались.
Очевидно, то, что мы приняли за дно Трещины, было лишь шельфом  на  краю
настоящей  впадины.  Теперь  впереди  зиял  подлинный  разрез,   готовый
поглотить нас, как поглотил множество другого, того, что больше  никогда
не станет участвовать в делах там, где ярко сверкают звезды.
   Так много мертвого, и мы готовы к нему присоединиться.
   - Сбросить  балласт?  -  лихорадочно  спросила  Гек.  -  Я  могу  его
отрезать. Потяните сигнальную веревку, чтобы Зиз раздулся.  Я  могу  это
сделать! Сделать?
   Я протянул руку и мягко погладил два ее  стебелька.  Успокаивал,  как
научился делать за эти годы. То, что она предлагает,  не  имеет  смысла.
Тяжесть стального троса, который мы протащили за собой,  гораздо  больше
нескольких кирпичей, подвешенных к днищу "Мечты Вуфона". Если  бы  можно
было перерезать и трос,  мы,  вероятно,  всплыли  бы.  Но  что  помешает
запутаться и порваться воздушному шлангу, когда мы  будем  вращаться?  И
даже если шланг чудесным образом уцелеет, нас вынесет наверх, как снаряд
в "Первых людях на Луне" Жюль Верна. Даже  Клешня,  вероятно,  умрет  от
кессонной болезни.
   Ур-ронн, более практичная перед лицом смерти, посылала искры-разряды,
призывая Уриэль немедленно  вытащить  нас.  Хорошая  мысль.  Но  сколько
времени понадобится наверху, чтобы вытравить слабину? И  как  это  можно
сделать без риска затянуть воздушный шланг? Насколько далеко мы  упадем,
прежде  чем  испытаем  резкий  рывок  от  двух   сил,   направленных   в
противоположные стороны? Сейчас мы наконец узнаем, насколько  прочно  мы
соорудили "Мечту".
   Я беспомощно чувствовал, как колеса теряют контакт с грязным шельфом,
наша маленькая храбрая лодка  скользнула  через  край  и  начала  долгое
медленное падение в темноту.
   Думаю, это отличное место для  конца  главы,  когда  герои  падают  в
черные глубины. Очень хорошее, правдивое и захватывающее окончание.
   Вернется ли экипаж домой?
   Уцелеют ли герои?
   Да, прекрасное место для остановки. Больше того, я  устал  и  у  меня
болит все тело. Мне нужна помощь, так что, пожалуй, доберусь до ведра  в
углу и попробую облегчиться.
   Но я здесь не остановлюсь. Я знаю место  получше,  немного  дальше  в
потоке времени, когда "Мечта Вуфона" медленно опускалась, а мы смотрели,
как луч освещает вертикальную стену утеса. Она  поднимается,  как  стена
бездонной могилы. Нашей могилы.
   Мы сбросили половину балласта, что замедлило  наше  падение,  но  тут
"Мечту" подхватило течение и потащило нас быстрей. Мы  сбросили  остаток
балласта, но знали, что  наш  единственный  шанс  -  правильная  реакция
Уриэль и еще сотня других обстоятельств, которые все  сработают  в  нашу
пользу - хотя на это нет никакой надежды.
   Каждый из нас по-своему свыкался с мыслью о смерти, в одиночку ожидая
конца своей личной драмы.
   Мне не хватало родителей. Я горевал вместе с ними, потому что для них
моя гибель гораздо тяжелее, чем для меня самого. Мне не придется  долгие
годы делить их горе из-за моей глупой страсти к приключениям.  Я  гладил
Хуфу, Ур-ронн распевала печальную песнь равнин, а Гек свела  вместе  все
четыре глаза. Думаю, она смотрела внутрь, на свою жизнь.
   Потом, словно ниоткуда, Клешня  выкрикнул  одно  слово,  которое  еще
усилило наш страх. Слово, которое мы слышали из его щелей множество раз,
но так - никогда. С таким страхом и удивлением.
   - Чудовища-вища-ища! - кричал он.
   А потом, в ужасе и радости, снова:
   Чудовища!
   Никто не отзывается на мой призыв. Я лежу, спина моя не сгибается,  и
мне ужасно нужно к ведру. Карандаш исписался, бумага почти  кончилась...
так что в  ожидании  могу  продолжить  рассказ  о  подлинно  драматичном
моменте нашего падения.
   Мы стремились навстречу своей судьбе, и  внутри  "Мечты  Вуфона"  все
было в смятении. Нас метало направо и налево,  мы  ударялись  изнутри  о
корпус, о ручки, уровни, зажимы и друг о  друга.  Когда  я  мог  бросить
взгляд мимо дико жестикулирующих товарищей,  мне  видны  были  пойманные
лучом эйка фосфоресцирующие точки и иногда - поднимающаяся стена утеса и
какие-то проблески чего-то еще.
   Чего-то - каких-то существ - светящихся и  серых.  Проворные,  легкие
движения. Что-то мягко поглаживало нашу лодку, затем следовали толчки  и
рывки со всех сторон нашего обреченного корабля.
   Клешня продолжал бормотать о чудовищах. Я искренне  подумал,  что  он
спятил, но Ур-ронн и Гек перестали издавать  жалобные  возгласы,  теперь
они приклеились к окну, словно то, что  они  увидели,  превратило  их  в
камень. Было очень шумно,  а  Хуфу  между  приступами  отчаянных  воплей
впивалась когтями в мою больную спину.
   Я почти уверен, что Гек произнесла что-то вроде:
   - Что... или кто... это?
   Но  тут  извивающиеся  существа  отступили,  исчезли,  уступив  место
новому. Мы ахнули.
   Огромное, во много  раз  больше  нашей  лодки,  оно  плыло  с  легким
изяществом, издавая ворчание. Со своего места  сзади  я  мог  разглядеть
только два больших глаза, которые  сверкали  гораздо  ярче  наших  лучей
эйка.
   И пасть. Я помню,  что  разглядел  ее  очень  хорошо,  эту  раскрытую
навстречу нам пасть.
   Корпус лодки загремел, последовали частые удары.  Ур-ронн  закричала:
внутрь ударила тонкая струя воды, отразилась и попала в меня.
   Оцепенев от страха, я не мог остановить сумятицы в голове.  Ни  одной
ясной мысли, только буря эмоций.
   Я решил: это призраки буйуров явились, чтобы отомстить живым глупцам,
которые осмелились вторгнуться в их царство.
   Это машины, собранные из остатков того, что падало в Трещину  задолго
до буйуров, в такие древние эпохи, что даже галакты их не помнят.
   Это местные морские чудовища,  выращенные  самой  Джиджо.  Порождение
самого тайного места планеты.
   Эти и другие фантазии проносились в моем помутившемся сознании,  пока
я не в силах  был  оторвать  взгляд  от  этих  приближающихся  челюстей.
"Мечта" ударилась и отскочила - вероятно,  морское  течение,  но  в  тот
момент мне показалось, что она пытается уйти.
   И тут челюсти ухватили нас. Неожиданный толчок отбросил нас к  одному
борту. Мы с такой силой ударились о  внутренность  огромной  пасти,  что
наше прекрасное выпуклое стекло треснуло. От места удара побежали тонкие
нити. Ур-ронн завыла, и Гек плотно свернула глазные стебельки, как носки
в ящике шкафа.
   Я схватил Хуфу, не обращая внимания на ее  острые  когти,  и  глубоко
вдохнул тяжелый воздух. Пахло ужасно, но я решил, что это моя  последняя
возможность.
   Окно подалось, и в тот же момент лопнул воздушный шланг.
   Темные воды Трещины нашли быстрый вход в наш разбитый корабль.

XXIV. КНИГА СКЛОНА

Легенды

   Потребовалось двадцать лет, чтобы вернуть первую группу людей-сунеров
-  группу  значительного  размера,  бежавшую  в  поросшую   кустарниками
местность к югу от долины, отвергнув Договор  Изгнания,  подписанный  их
лидерами. Произошло это как раз перед тем, как "Обитель"  погрузилась  в
глубины. Эти люди шли на одиночество и нарушение закона, и их  пришлось,
дрожащих от ужаса, возвращать назад. И все это только потому, что они не
могли поверить хунам или треки.
   Ретроспективно  это  кажется  чрезвычайно  ироничным,  ибо   за   два
последующих  столетия  войн  наибольшие  беды  человеческим   поселенцам
принесли уры и квуэны. Но почему тогда люди приходили в  такой  ужас  от
мирных груд колец или от наших добродушных друзей с широкими  плечами  и
гулкими голосами? Звездные родичи  треки  и  хунов,  должно  быть,  были
совсем иными, когда первые корабли наших предков появились  на  звездных
линиях Четвертой Галактики.
   К несчастью, большинство работ  по  галактологии  погибло  в  Большом
Огне. Но сохранились  рассказы  о  жестокой,  безжалостной  враждебности
могучих и загадочных звездных повелителей,  называвших  себя  джофурами,
которые сыграли главную роль в Конфискации Мадауна. Невероятные зверства
непосредственно  привели  к  исходу  "Обители"  -  грубейшему  нарушению
закона,  совершенному  целеустремленно  и  решительно.  Такие  черты  не
увидишь у треки здесь, на Склоне.
   Известно также, что при Мадауне присутствовали и хуны. Их  изображают
как мрачных, официальных и несчастных  существ.  Это  раса  бухгалтеров,
преданных  строгому   контролю   за   населением,   определяющих   темпы
размножения   других    рас,    неподвластных    ни    милосердию,    ни
снисходительности.
   Можно ли в этих описаниях узнать двух самых уживчивых  и  добродушных
членов Шести ?
   Неудивительно, что треки и хуны не испытывают ностальгии  по  "добрым
старым дням", когда они, как боги космоса, летали меж звездами.
   Анналы Джиджоанской Общины

Сара

   Когда рассвет  окрасил  восточный  горизонт,  усталые  путники  после
долгого ночного перехода по равнине Уоррил  пришли  в  оазис  Уриутта  -
караван из множества жаждущих ослов и шимп, людей и хунов.  Даже  урские
пилигримы осторожно подошли к грязному берегу и  окунули  узкие  головы,
морщась от горького неприкрашенного вкуса чистой воды.
   В высокогорной степи лето  -  время,  когда  жаркие  ветры  поджигают
траву, обращая толпы животных в паническое бегство в тучах пыли. Даже до
нынешнего кризиса  путники  избегали  летнего  солнца,  предпочитая  для
передвижения холодный  лунный  свет.  Урские  проводники  хвастали,  что
пройдут по степи с завязанными глазами.
   Им хорошо, думала Сара, опуская ноющие ноги в  ручей  оазиса.  Ур  не
падает ниц, когда под ногой подвернется камень. А я предпочитаю  видеть,
куда ступаю.
   В предрассветном  мареве  на  востоке  виднелись  могучие  очертания.
Риммер,  подумала  Сара.  Экспедиция  из   представителей   разных   рас
продвигалась успешно, торопясь  достичь  Поляны  до  того,  как  события
достигнут кульминации. Саре хотелось увидеть братьев и узнать, как  Блур
осуществляет ее  идею.  Возможно,  удастся  получить  также  медицинскую
помощь для ее подопечного,  Незнакомца,  если  его  неопасно  показывать
чужакам. Большое "если". К тому же она не отказалась  от  мечты  увидеть
легендарные библиотечные консоли великих галактов.
   Но было и чего опасаться. Если звездные боги планируют избавиться  от
всех свидетелей, начнется это, конечно, с Поляны.  Однако  больше  всего
Сару тревожило то, что она, возможно, отдает Незнакомца в  руки  врагов.
Смуглый, постоянно оживленный человек идет охотно, но понимает ли он, во
что ввязывается?
   Со стороны сморщенной груды колец доносился свистящий вздох. Это  пил
воду из пруда Пзора, измученный, несмотря на то что весь путь  провел  в
повозке, запряженной ослами. Сенсорное кольцо Пзоры покрывал новый  реук
- один из двух, купленных  Сарой  из  свежего  поступления  на  пристани
Канду. Сама она не очень любит симбионтов, но реук  может  помочь  Пзоре
лечить Незнакомца.
   На поверхности воды у ног Сары показались пузыри. В серебристом свете
Лусена она разглядела Блейда из деревни  Доло,  отдыхавшего  под  водой.
Быстрый переход тяжел для серых и синих, как Блейд, квуэнов, а также для
людей, слишком тяжелых, чтобы ехать  на  осле.  Саре  разрешалось  ехать
верхом каждый четный мидур. Но все равно у нее болело все тело. Так  мне
и надо за то, что вела уединенную книжную жизнь, подумала она.
   Хриплые радостные крики послышались с той стороны, где  погонщики-уры
укладывали грудами траву и помет,  готовя  лагерный  костер.  В  большой
супник налили крови симлы, нарезали мяса, и  вскоре  уры  жадно  поедали
тепловатую кровавую еду, поднимали  длинные  шеи,  чтобы  проглотить,  и
снова опускали - эти  движения  мускулистых  гибких  тел  сопровождались
игрой Незнакомца на дульцимере. Тем временем хун-повариха, гордясь своим
умением готовить блюда разных рас, гремела котлами. Вскоре  запахи  пищи
перекрыли вонь симлы, пробудив аппетит даже у Сары.
   Еще немного спустя совсем рассвело и открылся  поразительный  вид  на
коричнево-зеленые могучие горы на востоке.
   Незнакомец смеялся. Он был обнажен по пояс и помогал  Саре  и  другим
людям разбить типичный лагерь землян.  Ставились  убежища  из  пятнистой
г'кекской ткани, которые помогут путникам и  животным  выдержать  жаркий
день. Казалось, немота звездного  человека  не  мешает  ему  работать  с
другими. Его  радость  жизни  заражала  окружающих,  когда  он  учил  их
бессловной песне, чтобы легче провести время.
   Еще два дня, подумала Сара, глядя на  горный  перевал.  Мы  почти  на
месте.
   Оазис был назван именем воительницы-кочевницы,  которая  жила  вскоре
после высадки уров на Джиджо, когда их было  совсем  мало  и  они  плохо
знали планету. В те древние времена Уриутта бежала на  восток  с  тучных
пастбищ Знинура, где вожди ее племени поклялись  в  вассальной  верности
могучим серым королевам. Уриутта привела мятежников к этой вади в  сухой
пустыне, и здесь они залечивали раны и готовились к борьбе за свободу от
владычества квуэнов.
   Так говорилось в легенде, которую Сара услышала в  этот  день,  после
того как проспала его самую  жаркую  часть.  Во  сне  она  видела  воду.
Холодную и чистую, утоляющую страшную жажду. Проснувшись, она  окунулась
в ручей и присоединилась к другим путникам. В большой палатке готовилась
новая еда.
   До сумерек оставалось еще несколько часов, снаружи по-прежнему давила
свинцовая  жара,  поэтому  лудильщики  и  караванщики  собрались  вокруг
сказительницы, сопровождая ее  пение  топаньем  и  взмахами  заплетенных
хвостов. Даже после получения  книг  и  печати  уры  по-прежнему  любили
устную традицию, с ее преувеличениями и  импровизированными  вариантами.
Когда песня дошла до битвы при торговом посту Знинур, все  продолговатые
головы  начали  в  такт  раскачиваться.  Тройки   глаз   смотрели   мимо
сказительницы в далекое прошлое.
   Так была разбросана кавалерия  предателей  Добровольные  рабы,  трусы
были рассеяны И попали в западню, подготовленную Уриуттой
   С криками падали они в глубокую Зловонную Пропасть, Чтобы смешать  со
смертоносными серными парами  Свои  собственные  запахи  сухих  сумок  и
страха смерти.
   Слушатели шипением выражали презрение к  трусливым  предателям.  Сара
достала блокнот и начала делать записи о древнем диалекте сказительницы,
развившемся на основе Гал-два задолго до появления людей.
   И тут появилась Уриутта, готовая к встрече
   Со страшными пехотинцами матрон серых королев,
   С самцами в броне, с самцами с оружием
   Из остро заточенного твердого дерева, ярко блестевшего
   С гремящими когтями, готовыми рвать шкуру,
   Стремящимися ради своих матерей разорвать нас на куски.
   На этот раз слушатели уры принялись испускать низкие  звуки,  выражая
уважение к храбрым врагам. Эти звуки люди  впервые  услышали  в  третьем
поколении после прибытия, когда отвоевывали себе  место  в  предобщинном
хаосе.
   Пора! Наш вождь дает сигнал. Готовьте  оружие,  недавно  придуманное.
Приносите длинные палки, выходите вперед,
   Вы, с крепкими спинами. Бейте  не  прямо,  а  крепко  ударяйте  вниз!
Переносите тяжесть. Переносите ее, вы, с крепкими спинами! Напрягайтесь!
И, сверкая когтями, они падают!
   Вначале Сара с трудом следила за  развитием  действия.  Потом  поняла
военное новшество Уриутты: та использовала "длинные палки" - заостренные
стволы бу, чтобы опрокинуть неуязвимых квуэнских пехотинцев. Добровольцы
уры служили живыми точками опоры, они  выдерживали  когти  противника  и
страшную тяжесть, а их товарищи налегали, опрокидывая пехотинцев  одного
за другим.
   Несмотря на экстаз торжественной песни  о  мщении  и  убийстве,  Сара
знала, что победа исторической Уриутты оказалась кратковременной. Квуэны
сумели изменить свою  тактику.  Потребовалось  новое  поколение  героев,
воинов-кузнецов  Сверкающей  горы,  чтобы  окончательно  изгнать   серых
тиранов с высокогорных равнин.  Но  королевы  долго  еще  препятствовали
образованию  Общины,  пока  не  появились  люди  со  своим  новым-старым
искусством ведения войны.
   Не все уры праздновали победы  прошлого.  Вожак  каравана  со  своими
помощницами склонились над шкурой пеко, планируя следующий переход. Судя
по их жестам над картой, они явно намеревались обойти следующий оазис  и
постараться дойти к восходу до подножий холмов.
   О, мои больные ноги, подумала Сара.
   Вожак подняла коническую голову и засвистела, услышав, что к  палатке
подошел один из пилигримов-людей.
   - Мне нужно отойти, - объяснил Джоп, древесный фермер из Доло.
   - Что, опять протекаешь? Ты болен?
   Большую часть пути Джоп был погружен в экземпляр Свитка Изгнания,  но
сейчас казался приветливым и любезным. Он рассмеялся.
   - О нет. Я выпил слишком много воды из этого прекрасного ручья.  Пора
вернуть ее Джиджо. Вот и все.
   На короткое время был поднят клапан палатки,  и  в  этом  свете  Сара
снова увидела пузыри в пруду. Блейд опять под водой, вымокает,  готовясь
к следующему переходу. Он тоже пренебрег песней сказительницы  о  победе
над королевами?
   Клапан опустился, и Сара огляделась по сторонам.
   Курт-взрывник с помощью компаса  чертил  волнистые  линии  на  листке
бумаги  для  рисования.  Дочь  бумажника  поморщилась,  видя,   как   он
раздраженно комкает один листок за другим.  Рядом  с  Сарой  Прити  тоже
чертила абстрактные фигуры, но более экономно - на песке. Дергая себя за
волосатый подбородок, она  изучала  текст  по  топологии,  который  Сара
прихватила в Библосе.
   Какой   интеллектуальный   караван,   сардонически   подумала   Сара.
Фанатичный пурист, создатель того,  что  взорвется,  шимпанзе-геометр  и
бывший математик - все устремились  к  своей  возможной  гибели.  И  это
только начало нашего перечня странностей.
   Слева Незнакомец отложил свой  дульцимер  и  смотрел,  как  племянник
Курта  мо