то ему самому до  смерти  хотелось  бы
узнать ответ. Он вдруг  представил  себе,  как  она  прыгает  в  фонтан:
обнаженная,  смеющаяся,  хмельная,   окруженная   весело   аплодирующими
молодыми людьми.
   Когда Куинн рассказал ему эту историю, Риордан лишь горько рассмеялся
в ответ. Сама мысль о необходимости вести дела с  беспутной  парижанкой,
ставшей в свои восемнадцать лет, по сути, гулящей девкой, показалась ему
утомительной. Теперь он был готов пересмотреть свое мнение, хотя  и  сам
не понимал почему. Потому, возможно, что -  несмотря  на  все,  что  ему
пришлось о  ней  услышать,  -  она  не  производила  впечатления  падшей
женщины. Она выглядела юной и немного печальной. Если бы она разделась и
прыгнула в фонтан в этот вечер, он запросто мог бы себе представить, как
прыгает за нею следом и укрывает ее своим плащом.
   Она смеялась какой-то шутке, которую нашептывал ей на ухо некий франт
в  красновато-коричневом  камзоле,  когда  ее  взгляд   вновь   случайно
встретился со взглядом Риордана. Он успел  заметить,  что  глаза  у  нее
серые с длинными черными ресницами. Но веселье ушло  из  ее  взгляда,  и
улыбка постепенно угасла прямо у  него  на  глазах.  Она  отвернулась  и
принялась рыться в сумочке. Риордан огляделся в поисках  пустого  стула,
схватил один за спинку и грубо проложил себе дорогу сквозь  тесный  круг
зевак, пока не оказался прямо за спиной у Кассандры Мерлин. Она так и не
подняла головы: это показалось ему несколько  нарочитым.  Поставив  свой
стул чуть позади и сбоку от нее, Риордан сел.
   - Делайте ставки, господа.
   - Ты играешь, Касси? - спросил раскрасневшийся от возбуждения Фредди.
- Хочешь, я поставлю за тебя?
   Кассандра с трудом уловила смысл слов своего кузена. Она уже позабыла
имена людей, которым он ее представил минуту назад.
   - Нет, спасибо, - ответила она тихо, почти шепотом.
   Она знала, что человек, сидевший рядом, все равно расслышал ее слова:
он придвинулся слишком близко.  Не  сводя  глаз  с  игральных  костей  в
маленькой корзинке, которую  банкомет  переворачивал  при  каждой  новой
ставке, она машинально открывала и закрывала замочек своего ридикюля. Ей
не надо было  оглядываться:  краем  глаза  она  видела,  что  незнакомец
наклонился вперед, сцепив руки на  колене  -  аристократические  руки  с
длинными  пальцами,  сжимавшими  бокал,  полный  вина.  Она  всей  кожей
чувствовала, что он не сводит с нее глаз.
   Он заговорил, и Кассандра едва не  подпрыгнула  на  месте,  запоздало
сообразив, что он отвечает на вопрос Фредди.
   - Говорят,  "Шамбертен"  вполне  приличный.  По  шесть  шиллингов  за
бутылку, странно было бы ожидать чего-то другого.
   - Тебе нравится, Касси? Что? Ах да, вино.
   - Да-да, вполне.
   Фредди отвернулся, чтобы отдать  заказ  официанту,  а  Кассандра  тем
временем попыталась сосредоточиться на игре, вернее, сделала вид, потому
что молодой человек в камзоле цвета ржавчины шептал  ей  на  ухо  что-то
явно непристойное.  От  него  так  и  разило  лавандой,  ей  приходилось
прилагать усилия, чтобы не сморщить нос. Но ничего из того,  что  он  ей
говорил, она не слышала, потому что тот, другой, который  сел  слева  от
нее, опять заговорил с Фредди.
   Он говорил о чем-то обыденном, совершенно заурядном...  Почему  же  в
груди у нее возник этот странный трепет? Она казалась  сама  себе  арфой
или лютней, словом, каким-то струнным инструментом, на котором его голос
мог играть по своей воле. Когда  официант  поставил  бокал  рядом  с  ее
локтем, Кассандра отпила сразу  половину.  Наконец,  переведя  дух,  она
повернулась и посмотрела на него.
   Ее хмурость и его улыбка испарились в один момент.  Все  повторилось:
молчаливый, с затаенным дыханием обмен взглядами.  Ощущение  стало  даже
еще острее, чем в первый раз. Ведь теперь они  были  совсем  рядом.  Так
близко, что она могла протянуть руку и коснуться его лица или разгладить
морщинку между прямыми собольими бровями.  Или  провести  пальцами,  как
гребешком, по удивительным, черным с проседью, волосам...
   - Как ты думаешь, это увлечение античностью или  просто  христианское
человеколюбие заставляет ее так щедро демонстрировать свою кожу?
   Кассандра могла бы  не  обратить  внимания  на  слова,  произнесенные
каким-то хлыщом у нее за спиной, если бы не смотрела в глаза незнакомца.
Бешенство, полыхнувшее в их темно-синей глубине,  испугало  ее.  Но  оно
исчезло так быстро, что она даже подумала, будто ей  померещилось.  Зато
до нее дошел смысл оскорбительного вопроса,  и  она  почувствовала,  как
краснеет от непереносимого смущения. В  один  краткий  миг,  наполнивший
душу чувством острого унижения,  она  поняла,  какой  эффект  производит
здесь ее неуместный наряд.
   Больше всего на свете ей хотелось вскочить и бежать без  оглядки,  но
она подавила несвоевременный порыв. Вместо этого она опять повернулась к
игорному столу, стараясь держаться как ни  в  чем  не  бывало.  Рука,  в
которой она сжимала бокал, слегка дрожала,  пришлось  сделать  еще  один
подкрепляющий нервы глоток. Вытащив  из  ридикюля  фунтовую  ассигнацию,
Кассандра дождалась следующего объявления ставок и сказала банкомету:
   - Чет.
   - Три. Пять. Пять.
   Проводив исчезающую ассигнацию взглядом, она  положила  на  ее  место
другую.
   - Пять.
   - Один. Три. И четыре.
   Вторую банкноту постигла  та  же  участь.  Кассандра  отхлебнула  еще
глоток вина, нащупывая в ридикюле последний фунт.
   - Предлагаю частное пари.
   Ей казалось, что она замкнула слух для всех  звуков,  за  исключением
стука игральных костей, но низкий волнующий голос мужчины  безо  всякого
усилия преодолел все заграждения. Она  выпрямилась,  глядя  прямо  перед
собой и ожидая, что последует дальше.
   - Поставьте вот это на следующий кон. Если выиграете -  деньги  ваши.
Если  проиграете  -  вам  придется  изобрести  способ   ускользнуть   от
добродушного олуха, с которым вы сюда пришли, и выйти со мной в сад.
   Он кивнул в направлении застекленных до самого пола дверей на  другом
конце игорного зала.
   - Там вы должны уделить мне...  ну,  скажем,  тридцать  минут  своего
времени. Ни секундой меньше.
   Очень медленно он пододвинул  прямо  к  ней  через  стол  стофунтовый
билет. Несмотря на окружающий шум, Кассандре почудилось, что она  слышит
шуршание бумаги на зеленом сукне стола.
   - Ну как? Мы заключили пари?
   Сама не веря собственным глазам, она увидела свою протянутую руку. Ее
пальцы подхватили банкноту, едва не коснувшись его пальцев.
   - Шесть, - сказала она банкомету.
   Ей пришлось повторить дважды, прежде чем он расслышал.  Она  мысленно
возблагодарила Бога за то, что Фредди отвернулся и  не  стал  свидетелем
чудовищной сделки.
   - Два. Три. И пять.
   Воздух вырвался у нее из груди тяжким вздохом. Она даже не  заметила,
что все это время просидела, затаив дыхание.
   - Фредди, - окликнула Кассандра, тронув его за плечо.
   - А? Чего?
   - Я выйду в сад. Меня будет сопровождать вот этот джентльмен.
   - Ладно-ладно.
   Он  кивнул,  почти  не  прислушиваясь  к  словам  кузины,  одарил  ее
беспечной улыбкой и опять вернулся к  игре.  Кассандра  поднялась  из-за
стола.
   - Ну что ж, пойдемте, мистер?..
   - Уэйд. Колин Уэйд.
   Сад при клубе "Кларион" был мал, но устроен таким  образом,  что  его
единственная  вьющаяся  дорожка  делала  множество  поворотов,  позволяя
совершить вполне длительную прогулку. Каждый поворот мощенной  каменными
плитами аллеи освещался тусклыми фонарями, совершенно излишними  в  этот
вечер, потому что с неба  светила  почти  полная  луна.  Помимо  выпивки
главное развлечение здесь состояло в том, чтобы  наблюдать  за  другими,
одновременно выставляя напоказ самих себя,  но  изобретательные  парочки
всегда умудрялись находить уединенные местечки среди разросшихся тисовых
деревьев и кустов остролиста. Пока Риордан  вел  Кассандру  по  аллее  к
расположенному в середине сада небольшому фонтану,  они  убедились,  что
все разбросанные там  и  сям  скамейки  уже  заняты.  На  мгновение  они
остановились, молча глядя на почти обнаженную фигуру  коленопреклоненной
нимфы, льющей нескончаемую струю воды из каменного кувшина.
   - Вам не холодно? - внезапно спросил Риордан. Кассандра заглянула ему
в лицо, решив, что он насмехается над ней или делает непристойный намек,
но увидела лишь искреннюю озабоченность. Однако  схожесть  ее  наряда  с
одеянием полуобнаженной каменной нимфы в фонтане не ускользнула от  нее,
да и от него, как она полагала, тоже. Она отрицательно покачала головой,
и они продолжили свою неторопливую прогулку.
   Хорошо, что в саду темно, подумала она, по крайней мере, здесь  можно
укрыться от дюжин преследующих ее  любопытных  глаз.  Это  позволило  ей
немного овладеть собой, что само по себе было совсем неплохо. К счастью,
мистер Уэйд  сам  сделал  первый  шаг  и  устроил  этот  tete-a-tete.  У
Кассандры до  сих  пор  таинственным  и  совершенно  непонятным  образом
перехватывало горло при любой попытке заговорить с  ним.  Наверное,  это
потому,  что  он  так  хорош  собой,  предположила  она.  "Исключительно
красивый мужчина", - написал Куинн в своем письме. Но  нет,  дело  не  в
этом, она повидала на своем коротком веку немало красивых мужчин!  Круг,
в котором она вращалась в Париже, состоял, можно сказать,  исключительно
из красивых мужчин, однако до сих пор ей ни разу  не  приходилось  в  их
присутствии чувствовать себя смущенной до потери дара речи. Щеки  у  нее
запылали при воспоминании о том, как она смотрела на него,  не  в  силах
отвести взгляд. Ощущая в себе не больше склонности  к  красноречию,  чем
раньше, в игорном зале, Кассандра принялась лихорадочно перебирать в уме
подходящие темы для разговора.
   Они дошли до дальнего конца сада, где в окружении густого  кустарника
стояла  одинокая  ажурная  скамья  кованого   железа.   Риордан   усадил
Кассандру, а сам отошел на несколько шагов назад, напомнив себе, что ему
надо сохранить голову на плечах и не отвлекаться на любование ее грудью,
щедро обнаженной злосчастным платьем. Была минута у  фонтана,  когда  он
был уверен, что она вспоминает  эпизод,  произошедший  год  или  полтора
назад у другого фонтана, того, что находился в парижском  саду  Тюильри.
Перед  его  внутренним  взором  опять  вспыхнул  яркий  образ   девушки,
обнаженной и мокрой, запрокинувшей назад голову. Струйки воды стекали по
ее шее и груди...
   Мысленно Риордан заставил себя встряхнуться. Эта  женщина  что-то  уж
больно сильно на него воздействует. Когда он пропустил ее вперед, выходя
из  дверей  клуба,  ему  открылся  необычайно  волнующий  и   ничем   не
заслоненный вид сзади, но  мысль  о  том,  что  все  остальные  любуются
соблазнительным зрелищем столь же свободно, что во всем помещении нет ни
одного мужчины, которого не одолевали бы в эту минуту те  же  похотливые
побуждения, что и его самого, отравила ему все удовольствие.
   Довольно. Он  здесь  по  делу.  Ему  необходимо  выяснить,  можно  ли
доверять этой женщине. Пора перестать вести  себя  как  свихнувшийся  от
ранней возмужалости подросток. Надо  думать  и  действовать,  как  Колин
Уэйд.
   - В вашем голосе,  мадемуазель,  слышится  очень  легкий,  совершенно
очаровательный французский акцент, - заметил он как бы невзначай.  -  Вы
провели много времени во Франции?
   - Большую часть жизни, хотя дома мы всегда говорили  по-английски.  Я
родом из английской семьи.
   - Ах вот как. Позвольте мне заметить, что новая французская мода  вам
очень к лицу.
   В душу Кассандры закралось самое черное  подозрение.  Ей  показалось,
что он над ней подшучивает. У нее вздернулся подбородок.
   - Благодарю за комплимент.
   -  Англичане,  разумеется,  безнадежно  отстали  в  подобных   вещах.
Французская  мода   представляется   им   провозвестницей   безбожия   и
общественного краха. Не обращайте на них  внимания.  Смею  предположить,
что не пройдет и  года,  как  женщины  Лондона,  все  до  единой,  будут
появляться в свете исключительно в нарядах греческих богинь.
   Как ни странно, Кассандре стало немного легче.
   - Вы очень добры, но сегодня я попала в неловкое  положение  лишь  по
собственной вине. Я совсем недавно вернулась в Англию. Мне следовало  бы
выяснить, как  далеко  заходит  терпимость  англичан  к  более  открытым
нарядам, но у меня просто не хватило времени. Уверю вас, в Париже  такое
платье считается вполне приличным, даже скромным.
   - В самом деле?
   Его слова звучали вполне по-дружески, однако  откровенно  восхищенный
взгляд, которым он окинул ее сидящую фигуру, никак нельзя  было  назвать
братским.
   - Можете мне поверить, - торопливо  продолжала  Кассандра,  -  с  тех
самых пор, как Мария-Антуанетта позировала для портрета в своем robe  du
matin   без  малейших  признаков  корсета  или
шнуровки, парижанки стали освобождаться от лишней  одежды  с  величайшей
охотой.
   Она озабоченно нахмурилась, смутно подозревая, что ляпнула что-то  не
подходящее к данному случаю.
   - Смею заметить, это, должно быть, чрезвычайно увлекательно:  влезать
в шкуру  древних,  обнажая,  насколько  возможно,  свою  собственную,  -
протянул Риордан, весьма довольный собой.
   Последнее замечание Кассандра мудро пропустила мимо ушей.
   - На первых порах это, разумеется, привело всех  в  ужас:  люди  были
шокированы тем, что королева позволила выставить себя  напоказ  в  одной
шемизетке. Но тем не менее разразившийся скандал  положил  начало  новой
моде, я бы даже сказала, новому стилю свободной  одежды,  делающей  всех
равными.
   "Ну вот, - подумала она удовлетворенно, - кажется, это вышло довольно
здорово". Станет он развивать ее мысль или нет, это не  имеет  значения.
Главное - она сделала первый шаг, представляя себя женщиной из народа.
   - Вас вынудили перебраться в Англию начавшиеся в  Париже  беспорядки,
мисс...
   - Мерлин. Кассандра Мерлин.
   Она не спускала глаз с его лица, стараясь понять, что говорит ему это
имя, но как раз в эту минуту из густой тени выступил  официант  с  двумя
бокалами вина на подносе. Риордан взял один из  них  и  протянул  второй
Кассандре. На сей раз их пальцы  соприкоснулись.  Во  множестве  дешевых
романов ей приходилось читать о том, что  случайное  касание  рук  может
подействовать, как грозовой удар, но  она  всегда  считала,  что  авторы
просто  выдумывают  всяческие  нелепости.  До  этой  минуты.   Торопливо
отхлебнув глоток кларета, Кассандра чуть не поперхнулась.  Глаза  у  нее
заслезились, щеки вспыхнули, она была вынуждена поставить бокал рядом  с
собой на траву и сложить руки на коленях. Прошла  целая  минута,  прежде
чем она вспомнила, в чем состоял его вопрос.
   - Нет, мистер Уэйд, не уличные беспорядки  заставили  меня  вернуться
сюда. Дело в том, что мой отец был арестован и  казнен  по  обвинению  в
государственной измене.
   Вокруг стояла полная тишина, если не считать отдаленного  назойливого
шума,  доносившегося  из  игорного  зала.  Риордан  заглянул  в   широко
раскрытые правдивые, глаза сидевшей перед  ним  женщины.  В  ее  взгляде
читался легкий вызов. Мысленно он поставил ей высший балл за смелость.
   - Я его знал, - медленно проговорил он. - Правда, не слишком близко.
   Лживое утверждение, как ни странно, далось ему  с  трудом.  Нежелание
врать этой  женщине  оказалось  для  него  полной  неожиданностью.  Зато
следующие слова, совсем сбившие его с толку, вырвались из самого сердца.
   - Я глубоко сожалею о  смерти  вашего  отца.  Вам  пришлось  пережить
ужасное горе.
   Уловив  подлинное  сочувствие  в  его  голосе,  Кассандра   едва   не
расплакалась, хотя понимала,  что  это  было  бы  глупо.  Она  торопливо
смигнула слезы.
   - Благодарю вас. Но он умер  за  свои  убеждения,  за  дело,  которое
считал правым. Во Франции сегодня многие умирают за то  же  самое,  сэр.
Полагаю, это не худший способ встретить свой конец.
   И опять Риордан мысленно поздравил ее за прямоту, решив при этом, что
пора ответить ей тем же.
   - А вы... разделяете увлечения своего отца, мисс Мерлин?
   Кассандра выждала долгую паузу перед тем, как ответить.
   - Если и так, было бы глупо с моей стороны признать  это,  не  правда
ли, мистер Уэйд?
   - Полагаю, это зависит от того, кто ваш собеседник.
   Она  пристально  посмотрела  на  него,  не  зная,  что  сказать.  Все
происходило слишком быстро. К  тому  же  мистер  Уэйд  смущал  ее  своим
высоким ростом и шириной плеч, совершенно заслонивших луну и мешавших ей
видеть его лицо. Одет он был без франтовства, но великолепный покрой его
черных  панталон  и  терракотового  камзола  явно   свидетельствовал   о
богатстве. Он производил  впечатление  человека,  платившего  портным  и
камердинерам целое состояние, чтобы самому не заботиться о своем внешнем
виде, но тем не менее желавшего выглядеть безупречно.
   Со странным чувством Кассандра  вспомнила,  что  у  него  есть  жена.
"Слаба здоровьем, - говорил Куинн, - безвыездно  живет  в  Бате".  Может
быть, именно по этой  причине  он  заводит  любовниц?  Есть  ли  у  него
кто-нибудь сейчас?  Она  отвернулась  и  вдруг  едва  не  подскочила  от
неожиданности, заметив, что он протягивает ей руку.
   - Не желаете ли прогуляться?
   Кассандра встала и оперлась на протянутую руку. Прогулочным шагом они
отправились по узкой тропинке, протоптанной в траве, вдоль колючей живой
изгороди. Здесь не было фонарей, но луна так хорошо освещала  путь,  что
можно было идти, не боясь споткнуться. За кустами справа от них раздался
визгливый женский смех, и чувство тревоги, охватившее  Кассандру,  когда
ей показалось, что они тут совершенно одни, сразу же развеялось. Она  не
могла не заметить, что с ним легко идти в ногу, хотя он  был  на  голову
выше  и  весил  раза  в  полтора  больше,  чем  она.  Странно,  подумала
Кассандра, что она видит в нем противника, но пока еще не врага. А  ведь
Куинн сказал, что именно этот человек выдал ее  отца  и  послал  его  на
смерть! Впервые она  задумалась:  был  ли  Куинн  во  всем  и  до  конца
откровенен?
   - Почему отец не послал за вами, когда жить в Париже стало опасно?  -
вслух поинтересовался Риордан.
   Вопрос был задан безо всякой задней мысли; ему просто хотелось  знать
ответ. Кассандра продолжала смотреть прямо перед собой. Мысль о том, что
отец просто-напросто забыл о ее существовании, по-прежнему причиняла  ей
боль, но вовсе не обязательно было докладывать об этом мистеру Уэйду.
   - Он знал, что я разделяю его убеждения и захочу присоединиться к его
работе в Англии, -  придумала  она.  -  Он  оставил  меня  в  Париже  из
осторожности.
   "Смелый шаг, - подумал Риордан. - Возможно, даже слишком смелый".
   - И как вам нравится здешняя жизнь?
   - Я ее ненавижу! Сословное общество кажется мне отвратительным. Вы же
видели, как меня встретили сегодня вечером! И все только потому,  что  я
не вписываюсь в их буржуазные представления о приличиях. Они убили моего
отца, но, можете мне поверить, мистер Уэйд, им никогда не  убить  идеалы
свободы и братства!
   Риордан невольно залюбовался гордым поворотом ее головы,  а  особенно
тем, как она расправила плечи, невольно выпятив грудь  под  натянувшимся
тонким муслином платья.  Однако  взрыв  ее  патриотического  негодования
заставил его спрятать невольную  улыбку.  Ее  слова  прозвучали  слишком
мелодраматично, к тому же она  явно  была  не  в  ладах  с  политической
терминологией.  Революционеры  прославляли   буржуазию,   презрение   ей
выражали только аристократы.
   Однако он готов был очистить дочь Патрика  Мерлина  от  подозрения  в
пособничестве отцу. В конце концов, если  бы  она  действительно  хотела
помочь Уэйду, она давно уже  попыталась  бы  его  предупредить:  "Мистер
Уэйд, вам грозит большая опасность..." или что-то в  этом  духе.  Вместо
этого она делала искусные намеки и вела себя осторожно, но  естественно,
то есть именно так, как он велел бы ей поступать, приди для этого время.
Т