пес  по-прежнему  стоял  рядом  с  нею,  как  часовой,
настороженный и невозмутимый. Во  все  стороны  от  пожарища  летели  искры,
описывая кривые, прежде чем угаснуть с шипением на промерзшей земле.
   - Лили, с тобой все в порядке? Дэвон сделал шаг к ней, но  она  отступила
вместе с собакой.
   - Мне холодно, - прошептала Лили, обхватив себя руками.
   Он тотчас же сбросил свой теплый черный плащ и окутал ее плечи.
   - Мы поедем домой завтра, - прошептал Дэвон. Он прижался щекой к ее щеке.
Она вздрогнула. Дэвон подумал, что от холода.
   Огонь стал угасать. В радиусе шести футов вокруг дома земля оттаяла из-за
сильного жара. Дэвон отвел Лили на теплый и чистый участок и помог ей  снова
сесть. Ему хотелось опять прикоснуться к ней, но она держалась так  прямо  и
напряженно, что он не осмелился.
   - Поговори со мной, Лили. Что с тобой случилось?  Расскажи  мне,  как  ты
жила все это время. Ты была совсем одна?
   Она не отвечала.
   - Лили!
   Она легла на бок спиной к нему, свернувшись клубочком и сцепив  руки  под
подбородком.
   Она устала, твердил он себе, может быть, она даже больна, и ей,  конечно,
нужен отдых. Они поговорят завтра. Он склонился над нею,  пытаясь  заглянуть
ей в лицо. Тени причудливо играли на ее бледных щеках  и  заострившейся,  но
все еще изящной линии подбородка. Прошло несколько минут. Может, она уснула?
Дэвон поежился и опустился на землю рядом с Лили,  прижавшись  грудью  к  ее
округленной спине, ища ее тепла. Его рука естественным жестом  потянулась  и
обхватила ее живот. Он стал думать о ребенке. Своем ребенке. Он и сам не мог
разобрать, что чувствует, помимо тревоги за Лили и за младенца.  И  все-таки
где-то в самой  потаенной  глубине  его  души  робко  зашевелилась  радость:
слабенький,  пугливый  ночной  зверек,  опасливо  прячущийся  от  света.  По
привычке Дэвон отнесся к этому ощущению с недоверием. Но Лили ждет  от  него
ребенка! Он вдруг почувствовал, что взлетает, отрывается от земли.  Если  бы
все это сбылось, если бы он мог Сохранить Лили и ребенка...
   Вот только что он мог дать взамен? В его скудном  Существовании  не  было
ничего, что можно было предложить в обмен на столь  бесценные  дары.  И  все
же... Лили уже столько раз его прощала! Дэвон боялся чего-то просить, боялся
надеяться, но ничего с собой поделать не мог. Уж,  казалось  бы,  в  чем  он
никак не мог себя упрекнуть, так это в избытке веры в будущее, однако в этот
час ему хотелось  отбросить  все  возможные  опасения  и  просто  радоваться
свершившемуся чуду. В течение долгих месяцев он жил как в бреду, не в  силах
выйти за пределы терзавшего его кошмара. Теперь Кошмар кончился:  теперь  он
мог защитить ее. Она была здесь, здесь, в его объятиях.  Ее  нежный  профиль
смягчал грубую жестокость окружающего пейзажа. Ее тонкое плечо,  упиравшееся
ему в грудь, тихонько вздымалось и опадало в такт ее дыханию, пахнущие дымом
Волосы щекотали ему лицо. А завтра они вместе поедут домой.
   Дэвон заснул.  Когда  он  проснулся.  Лили  сидела  рядом  на  коленях  и
наблюдала за ним. Зимний рассвет низко висел над болотами, свинцово-серый  и
враждебный.  Дэвон  протянул  руку,  чтобы  прикоснуться  к  ней,   но   она
отклонилась.
   - Вы можете кое-что сделать для меня? Он сел.
   - Да. Как ты себя чувствуешь, Лили?
   - Я хочу,  чтобы  вы  передвинули  камни.  -  Она  поднялась  на  ноги  и
попятилась прочь от него. - Вам понадобится ваша лошадь.
   Дэвон протер глаза  и  почесал  заросшую  щетиной  щеку.  Потом  встал  и
последовал за нею.

***

   - Сюда, - сказала она, указывая рукой.
   Дэвон снял с тележки вторую тяжелую глыбу  и  перенес  ее  на  обложенную
осколками гранита могилу в центре  круга,  образованного  камнями  поменьше.
Следуя указаниям Лили, он положил камень, выпрямился и  отряхнул  ладони  от
земли. Лили молча повернулась к нему спиной и направилась к  почерневшему  и
все еще  курившемуся  вдалеке  месту  пожарища.  Дэвону  ничего  другого  не
оставалось, как, стиснув зубы, отправиться за нею следом.
   Чья это могила? Зачем нужны  громоздкие  гранитные  валуны,  которые  ему
пришлось тащить от зловонной лужи  за  полмили  отсюда?  Кто  выстроил  этот
безумный парад птиц, зверей, великанов и русалок вокруг  сгоревшего  домика?
Лили отказывалась отвечать, и он наконец перестал спрашивать.
   Она ждала его у подножия холма. Его черный плащ доставал ей до щиколоток,
делая ее похожей на маленькую  беременную  летучую  мышь.  Дэвон  вздрогнул,
увидев скульптуру, возле которой остановилась Лили. Статуя изображала мать и
дитя; женщина  фигурой  напоминала  Лили  -  ту  Лили,  какой  она  была  до
беременности, - и было  что-то  в  ее  осанке,  в  лишенном  черт  лице,  не
оставлявшее сомнений в том, кто послужил для нее моделью. Глядя на  ребенка,
которого женщина держала в руках, он ощутил замешательство и растерянность.
   - Зачем вы меня искали? Зачем приехали сюда? - вдруг  спросила  Лили  все
тем же лишенным всякого выражения голосом.
   - Зачем? - Он так долго хотел сказать ей об этом! - Потому  что  я  люблю
тебя.
   С коротким негодующим восклицанием она повернулась спиной  и  зажала  уши
ладонями.
   Дэвон пришел в ужас. Сперва он даже оцепенел, но йотом обошел ее  кругом,
чтобы заглянуть ей в лицо. Лили медленно опустила руки. Ее  тонкие  запястья
тряслись, глаза выглядели слепыми, словно она смотрела внутрь, а не  наружу.
Дэвон заговорил, стараясь, чтобы его голос звучал ровно:
   - - Послушай меня, Лили. Теперь я знаю, что не ты стреляла в Клея. Ни  за
что на свете ты не причинила бы ему вреда. Я...
   - Откуда вы знаете?
   - Я просто знаю.
   - Откуда? Он отвел глаза.
   - Я пришел в себя.
   - Вы лжете.
   Откуда она могла знать?
   - Нет, это правда.
   - Клей что-то вспомнил?
   - Нет, - на сей раз он ответил честно, - Клей ничего не  помнит.  Клянусь
тебе, это я опомнился, я пришел в себя. У меня открылись глаза.
   - Лжец.
   Дэвон отшатнулся.
   - Тебе станет легче, если я скажу, что сожалею о том, что  сделал?  Я  не
говорил этого раньше, потому что знал, что это не...
   - Вы дадите мне денег?
   - Что?
   Она повторила вопрос - хотя он прекрасно  расслышал  и  в  первый  раз  -
по-прежнему чужим, бесцветным голосом.
   - Но зачем? - ласково спросил Дэвон.
   - Чтобы я могла уехать. Чтобы я могла жить. Холодок пробежал  у  него  по
спине, а волосы на голове шевельнулись.
   - Лили.., дорогая...
   Его голос звучал отрывисто и сердито, но при этом он бережно обнял брата,
помог ему встать на ноги и проводил в библиотеку. Как только Клей  устроился
на диване, Дэвон подошел к буфету и вытащил бутылку виски Налив себе выпить,
он повернулся в ожидании отповеди со стороны Клея, столь же предсказуемой  в
последние дни, как наступление понедельника вслед за воскресеньем.
   - Н-н-неужели это и  в-в-вправду  помогает?  -  заикаясь,  спросил  Клей,
указывая на стакан.
   - Представь себе.
   Дэвон поднес к губам стакан с  янтарной  жидкостью,  вдохнул  ее  терпкий
аромат и отхлебнул глоток. Плечи у него невольно содрогнулись, а  на  глазах
выступили слезы. Нет, это ни капельки не помогало, но он  привык,  а  ничего
другого просто не было.
   - Посмотри, что Мак... Маклиф мне подарил, Дэв.
   - Что это?
   - Конь. Он сам его вы-вырезал. Это Тэмер, видишь? Гэйлин  говорит,  р-раз
уж мне не-нельзя на нем ездить, то уж смо-смотреть-то можно!
   Дэвон выдавил из  себя  улыбку.  Маклиф  вернулся  месяц  назад.  Покинув
Даркстоун, он нашел работу на  оловянном  руднике  неподалеку  от  Лискерда.
Извиняться перед конюхом было мучительно и неловко, но  Дэвон  прошел  через
это, а Маклиф рад был вновь вернуться к работе с лошадьми.
   Клей откинулся на спинку дивана и закрыл глаза. Дэвон забеспокоился:
   - Как ты себя чувствуешь? Тебе нехорошо?
   - Нет, я в порядке. Немного у-устал.
   - Ты слишком долго сидел на террасе. Давай я отведу тебя наверх.
   Клей отмахнулся от него.
   - Какой у Лили срок.., м-м-м... - трудное слово далось ему  не  сразу,  -
..беременности?
   Дэвон аккуратно поставил полупустой стакан на стол.
   - Не знаю. Она не хочет  мне  говорить.  Лили  вообще  не  хотела  с  ним
разговаривать,  но  самым  верным  способом  заставить  ее   замкнуться   во
враждебном молчании  служила  любая  -  прямая,  косвенная,  вкрадчивая  или
откровенная, без обиняков - попытка расспросить ее о ребенке,  которого  она
носила под сердцем. Ради ее спокойствия Дэвон давно,  уже  несколько  недель
назад, отказался от каких бы то ни было расспросов. Но она страшно исхудала,
и он не ног не тревожиться о ней.
   - Тебе несладко, - тихо заметил Клей. - Но в каком-то смысле, знаешь... -
он замолчал, на сей раз не в поисках  нужного  слова,  а  потому  что  хотел
пощадить чувства брата.
   Дэвон так и понял.
   - Это то, чего я заслуживаю? - язвительно осведомился он.
   Клей лишь улыбнулся и пожал плечами в ответ.
   - Какая свежая мысль! Но постарайся понять:  мне  она  тоже  приходила  в
голову уже не раз, так что я сыт ею по горло.
   - Верно. Но я все-таки не п-п-понимаю, как ты мог во-о-образить  хоть  на
секунду, что Лили могла в меня вы.., вы-выстрелить? Это же...
   - Черт побери! -  в  голосе  Дэвона  зазвучала  тихая,  еле  сдерживаемая
ярость. - Была записка. Клей, она лежала прямо под твоей  рукой.  Ее  сундук
был полон денег. Я думал, ты умираешь... О, дьявол, ни о чем я не  думал,  я
действовал!
   Он закрыл глаза и прижался лбом  к  оконному  стеклу.  Все  это  были  не
причины, а оправдания. Сколько раз он терзался сознанием чудовищной глупости
того, что натворил!
   - Матушка скоро п-п-приедет.
   Дэвон опустошил стакан и повернулся к брату.
   - Да.
   - Из-з-звини, я опять з-з-забыл день.
   - В пятницу.
   - Верно. Алисия т-т-тоже приедет, правда?
   - Да.
   - Вот и хорошо.
   Улыбка Клея вызвала у него ответную улыбку.
   - Да, это хорошо. Будет на кого  переложить  несносную  обязанность  быть
тебе нянькой. Клей криво усмехнулся.
   - Из Алисии  вы-выйдет  отличная  нянька.  Уж  к-ку-да  лучше  тебя.  Она
х-хорошенькая, чего о тебе не скажешь, и не будет на меня ры-рычать.  -  Его
выражение стало серьезным. - Дэв?
   - К твоим услугам.
   - Хочешь, я.., поговорю с Лили? По...пробую? Дэвон невесело рассмеялся.
   - И что же ты скажешь?
   - Ну.., не знаю.
   -Может, что-то п-п-п...
   - Придет в голову?
   - Придет в голову. Что-нибудь умное и.., ну.., уб-бедительное.
   - Ценю твою заботу. Но не думаю, что из этого выйдет толк.
   - Но ведь это не повредит, верно? Я т-т-только попробую.
   Может, и не повредит, думал Дэвон, но и не поможет. Все равно что вливать
лекарство в глотку мертвецу. "Я с ней поговорю", - твердо решил Клей.

Глава 25

   - И как ты не сопреешь в такую жару, а,  Лили?  Апрель  на  дворе,  а  ты
сидишь у огня, согнувшись в три погибели, как старая ведьма!
   С этими словами Лауди развернула над матрацем чистую простыню и принялась
подтыкать ее по углам.
   - Гэйлин говорит, с тех пор, как ты поселилась в  домике  мистера  Кобба,
сюда перетаскали больше дров, чем пошло на обогрев всего Даркстоуна. Тебе бы
выходить почаще во двор, что ты сидишь тут, как сова? Да я у вас днем, а  не
ночью, чтоб все тебя видели.
   Она искоса бросила взгляд на Лили, но та не ответила и не подняла глаз от
шитья.
   - Умом тронулась, вот что я вам скажу, - пробормотала Лауди себе под нос,
расстилая шерстяное одеяло  поверх  простыни  и  взбивая  подушку.  -  Да  и
отощала, ну просто мешок с костями, смотреть страшно.
   Габриэль поднялся со своего места  рядом  с  креслом  Лили,  потянулся  и
неспеша направился к двери.
   - Вон даже  пес  одурел  от  жары!  Лауди,  ворча,  подошла  к  дверям  и
опустилась на корточки перед Габриэлем.
   - Ух ты, красавчик, - замурлыкала она и погладила его по лбу.
   Габриэль вежливо моргнул и отвернулся.
   - Да уж, дело известное, только на хозяйку ты и смотришь,  больше  ни  на
кого не глядишь! Вот у кого сердце верное, благослови его Господь!
   Распрямившись, она открыла дверь, и Габриэль выбежал наружу.
   - Ну, что там у нас еще осталось? Подмести да пыль вытереть, - сама  себе
ответила Лауди и подошла поближе к камину. - А ну-ка, покажи, что ты сегодня
шьешь? Дай глянуть! Ой,  какой  крошечный  чепчик,  вот  здорово!  Чтоб  мне
сгореть! Эта малютка еще не родилась,  а  одежек  у  нее  -  больше,  чем  у
королевы!
   Лили нарушила молчание:
   - Это мальчик.
   Ободренная результатами своих маневров, Лауди живо возразила:
   - А вот и нет! Миссис Кармайкл говорит, что будет девочка,  а  уж  она-то
знает толк в таких вещах.
   - Нет, будет мальчик, - покачала головой Лили и вернулась к своему шитью.
   Лауди встала, подбоченившись.
   - Все? Больше тебе нечего сказать? За  весь  злосчастный  день?  Тьфу  на
тебя. Лили, что ты с  собой  делаешь?  Сидишь  тут  в  четырех  стенах,  как
зачумленная, ешь одна, ни с кем ни словечка,  даже  со  мной  поговорить  не
хочешь! Да ты тут зачахнешь! А знаешь, что про  тебя  говорят?  Что  ты  нос
задираешь и знаться ни с кем не хочешь, больно гордая стала!
   - Кто так говорит? - спросила Лили без особого любопытства.
   - Энид. Она так и сказала Розе. Ну, я ей надавала  оплеух,  впредь  будет
помалкивать Сложив руки на груди, Лауди сделала паузу в ожидании ответа,  но
его не последовало.  Досада  на  ее  простеньком  круглом  личике  сменилась
плутоватым выражением лукавого бесенка.
   - Ну что ж, словами горю не поможешь,  видно,  придется  тебе  жить,  как
живется.
   Схватив с камина перьевую метелку и напевая про себя, она начала обметать
пыль с мебели. Потом как бы невзначай обронила:
   - Хозяин сегодня встал поздно. Плечи Лили напряглись, пальцы замерли  над
вязанием. Исподтишка наблюдая за нею, Лауди продолжала:
   - А чего удивляться? Стрингер говорит, полночи не спал, все пил. Запрется
в спальне, да и пьет горькую. Раньше, бывало, выпивал с молодым хозяином, да
тому теперь нельзя: еще, говорят, от раны не оправился.
   Она бросила еще один взгляд украдкой: Лили,  не  отрываясь,  смотрела  на
тлеющие угли, и лицо у нее было такое, что Лауди бросила метелку и подошла к
ней.
   - Да что с тобой? Все хорошо. Лили, все в порядке, а что не в порядке, то
можно исправить! Выйди на солнышко,  прогуляйся,  а  там  и  на  божий  свет
веселей видеть станешь! Негоже тебе киснуть тут целый день! Что ты, в  самом
деле, монашка в келье?
   Лили сбросила с плеча ласково похлопывающую  руку  Лауди  и  вскочила  на
ноги.
   - Ладно! - вскричала она, бросив вязанье на кресло.  -  Я  пойду  гулять!
Давно надо было бежать со всех ног,  чем  сидеть  и  слушать,  как  ты  меня
пилишь!
   В четыре шага Лили пересекла комнату, схватила свою соломенную шляпку  и,
выходя, в сердцах хлопнула дверью.
   - Пошли, Габриэль! Пойдем на эту чертову прогулку!
   Габриэль гонялся за бабочкой среди голубых  незабудок,  росших  по  обеим
сторонам от дорожки. В крошечном садике перед коттеджем управляющего анютины
глазки и лаванда были уже в полном цвету.  Лили  успокоилась:  она  даже  не
заметила начала цветения. Вдоль  подъездной  аллеи  кивали  головками  цветы
страстоцвета, воздух был напоен медовым ароматом вереска, клевера и  кипрея.
Прячась в тени папоротников и пышных мхов, лиловые фиалки боролись за  жизнь
с бледно-желтыми примулами.  Красногрудая  малиновка,  усевшись  на  зеленую
ветку ивы, подала голос, заглушая щебечущих в небе жаворонков.
   Постепенно Лили замедлила шаг и свернула на тропинку,  ведущую  к  озеру.
Она не сомневалась, что в этот час  там  никого,  кроме  нее,  не  окажется.
Вспугнутый ею заяц вскочил, перевернулся в воздухе и  дал  деру.  По  кустам
утесника, стоявшим вдоль дороги, взбирались толстые волосатые гусеницы, а на
высокой орешине пара рыжих белок во всю прыть гонялась за третьей.
   Тяжело ступая. Лили прошла по мягкому  и  чистому,  позлащенному  солнцем
приозерному песку к своему любимому плоскому камню и села в  двух  шагах  от
ослепительно синей воды.
   - Не смей больше приносить мне дохлую рыбу! Слыхал?
   Габриэль даже не подал виду, что эти слова обращены к  нему,  и  неспешно
побрел прочь. Вскоре он скрылся среди разбросанных по берегу черных валунов.
   Лили сбросила туфли и вытряхнула из них песок. Солнце пригревало ее ноги.
Через минуту она поднялась и сняла чулки. А уж оставшись босиком, невозможно
было  удержаться  от  соблазна  окунуть  ноги  в  воду.   Ей   пришлось   от
неожиданности отпрянуть: хотя весна и пришла в Корнуолл,  вода  в  Пиратском
пруду все еще была холодная, как лед.
   Она опять села на камень, стряхнула мокрый песок с подошв  и  задумалась.
Может, Лауди и вправду обиделась? Но ее болтовня могла бы и святого  вывести
из терпения! Конечно, Лауди  желает  ей  добра...  Но  подобные  мысли  лишь
усугубляли у Лили чувство вины. Лауди не  одобряла  выбранный  ею  для  себя
распорядок, считала его "чудным". Со своей точки зрения она, наверное,  была
права, но Лили нарочно устроила свою жизнь в Даркстоуне так,  чтобы  ее  дни
проходили безрадостно и скудно. Вот  уже  два  месяца  она  была  гостьей  в
поместье виконта Сэндауна, но гостьей чрезвычайно странной, замкнутой, редко
показывающейся на  глаза.  Жила  она  в  коттедже  мистера  Кобба  в  полном
одиночестве, почти не выходила наружу и ни с  кем  не  разговаривала,  кроме
Габриэля и своего ребенка. Замечая в себе явное сходство с Меро, Лили иногда
в шутку  говорила  Габриэлю,  что  ему,  видно,  на  роду  написано  жить  в
заброшенных домиках с чудаковатыми одинокими женщинами.
   Она  закрыла  глаза  и  откинулась  назад,  упираясь  руками  в  песок  и
запрокинув подбородок к солнцу, полной грудью вдыхая свежий  воздух.  Солнце
чудесно пригревало, его тепло  проникало  прямо  до  костей.  Огонь  камина,
топившегося в ее комнате день и ночь, никогда не согревал ее так.  Возможно,
Лауди права, ей следует чаще бывать на воздухе. И не только по ночам,  когда
можно не опасаться встречи с кем-нибудь. Особенно с Дэвоном.
   Кстати, прошлой ночью эта  стратегия  ее  подвела.  Она  гуляла  по  мысу
незадолго  до  полуночи  и  внезапно  увидела  перед  собой   его   высокую,
широкоплечую фигуру за одним из поворотов  тропинки.  Ночь  была  темна,  он
стоял к ней спиной, глядя на воду. За три дня до этого, впервые за несколько
недель, он постучался в ее дверь и предложил поужинать с ним и с Клеем. Лили
решительно отказалась и отослала его прочь. Прошлой ночью ей стало  неловко:
она не ожидала так скоро увидеть его вновь и решила потихоньку удалиться, но
тут он внезапно обернулся и заметил ее. Долгое время  оба  молчали  и  вдруг
заговорили одновременно.
   - Извините, я вас не заметила...
   - Сегодня слишком темно для прогулок в одиночестве...
   Оба смущенно умолкли и опять стали вглядываться друг в друга в темноте.
   - Ну что ж... - сказала Лили, собираясь уйти.
   - Может, прогуляешься со мной? - торопливо предложил Дэвон. - Зачем?
   Он выпрямился,  и  в  его  голосе  зазвучали  саркастические  нотки.  Эту
язвительную интонацию, которую  Лили  ненавидела  всей  душой,  Дэвон  часто
использовал в последнее время в разговоре с нею.
   - Потому что на дворе весна, ночь теплая, а нам все равно идти в  одну  и
ту же сторону.
   - Причины веские, что и говорить, - ответила она после напряженной паузы.
- Тем не менее я отказываюсь. Спокойной вам ночи.
   - И вам спокойной ночи.
   Он отвесил ей преувеличенно вежливый поклон, и Лили явственно различила в
его дыхании сильный и ни с чем не сравнимый залах алкоголя.
   - Будьте осторожнее по дороге домой, - резко бросила она. - Вы не в себе.
   - Что вы говорите?  А  где  же  я?  Она  презрительно  пожала  плечами  и
повернулась, чтобы уйти, но он схватил ее за руку и удержал.
   - Ты ведь не станешь плакать, если я грохнусь с этого проклятого утеса?
   Огромным усилием воли Лили заставила себя сдержаться и не выдернуть руку.
Не обращая внимания на