час ее здесь нет.
     Кожа на его спине под ее рукой была похожа на атлас. Только она была горячей.
     - Безусловно, ее здесь нет, но дело не в этом. Я поступила так глупо! Только теперь я понимаю, что могла потерять тебя навсегда!
     Майкл ласково погладил ее щеку.
     - Ничего, я понимаю. Я тоже боюсь твою тетю. Сидни накрыла его руку своей ладонью и еле слышно проговорила:
     - Я хочу заниматься с тобой любовью. Прямо сейчас. Я только об этом и думаю. Я не могу больше ждать. Ты хочешь этого, Майкл?
     Он закрыл глаза, пытаясь сдержаться, пытаясь поверить тому, что услышал.
     - Это эвфемизм?
     -Что?
     Майкл открыл глаза. Что-то неуловимо изменилось, неужели это его вопрос разрушил все?! И все же, не зная, как исправить положение, Майкл мужественно продолжал:
     - Филип мне так сказал. На самом деле я не знаю, что это значит. Она снова улыбнулась.
     - Это можно считать эвфемизмом, только если люди занимаются любовью, не любя друг друга.
     - Я люблю тебя, Сидни. Она коснулась пальцами его губ.
     -Я тоже тебя люблю. Он поцеловал ее, как она его научила - долгим нежным поцелуем. А его сердце между тем готово было разорвать грудь, оно становилось огромным. Она его любит! Сидни никогда не обманывала его. Она любит его! Майкл прошептал ее имя, держа ее в объятиях, крепко прижимая к себе, чтобы всем телом почувствовать ее тело, все целиком - грудь, живот, ноги... На ней почти не было одежды, и, когда его руки прошлись по тонкой ткани ее халата, он ощутил под ней все: округлости ягодиц, изгиб бедер, тонкую талию, хрупкие лопатки.
     - Мы будем заниматься любовью? - прошептал он, все еще не смея поверить в осуществление мечты.
     - Я этого хочу. Вся дрожа, она отстранилась от него, высвободилась из кольца его горячих, требовательных рук.
     - Майкл, - спросила Сидни, сама удивляясь тому, как глухо звучит ее голос, - ты когда-нибудь... - она нервно засмеялась, - ты когда-нибудь делал это раньше?
     - Нет. Но я видел, как это делается. Она заморгала. Краска стала заливать лицо Майкла.
     - Ты это видел? Майклу пришлось сознаться.
     - Мы с Филипом... - начал он и тут же умолк, не смея поднять на нее глаза.
     Опять Филип! Сидни твердо решила, что непременно всерьез разберется со своим братцем.
     - Скажи мне только одно: я должна тебе показать, как это делается? - Да, - ответил Майкл после небольшого раздумья. - Пожалуй, будет лучше, если ты мне покажешь.
     Сидни откинула голову и заглянула ему в лицо, чтобы убедиться, что он не шутит. Его глаза светились потаенным светом, губы дрожали от возбуждения.
     - Я счастлива, - сказала Сидни. - Счастлива, как никогда в жизни. - Вот и хорошо, - откликнулся Майкл. - Всю свою жизнь я ждал тебя, Сидни. А теперь... - Теперь ты меня получил. Они сами не заметили, как оказались в спальне и Сели на кровать. Поняв, что должна взять инициативу на себя, Сидни прижалась губами к теплой впадинке на его груди.
     - Первым делом... - прошептала она, кончиком языка проводя по его шее, - первым делом надо снять одежду. Но я думаю, это тебе уже хорошо известно.
     Майкл не поднимал глаз, ничего не говорил, он лишь прерывисто дышал. Когда он потянулся к верхней пуговице на своей рубашке, Сидни взяла его за руку и направила ее в другую сторону.
     - Иногда бывает приятно, если мы при этом... помогаем друг другу.
     Майкл улыбнулся, вспоминая, как девушка в витрине у миссис Бэрч раздевала мужчину. То, что проделывала пара в витрине, было ненастоящим. У них с Сидни все будет по-другому. Он заглянул ей в лицо, пока развязывал бантик у воротника ее халата и расстегивал пуговицы. Никогда раньше ему не приходилось видеть такое выражение в ее потемневших от страсти глазах. В них горели любовь и желание. Ему понравилось раздевать ее. Но как же все это выдержать, если они и дальше будут двигаться так медленно?
     На ее рубашке тоже были пуговицы. Бесконечное количество - до самого подола. Но когда он наконец дошел до талии, Сидни проворно высвободила руки из рукавов, и рубашка соскользнула на пол. Боже, как она была прекрасна! Майкл знал, что так оно и будет, и все же, увидев ее без одежды, почувствовал, как у него перехватывает дыхание. Какая красавица! Его обнаженная красавица...
     - Можешь до меня дотронуться, - прошептала она.
     Но Майкл побоялся. Его руки обвели в воздухе контур ее безупречной груди, так и не коснувшись ее. Потом его ладонь случайно задела ее розовый сосок, и тут Майкл не выдержал и обхватил рукой ее грудь.
     Его удивил ее вздох. Она откинула голову набок и опустила ресницы. Вид у нее был такой, словно ей снился прекрасный сон. Майкл коснулся губами нежной кожи у нее на шее, вдохнул ее запах, продолжая удерживать ладонями томительную тяжесть груди.
     - Какая ты красивая, - вздохнул он, жалея, что не знает других слов, чтобы выразить свое восхищение.
     Его волосы упали ей на грудь. Сидни погрузила в них пальцы и ласково отвела назад, за уши. Такое острое желание пронзило ее в эту минуту, что ей пришлось стиснуть зубы и крепко сомкнуть колени. Она заставила Майкла поднять голову, нашла его рот и принялась осыпать его нетерпеливыми, жадными поцелуями, совсем позабыв о нежности, которой сама же научила его раньше. Она умирала от жажды. Он разжал руки и отпустил ее.
     Послышался треск рвущейся ткани, пуговицы посыпались на пол. Майкл сорвал с себя рубашку и толкнул Сидни на постель. А она не могла больше дожидаться ни минуты, ей так хотелось ощутить на себе его тело, почувствовать его тяжесть. Когда Майкл накрыл ее тело своим, глубокий вздох радости и облегчения вырвался из ее горла. Но абсолютная естественность этого ощущения поразила ее. Сидни увернулась от одного из его голодных поцелуев. Ей хотелось замереть, просто обнять его и не двигаться. Она не хотела, чтобы все произошло слишком быстро.
     - Майкл, - прошептала она, задыхаясь, - погоди, не спеши. Давай подождем.
     - Почему?
     - Потому. Так будет лучше, поверь мне. - Сидни сдунула попавшую в глаза прядь волос. - И давай все же снимем с себя одежду.
     Майкл откатился на бок, расстегнул брюки, одним движением сорвал их с себя и швырнул на пол.
     - Ну и ну, - усмехнулась Сидни, - вот это скорость!
     Наклонившись над ней, опираясь на локоть, Майкл сжал в кулаке ткань ее ночной рубашки и потянул книзу, обнажив ее живот.
     - Ты по-прежнему утверждаешь, что никогда раньше не занимался любовью? - спросила Сидни с улыбкой.
     - Сними с себя все, Сидни. Я хочу видеть тебя всю. Я так долго этого ждал!
     - О, Майкл... - пролепетала смущенно Сидни. Нашла время стесняться! Но она ничего не могла с собой поделать. Ей хотелось, чтобы сейчас, когда у них все было в первый раз, стояла ночь, а не ясный белый день. Собрав воедино всю свою храбрость, Сидни вы скользнула из ночной рубашки и отбросила ее в том же направлении, куда запустил свои брюки Майкл. Они придвинулись друг к другу, стоя на коленях, и крепко обнялись. Майкл никак не мог насытиться ощущением ее обнаженных ягодиц, без конца проводил ладонями по теплой гладкой коже, сжимал и гладил ее тело. Сидни положила голову ему на плечо, щекоча его шею языком.
     Майкл откинулся назад, чтобы рассмотреть получше ее тело. У Сидни, как и у него, были соски, таинственная впадинка пупка, темные волосы внизу живота, но на этом сходство заканчивалось. Его тело было твердым, а тело Сидни - мягким. Там, где его тело было плоским, у нее были округлости. И кожа у нее была совсем другая: как нежные лепестки цветов, как теплая вода. Майкл положил руки на ее бедра, поглаживая большими пальцами кожу на внутренней стороне, слегка касаясь колечек волос посредине. Ему хотелось дотронуться до нее там, прижаться к этому месту лицом, но он боялся что-либо предпринять, пока она сама ему не скажет, боялся совершить ошибку, испугать Сидни.
     Он поднял голову и уловил в ее глазах выражение, которого не ожидал увидеть. Она попыталась улыбнуться, но это была ненастоящая улыбка.
     - Что случилось. Сидни?
     - Ничего.
     - Нет, что-то есть. Я что-то не так сделал? Тебе больно? Она покачала головой, но теперь он ей не поверил.
     -Прости, что я так поторопился.
     - Дело не в этом. Сидни тоже откинулась назад, но когда Майкл попытался убрать руки, удержала их на месте.
     - Все дело в этом, - сказала она. - И в этом. И в этом. И в этом.
     Легкими, как перышко, прикосновениями она провела кончиками пальцев по шраму у него на груди, по длинному рубцу, пересекавшему живот, по мелким шрамикам на ребрах. У него были и другие, он весь был покрыт ими с головы до ног, но она не коснулась остальных. Майкл отвернулся.
     - Это уродство. Тебе неприятно, да? - Нет-нет! О, Майкл, не надо так смотреть! Сидни обняла его и притянула к себе, принялась покрывать поцелуями его щеки, отчаянно желая, чтобы он понял.
     - Когда я думаю о том, сколько всего тебе пришлось пережить, как тебе было тяжело, как одиноко, как долго ты страдал, я не могу этого вынести. Мне делается больно. Просто больно.
     Неудержимое рыдание вырвалось у нее. Сидни ненавидела себя за то, что ударилась в слезы в такую минуту, но захлестнувшее ее чувство оказалось слишком сильным.
     - Все было не так уж плохо. - Майкл улыбнулся ей, пытаясь вызвать ответную улыбку. - Ш-ш-ш, Сидни, не надо плакать. Не надо грустить, только не сейчас. Давай сделаем это прямо сейчас.
     Его настойчивая нежность помогла ей опомниться. Она засмеялась прерывистым всхлипывающим смешком и вытерла слезы.
     - Ты прав. Давай сделаем это прямо сейчас. Они вытянулись посреди постели лицом друг к другу. На первое время им хватало простых прикосновений, любовной игры, исследований и открытий. Майкл был очарован ее грудью, но никак не мог постичь одного из главных правил эротической игры, и Сидни, устав ждать, пока он сам поймет, была вынуждена пуститься в объяснения.
     - Вот самые чувствительные места, - сказала она. - Вот здесь... и здесь.
     С подобными словами она ни за что на свете не смогла бы обратиться к другому человеку, даже к Спенсеру, если бы ему был нужен такой урок. Но Майклу она могла это сказать, потому что... ну просто потому, что это был Майкл. И все, что они делали, ему ужасно нравилось.
     - Здесь, - повторил он, хмурясь от усердия и внимательно глядя, как ее сосок вздувается и темнеет под его жадными пальцами.
     - Да... вот здесь...
     - Животные так не делают, - заметил Майкл. - Насколько мне известно.
     - Они сами не знают, от чего отказываются.
     - У самки соски предназначены только для того, чтобы кормить малышей. После того, как у нее появятся детеныши, - уточнил он.
     Сидни улыбнулась с закрытыми глазами:
     - У людей все не так.
     - И у мужчин тоже? - спросил Майкл.
     - Давай проверим.
     Сидни пощекотала его левый сосок мизинцем, припав губами к его груди, легонько прикусила его сосок губами.
     - Ого! Его глаза удивленно округлились.
     - Вот видишь, как интересно. Но... на женщин это действует сильнее, хотя я не знаю, почему. И еще...
     Нет, это невозможно. Как она могла сказать такое? Но она все-таки сказала:
     - Ты знаешь, как детеныши животных пьют молоко из материнской груди? Они его высасывают.
     - Высасывают, - повторил Майкл. - Правильно, они так делают.
     Для него это было новое слово. И он опять возобновил игру с ее соском.
     - Дело в том, - глухо произнесла Сидни, уткнувшись лицом в плечо Майкла, - что когда мужчина берет в рот грудь женщины... как будто высасывает молоко... это доставляет ей большое удовольствие... когда они занимаются любовью. Как мы сейчас.
     Он с удивлением заглянул ей в глаза, и Сидни пришлось собрать всю свою силу воли, чтобы не спрятать лицо в подушку. Озадаченно хмурясь, Майкл наклонил голову, захватил губами ее сосок и легонько втянул в рот. Сидни тихонько вскрикнула.
     - Тебе нравится?
     -Да... Он сделал это еще раз, и она застонала.
     - Это здорово. Сидни!
     - И не говори!
     Майкл опрокинул ее на спину и перешел ко второй груди, посасывая, покусывая, лаская языком, - он оказался способным учеником, все схватывает на лету! - с силой втягивая в рот ее твердеющий сосок и заставляя ее стонать еще громче. Какое облегчение - перестать отдавать распоряжения и пустить дело на самотек! Да и что еще она могла ему сказать? Все остальное он и сам знал. Он был подобен буре, обрушившейся на нее. Сидни с радостью отдалась на милость этой нетерпеливой стихии.
     Но Майкл сдерживался. А ей хотелось большего, ей хотелось всего и сразу. Он должен был знать, что следует дальше! Но нет, он не желал продолжать без ее разрешения. И хотя сейчас он доводил ее до исступления, именно это она в нем больше всего любила: животную дикость, которую он умел обуздывать своей бесконечной человеческой добротой. Каким бы испытаниям ни подвергалось его терпение - будь то жестокость 0'Фэл-лона, эксперименты ее отца или даже его собственная страсть к ней, - всякий раз он сдерживал свои инстинктивные побуждения усилием воли. Ей пришла в голову странная мысль - из всех мужчин, которых она знала, Майкл - самый цивилизованный.
     Сидни не могла удержаться и не прикоснуться к нему, хотя это могло бы ускорить дело и привести к преждевременному финалу. Она этого вовсе не хотела, но Сидни жаждала близости полной, без преград. Шепча его имя, Сидни просунула руку между их телами и нащупала ладонью его бархатистую плоть. Майкл дернулся всем телом и судорожно втянул воздух сквозь зубы. Она сжала его игриво, совсем легонько, но не смогла успокоить.
     - Ты тоже можешь меня потрогать, - дрожащим шепотом предложила Сидни, от души надеясь, что не придется объяснять - где. Не пришлось. Но пришлось сказать:
     - Тише, тише, не так сильно!
     Майкл тотчас же ослабил нажим, его пальцы раскрыли ее бережно, как хрупкую раковину, как бутон цветка.
     - О, Майкл, Майкл, Майкл... - Тебе это нравится! - с восторгом воскликнул он, чрезвычайно довольный собой.
     В эту игру должны играть двое.
     - А тебе вот это понравится.
     Сидни начала поглаживать его внизу, слегка растягивая мягкую, как будто замшевую кожу. Он вскрикнул. Она сразу же перестала, испугавшись, что зашла слишком далеко и достигла большего успеха, чем сама хотела.
     - Не сейчас, - шепнула она, - еще не время. Сперва ты должен войти в меня.
     - Я хочу войти в тебя.
     - Знаю. Но еще не время.
     - Почему?
     - Ш-ш-ш...
     Она еще немного помучила и себя, и Майкла, дразня его медленными прикосновениями пальцев, которые вдруг стали необыкновенно ловкими, чуткими, умелыми, как никогда раньше. Всякий раз, когда Сидни замирала, Майкл начинал очень бережно исследовать ее, а она, затаив дыхание, следила за его лицом. Глаза у него были опущены, на губах застыла сосредоточенная полуулыбка. Приятно было сознавать, что он никогда раньше так не прикасался к женщине. Эта мысль дарила ей сладкое, непереносимо волнующее ощущение собственной удачливости и власти над ним.
     - Сидни!
     На щеке у него ритмично подергивался мускул. Он дошел до края, да и она, пожалуй, тоже. Но ей стало немного грустно, когда она поцеловала его в губы и приняла на себя весь его вес, потому что в этот раз ей удалось подойти так близко... совсем близко.
     Не медля больше ни секунды, Майкл раздвинул ей ноги коленями и, помогая себе рукой, проник внутрь. Дыхание вырвалось у него из груди долгим вздохом, пока он погружался все глубже и глубже. Потом, к удивлению Сидни, он замер, оставаясь совершенно неподвижным. Слов не требовалось, не было никаких причин говорить вслух ?Я люблю тебя?, и уж тем более никаких причин для слез. И все же тихие, светлые слезы навернулись ей на глаза. Сколько бы ей ни суждено было прожить, что бы с ней дальше ни случилось, она знала, что навсегда запомнит эту минуту.
     В конце концов ей опять пришлось взять инициативу на себя. Она начала двигаться, медленно вращая бедрами и увлекая его за собой ласковыми поглаживаниями. Ощущать его внутри... нет, это было неописуемо. Он был подобен щедрому глотку воды в жаркий день. Сидни знала, что долго это чудо продолжаться не может. Судя по знакомым ей признакам, Майкл был уже на грани. Но ей хотелось отдать ему себя в подарок, все остальное не имело значения. Сама она еще сумеет получить удовольствие.
     Во всяком случае, ей так казалось. Все стало меняться медленно, постепенно, поначалу совсем незаметно, но... не успела она оглянуться, как кое-что приобрело значение для нее самой. Она не могла противиться этой настоятельной потребности, не могла сделать вид, будто с ней ничего не происходит. Захваченная совершенно новым для себя переживанием, Сидни растерялась, позабыла все, что было ей раньше известно и хорошо знакомо. Она летела по воздуху, судорожно цепляясь за Майкла и всем телом, каждой своей клеткой умоляя его не останавливаться. В конце концов ей пришлось сказать об этом вслух.
     - О господи, не останавливайся... - прошептала она, прижимаясь лицом к горячей влажной впадине на его груди.
     Если бы он остановился, она бы просто умерла.
     Страсть лишила Майкла речи, но не языка. Его хриплые гортанные стоны - откровенные, ничем не стесненные - еще больше подогрели Сидни. Прерывисто и тяжело дыша, как и она сама, он еще крепче притянул ее к себе, зарылся лицом в ее волосы. Варварский ритм древней, как мир, любовной игры пульсировал у нее в крови. Ее тело жаждало освобождения.
     - Давай, давай, давай скорее...
     Ее поразила неистовая чистота ощущений. Стремительно возносясь вверх по спирали наслаждения, Сидни испустила торжествующий крик, когда достигла вершины. Сквозь захлестнувшую ее волну пьянящей радости она услыхала ответный крик Майкла - протяжный низкий вой, полный животного удовлетворения. Этот звук мгновенно проник ей в сердце и в мозг, стал частью блаженства, его апофеозом.
     Когда все кончилось, Сидни утеряла способность двигаться. У Майкла осталось больше сил.
     - Мне хочется кричать на весь мир о своей радости, - признался он, - или перевернуть этот мир вверх ногами.
     Майкл непременно хотелось знать, всегда ли это бывает так прекрасно - заниматься любовью.
     - Конечно, нет, - ответила Сидни. Она не сомневалась в своей правоте. С ней самой ничего подобного раньше не происходило.
     - Почему нет? - спросил он с задумчивым видом, обводя одним пальцем хрупкую развилку ее ключиц. - Всегда должно быть так, если люди занимаются любовью.
     С этим она была согласна.
     - Должно быть, но не всегда бывает. Майкл наклонился и поцеловал родинку у нее на левой груди.
     - Проверим, - улыбнулся он.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

     Слава богу, Филип хотя бы перестал кричать на нее, и Сидни больше не должна была отводить телефонную трубку подальше от уха каждые несколько секунд во время их кратких разговоров. Три дня потребовалось, чтобы он понял, что криком ничего не добьется.
     - Скажи мне, по крайней мере, что ты все еще в штате Иллинойс.
     - Разумеется, я здесь.
     - Скажи мне, что ты все еще в Чикаго.
     - Да.
     - В самом деле?
     - Да. Она услыхала в трубке его вздох.
     - Ну это уже кое-что.
     - Филип, я скажу тебе, где я, если ты обещаешь держать язык за зубами и ничего не предпринимать.
     - Извини.
     Они уже несколько раз толковали об этом, и Сидни надеялась услышать наконец другой ответ.
     - Тогда я не скажу. Оба они напряженно молчали.
     - Как дела дома? - спросила Сидни, меняя тему.
     - Ну а ты сама как думаешь?
     Двери лифта со звоном открылись, вышла пожилая пара. Сидни старательно держалась к ним спиной, пока они не повернули по коридору налево и не скрылись из виду.
     - Репортеры оставили вас в покое? - спросила она приглушенным голосом.
     - В общем, да. Твое алиби пока держится. Тетя Эс-телла сказала всем, что ты решила уехать подальше от скандала, и никто в этом не усомнился.
     - Вот и отлично.
     - Лучше молись богу, чтобы какой-нибудь проныр-, ливый полисмен не стал тебя разыскивать у твоей до-йрогой подруги Мэри Кэй.
     - Ну уж это вряд