явно готовясь принять положенное ему наказание.
   - Добрый день, сэр. Как приятно...
   - Вы мне зубы не заговаривайте! Что это за галиматья насчет реформ, с
которой вы собираетесь выступить на предстоящей сессии? Не успел я  плащ
снять, как мне уже все уши прожужжали!
   Говорившему было уже за шестьдесят. Коренастый, полноватый, он  носил
маленький волосяной парик, прикрывающий лысину, и очки в круглой оправе.
Его лицо бороздили глубокие морщины.
   - Я выступлю против вас, молодой человек, - пригрозил он, веско  тыча
пальцем в грудь Риордану, - можете на меня положиться.
   - Я этого ожидал, сэр...
   - И как только вам в голову взбрело тратить время на подобный  вздор?
Еще до конца года, если мне удастся настоять  на  своем,  мы  вступим  в
войну  с  Францией,  а  это  куда  важнее  ваших  разглагольствований  о
конокрадах, которых надо не вешать, а сажать в тюрьму!
   Риордан усмехнулся.
   - Вы совершенно правы, но я готов поспорить, что времени хватит и  на
то, и на другое.
   - Ну это мы еще поглядим. А это, стало быть, и есть ваша жена?
   Незнакомец прикоснулся к полям шляпы, его суровое лицо смягчилось.
   - Да, сэр, это миссис Риордан. Касс, познакомься с мистером Берком.
   Протянув руку для пожатия, Кассандра с трудом закрыла открывшийся  от
изумления рот. Неужели это тот самый мистер Берк? Эдмунд Берк?
   - Знакомство с вами - большая  честь  для  меня,  -  проговорила  она
искренне. - Я восхищаюсь вашими работами.
   Мистер Берк взглянул на нее с недоверием.
   - Это правда, - заверил  старика  Риордан.  -  Она  прочла  все  ваши
сочинения.
   Его глаза заискрились весельем.
   - Говоря по всей правде, сэр, ей вы  нравитесь  гораздо  больше,  чем
мне.
   Великий государственный муж сурово насупил брови.
   - В  таком  случае  могу  сказать  одно:  вы  удачно  женились,  юный
ветрогон! Вряд ли вы заслуживаете такой жены. Остается  лишь  надеяться,
что вам от нее перепадет немного здравого смысла.
   Бэрк повернулся к Кассандре:
   - Я вам не завидую, сударыня. С этим щенком надо держать ухо  востро.
Единственные ценные качества, которые я в нем заметил, - это острый  ум,
абсолютная порядочность и способность находить общий язык с кем  угодно.
Опасное начало.
   Он опять притронулся к шляпе.
   - Всего доброго вам обоим. Желаю удачи.
   Настал  черед  Риордана  подтянуть  отвисшую  челюсть.  Он   проводил
взглядом удаляющуюся сгорбленную спину Эдмунда Берка в полном  молчании,
повторяя про себя его слова,  чтобы  запомнить  их  навсегда.  Потом  он
перевел взгляд на Кассандру, не в силах скрыть свой восторг.
   - Боже милостивый, Касс, ты его слышала? Он...
   - Ты ему нравишься, - сказала она, стараясь удержаться от улыбки. - А
почему бы и нет?
   У нее не было никаких  причин  разделять  радость  Риордана,  но  она
невольно радовалась вместе с ним.
   - Почему? Ты еще спрашиваешь! Моя репутация загублена, я  прихожу  на
заседания, прикидываясь пьяным...
   -  Может  быть,  ему  рассказали,  что  это   притворство?   -   тихо
предположила она. - Ведь он возглавляет одну  из  группировок  в  партии
вигов, не так ли?
   - Да, но... - Риордан озадаченно умолк. - Что ж, вполне  возможно.  В
конце концов, Питт знает правду, и некоторые другие министры тоже.
   Он опять замолчал, погрузившись в глубокую задумчивость.
   - Для тебя это очень много  значит,  верно?  Ты  бы  хотел  завоевать
расположение человека, которого по-настоящему уважаешь?
   Риордан улыбнулся, глядя ей в глаза. Как он любил ее  в  эту  минуту!
Ему хотелось ее расцеловать,  но  она  бы,  конечно,  не  позволила.  Ну
ничего, скоро у него будет достаточно времени наверстать упущенное.
   - Да, верно, для меня это очень много значит, - просто признался он и
взял ее под руку. Но Кассандра не двинулась с места.
   - Мне кажется, в тебе уживаются два человека, Филипп, - заметила  она
с грустью. - Один из них - благородный, великодушный и порядочный, а вот
другой - лжец и лицемер. Мне жаль, что мы встретились.
   Он устало, безо всякого раздражения покачал головой, понимая, что она
не доверяет не только ему, но и себе  самой.  Касс  не  сознавала  своих
достоинств и поэтому не могла поверить, что он ее любит и женился на ней
от чистого сердца. Грустно было об этом думать.
   - Когда  ты  переменишь  свое  мнение  обо  мне,  Касс,  -  тихо,  но
решительно возразил Риордан, - я заставлю тебя изменить мнение и о  себе
самой тоже. Это я тебе обещаю.
   Но действовать надо было по порядку. Не дожидаясь ее ответа, он  взял
ее за локоть и быстро повлек за собой  вверх  по  ступеням  под  арочный
портик и внутрь, в помещение палаты общин.
   Гардеробная размещалась в крытой  церковной  галерее.  С  крюков  для
одежды  свисали  петли  из  красной  тесьмы,  в  которых  членам  палаты
полагалось оставлять свои шпаги перед тем, как войти в зал для  дебатов.
Во избежание кровопролития, пояснил Риордан.
   - Зато мы никогда не снимаем шляп, Касс. Понятия не имею  почему,  но
такова традиция. И шпоры мы тоже можем носить не снимая, если захотим. К
тому  же  нас  нельзя  арестовать,  мы  пользуемся  неприкосновенностью.
Попробуй отозваться о  нас  худо,  и  мы  прикажем  тебя  арестовать  за
нарушение наших прав.
   Он кивнул привратнику, стоявшему в дверях, и провел ее  через  другую
галерею в комнату средних размеров с высоким потолком.
   - А это наш темный, лишенный удобств  вестибюль.  Когда  какой-нибудь
билль ставится на голосование, мы не выкрикиваем и не поднимаем рук.  Мы
выходим в вестибюль справа от председателя, если  мы  "за",  или  слева,
если "против",  а  он  пересчитывает  нас  по  головам.  Это  называется
разделением. Теперь идем сюда.
   Он провел ее по короткому коридору, распахнул другую  дверь  и  гордо
объявил:
   - Зал заседаний!
   Его увлеченность  растрогала  Кассандру;  несмотря  на  все,  что  он
натворил, она была не в силах оскорбить его чувства.
   - Очень мило, - вежливо откликнулась она, удивляясь про себя скромным
размерам  помещения,  казавшегося  скорее  уютным,  чем  величественным,
совсем не таким, как ей представлялось. Стены были обшиты панелями.
   - А вот кресло председателя, - продолжал Риордан, указывая на простое
кресло с прямой спинкой, стоявшее на возвышении.
   Перед  креслом   председателя   были   выстроены   рядами   скамейки,
разделенные надвое зеленой ковровой дорожкой.
   - Я сижу здесь, на стороне вигов.
   Отпустив ее руку, он прошел в дальний конец зала заседаний.
   - Вот здесь!
   Теперь он был так далеко, что ему приходилось чуть ли не кричать.
   - Старшие члены палаты сидят впереди!
   Улыбаясь, Риордан вновь подошел к ней.
   - А публика сидит вон там, - он указал на галерею у них над головами,
обрамлявшую зал с трех сторон. - Берк сидит здесь, на "скамье министров"
, с тех самых  пор,  как  порвал  с  Фоксом  и
другими вигами.
   - Он действительно будет выступать  против  твоего  законопроекта?  -
спросила  Кассандра,  несмотря   на   твердое   намерение   с   ним   не
разговаривать.
   На самом деле ей хотелось спросить: "Филипп, что мы здесь делаем?"
   - О, да, это, можно сказать, было  предрешено.  Такого  понятия,  как
"реформа", в словаре Берка не существует. Он ужасный ретроград.
   - Тогда почему он вызывает у  тебя  такое  восхищение?  Уэйд  его  не
выносит.
   - Я в этом не сомневаюсь. Уэйд видит в Берке своего  злейшего  врага.
Ведь Берк ненавидит революцию по той же причине, что и реформы, - и  то,
и другое нарушает традиции прошлого.
   Риордан опустился на место Берка на "скамье министров".
   - Почему я восхищаюсь им? Потому что он - один  из  самых  выдающихся
умов нашего столетия, он столь же  честен,  сколь  и  упрям,  он  скорее
умрет, чем поступится своими  принципами.  И  к  тому  же  он  блестящий
оратор. Вернее, раньше был. Теперь его  называют  "обеденным  колоколом"
палаты общин.
   - Почему?
   -  Потому  что  стоит  ему  встать,  чтобы  взять  слово,   как   все
разбредаются кто куда.
   Лицо Риордана озарилось теплой улыбкой.
   - Берк так любит разглагольствовать! Ты  должна  учесть,  что  многие
члены палаты общин - простые фермеры или торговцы, у них ни терпения, ни
мозгов не хватает, чтобы разобраться в сложной  сети  его  аргументов  и
уследить за полетами его фантазии. К тому же он стареет, у него портится
характер, он становится все  более  раздражительным,  а  когда  начинает
говорить, никак не может остановиться. Но слышала бы  ты  его  несколько
лет назад, Касс! Ему просто не было равных.
   - И тем не менее Колин вовсе не считает его безобидным  стариком.  Он
люто ненавидит Берка.
   - Сейчас вся сила Берка  заключена  в  том,  что  он  пишет.  Потеряв
поддержку  вигов  в  парламенте,  он   обратился   к   людям   напрямую.
Общественное мнение в наши дни отвернулось от  Франции  главным  образом
благодаря ему.
   Риордан поднялся  на  ноги.  Кассандра  подумала,  что  настала  пора
уходить, и  ей  стало  страшно.  Наверное,  из  какого-то  необъяснимого
каприза он решил показать ей все это перед тем, как расстаться навсегда.
И вот экскурсия закончилась.
   - Сколько же всего депутатов в палате общин? - спросила она, понимая,
что только тянет время, и презирая себя за слабость.
   - Шестьсот пятьдесят.
   - Так много! Но ведь все не могут здесь поместиться!
   - Нет, но на каждое заседание приходит не больше  половины  избранных
депутатов. Так всегда было.
   - И как все это происходит? Что вы делаете?
   -  Мы  дебатируем.  Председатель  вызывает,  к  примеру,   уважаемого
депутата,  представляющего  округ  Бухты-Барахты.  Тот   поднимается   и
начинает свою речь. Разумеется, это  должна  быть  чистая  импровизация:
того, кто осмелится читать по бумажке, тут же зашикают и прогонят вон из
зала. Все остальные члены  Палаты  либо  отсутствуют,  либо  спят,  либо
громко   разговаривают   и   перебрасываются   записками.   Это   просто
поразительное зрелище, Касс, ты бы глазам своим не поверила. Если оратор
он никудышный, его, беднягу, осыплют градом насмешек, да так громко, что
ты ни слова из его речи не услышишь. Но если он умеет  хорошо  говорить,
тогда вся палата будет слушать в полном молчании.  Новоизбранным  членам
очень скоро дают понять, что управлять Великобританией единолично им  не
суждено. Некоторые так сильно обижаются, что после  своей  вступительной
речи умолкают на долгие годы. Ну а  другие  начинают  постигать  правила
игры:
   - Как ты, например, - догадалась Кассандра. - Ты их постиг.
   - Нет, я еще только учусь. Это дело долгое, но оно стоит  затраченных
усилий. Потому что, видишь ли, хотя  я  и  не  управляю  Великобританией
единолично, это делает палата общин в целом.
   Она улыбнулась.
   - А я думала, это делает король.
   - Нет, мы просто позволяем ему так думать.
   Он вынул из кармана часы.
   - Ну что ж, любовь моя, пожалуй, нам пора идти. Уже поздно, а я  хочу
еще кое-что тебе показать.
   Услышав это бездумно оброненное "любовь моя", Кассандра почувствовала
слабость в коленях. Боль разлуки была почти невыносима. Ей вдруг  пришло
в голову, что расставаться и терпеть эту боль вовсе не обязательно.  Она
может остаться с ним, если сама захочет.  Кому  какое  дело?  Кто  будет
знать правду, кроме  них  двоих  да  еще  Джона  Уокера?  Риордан  ждал,
протянув ей руку. При мысли о том, как  будет  проходить  их  совместная
жизнь, она содрогнулась, балансируя на грани полной  капитуляции,  но  в
самый последний миг все-таки отпрянула.
   - Филипп, - проговорила она с трудом, - что мы вообще  здесь  делаем?
Зачем ты меня сюда привел?  Прошу  тебя,  пойми,  я...  мне  тяжело.  Не
вернуться ли нам домой?
   Риордан  подошел  ближе,  но  не  коснулся  ее.  Его  лицо  светилось
удивительной нежностью, взгляд проникал как будто прямо ей в душу.
   - Ты обещала мне два часа, помнишь? - спросил он ласково. - Они почти
на исходе. Поверь мне, милая Касс, я не меньше, чем ты,  хочу  вернуться
домой.
   Подойдя еще ближе, он опять протянул ей руку.
   - Нет, я не прошу, чтобы ты мне верила. Просто идем со мной.
   Кассандра помедлила, но в конце концов все-таки взяла его  под  руку.
Они вышли из зала заседаний уже в  другой,  скудно  освещенный  коридор,
спустились по винтовой лестнице, вырубленной из замшелого камня,  прошли
еще по каким-то запутанным переходам и  наконец  остановились  у  мощных
двойных  дверей,  усеянных  медными  бляшками.  Кассандра  вопросительно
взглянула на Риордана, но  так  и  не  смогла  разгадать,  что  означает
выражение его лица. Он распахнул перед нею  дверь.  Она  прошла  внутрь,
сделала три шага и остановилась. Огонь по меньшей мере сотни поминальных
свечей подтвердил ей, что на  сей  раз  перед  нею  действительно  самая
настоящая церковь.
   - Что это? - прошептала она, запинаясь.
   - Нижняя часовня. В наши дни она используется только  членами  палаты
общин для похорон, венчаний и крестин.
   Он откашлялся и заглянул ей в глаза.
   - Я подумал, что для нашего венчания лучше места не найти.
   Нет, невозможно было делать предложение, совершенно не  прикасаясь  к
ней! Риордан взял ее безжизненную руку и глубоко вздохнул.
   - Ты выйдешь за меня еще раз, Касс? Я люблю тебя всей душой.
   Он  притянул  ее  к  себе,  приняв  ее   ошеломленное   молчание   за
нерешительность.
   - Выходи за меня, я хочу, чтобы мы состарились вместе. Из тебя выйдет
очаровательная старушка.
   Она ничего не ответила, но и не стала протестовать, когда он обнял ее
и прижался лбом к ее лбу.
   - Я безумно люблю тебя, - прошептал Риордан, касаясь губами ее  носа.
- Я завидный жених, Касс, даже Берк признает, что я честен. А недавно ко
мне  обратилась  группа  избирателей  из  Бакингемшира  с   предложением
баллотироваться от их округа на следующих выборах. Хоть  это  и  кажется
невероятным, меня, похоже, ждет большое будущее. Ты скажешь мне "да"?  Я
готов встать на колени, если это поможет.
   Он осторожно стер пальцами слезы с ее лица.
   - Я люблю тебя, - повторил он, глядя прямо в ее сияющие  глаза.  -  Я
всегда буду тебя любить, даже когда выживу из ума и превращусь в старого
козла.
   Его голос многозначительно понизился.
   - И учти: я никогда не перестану тебя хотеть, потому что  буду  очень
игривым старым козлом - чем старше, тем хуже.  Ты  не  сможешь  удержать
меня...
   - О, Филипп!
   Кассандра бросилась ему  на  шею  и  спрятала  лицо  в  складках  его
рубашки. Слов у нее больше не было.
   - Это означает "да"? - засмеялся Риордан.
   На радостях он крепко обнял ее и оторвал от пола, но тут  же  ослабил
свою медвежью хватку, боясь поломать ей ребра.
   - Да! Да-да-да! О, Филипп!
   - Слава  Богу,  что  в  нашей  семье  только  мне  одному  платят  за
красноречие, - ухмыльнулся Риордан, но  не  выдержал  шутливого  тона  и
поцеловал ее со всей накопившейся внутри страстью.  -  Ты  меня  любишь,
Касс?
   - Да, я люблю тебя. Я люблю тебя, Филипп. Я всегда тебя любила.
   Она была пьяна от счастья. Как будто плотина открылась у нее в  душе,
и долго сдерживаемые слова любви полились каскадом.
   - Значит, мы поженимся по-настоящему? В этой часовне?
   - Да, как только я переговорю с каноником и все устрою. Я уже  полдня
потратил на поиски, но его нет на месте.
   - А скоро это будет?
   - Да уж я постараюсь, чтобы это произошло как можно скорее. Нам  ведь
не нужно заново венчаться, мы только подтвердим наши  брачные  клятвы  в
торжественной обстановке, поэтому нам не придется ждать три  недели.  Не
вижу причин, почему бы не сделать это прямо сейчас.
   "Подтвердим наши клятвы в торжественной обстановке", - повторила  про
себя Кассандра, продолжая крепко обнимать его.
   - Ты  хочешь  сказать,  что  на  этот  раз  нам  не  придется  просто
"объявлять о своем желании вступить в брак"  ?
   Риордан не ответил на ее дразнящую улыбку.
   - Ты моя жена, Касс. Ты была ею прежде и являешься ею сейчас. Ты  мне
веришь?
   - Сама не знаю, - пробормотала она, облизнув пересохшие  от  волнения
губы. - Может, стоит потребовать от тебя доказательств?
   Какой-то неясный звук, похожий на глухое ворчание,  вырвался  из  его
горла.
   - Что  ты  себе  позволяешь,  Касс?  Да  еще  в  часовне  для  членов
парламента! Какая разнузданность!
   Кассандра чувствовала, что ей море по колено.
   - Где же еще иметь дело с членом, как не в его  часовне?  -  спросила
она, прижимаясь к нему и  с  наслаждением  замечая,  как  глаза  у  него
округляются от веселого удивления и ответного желания.
   Он еще теснее привлек ее к себе и поцеловал с томительной чувственной
нежностью, которая всегда действовала на нее безотказно, потом  заставил
ее попятиться на два шага, пока она не уперлась спиной в толстую дубовую
дверь. Кассандра немного ослабила объятия, чтобы дать ему  больше  места
для маневра, но так и не прервала поцелуя. Ее груди изменили форму в его
ладонях. Его язык заполнял ее рот; она откинула голову  назад,  позволяя
ему делать все, что он хочет. Одна его  рука  сползла  ниже,  к  животу.
Когда Риордан прижался к ней и прошептал нечто  совершенно  непристойное
ей на ухо, она поняла, что только его вес, прижимающий ее  к  двери,  не
дает ей соскользнуть на пол.
   И еще ей стало ясно, насколько они близки к совершению  святотатства.
Собрав всю свою волю, Кассандра отодвинулась и прошептала ему на ухо:
   - Я придумала более удачное место.
   Сколько ни старался, Риордан не смог  догадаться,  что  она  имеет  в
виду. Ему с трудом удалось справиться с дыханием.
   Она пояснила:
   - Лучше иметь дело с членом в его постели.
   - А-а-а, - протянул он, - в его постели!  Да,  это  самое  подходящее
место.
   Но ему ужасно не хотелось прерываться.
   - Я все-таки думаю, что на самом деле эти скамьи  не  такие  жесткие,
как кажется на первый взгляд. Если мы...
   - Филипп!
   Риордан усмехнулся.
   - Прежде чем мы уйдем, скажи, что ты меня любишь, - потребовал он.  -
А то я не расслышал с первого раза.
   Кассандра заставила его наклонить голову и коснулась губами уха.
   - Я люблю  тебя,  -  проговорила  она  отчетливо  и  раздельно,  даже
повторила дважды, чтобы не осталось никаких недомолвок.
   Он невольно вздрогнул, ощутив кожей ее свистящий шепот.
   - Ну, Касс, ты у меня получишь.
   Смесь угрозы с обещанием в его голосе взволновала ее до глубины души.
Не говоря больше ни слова, они взялись за руки и покинули  часовню.  Все
их мысли были заняты одним нешуточным делом: как побыстрее добраться  до
дому. О том, чтобы идти пешком, не могло быть и речи. Они нашли  наемную
карету возле парка и  залезли  в  нее,  как  преступники,  удирающие  от
полиции. Риордан повелительно назвал кучеру адрес и  пообещал  крону  на
чай, если тот уложится в четверть часа. Забравшись в карету, они рухнули
от хохота. Их смешило собственное нетерпение.
   Двенадцать минут спустя кучер остановил карету  у  дома  Риордана  на
Портмен-сквер  и  стал  ждать,  пока  его  пассажиры  выйдут.   Никакого
шевеления. "Ох уж эти богачи, - подумал он, - ждут небось, пока я сам не
открою им эту чертову дверь". Он слез  с  козел,  ворча  себе  под  нос,
впрочем, довольно добродушно: в конце концов, крона есть крона . Но когда он распахнул дверцу кареты и заглянул внутрь,
дамочка завизжала, а ее кавалер выдернул руку у нее из-под юбок,  и  оба
они покраснели, как ошпаренные. Отсюда можно было заключить, что  богачи
ничем  не  отличаются  от  простых  людей.  Нет,  кое  в  чем   все-таки
отличаются, усмехнулся кучер, пряча в карман  новенькую  гинею  , которую бросил ему богатый пассажир.
   - Все в порядке, мы справляли помолвку, - пояснил Риордан.
   Мужчины понимающе подмигнули друг другу.
   - Справляли помолвку! - возмущенно воскликнула Кассандра, как  только
за ними закрылась входная дверь.
   - Это просто шутка, любовь моя. На  лице  Риордана  расплылась  такая
дурацкая счастливая улыбка, что ей против воли пришлось рассмеяться.
   - Ничего себе шуточки... Ой!