ву М. Как вода, текущая прямо сквозь его голову, сквозь его кровь. Впервые услыхав этот шум, он вскочил и начал бегать быстро-быстро от двери к окну и обратно, зажав уши ладонями, но потом его испуг прошел, и он впустил в себя звук. Звук щекоткой отдавался у него в груди, он не находил себе места, хотя звук был прекрасен. Что же это такое? М... Нет, он не может вспомнить слово.
     Пришла ночь. Птицы угомонились и уснули. Он ощутил запах воды - тяжелой и темной. ?Озеро?, - сказал профессор Винтер. Не такая вода, как дома. Та была яркая, блестящая, светлая, переливающаяся, богатая рыбой. Дома дни уже становились длиннее, в лесу было темно из-за распускающихся листьев, а птицы начинали искать себе пару. Дома нетрудно найти еду, ее много. Он наелся бы досыта и растянулся бы на холме рядом со старым волком, глядя, как солнце спускается по небу.
     Воспоминание промелькнуло в голове, но он не смог его удержать. Что-то про траву... Свежескошенная трава так сладко пахнет... ?Свежескошенная?... Откуда ему известно это слово? Что-то было давным-давно, еще до лодки на воде... Он сам не знал, что он знает. Он закрыл глаза, чтобы вдохнуть сладкий зеленый запах травы, упругой и колющейся, а когда открыл их, белый ангел летел к нему сквозь деревья, наполняя ночь нежным звонким смехом.

***

     - Пойдем со мной на прогулку. Сидни. Сидни Дарроу подняла голову от карт, которые держала в руке, стараясь не встречаться взглядом со своим братом. Не далее как вчера вечером Филип заметил ей: ?Чарльз вечно тобой командует, Сид. Зачем ты это терпишь??
     - Идем, Сидни, посмотрим, как солнце заходит над озером. Давай сходим, ладно?
     ?Ну вот, - подумала Сидни, - он не командует, он просит?. Она улыбнулась и подмигнула Сэму, своему второму и самому младшему брату.
     - Вы все равно уже выиграли у меня все деньги, какие были, даже больше. Придется мне выдать вексель и расплачиваться частями до конца моих дней.
     Сэм расплылся в торжествующей улыбке, показывая дырку во рту, где недавно выпал последний молочный зуб.
     - Я тебя побил. Сидни! - провозгласил он. - Я выиграл, а ты проиграла.
     - Не смей злорадствовать, Сэмюэль, - одернула племянника тетя Эстелла, выпрямляясь в своем кресле на террасе в добрых тридцати футах  от них. - Это неприлично.
     Не издавая ни звука, Сидни, Филип и Сэм обменялись выразительными взглядами и состроили друг дружке страшные глаза. Это был семейный условный знак, означавший: ?Ну как она могла услышать??
     Сидни встала, Чарльз положил руку ей на талию, решительным и твердым жестом направляя ее к дверям, словно опасался, что без него она собьется с верного курса.
     - Я сыграю с тобой во флинч , когда мы вернемся, - пообещал он Сэму, оглянувшись через плечо.
     - Обед через двадцать минут, - строго предупредила тетя Эстелла, не отрываясь от вышивания. - Вы с мистером Вестом не должны опаздывать.
     Ей не требовалось поднимать голову: у нее были глаза и на затылке, и на макушке.
     Отойдя подальше от дома, чтобы тетушка уж точно не могла ее услышать, Сидни простонала:
     - О боже, она все еще меня опекает, как девицу на выданье. Пока мы были в Европе, глаз с меня не спускала ни на минуту.
     - Гм... А за тобой требовался присмотр? Польщенная мыслью о том, что Чарльз может ревновать, Сидни взяла его под руку.
     - Ну да, разумеется. Повсюду столько мужчин - шагу ступить негде. В Риме нам приходилось передвигаться только в карете: все тротуары были завалены телами поклонников, сраженных моей красотой.
     Чарльз наконец сообразил, что она его поддразнивает, и натужно рассмеялся: некоторые ее шутки доходили до него с трудом.
     - Тетя Эстелла присматривает за мной даже в церкви, представляешь? - продолжала Сидни. - Как будто я еще школьница и ничего о жизни не знаю. Воплощенная невинность лет восемнадцати.
     На самом деле она была уже двадцатитрехлетней вдовой, и знаки внимания со стороны мужчин ее совершенно не волновали.
     - Я так рад, что ты вернулась. Сидни. Мне тебя не хватало.
     - Спасибо на добром слове, - сказала она, похлопав его по руке.
     - Мне кажется, поездка пошла тебе на пользу, - заметил Чарльз, откидывая голову назад, чтобы взглянуть на нее сквозь нижние половинки своих бифокальных очков. - Ты уже не такая грустная, как раньше.
     - О, это было чудесное путешествие! Как раз то, что доктор прописал.
     В роли доктора в данном случае выступила все та же тетя Эстелла. ?Год траура - это вполне достаточный срок, чтобы молодая женщина могла оплакать утрату, - вынесла она свой приговор три месяца назад. - Упорствовать дальше в своем горе не только вредно для здоровья, но и просто неприлично?.
     Путешествие по Европе, предпринятое, чтобы приободрить Сидни и вывести ее из хандры, и в самом деле оказалось довольно приятным (если закрыть глаза на то, что тетя Эстелла постоянно обращалась с племянницей как с умственно отсталым ребенком). Поездка все-таки помогла ей немного отвлечься от мыслей о Спенсере, стало быть, своей основной цели они добились. Но Сидни была рада вернуться домой. Она страшно тосковала по Сэму и Филипу. И по отцу.
     Они дошли до края лужайки. Сквозь цепочку деревьев, окаймлявшую их кусок пляжа, было видно, как заходящее солнце бросает ослепительные блики на воду озера Мичиган - синюю и гладкую, как стекло, испещренную тут и там белыми лоскутками парусов. Эту мирную сцену Сидни помнила с самого раннего детства. Но она новым взглядом посмотрела на белый, обшитый тесом домик для гостей с зелеными дверями и ставнями, стоявший в дальнем конце дорожки.
     - Так вот где живет ваш Найденыш!
     - Да, - ответил он, таинственно понизив голос.
     - Отец говорит, что он может принести вам большую удачу.
     Чарльз рассеянно кивнул, не сводя прищуренного взгляда с одноэтажного бунгало, потом вышел из задумчивости и смущенно усмехнулся:
     - Моя удача тут ни при чем, я всего лишь ассистент твоего отца.
     Сидни прекрасно поняла, что это ложная скромность.
     - Все верно, но, если окажется, что этот человек так важен для науки, как думает отец, в один прекрасный день вы оба сможете стать знаменитыми. Этакой парой американских Дарвинов.
     Предательский румянец залил щеки Чарльза, и Сидни поняла, что попала в точку, хотя он начал всячески отнекиваться. Да, Чарльз всеми силами пытался скрыть свои тайные надежды, но подспудно они всегда присутствовали, определяли его жизнь, его человеческую суть и поступки. В этом смысле он разительно отличался от ее отца. При всех своих недостатках, подумала Сидни, папа никогда не руководствовался амбициями: им двигала чистая, доходившая до фанатизма, страсть к антропологии. Все остальные ?мелочи? жизни - семья, подрастающие дети - не имели для него решающего значения.
     Они сошли с тропинки, и Сидни присела на железной скамье под деревьями, жестом приглашая Чарльза присоединиться к ней.
     - Сэм говорит, что видел, как Найденыш вчера гулял по берегу со своим тюремщиком.
     - С кем? О, ты имеешь в виду 0'Фэллона? Он был университетским сторожем, а теперь мы наняли его присматривать за нашим подопечным.
     - А ему нужен сторож? Разве он опасен? Сидни почему-то в это не верила: в противном случае отец не привез бы его к себе домой.
     - Время от времени он проявлял агрессивность... поначалу. Но на людей никогда не нападал, только портил вещи. Рвал одежду, ломал свою клетку...
     - Клетку? Чарльз невозмутимо кивнул.
     - Первое время его держали в клетке. Это была вынужденная мера: он буйствовал, никто не знал, на что он способен. Но с тех пор он утихомирился. По правде говоря, - нахмурившись, добавил Чарльз, - в последнее время он стал скорее вялым, и это ставит под угрозу весь наш проект. Когда объект совершенно пассивен, получение научных данных от него затруднительно. Но факт остается фактом: в настоящий момент вся его активность сводится разве что к попыткам совершить побег. - Он указал пальцем. - Три дня назад он пытался вылезти вон из того окна.
     Сидни заметила деревянную доску, пересекавшую наискось небольшое окно: она придавала нарядному и чистенькому домику нежилой вид. Ей стало не по себе.
     - Сколько ему лет? - спросила она, поежившись.
     - Поскольку разговаривать он не умеет, мы не можем быть твердо уверены. Нам кажется, ему уже за двадцать.
     - Он не умеет разговаривать? Совсем-совсем не говорит? Несмотря на то, что вы держите его в... в заточении уже три месяца?
     Как это ужасно, подумала Сидни, рассуждать о живом человеке, словно он какое-то животное из зоопарка.
     Чарльз назидательно поднял вверх указательный палец.
     - Три месяца его держал у себя факультет антропологии, - поправил он. - Я... то есть мы с твоим отцом... мы заполучили его в свое распоряжение всего неделю назад.
     - Зато теперь он будет в вашем распоряжении все лето. Для проведения экспериментов. Как ты думаешь, вы сумеете научить его разговаривать?
     - Возможно. Хотя, разумеется, наша главная цель состоит не в этом.
     - Ну да, конечно. Ваша основная цель состоит в том, чтобы установить, каков человек по своей природе: добр или злобен.
     Чарльз поморщился: он не любил простоты и предпочитал изъясняться на своем профессиональном языке.
     - Мы с твоим отцом изучаем вопросы биологической этики. Человек в коттедже является существом, максимально приближенным к дикой нецивилизованной природе, оставаясь при этом объектом, представляющим научный интерес. Он уникален: подобной находки наука не знала на протяжении целого столетия.
     Сидни поглядела через плечо Чарльза на забитое доской окно и на мгновение застыла: ей почудилось какое-то движение за стеклом. Но нет, черный прямоугольник окна оставался пустым; должно быть, она увидела отражение в стекле какой-нибудь раскачавшейся от ветра ветки.
     Она отвернулась, глубоко задумавшись. Каково это - прожить двадцать с лишним лет вне человеческого общества? Можно ли после этого снова стать человеком? Неужели это существо, которому дали прозвище Найденыш, биологически обречен до самой смерти влачить животное существование, оставаясь отрезанным от цивилизации? Сидни живо представила себе, как сильно занимает ее отца этот интригующий вопрос.
     - Мне его жаль, - тихо призналась она. - Ты называешь его ?находкой?, даже человеком его не считаешь! Возможно, для него было бы лучше, если бы его вообще не нашли.
     Чарльз ответил лишь снисходительной улыбкой.
     - Филип сказал мне, что он был ранен, когда его доставили в университет; у него была огнестрельная рана.
     - Да, произошел нелепейший несчастный случай. Группа орнитологов отправилась в Канаду фотографировать зимующих там птиц. Каждый вечер, возвращаясь в лагерь из очередного похода, они обнаруживали, что кто-то опустошал их запасы съестного. Следы на снегу сбили их с толку, как ты понимаешь. Они решили, что это медведь.
     - Да, я понимаю.
     - Однажды ночью один из наблюдателей за птицами услыхал какой-то шум и выстрелил наугад, вслепую. Непрошеному гостю удалось скрыться, но на следующее утро они прошли по кровавому следу к пещере. Можешь себе представить их изумление? - Чарльз не удержался от довольной улыбки. - Они глазам своим не поверили: оказалось, что это человек! Он был полумертв от потери крови. Потребовалось две недели, чтобы доставить его в Чикаго, и еще две - чтобы убедиться, что он выживет.
     - Добро пожаловать в мир цивилизации, - с горечью проговорила Сидни, снова вглядываясь в черное окно.
     Солнце закатилось, оставив на небе длинные розовеющие полосы перистых облаков. Порыв ветра, налетевший с озера, заставил ее поплотнее закутаться в шаль.
     - Пожалуй, нам пора возвращаться. Но Чарльз удержал ее за локоть и не дал встать со скамьи.
     - Погоди. Я должен кое-что тебе сказать. Он неловко замялся, явно готовясь к серьезному разговору.
     - В чем дело, Чарльз?
     - Твой отец предложил мне перебраться к вам. Она засмеялась.
     - Прошу прощения?
     - В целях удобства. Нам предстоит интенсивно работать с нашим Человеком с Онтарио, потому что времени отпущено очень мало. Мы будем...
     - Как-как? Человек с Онтарио?
     - Мы его так называем за неимением лучшего. Его нашли где-то в районе бухты Эхо.
     - Я думала, его называют Найденышем.
     - Так его окрестили в газетах, но это просто романтические бредни, - презрительно фыркнул Чарльз. - Ты же знаешь, как репортеры падки на сенсации. Все началось с самих орнитологов. Они утверждали, что будто бы в бреду он все время твердил, что потерялся, и боялся, что его не найдут.
     - Но если он не умеет разговаривать... Чарльз нетерпеливо кивнул.
     - Вот именно. Возможно, он и лопотал что-то в бреду, но они явно приняли желаемое за действительное. Давай вернемся к делу, Сидни. Разве ты не понимаешь? Твой отец любезно предложил мне переехать к вам в дом на все лето, и это очень разумно. Нам предстоит серьезная совместная работа, - с важностью подчеркнул он, - поэтому нужно с максимальной отдачей использовать отпущенное время. Какой смысл добираться сюда каждый день на поезде, если есть возможность поселиться здесь постоянно?
     Сидни с легкостью разглядела самодовольное торжество за его напускной небрежностью. Чарльз был страшно горд: он одержал пусть и промежуточную, но очень важную победу, захватил с бою еще один престижный трофей. Многие люди (в основном завистливые коллеги по работе) за глаза называли ее отца сумасбродом, но у него было больше сторонников, чем противников, а некоторые считали его даже гением. Честолюбивый молодой ассистент, например, Чарльз мог считать, что ему крупно повезло в жизни, раз он сумел связать свою судьбу с таким блистательным, хотя и несколько эксцентричным светилом науки, как профессор Харли Винтер. Теперь успех его карьеры обеспечен.
     - Итак, - он снял очки и засунул их в нагрудный карман пиджака; в сгущающихся сумерках взгляд его близоруких карих глаз показался ей еще более пристальным и серьезным, чем обычно, - я вновь обращаюсь к тебе, дорогая, все с тем же вопросом.
     Сидни даже не попыталась сделать вид, будто не знает, о чем речь.
     - Ох, Чарльз, - вздохнула она, внезапно ощутив страшную усталость. Он взял ее за руку, и она не стала сопротивляться.
     - Раз уж мне предстоит жить в твоем доме, ты не думаешь, что нам следует объявить, по крайней мере, о помолвке? Ну хотя бы ради соблюдения приличий? Сидни подняла голову и заглянула ему в лицо, пытаясь понять, не шутит ли он. Оказалось, что не шутит.
     - Нет, - ответила она. - Я думаю, что дело обстоит как раз наоборот: если мы будем помолвлены и ты переедешь в мой дом, это всем развяжет языки. Пойдут сплетни.
     На секунду Чарльз нахмурился, потом его лицо прояснилось.
     - Ну тогда давай обручимся по секрету. Сидни. Пусть у нас будет тайная помолвка. Разве я мало ждал? Ты обещала дать мне ответ, когда вернешься из путешествия.
     Это было опрометчивое обещание: она дала его только для того, чтобы он оставил ее в покое. Более настойчивого человека, чем Чарльз, она в жизни своей не встречала.
     - Мне кажется, ты слишком торопишься. Я все еще не...
     - Прошло полтора года!
     - Нет, всего пятнадцать месяцев.
     - Более чем достаточно. Ты была еще ребенком, когда вышла замуж за Спенсера. Сейчас ты взрослая женщина. Выходи за меня, Сидни.
     Она поднялась и отошла от скамейки, но Чарльз - последовал за ней с завидным проворством, подхватил под локоть, а потом обнял сзади обеими руками за талию, чтобы удержать.
     - Выходи за меня, - прошептал он, прижимаясь губами к ее волосам.
     Его дыхание согрело ее, она слегка наклонилась назад, позволяя ему держать себя. Его рыжеватая бородка кольнула ее в висок.
     - Я люблю тебя, Сид, верь мне. Я буду о тебе заботиться, обещаю.
     Сидни закрыла глаза, зачарованная смутным видением: она представила себе, как Чарльз станет о ней заботиться. Он будет ей угождать, ее желания всегда будут для него на первом месте. Даже Спенсер не любил ее так сильно.
     - Ох, Чарльз, - снова вздохнула она, - ну почему бы не оставить все, как есть? Я тебе очень признательна. Почему мы не можем быть просто друзьями?
     - Ты же знаешь: я от тебя не отстану, пока не добьюсь своего. О да, это она знала.
     - И что ты во мне находишь? - в отчаянии спросила Сидни. - Зачем я вообще тебе нужна?
     - Как это ?зачем?? - недоверчиво рассмеялся Чарльз. - Потому что ты прекрасна.
     - Это не объяснение. К тому же это неправда.
     - Ты делаешь меня счастливым.
     ?А главное, я дочь своего отца?, - мысленно добавила Сидни. А может, она ошибается? Может, она просто несправедлива к Чарльзу? Но нет, она точно знала, что первой и определяющей чертой его характера всегда было честолюбие.
     - Ведь ты ко мне тоже не совсем равнодушна, правда, Сидни?
     - Ты прекрасно знаешь, что ты мне небезразличен. Но она не любила его. По любви она вышла замуж за Спенсера. Их соединяла глубокая привязанность и крепкая дружба. Что такое любовь, она знала не понаслышке.
     - Ну так скажи ?да?. Все очень просто! Скажи ?да?, и тебе больше ни о чем не придется думать.
     - Мы могли бы жить здесь?
     Сидни сразу же пожалела о своем вопросе: он мог внушить Чарльзу ложную надежду.
     - Здесь?
     Спенсеру в свое время пришлось пообещать ей, что они будут жить здесь, в этом доме на озере, где она прожила всю свою жизнь.
     - Это из-за Сэма, - торопливо объяснила Сидни,- Я не могу оставить брата, Чарльз, он слишком мал. Чарльз не колебался ни секунды.
     - Да, разумеется. Мы будем жить там, где ты пожелаешь.
     Как легко он уступил! Спенсера пришлось долго уламывать. ?Разве твоя тетя не может взять на себя заботу о Сэме?? - спорил он. Тогда Сидни заявила, что скорее умрет старой девой, чем доверит счастье и благополучие своего младшего братишки тете Эстелле. Спенсер в конце концов сдался, хотя и с большой неохотой, что было вполне объяснимо: ему. Спенсеру Уинслоу Дарроу-третьему, пришлось покинуть особняк на Прэри-авеню. А Чарльз Вест жил на скромную зарплату ассистента и снимал две комнатки в убогом пансионе на Дирборн-стрит.
     - Скажи ?да?. Сидни.
     Он стоял, уткнувшись носом ей в шею; она чувствовала запах его лосьона для бритья.
     - Мне так тебя не хватало... Господи, до чего же приятно тебя обнять!
     Ей тоже было приятно, что он ее обнимает. Убитая горем вдова не должна вести себя так вольно, растерянно подумала Сидни, особенно с Чарльзом. Он упорно преследовал ее целыми месяцами, причем это началось в буквальном смысле на следующий день после истечения годичного срока с того трагического дня, когда Спенсер утонул. И она позволила ему себя поцеловать. С тех пор она позволила ему много чего еще, и ее единственным оправданием было чувство одиночества. Ну нет, не только. Разумеется, она была искренне расположена к Чарльзу, числила за ним множество достоинств и ни одного хоть сколько-нибудь серьезного недостатка. Правда, его нельзя было назвать красавцем, но он, безусловно, не был и уродом. К тому же он категорически не желал оставить ее в покое... Честное слово, она готова была дать согласие только потому, что он был так настойчив. Но вот достаточное ли это основание для брака?
     Нет, конечно же, нет. Просто Сидни никак не могла заставить себя принимать подобные соображения близко к сердцу. Ей было все равно. Трехмесячное путешествие по Европе так и не излечило ее от хандры.
     Он покусывал мочку ее уха - от внезапно нахлынувшей слабости она ощутила дрожь в коленях. Как легко и просто было бы сдаться... ?Я буду заботиться о тебе...? Произнесенное шепотом обещание манило и обольщало ее не менее ловко и искусно, чем его рука, передвинувшаяся с талии вверх, ей на грудь. Сидни следила за этой медленно скользящей ладонью и думала о том, что у него красивые руки - белые даже на фоне ее светлого платья. Руки джентльмена. Он начал целовать ее шею, и ее голова сама собой откинулась назад, ему на плечо. На минуту она позволила себе забыться. Так приятно просто плыть по течению. На одну минуту...
     Неужели это такое