м?  Ясное  дело,
чтобы повидаться с тобой! Пожелать  тебе  счастья  накануне  свадьбы.  Хотя,
должен признаться, мудрость твоего выбора недоступна  для  моего  понимания.
Впрочем, я давно отказался от попытки понять женщин.
   - Отпусти меня.
   В ответ его руки еще крепче сжались,  но  лишь  на  мгновение.  К  вящему
изумлению Лили, он тут же отпустил ее. Она  сразу  же  попятилась,  стремясь
отойти от него подальше, безуспешно пытаясь хоть что-то прочесть в его лице.
Дэвон  оглядел   комнату,   презрительным   взглядом   охватив   заурядность
обстановки. Лили с ужасом проследила за ним, когда он  прошел  к  постели  и
сел, скрестив ноги в сапогах и глядя на нее с холодной улыбкой.  Ей  страшно
было задать вопрос, но и ждать больше было невозможно.
   - Клей, - спросила она едва слышно, - как он? Улыбка осталась  на  месте,
теперь она казалась неестественно бесстрастной.
   - Он выжил, - ответил Дэвон безо всякого выражения.
   Лили опустила голову, закрыла глаза и молча возблагодарила Бога.
   - Но он потерял память, - продолжал Дэвон - Он  не  помнит,  кто  в  него
стрелял. Она вскинула голову.
   - Я этого не делала.
   Его странная деревянная улыбка не изменилась.
   - Я долго думала об этом, - продолжала Лили, не в силах  остановиться.  -
Мне кажется, это дело рук Трэйера. Помнишь, он грозился тебе отомстить?
   - Трэйер? Что ж, вполне возможно. Наверное, это был он.
   Но он ей не поверил, Лили слышала это в его голосе, видела по глазам.
   - Как ты меня нашел? - спросила она упавшим шепотом.
   -  Это  было  нетрудно.  Я  открыл  письмо  твоего  почтенного   опекуна,
переправленное в Даркстоун.
   - Но...
   - Затем я съездил в Лайм-Риджис, где милейшая миссис... Траблфилд, не так
ли? Удивительно знакомое имя! Так вот, я пригрозил ей и  заставил  сообщить,
куда ты направилась.
   Лили поежилась.  Мысль  о  его  неукротимой  настойчивости  заставила  ее
похолодеть.
   - Прошу тебя...
   Она умоляюще подняла руку и вновь бессильно  уронила  ее,  сознавая,  что
просить его о чем-либо бесполезно. Вместо этого Лили спросила:
   - Что ты собираешься делать?
   - Я? Ровным счетом ничего. -  Его  глаза  полыхнули  неукротимой  злобой,
вселившей в нее ужас. - А вот тебе кое-что сделать придется.
   - Чего ты хочешь?
   - Я хочу от тебя лишь одного. Лили. В сущности, я всегда только  этого  и
хотел.
   Дэвон поднялся, и Лили выпрямилась, обхватив себя  руками.  Он  не  спеша
подошел к ней, взглядом пригвоздив ее к месту. Она побледнела  от  страха  и
лишь героическим  усилием  заставила  себя  сохранить  самообладание.  Дэвон
легко, почти рассеянно погладил Лили по плечу.
   - Я хочу с тобой переспать.
   Ее ресницы затрепетали, но она промолчала.
   - Только сегодня, - пояснил  он,  небрежно  проводя  пальцем  у  нее  под
подбородком. - В последний раз. Ради старой дружбы.
   - Нет, - прошептала она в ужасе.
   - Нет? - переспросил Дэвон, прижимая палец к ее губам.  -  О,  извини,  я
забыл тебя предупредить о том,  что  намерен  сделать  в  случае  отказа.  Я
прикажу тебя арестовать.
   Кровь прилила к ее щекам и вновь отхлынула. Лили стала еще  бледнее,  чем
прежде, прекрасные серо-зеленые глаза округлились.  На  мгновение  решимость
изменила Дэвону.
   - Дэв...
   Молящий шепот привел его в чувство и напомнил 6 намеченной цели.
   - Ты же знаешь, я могу это сделать. Тебя запрут в тюрьме, любовь моя.  Ты
просидишь там до ноябрьской судебной сессии,  потом  тебя  осудят.  Клей  не
помнит, кто в него стрелял, но довольно будет и его записки.
   - Записки?
   - Тебя повесят, - кратко пояснил он, устав ходить вокруг да около.
   Она отступила  на  шаг.  Его  холодный,  отчужденный  взгляд  пронзил  ее
насквозь.
   - Понятно.
   Лили плотнее  закуталась  в  капот  и  наклонила  голову,  обдумывая  его
условия, повторяя про себя его жестокие слова. Потом она подумала о ребенке.
   - А если я соглашусь...
   - Я тебя отпущу.
   Подняв  голову,  Лили  прочла  в  его  пристальном  взгляде   беспощадный
приговор. Ее собственное решение далось ей не без борьбы: ее дух еще не  был
сломлен, и Дэвон это  понял.  Но  через  минуту  она  ответила,  по-прежнему
шепотом - Ладно, Дэв. Твоя взяла.
   Не давая себе времени задуматься, чтобы не струсить, Лили сбросила  капот
на пол Лицо  Дэвона  помрачнело  еще  больше.  Приняв  это  за  вызов.  Лили
скрестила руки и, подхватив рубашку на бедрах, стащила ее через  голову.  На
секунду она застыла со смятой рубашкой в руках, потом бросила ее на пол.  Но
ее голос, когда она заговорила, дрогнул.
   - Где ты хочешь меня взять? В постели?
   Дэвон с трудом перевел взгляд на ее лицо. "Ей кажется, что  это  игра,  -
подумал он, - что я только притворяюсь и в конце концов сжалюсь над нею".
   - Да, в постели, - ответил он тихо. Секунды шли. Лили не двигалась, и ему
пришлось повторить:
   - В постели.
   Он зачарованно следил, как при каждом судорожном вздохе сокращаются мышцы
ее гладкого живота. Наконец она повернулась  и  направилась  к  кровати.  Ее
волосы горели (издали казалось, что полспины охвачено  дымным  пламенем),  а
кожа ослепляла белизной.  Лили  немного  наклонилась  и  провела  руками  по
постели. Легкого движения мышц на  бедрах  и  ягодицах  оказалось  довольно,
чтобы у него захватило дух. С природной грацией, так хорошо и мучительно ему
знакомой, она забралась в постель и села посредине, ожидая его.
   - Ложись, - приказал он охрипшим голосом.
   Ее тонкие ноздри раздулись, но она повиновалась.
   - Да-да, на спину. Вот так сойдет. Он подошел ближе.
   - А теперь раскинь руки и ноги. Лили, покажи, как ты меня приветствуешь.
   Она отвернула лицо к стене и после  минутного  колебания  раскинула  руки
широко в стороны. Дэвон ждал.
   - Лили?
   Он заметил, как по ее телу проходит сперва едва заметная, потом все более
сильная и явная судорога, как в пламени свечи по  той  щеке,  что  была  ему
видна, катится, сверкая серебром, слеза.
   Что-то дрогнуло у него внутри, как будто слезы, катившиеся  из  ее  глаз,
были теми самыми слезами, которые он так долго удерживал в себе,  и  теперь,
когда они наконец пролились, наступило облегчение. На ходу снимая  камзол  и
жилет, вытаскивая рубашку из брюк, Дэвон подошел к кровати  и  сел  рядом  с
нею. Упершись согнутым коленом в изгиб ее  талии,  он  положил  руку  ей  на
бедро. Лили вздрогнула. Дэвон  наклонил  голову  и  слегка  коснулся  губами
нежной белой кожи чуть выше колена. Она испустила тяжелый вздох и, согнув  в
локте одну руку, закрыла ею лицо. Дэвон окликнул ее по имени и  одновременно
обеими руками развел в стороны ее ноги, медленно, но решительно, не допуская
сопротивления. Опять мускулы ее живота сократились и  отвердели.  Он  провел
ладонью у нее между ног, затем повторил поглаживание еще и еще  раз,  прежде
чем его рука вторглась в ее лоно.
   Лили судорожно глотнула воздух  и  повернулась  к  нему  лицом,  все  еще
вытянув одну руку в  сторону.  Он  увидел,  как  она  открывает  рот,  чтобы
произнести его имя, и заставил  ее  замолчать,  проникнув  пальцами  глубоко
внутрь ее лона. Ее глаза крепко зажмурились, а голова  вновь  откинулась  на
подушку.
   - Не надо, - прошептала она в отчаянии. - Дэв, ради всего святого...
   - Замолчи, Лили.
   Продолжая медленно погружать пальцы  в  ее  плоть,  он  стал  внимательно
вглядываться в лицо Лили. Она подтянула колено к  животу  и  слегка  выгнула
спину, мужественно и упорно сопротивляясь соблазну. Дэвон  выжидал.  Наконец
все ее мышцы напряглись, а руки сжались в кулаки. Тогда он  склонился  к  ее
груди и взял в рот твердый сосок. Она судорожно  вцепилась  руками  в  спину
Дэвона, пока он ласкал ее грудь и упорным, неумолимым движением гладил  там,
где она была беззащитна. Лили больше не двигалась, не издавала ни звука,  но
пальцы Дэвона почувствовали ее сильные ритмичные содрогания.
   Постепенно они стали затихать, пока не превратились в слабый, прерывистый
трепет. Дэвон хотел видеть ее лицо, но Лили упорно отворачивалась. Ее  груди
порозовели и стали влажными от его поцелуев. Он взглянул на свою  руку,  все
еще зажатую у нее  между  ног,  и  вновь  принялся  ласкать  ее  легким,  но
настойчивым движением большого пальца. Она  дернулась,  и  его  поглаживание
стало еще более нежным. Лили положила руку поверх его руки и остановила  его
движение.
   Взглянув на него, она увидала на его лице взволнованное и сосредоточенное
выражение, но больше ничего прочесть не смогла. Горе и страх приковали ее  к
месту. В том, что он только что сделал, не было ни любви, ни нежности. Но  и
жестокости тоже не было. Нечто среднее, подумала она в отчаянии.  Он  хотел,
чтобы  она  чувствовала  себя  сломленной.  Лили   окликнула   его,   ощущая
потребность в какой-то иной связи, помимо простого  слияния  двух  тел.  Его
лицо не изменилось, он не ответил.
   - Дэв, - повторила она шепотом, - ты веришь, что я тебя люблю?
   Что-то промелькнуло в его глазах. Лили принялась пристально  вглядываться
в него, отчаянно стараясь  понять.  Внезапно  Дэвон  вскочил  на  ноги.  Она
затаила дух, ожидая чего угодно. Он начал снимать с  себя  сапоги,  а  затем
штаны и рубашку.
   Лили села в постели и выпрямилась, ее лицо стало пепельно-серым.
   - Не надо. Не делай этого. Это нехорошо, пожалуйста, не надо.
   Вид его  обнаженного,  сильного,  возбужденного  тела  наполнил  ее  душу
слепым, нерассуждающим страхом.  Но  не  успела  она  шевельнуться,  как  он
схватил ее за плечи и повалил на постель, накрыв своим  мощным  телом.  Лили
почувствовала, как он коленом раздвигает ей ноги.
   - Прошу тебя! Умоляю, нам надо поговорить, ты .
   - Я сюда не разговаривать пришел.
   В полном отчаянии Лили ощутила его мужскую плоть, стремительно входящую в
нее. К ее удивлению, глубоко проникнув внутрь, он  замер.  Нет,  это  только
передышка. Она попыталась коснуться его лица - Господи, если  бы  только  ей
удалось дотянуться до него! - но Дэвон отвел ее запястья назад и прижал их к
подушке.
   - Дэв...
   - Ничего не говори.
   Он начал двигаться, возбуждая ее  чувственностью  Неторопливых,  нарочито
затянутых движений. До чего же естественно она отозвалась! Лили стало стыдно
собственной слабости, она даже сделала попытку высвободиться, но безуспешно.
Опять ее глаза наполнились слезами. Дэвон осушил их языком,  но,  когда  она
шевельнула  головой,  чтобы  его  поцеловать,   отвернулся.   Его   движения
участились, в глазах светилась  мрачная  решимость.  Лили  поняла,  чего  он
добивается, и сказала:
   - Я не могу.
   - Можешь.
   Он обнял ее, отпустив ее запястья; наконец ей было позволено  дотронуться
до него, до его пылающей кожи и прохладных гладких  волос.  Теперь  уже  его
тело задрожало в ответ на ее прикосновение, когда  она  принялась  проводить
ладонями по твердым, словно окаменевшим в  напряжении  мускулам  его  спины.
Лили умирала от желания его поцеловать. Ее пальцы скользнули по выступающим,
туго обтянутым кожей скулам и крепко стиснутым челюстям, потом,  не  отрывая
от него глаз, она притянула к себе его голову и  обвела  языком  контур  его
губ. Дэвон, захлебываясь, втянул в себя воздух, его дрожь усилилась.  И  все
же он ждал, что она первая потеряет голову, пока он сам еще  владеет  собой.
Ему было важно, кто одержит победу. Поняв это,  Лили  втайне  улыбнулась.  В
этой игре она могла взять верх.
   Она незаметно подвинулась и подтянула колени к  животу,  заставив  Дэвона
переместиться чуть  выше,  после  чего  обхватила  его  ногами  за  бедра  и
принялась неторопливо покачиваться взад-вперед. Этому  гибельному  искусству
он когда-то научил ее сам, а  теперь  оказался  у  нее  в  плену.  Его  лицо
пряталось у нее в волосах,  но  ей  вроде  бы  удалось  расслышать,  как  он
заскрипел зубами. Страстная и терпеливая. Лили  отдавала  ему  себя,  словно
бросая вызов, будто спрашивая, посмеет ли он на этот раз отвергнуть ее  дар.
Она точно угадала тот миг, когда его  сопротивление  начало  слабеть.  Дэвон
поднял голову; в долю секунды ей удалось различить в горящем страстью  взоре
усталость и глубоко запрятанное неизбывное  страдание.  Ее  сердце  сжалось.
Обхватив ладонями любимое лицо, она прижалась губами к его губам. Он  замер,
потом задрожал, и вдруг его рот наконец раскрылся в ответном поцелуе, полном
страстной нежности, на которую Лили уже не смела  надеяться.  В  ту  минуту,
когда напряжение достигло наивысшей точки, Дэвон вновь поднял голову,  чтобы
испустить низкий, хриплый крик. Его тело сотрясалось  в  неистовых  схватках
освобождения, а Лили с готовностью, с радостью принимала их в себя,  защищая
и баюкая его, как дитя, пока буря не утихла. Обессилев  и  тяжело  дыша,  он
распластался в ее объятиях, но, ощущая тяжесть  его  тела,  Лили  так  и  не
смогла понять, доволен ли он или испытывает досаду оттого, что победа ему не
досталась.
   И  она  не  могла  спросить.  Язык  всегда  был  ее   врагом,   но   Лили
почувствовала, что особенно  опасен  он  стал  сейчас.  Она  стала  тихонько
гладить его влажную от испарины  кожу,  наслаждаясь  дарованной  ей  минутой
покоя. Ее любовь была сильна, как никогда. Но если она скажет об этом, он ей
не поверит, а она была готова на все,  лишь  бы  обнимать  его  по-прежнему.
Тихонько, незаметно, тайно Лили  прижалась  к  нему  грудью  и  животом:  ее
одолевало желание сказать ему о ребенке. Но так как сказать было нельзя, она
начала плакать.
   Ощутив ее слезы у  себя  на  щеке,  Дэвон  приподнялся  на  локте,  чтобы
взглянуть на нее. Никогда ему не удавалось сохранить спокойствие при виде ее
слез. Сам себе поражаясь, он проговорил -  Не  надо,  Лили,  не  плачь.  Все
хорошо. Он отодвинулся и  лег  на  бок  рядом  с  нею.  Лили  вытерла  глаза
простыней, решительно намереваясь положить конец этим безвольным слезам,  но
чувства, которые ей хотелось поглубже загнать внутрь, вышли наружу против ее
воли, потому что  в  следующую  секунду,  неожиданно  для  себя  самой,  она
сказала:
   - Я люблю тебя, Дэв. Клянусь  тебе,  это  правда.  Прошла  минута.  Дэвон
поднял руку и неловко, как будто неумело погладил ее по плечу.
   - И я тебя люблю Задержав дыхание, она повернулась,  чтобы  взглянуть  на
него Ею глаза были опущены, словно избегали ее взгляда.
   - Но ты должна  выйти  замуж  за  Льюиса,  -  грустным,  усталым  голосом
продолжал Дэвон. - Желаю тебе счастья с ним. Может, он и неплохой малый. Его
отец богат, и это тоже не во вред. Впрочем, ты и без меня это знаешь.
   Все, что еще уцелело от сердца Лили, в эту минуту разбилось на кусочки.
   - Ты будешь меня помнить? - прошептала она, закрыв глаза.
   - О, да. И ты меня тоже не забудешь. Что-то в  его  голосе  заставило  ее
замереть Его пальцы принялись лениво  чертить  какие-то  рисунки  у  нее  на
груди. Немного погодя он накрыл ее рот своим, положив  конец  разговорам,  и
опять, несмотря на глубокое спокойствие, охватившее ее тело, пробудил в  ней
страсть. На этот раз Дэвон повернул ее спиной к себе,  овладел  ею  сзади  и
снова, с неумолимым терпением и  упорством  довел  до  экстаза.  Измученная,
подавленная, она наконец заснула, но посреди ночи его  настойчивые,  шарящие
руки разбудили ее вновь. Свечи выгорели, в комнате стало темно и холодно. Не
в силах больше ни говорить, ни даже плакать. Лили  вытерпела  его  странные,
мучительные ласки в молчании. Когда она  проснулась,  Дэвона  рядом  уже  не
было.

Глава 21

   - "...Жена не  властна  над  своим  телом,  но  муж;  и  жена  неверующая
освящается мужем верующим, иначе дети ваши были бы  нечисты,  а  теперь  они
святы".
   Лили закрыла глаза, не пытаясь  вникнуть  в  смысл  загадочного  послания
святого Павла  к  коринфянам  и  следуя  лишь  за  приподнятыми  интонациями
великолепного голоса Сомса. Сильный, звучный, проникающий  прямо  в  душу  и
одновременно взлетающий до немыслимых высот, этот голос  наполнял  громадную
гостиную с высоким потолком до самых отдаленных уголков.  В  помещении  было
особенно гулко, потому  что  мебель  вынесли,  чтобы  вместить  около  сотни
гостей, теснившихся среди богато расписанных фресками стен Их лица  казались
Лили смутными, смазанными пятнами Она различала только устремленные  на  нее
глаза и благодарила Бога за тонкую вуаль, венчавшую ее голову: ведь если  бы
гости могли увидеть ее лицо, они бы испугались, как  испугалась  несколькими
минутами ранее жена Сомса, когда вошла в комнату  Лили,  чтобы  предупредить
ее, что все в сборе.
   - Дорогая,  да  вы  больны  О  Господи,  Роджер  не  захочет  откладывать
церемонию - засуетилась миссис Сомс, ломая руки Лили  пришлось  призвать  на
помощь нею силу воли, чтобы успокоить добрую женщину и убедить ее,  что  она
не больна, а лишь взволнована  и  что,  разумеется,  нет  нужды  откладывать
венчание. Но сейчас она вновь ощутила прилив  тошноты  и  теснее  прижала  к
животу молитвенник, врученный ей Льюисом. Все-таки надо было заставить  себя
хоть что-нибудь проглотить во время завтрака,  рассеянно  подумала  Лили.  А
что, если она упадет в обморок?
   - "Но как Церковь повинуется Христу, так и жены своим мужьям во всем",  -
гремел Сомс, сверкая квадратными и белыми, как могильные плиты, зубами.
   У Лили началась дрожь в коленях, на мгновение она представила  себе,  как
легко было бы соскользнуть (Я пол прямо сейчас, у всех на  глазах.  Господи,
что она тут делает, зачем выходит замуж за Льюиса Сомса?  Не  в  этом  ли  и
состоит грех, извращение, предумышленное преступление против природы? Вся ее
душа восставала против этого,  а  разгоревшаяся  в  груди  битва  лишала  ее
последних  физических  сил.  Она  все  еще  чувствовала  себя   разбитой   и
опустошенной после мучительной ночи, проведенной с Дэвоном, однако  мысль  о
том, что  отныне  ей  придется  добровольно  отдавать  свое  тело  законному
супругу, представлялась Лили поистине омерзительным глумлением над природой.
   - "Посему оставит человек отца своего и мать и удалится к жене  своей,  и
будут двое одна плоть".
   Выбора у нее не было. Пусть это глумление над Природой, но  для  нее  это
был вопрос выживания, не больше и не меньше. Помимо  замужества,  перед  нею
было два пути: работный дом или проституция.  Чтобы  не  выходить  замуж  за
Льюиса, она могла бы выбрать один из них , если бы  не  ребенок.  Оставалось
одно: покориться, не думать ни о чем, пусть все идет своим чередом. Главное,
не падать в обморок К счастью, она чувствовала рядом крепкое  плечо  Льюиса,
хотя даже не замечала, что опирается на него. Сомс захлопнул  молитвенник  и
обратился к своим "дорогим друзьям" с напоминанием о том, по  какому  поводу
они все здесь собрались.
   Это не конец света, это свадьба, повторяла  она  себе,  бракосочетание  с
хорошим, порядочным человеком. Вот он взял ее за руку - наверное, отец велел
ему, а она пропустила это мимо ушей. Взглянув на громадные пальцы  Льюиса  с
квадратными ногтями, в которых утонула ее рука, Лили попыталась  вообразить,
как он будет прикасаться к ней в порыве страсти, и все у нее внутри сжалось.
Пусть это грех, но она вспомнила  о  руках  Дэвона,  касавшихся  ее  прошлой
ночью. Да, даже прошлой ночью, несмотря на гнев и боль, они обрели несколько
мгновении истинной нежности, блеснувших среди беспросветных  мучений,  и  не
важно, что это произошло против его воли. Но он ее не любит, он  сам,  можно
сказать, передал ее Льюису с рук на руки, без  тени  сожаления  "Желаю  тебе
счастья с ним", - вот как он сказал Его  сердце  навеки  останется  для  нее
загадкой за семью печатями, она никогда его больше не увидит.
   Сомс  продолжал  рассуждать  о  том,  что  брак  есть  неразрывный  союз,
освященный словом Божьим и  молитвою,  торжественный  обет,  провозглашенный
Христом,  согласно  словам  апостола  Марка,  нерасторжимым,  ибо  "что  Бог
сочетал, того человек да не разлучит", развод же  равносилен  прелюбодеянию.
При этих словах Лили почудилось, что пронзительный взгляд серых глаз  кузена