Майкла не было в его комнате. Сидни вышла из дома и направилась по дорожке к озеру. Луна поднялась над деревьями. Сквозь листву было видно, как серебристая лунная полоска поблескивает на черной воде. В конце дорожки Сидни остановилась и окинула взглядом берег, прислушиваясь к тихому плеску воды.
     Майкла она заметила сразу. Даже на расстоянии она поняла, что это он. Сняв туфли и чулки, Сидни направилась к нему.
     Слух у Майкла был до того острый, что ей никогда раньше не удавалось подкрасться незамеченной, но на этот раз обстоятельства - влажный песок, шепот волн, направление ветра - сыграли ей на руку. Оказавшись в десяти шагах от него. Сидни остановилась и воспользовалась случаем, чтобы рассмотреть его как следует. Майкл так и не шевельнулся.
     Он сидел, отвернувшись от нее, бессильно свесив руки вдоль тела и глядя на лунную дорожку на воде. Его стройное, худощавое тело волновало ее. Особенно когда она теряла бдительность и переставала следить за своими чувствами. Неудивительно, что Ингер проявила к нему откровенный интерес... Сидни потратила целый день, стараясь примириться с тем, что произошло между ними, но времени ей явно не хватило. Однако сейчас подобные мысли показались ей неуместными: понурая поза выдавала его настроение и подсказывала ей, что в эту минуту ее дружба, не омраченная никакими упреками, необходима ему больше всего на свете.
     Он так стремительно повернулся волчком и припал к земле в оборонительной позе, что она подскочила от неожиданности.
     - Извини... я не хотела тебя пугать.
     Это он ее напугал: сердце так сильно забилось, что ей пришлось прижать руку к груди. Он выпрямился и опять отвернулся к воде, словно давая понять, что не хочет разговаривать. Непривычный жест, совсем на него не похожий.
     - С тобой все в порядке?
     Он не ответил. Сидни подошла ближе и остановилась прямо у него за спиной. Когда она коснулась рукой его плеча, он удивленно вздрогнул.
     - Майкл, с тобой все в порядке?
     - Нет, - ответил он тихо, и ее охватило странное чувство облегчения.
     Что бы ни тревожило его в эту минуту, по крайней мере ей не придется тащить из него признание клещами. Он был еще не настолько ?цивилизован?, чтобы лгать.
     - Ты расстроился из-за того, что сказала моя тетя?
     - Да. Но не только из-за этого. И вообще она была права.
     - Почему ты так думаешь?
     - Потому что я вел себя глупо. Сэм сказал, что нам надо поехать в Чикаго, а мне даже в голову не пришло, что это неправильно. Я не подумал, что он слишком маленький. Что ему не разрешат со мной поехать. Не думал об опасности, обо всем, что могло случиться. Она правильно меня ругала...
     Тетя Эстелла битый час перечисляла беды и несчастья, которые могли бы выпасть в этот день на долю Сэма в полном опасностей городе, и расписала их самыми черными красками, способными нагнать страху на кого угодно.
     - Сэм маленький мальчик. Я должен был вести себя как взрослый. - Но есть такие вещи, которых ты еще не знаешь. Майкл, ну пожалуйста, повернись и посмотри на меня. Но он упорно не желал оборачиваться. Сидни погладила его по плечу, чтобы утешить. Но все его мускулы напряглись, и Сидни с необычайной остротой ощутила их гладкую монолитную мощь под тонкой рубашкой.
     - Давай поговорим. Ведь тебя не только это беспокоит, верно? Расскажи мне о твоих приключениях в городе. Сэм говорит, что вы видели много интересного. Тебе понравился город?
     Майкл с трудом заставил себя взглянуть на Сидни. Его открытое лицо было серьезным и грустным, полным сомнений и неуверенности в себе.
     - Я не знал, что есть такое место, как город. Я даже вообразить не мог.
     - Тебе стало страшно?
     - Нет, не страшно. Это было что-то другое.
     - Что же ты чувствовал? Ты был удивлен? Ему все еще было трудно выражать свои мысли словами.
     - Столько людей! И все идут так быстро, бегут, толкают нас. А глаза у всех смотрят внутрь, а не наружу. И всем куда-то надо спешить, даже животным. На работу, сказал Сэм. У каждого есть свое место, и он туда идет. А у меня своего места нет. Ни в городе, ни там, откуда я пришел.
     - О, Майкл...
     - Никто меня не разглядывал вот так, как раньше. Все было наоборот. Но ничего не изменилось. Я все равно один. У меня нет своего места. Нигде. Как был потерянным, так и остался. Все по-прежнему.
     Эти слова, произнесенные спокойно, без жалоб, без ропота на судьбу, пронзили сердце Сидни. Она не могла сказать ему, что он ошибается: терзающее его душу одиночество невозможно было отрицать. Сидни положила руку поверх его руки, бессильно лежавшей на колене.
     - Мне очень больно слышать от тебя такие слова. Ты не одинок. Все, что сказала моя тетя... это было нехорошо с ее стороны, она не должна была так говорить. А главное - это несправедливо. У тебя есть свое место, Майкл. Твое место здесь, с нами. Живи здесь, сколько захочешь, хоть всю жизнь. Сэм тебя обожает, а я... ну ты же знаешь, что я чувствую.
     Разумеется, он не знал! Откуда ему было знать, если она сама ровным счетом ничего не знала? Сидни возблагодарила бога, когда Майкл промолчал и не попросил ее объяснить.
     - В этом новом мире ты прожил всего полгода. Подумай сам, сколь многого ты успел добиться за это время! Ты сам не представляешь, какой огромный путь ты проделал, но со стороны виднее! Вот ты представь: эмигранты - люди, приезжающие в эту страну из других стран, не могут за полгода научиться читать и писать по-английски, а ты научился! Конечно, тебе хочется все узнать поскорее, но требуется время. Только время.
     Они одновременно испустили вздох, и ей показалось, что Майкл понял или почувствовал, насколько неубедительно прозвучала ее маленькая речь. Сидни не дошла до сути, даже не приблизилась к тому, что его действительно мучило. Да и что она могла сказать ему в утешение?!
     Майкл перевернул руку ладонью вверх, и Сидни сплела пальцы с его пальцами. Он неподвижно уставился на их сомкнутые руки, словно увидел в переплетенных пальцах символ чего-то очень важного. Чего? Возможно, реальности, которую она сама не готова была признать.
     Каково это - в течение долгих лет жить без человеческого общения, без человеческой близости? Невообразимо. Не задумываясь о том, что делает, Сидни наклонилась и прижалась щекой к их сплетенным рукам.
     Майкл замер, словно окаменел. А потом она почувствовала его пальцы у себя в волосах - легкое, неуверенное, робкое прикосновение. Она не шевельнулась, и его пальцы осмелели, прошлись по волосам, от уха назад, вернулись и стали тихонько поглаживать ее по виску. Ей вспомнилось, как он говорил, что у нее ?волосы лисицы?. Сидни улыбнулась, представив себя быстрой рыжей лисицей.
     Еще не поздно было остановиться. Сидни могла сделать вид, будто ничего особенного между ними сейчас не происходит, что они просто друзья, а друзьям дозволяется вот так прикасаться друг к другу. Но это было бы неправдой. Ей не хотелось двигаться и говорить: все казалось чудесным, а если бы она попробовала как-то определить происходящее, что-то объяснить на словах ему или даже себе самой, она бы только все испортила. Поэтому Сидни осталась в неподвижности, прижимаясь щекой к его руке, позволяя ему гладить свои волосы, свое лицо легкими касаниями пальцев.
     - Я прошу прощения за сегодняшнее утро, - сказал Майкл, не прекращая ласки. - За то, что было с Ингер. Я не понимал. Но я думал об этом целый день, и теперь, мне кажется, я понимаю.
     Она тоже думала об этом целый день.
     - Ты ничего плохого не сделал.
     - Сделал, но не нарочно. Я больше так не буду.
     - Это не имеет значения.
     - Не имеет? Очень неохотно Сидни выпрямилась.
     - Я не должна была кричать на тебя, - сказала она уклончиво.
     - Но ведь это имеет значение? Ты же рассердилась. Тебе было плохо. Я видел!
     Его искренность ее доконала. Они вступили на опасную почву, но Сидни не смогла солгать ему.
     - Да, - призналась она, - это важно для меня. И мне было очень плохо. Майкл кивнул с облегчением.
     - Я ее трогал просто потому, что мне было интересно. Мне хотелось понять, какая она. А она сама мне предложила. Но я не должен был так поступать, и теперь я понимаю - почему. Потому что она просто женщина. Она не ты.
     - Ты не должен... - В голове у нее теснилось множество мыслей, но она не могла сосредоточиться ни на одной. - Ты не должен говорить такие вещи.
     - Почему? - Он погладил ее по щеке, а увидев, что она не поднимает глаз, легко провел большим пальцем по ее ресницам. - Это невежливо?
     - Нет... Ты не должен ко мне прикасаться вот так.
     - Тебе не нравится?
     Сидни не удержалась от улыбки. Майкл коснулся пальцами ее губ, и они задрожали.
     - Вест нравится тебе больше, чем я?
     - О, Майкл... - тихо простонала она.
     - Он тебе больше нравится?
     И опять ей пришло в голову, что мудрее было бы солгать, но эта мысль улетучилась в ту же секунду.
     - Нет, - прошептала Сидни, не отрывая губ от его пальцев. - Ты мне нравишься гораздо больше. Он пытливо заглянул ей в лицо.
     - Это правда? Но как же это может быть? Вест человек, он всегда был человеком.
     - Майкл, - засмеялась Сидни, - а себя ты кем считаешь? Кем ты был, как по-твоему?
     Майкл покачал головой, раздосадованный тем, что опять не может подобрать нужные слова. Но потом он улыбнулся: она увидела, как в лунном свете блеснули его зубы. Он обхватил рукой ее затылок и наклонился к ней, прижался лицом к ее шее, глубоко вздыхая.
     Ошеломленная, растерянная, Сидни позволила ему прижиматься к себе, только руки его удержала, когда он попытался обнять ее за плечи. ?Это не поцелуй, мы не целуемся?, - твердила она себе, пока он проводил губами по ее шее, по подбородку, по щеке. Майкл не принуждал ее силой, но она была зачарована волнующей новизной собственных ощущений и пылкостью его безыскусных ласк.
     Урчащий звук - нечто среднее между стоном и мурлыканьем - вырвался из ее горла. Сидни почувствовала себя взволнованной и испуганной. Звезды закружились каруселью у нее перед глазами, она опустилась на песок и откинулась на спину. Рука Майкла легла ей под голову, он зарылся лицом ей в волосы. Его согнутое колено прижимало к земле ее ноги. Она не оказала сопротивления натиску, даже когда Майкл начал исследовать ее тело, поглаживая по плечам, по животу, по округлости бедра.
     - Почему ты всегда носишь так много одежды? - прошептал он, проводя губами по ее коже над расстегнутой верхней пуговицей блузки. - Ты не могла бы что-нибудь снять?
     Его невинный вопрос наконец заставил Сидни опомниться и осознать всю пагубность страсти, которая казалась ей такой естественной и распространялась со скоростью лесного пожара.
     - Ох, Майкл... Перестань. Не надо.
     Она схватила его за запястье и потянула, но было уже слишком поздно: в следующую секунду он нащупал и тихонько сжал ее грудь.
     - О, мой бог, - простонала Сидни и перевернулась на бок.
     Она села и отвернулась от него. До нее доносилось его дыхание, ставшее прерывистым и хриплым.
     - Я сделал тебе больно? - испуганно встрепенулся Майкл.
     Сидни покачала головой, обхватив руками колени и спрашивая себя, какими словами она должна все это ему объяснить. Но она опоздала с объяснениями - Сидни подняла голову и увидела, что Майкл уходит.
     - Майкл!
     Он, не оборачиваясь, шел, понурив голову.
     И все это по ее вине. Ведь она собиралась его утешить, чтобы ему не было так одиноко, но из-за ее собственной слабости и глупости он почувствовал себя еще большим изгоем, чем раньше. Сидни не знала, что делать. То, что между ними произошло, сбило ее с толку не меньше, чем Майкла. Еще минуту назад все казалось таким естественным... А теперь...
     Сидни точно знала, как и почему это началось. Она сказала Майклу, что он нравится ей гораздо больше, чем Чарльз, и для него прозвучало как разрешение, как молчаливое приглашение к любым интимным ласкам, какие он мог вообразить. Он видел своими собственными глазами, что она позволяла человеку, который ей не нравился: разумеется, он решил, что уж ему-то она точно позволит зайти еще дальше! Господи, как все запуталось! Но она не хотела, чтобы Майкл страдал, сама мысль об этом была для нее невыносимой. Сидни порывисто поднялась на ноги в ту самую минуту, когда Майкл обернулся и направился к ней.
     - Мне очень жаль, - начали они в один голос. Сидни положила руки на плечи Майклу и продолжала:
     - Майкл, это я во всем виновата. Тебе не за что извиняться. Лучшее, что мы можем сделать, - это позабыть о том, что случилось.
     - Позабыть? Забыть?
     - Выбросить из головы, вернуться к тому, что было раньше. Опять стать друзьями, просто друзьями. Потому что нам нельзя... никак нельзя делать то, что мы делали.
     Она смущенным жестом указала на то место, где они лежали на песке.
     - Потому что я все сделал неправильно, и тебе не понравилось, - предположил Майкл, с волнением заглядывая ей в лицо.
     Все его внимание было приковано к ней, все его чувства сосредоточены на ней. Когда такое случалось, мысли у нее неизменно начинали путаться.
     - Нет, дело не в этом, - ушла она от прямого ответа, выпустив его руку.
     - Значит, тебе понравилось? Сидни рассмеялась нервным смехом.
     - Майкл, ты невыносим! Мне неловко говорить о таких вещах. Мужчины и женщины... обычно это не обсуждают. Во всяком случае, не друг с другом.
     Сидни никогда не обсуждала свои интимные ощущения даже со Спенсером.
     - Откуда же они узнают, что им надо делать? Как они вообще становятся парами?
     И опять Сидни смущенно захихикала, как девчонка. Ей стало до того неловко, что она поспешно повернулась и зашагала прочь. Майкл пошел за ней следом, сунув руки в карманы и время от времени поглядывая на нее. Ожидая ответа.
     - Мне бы очень хотелось, чтобы здесь был кто-то, с кем ты мог бы поговорить о таких вещах. Другой мужчина.
     - Твой отец?
     - Нет, это даже не смешно. Неудачная мысль.
     - Филип?
     - Тоже не слишком удачная мысль. Он вздохнул.
     - Тогда кто? Я больше не знаю ни одного мужчины. Разве что Веста. Но его я не буду спрашивать.
     - О, нет! - подтвердила Сидни. - Не стоит спрашивать у Чарльза. Майкл остановился и взял Сидни за руку.
     - Значит, тебе самой придется мне сказать. Сидни, скажи мне, что я должен делать. Если я тебе не нужен, так и скажи.
     - О, нет, Майкл, нет.
     - Если ты хочешь, я уйду.
     - Вот уж чего я совсем не хочу!
     - Ты плачешь? Смеешься? Сгорая от стыда, она закрыла лицо руками.
     - Я дотронусь до тебя прямо сейчас, - предупредил он и обнял ее.
     Именно этого она и хотела. И хотя она понимала, что это еще больше собьет его с толку, Сидни тоже обняла его обеими руками и прильнула к нему. Они стояли, обнявшись, тихонько покачиваясь в блаженном, целительном молчании. ?Это утешение лучше любых разговоров?, - сказала себе Сидни, хотя на самом деле отлично знала, что истинная причина в другом: она просто не могла его отпустить.
     - 0'кей, - сказал он наконец и отстранился первым.
     Сидни ужасно нравилось, когда он говорил ?0'кей? - в точности, как Сэм. Тетя Эстелла, разумеется, считала это проявлением вульгарности.
     - Ладно, Сидни, если ты не можешь говорить, это не страшно; Ты ведь и без слов можешь мне сказать, что надо делать.
     Словно проверяя ее умение говорить без слов, Майкл обхватил ладонями ее лицо и медленно, нерешительно вплел пальцы ей в волосы. Вот теперь наступил самый подходящий момент, чтобы мягко отстраниться, деликатно, не прибегая к словам, дать ему понять, что все это очень мило, но так поступать не полагается. Вместо этого она закрыла глаза. Что за колдовство? Какими чарами обладал Майкл? Почему, когда он прикасался к ней, ей было гораздо легче сдаться, чем придерживаться принципов? Сидни ощутила его дыхание, его губы у себя на щеке. Он коснулся ее легчайшим поцелуем, и она подумала: ?Ну это еще ничего, это можно?. Как легко, как естественно было бы сейчас повернуть голову - совсем чуть-чуть! - чтобы их губы встретились...
     Но он опять отстранился. Открыв глаза, она убедилась, что он улыбается ей.
     - Есть такая птичка - не знаю, как ее зовут, в книгах я ее пока не нашел. Самец выбирает самку, которую хочет сделать своей парой, и начинает за ней ухаживать. Сначала ей это не нравится. Он приносит ей в подарок самых крупных, самых вкусных червяков, но она отказывается их есть.
     Сидни скрестила руки на груди. Нетрудно было догадаться, чем закончится его история.
     - У него еще есть такой танец, специально для нее. Он танцует, и это ей нравится. Она позволяет ему дотрагиваться до себя клювом, пока он исполняет танец. Не очень сильно, совсем легко. Это похоже на поцелуй.
     -Угу.
     - Это долго продолжается, очень долго. Но он не сдается. Потому что она ему очень нужна. Он очень сильно ее хочет. А она не притворяется - она на самом деле его не хочет. Сначала.
     - И что же заставляет ее в конце концов изменить свое мнение? Особенно вкусные червяки? Его улыбка стала растерянной.
     - Не знаю. Я... не уверен. Наверное, все дело в том, что он не сдается. Он не оставляет попыток. Может быть... - Майкл бросил на нее взгляд из-под ресниц. - Может быть, ей просто становится жаль его? Она засмеялась, и он смущенно и радостно засмеялся вместе с ней. - Итак, - сказала Сидни, пока они шли по дорожке обратно к дому, - мораль этой истории в том, что настойчивость в преследовании своей цели в конце концов вознаграждается, не так ли?
     Майкл взял ее руку, и ей это понравилось. Они пошли рядом, совсем близко друг к другу.
     - Настойчивость, - повторил Майкл, словно пробуя слово на вкус.
     Он бросил на нее еще один взгляд исподлобья - по-настоящему плутовской на этот раз.
     - Да, весь секрет в этом. Это мораль. Настойчивость вознаграждается.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

     - Я вижу сон, или ты и вправду все еще здесь? И когда только ты спишь, черт бы тебя побрал?
     - Уже утро, - объяснил Майкл, отходя на шаг от кровати и стараясь из вежливости не морщить нос.
     От Филипа шел тот же неприятный сладковатый запах, который исходил от 0'Фэллона; это означало, что он накануне вечером выпил слишком много виски. Майкл точно знал, как обстоят дела, потому что именно он вчера помогал уложить Филипа в постель: Филип был слишком пьян, чтобы дойти до нее сам.
     - Честно говоря, уже почти полдень. Ты просил непременно разбудить тебя, а не то тетя с тебя голову снимет, если ты опять опоздаешь к ленчу.
     Филип откинул одеяло и сел на кровати, свесив ноги и не переставая стенать.
     Майкл встал в изножии постели. Филип тем временем поднялся и поплелся к умывальнику.
     Майкл сел в ногах постели, прислонившись плечом к высокому деревянному столбику. Каждый день он узнавал что-то новое, глядя, как Филип одевается по утрам. Теперь он и сам умел повязывать галстук виндзорским  узлом и править бритву на ремне. Он научился зачесывать волосы на левую сторону, чистить зубы белым порошком и щеткой, подрезать ногти миниатюрными ножничками.
     Филип отдал ему кое-что из старой одежды, и Майкл уже начал понемногу разбираться в том, что и как следует носить. Оказывается, что надевать сюртук по утрам нельзя, причем, даже если он серый, его полагается носить только с черными брюками. Зато можно носить ?визитку?  хоть целый день с утра до вечера, но только если она черная. Можно надевать повседневный костюм с цветной рубашкой и белым воротничком, но под сюртук или ?визитку? полагается надевать только белую рубашку.
     Если ты человек спортивного типа, можешь носить полосатую или клетчатую пиджачную пару, но если нет - лучше держаться за солидность. Шелковые отвороты считаются обязательными, а складка на брюках должна быть ?железной?. Филип смазывал волосы бриллиантином Рикара, а после бритья употреблял мужской одеколон Маршана с запахом лимона и специй, но Майкл для себя решил, что это уже чересчур, - запах казался ему фальшивым и приторным.
     - У тебя похмелье? - спросил он, глядя, как Филип роется в гардеробе в поисках