а спинку дивана и закрыла глаза.
   - И потом был еще тот злосчастный эпизод с фонтаном в Тюильри.
   Услышав  это,  девушка  открыла  глаза  и  ошеломленно  взглянула  на
собеседницу.
   - Неужели вы говорите серьезно?
   - Абсолютно серьезно. То, что в Париже могло сойти за девичью шалость
или за самое  пустяковое  и  мимолетное  проявление  неосмотрительности,
здесь будет выглядеть совершенно  иначе.  Лондон,  увы,  далеко  не  так
либерален. Тем более что на твоем имени уже лежит  пятно  дурной  славы,
оставленное твоим отцом. Неприглядная правда состоит в том, что  брак  -
это единственный разумный выход для тебя.
   "Скорее уж для тебя", - с  бессильной,  холодной,  как  лед,  злостью
подумала Кассандра, стараясь не стискивать руки в кулаки. Так  вот  оно,
это "кое-что", о котором тетушка хотела с  ней  потолковать!  Постоянное
присутствие Кассандры в доме стало для леди Синклер невыносимой  обузой,
которую она не собиралась больше терпеть, тем более что  иссяк  денежный
ручеек, немного смягчавший постыдную неловкость. Вопиющее лицемерие тети
Бесс так разозлило  девушку,  что  она  еле-еле  удержалась  от  желания
высказать все, что накипело у нее на душе, прямо в надменное лицо  своей
ближайшей  родственнице.  Вместо  этого  Кассандра   закрыла   глаза   и
промолчала.
   По  улице  под  окном  прошел  сторож,  объявляя,  что  уже   пробило
одиннадцать, и  громогласно  желая  всем  спокойной  ночи.  У  Кассандры
заболела голова, она принялась устало растирать виски пальцами, следя за
тем, как выглядывающий из-под  края  платья  носок  туфельки  тети  Бесс
выбивает по полу нервную дробь. Стало быть, разговор еще не окончен.
   - Разумеется, если мистер Фрейн тебе решительно противен и ты  твердо
намерена ему отказать... - Тут тетя Бесс прочистила горло кашлем. - Мы с
тобой женщины... Надеюсь, мы можем быть друг с другом  откровенны?  Было
бы глупо делать вид, будто нет иного выбора. Ну,  скажем,  стать  чем-то
вроде...  экономки  на  особом  положении,   получая   взамен   солидное
вознаграждение, позволяющее вести если и не  роскошное,  то  по  крайней
мере вполне обеспеченное су...
   -  Вы  предлагаете  мне  стать   чьей-то   любовницей,   тетя   Бесс?
Содержанкой?
   Тетушка снисходительно рассмеялась в ответ.
   - Ну... можно сказать и так.
   Недоверчиво покачав головой, Кассандра брякнула первое, что пришло на
ум:
   - Заводить любовников я предоставляю вам.
   Удар наотмашь по лицу оглушил ее не так  сильно,  как  мелькнувшее  в
глазах тетки и почти мгновенно пропавшее выражение лютой ненависти.  Обе
заговорили одновременно, чуть  не  плача  и  принося  друг  другу  самые
прочувствованные  извинения,  но  той  роковой  доли  секунды  оказалось
довольно, чтобы окончательно убедить Кассандру в том, о  чем  она  давно
уже догадывалась: тетя Бесс ее терпеть не может.
   Неприятное открытие принесло с собой ощущение глубокой усталости.  На
возмущение у нее просто  не  хватило  сил.  А  следом  пришла  еще  одна
печальная догадка:  отвращение,  которое  питала  к  ней  леди  Синклер,
вызвано ревностью. И все из-за того, что мужчины с некоторых  пор  стали
обращать больше внимания на племянницу, чем на тетку.
   Чужими глазами, словно со стороны, Кассандра оглядела  гладкую  белую
кожу тетушки, ее пышнотелую фигуру  и  рыжевато-золотистые  волосы.  Они
были по-прежнему густы, но их уже приходилось подкрашивать хной. Да,  ее
красота увядала, а сварливое выражение, то и дело невольно  появлявшееся
на лице, портило некогда нежные и  тонкие  черты.  Трагедия  тети  Бесс,
догадалась Кассандра, состояла в том, что у нее ничего не было за  душой
кроме приятной наружности. Теряя  внешность,  она  теряла  все.  А  годы
делали эту потерю неизбежной. Обе женщины встали, держась за руки.
   - Я желаю тебе только добра, Кассандра, поверь  мне,  это  правда.  Я
хочу видеть тебя счастливой, больше мне ничего не нужно.
   - Я знаю, тетя Бесс.
   Она чувствовала себя слишком усталой, чтобы  выслушивать,  а  уж  тем
более оспаривать столь явную галиматью.
   - Не будь я уверена,  что  брак  с  Эдуардом  Фрейном  принесет  тебе
счастье, я не стала бы тебя уговаривать. Он завтра  зайдет  опять,  я  в
этом не сомневаюсь, и тебе самой решать, какой ответ  ты  ему  дашь.  Но
обещай мне хотя бы, что ты его выслушаешь.
   - Да, конечно.
   - И ты обдумаешь наш сегодняшний разговор?
   - О чем же мне еще остается думать!
   - Вот и умница.
   Тетка торопливо обняла племянницу и чмокнула ее в лоб.
   Поднимаясь наверх к себе в спальню, Кассандра вдруг подумала,  что  в
этот вечер (если не считать такого  пустяка,  как  пощечина)  тетя  Бесс
выказала ей больше нежности, чем за все двенадцать лет,  что  племянница
находилась под ее опекой. И чем ближе  час  окончательного  расставания,
тем она будет становиться добрее  и  терпимее.  Только  не  надо  тянуть
время.

   - Моя тетя уже встала, Клара?
   - Да, мисс, и уже отправилась делать утренние визиты.  А  сэр  Фредди
все еще в постели, так что вы можете тихо  и  мирно  попить  тут  чайку,
никто вас не потревожит.
   Кассандра довольно улыбнулась, оценив шутку  по  достоинству.  Они  с
Кларой отлично ладили, ей очень нравилась эта маленькая служаночка (не в
последнюю очередь, вероятно, потому, что умела  доводить  тетю  Бесс  до
белого каления).
   - Я жду посетителя, Клара. Возможно, он придет прямо с утра.  Проведи
его наверх, в малую гостиную.
   - Да, мисс. Это, наверно, мистер Фрейн?
   Густые  брови  Клары  поднялись,  а  губки  надулись  в   недовольной
гримаске.
   Кассандра тоже удивленно подняла брови.
   - Полагаю, что да, хотя тебя это совершенно  не  касается.  А  теперь
оставь меня и дай мне спокойно просмотреть газету.
   Клара фыркнула и вышла из комнаты.
   Отпивая  мелкими  глоточками  горячий   чай,   Кассандра   попыталась
сосредоточиться на страницах "Дейли эдвертайзер". После еще одной  ночи,
проведенной без сна, в висках стучала тупая боль. В комнате, несмотря на
разгар лета, было холодно. И все-таки она ни за что не променяла бы  это
сырое и хмурое английское утро на  весь  теплый  парижский  июнь.  Годы,
проведенные во Франции, всегда представлялись ей  изгнанием,  но  теперь
они были позади: Кассандра вернулась домой.
   Детство в Суррее (всего шесть  лет,  пока  еще  была  жива  ее  мать)
запомнилось маленькой Касс как счастливейшее время  ее  жизни.  Позднее,
когда ее постоянным спутником стало одиночество, когда  она  привыкла  к
мысли о том, что все ее бросили,  и  отказалась  от  бесплодных  попыток
понять, чем заслужила свою горькую долю, счастье  все  еще  казалось  ей
возможным, но только при условии, что она  вернется  в  Англию.  И  лишь
одного она никак  не  могла  ни  предвидеть,  ни  даже  вообразить:  что
возвращаться домой ей придется по случаю ареста, суда и публичной  казни
отца.
   Она встала и, захватив чашку с чаем, подошла к окну. Горечь обиды  от
того, что перед смертью отец не захотел ее видеть и  -  сколько  она  ни
умоляла его об этом в письмах - не позволил ей прийти к нему на свидание
в Нью-гейт, все еще не покидала ее. Казалось, что, продержав дочь  вдали
от себя целых двенадцать лет, он изгоняет ее из своей жизни даже  в  эти
последние недели.
   Кассандра каждый день писала ему письма в  тюрьму  -  многостраничные
послания, полные любви и печали. Он ни разу не ответил.  Гнев  и  обида,
смешанные со страшными подозрениями, терзали ее душу, и так продолжалось
день за днем, до бесконечности. И лишь в самый последний  день  от  него
пришла записка. У нее едва  сердце  не  разорвалось  при  виде  знакомых
каракулей.

   "Моя дорогая Кассандра!
   Итак, мне не удалось сорвать банк,  ставок  больше  нет,  а  на  кону
стояло все, и теперь приходится платить по счету сполна. Прости мне  эту
дурацкую манеру выражаться, девочка моя, но  почему-то  на  ум  приходят
только карточные термины. Говорят, как жизнь прожил,  так  и  умрешь.  Я
постараюсь прихватить с собой на эшафот то, что сорок четыре года считал
бесшабашной смелостью, хотя многие назовут это дешевой бравадой.  А  что
это такое на самом деле, теперь уже не имеет значения.
   Мне жаль оставлять тебя на попечении Элизабет, но, увы, это далеко не
единственное, о чем приходится сожалеть. Моя сестра - женщина тщеславная
и эгоистичная, зато она хорошо знает свет, и это  может  пойти  тебе  на
пользу, но не стоит слепо следовать ее советам.  Постарайся  найти  свое
счастье.  Прости,  что  не  оставляю  тебе  ничего,  даже  воспоминаний.
Единственным утешением в эту минуту мне  служит  то,  что  я  умираю  за
правое дело. Я искренне верил в революцию.
   Хочу надеяться, что твои слова насчет присутствия при повешении  были
пустой угрозой. Прошу тебя,  Касси,  не  приходи.  Если  бы  я  верил  в
бессмертие души, то пообещал бы тебе, что  в  один  прекрасный  день  мы
встретимся, но, к сожалению, я никогда в  него  не  верил.  Прощай,  моя
прекрасная дочурка".

   - Бог ты мой, опять у нее глаза на мокром месте! Ну-ка  живо  вытрите
слезы, мисс, ваш визитер ждет в гостиной. Ну будет, будет вам, не так уж
все плохо.
   Бросив взгляд на замызганный носовой платочек, который ей протягивала
Клара, Кассандра невольно улыбнулась сквозь слезы.
   - Спасибо, у меня есть свой, - всхлипнула она, вытирая глаза.
   - Ишь какие мы важные! Между прочим, мисс  Капризуля,  это  вовсе  не
мистер Фрейн. Какой-то старикан по имени Куинн.
   - Куинн? - нахмурившись, переспросила Кассандра.
   - Куинн. Говорит, есть разговор. Что-то насчет  вашего  отца.  Может,
подать чего к столу, мисс? Вина и печенья?
   - Это было бы  очень  мило  с  твоей  стороны,  Клара.  Но  потом  не
задерживайся и не вздумай подслушивать у двери.
   - Вот еще! - возмущенно фыркнула горничная и выплыла из комнаты.
   Какой-то человек разглядывал портреты ее родителей в рамках, стоявшие
на каминной полке.
   - Мистер Куинн? - тихо спросила Кассандра.
   Он выпрямился и повернулся  к  ней,  чтобы  поздороваться.  Во  время
холодной и формальной процедуры  приветствия  они  внимательно  оглядели
друг друга. Кассандра увидела перед собой высокого  худого  мужчину  лет
пятидесяти с прямыми черными волосами,  зачесанными  назад  над  высоким
лбом. С виду он напоминал не то школьного учителя, не то  священника.  У
него было лицо аскета или фанатика -  изможденное,  с  горящими  черными
глазами, которые как будто  видели  все  насквозь.  Говорил  он  высоким
жидким фальцетом,  и  огромный  кадык  на  длинной  тощей  шее  дергался
вверх-вниз, как поплавок, при каждом слове.
   Однако Кассандра  не  нашла  в  нем  ничего  глупого  или  достойного
осмеяния:  если  он  и  был  школьным  учителем,   то   наверняка   умел
поддерживать в классе железную дисциплину.
   - А вы моложе, чем я думал, - заявил он.
   - Я...
   - Хотя нет, не моложе. - Он поднял  палец,  словно  проверяя,  откуда
дует ветер. - Свежее. Могу я присесть?
   - Разумеется.
   Девушка указала ему  на  диван,  а  сама  заняла  место  в  кресле  с
подголовником рядом с ним.
   - Вы были другом моего отца, мистер Куинн? Не успел  он  открыть  рот
для ответа, как раздался стук в дверь, и вошла Клара.
   - Нет ли у вас  простого  ячменного  отвара?  -  спросил  посетитель,
отклоняя предложенный поднос.
   - Боюсь, что нет.
   - Вот как? Ну ничего, это не важно. - Он проводил  взглядом  уходящую
горничную. - Нет, мисс Мерлин, я не был другом вашего  отца.  А  у  вас,
оказывается, почти нет французского акцента.  Странно.  Сколько  лет  вы
прожили в Париже?
   - Двенадцать.
   - Расскажите мне немного о себе. Кассандра растерялась.
   - Не хочу показаться невежливой, мистер Куинн, но  с  какой  стати  я
должна рассказывать вам о себе? Я вас совсем не знаю и понятия не имею о
цели вашего визита.
   Куинн  уставился  на  нее  своим  странным  пронизывающим   взглядом.
Кассандре показалось, что она его немного озадачила, что он в эту минуту
пересматривает уже сложившееся мнение о ней. Сунув  руку  во  внутренний
карман сюртука, он вытащил сложенный листок бумаги.
   - Вот этот документ объяснит вам, кто я такой.  Я  представитель  Его
Величества короля Англии. - С этими  словами  он  поднялся  с  дивана  и
вручил ей листок. - Я пришел, чтобы обратиться к вам за помощью.
   В растущем смятении она развернула плотную  бумагу  и  уставилась  на
королевскую  печать  в  самом   низу   страницы.   В   весьма   туманных
казуистических выражениях документ представлял мистера  Оливера  Мартина
Куинна  как  члена  личной  канцелярии  Его   Королевского   Величества,
уполномоченного   действовать   во   имя   укрепления,   процветания   и
безопасности государства. Кассандра подняла глаза на посетителя, который
стоял над ней в терпеливом ожидании.
   - Чем же я могу быть вам полезной, мистер Куинн?
   - Вам что-нибудь известно о "Конституционном клубе", мисс Мерлин?
   - Нет, ничего.
   - О "Революционном братстве"?
   - Тоже нет.
   - О "Друзьях народа"?
   Девушка беспомощно развела руками. Он  улыбнулся,  не  сводя  с  нее,
однако, испытующего взгляда.
   - Речь идет о существующих в Англии сообществах людей,  сочувствующих
французской революции и желающих утвердить ее анархические  принципы  на
нашей земле.
   - Понятно. Мой отец был членом одного из них?
   - Полагаю, что всех трех в то или  иное  время.  Разве  вам  не  было
известно о его политических пристрастиях?
   - Нет. Вернее, я знала, что он симпатизирует революции. Он  ведь  был
журналистом и часто писал об этом.
   - Совершенно верно. Многие  симпатизировали  революции,  особенно  на
первых порах. Однако поддержка, которую  оказывал  революции  ваш  отец,
зашла довольно далеко, вам так не кажется?
   Кассандра почувствовала, что ей становится жарко.
   - Он считал, что борется за правое дело, - сухо ответила она.
   Его брови сдвинулись, глаза сверлили ее, как буравчики.
   - Вы его оправдываете?
   Некуда было деться от этого  прожигающего  насквозь  взгляда.  Словно
запутавшись в сетях, она не могла ни отвернуться, ни даже моргнуть.
   - Нет, я  его  не  оправдываю.  Мне  стыдно  за  него,  -  призналась
Кассандра.
   В эту  минуту  ей  было  стыдно  и  за  себя  тоже.  Казалось,  Куинн
вытягивает из нее правду вопреки  ее  собственной  воле.  Она  встала  и
подошла к окну. Теперь высокое кресло с подголовником разделяло их,  как
пограничная черта.
   - Но что бы он ни сделал, мистер Куинн, он был моим  отцом.  Если  вы
думаете, что я стану обливать его грязью, вам придется долго ждать.
   Она почти ожидала ответного выпада, но  вместо  этого  он  подошел  к
каминной полке и взял в руки один из миниатюрных портретов.
   - Ваша мать?
   Кассандра кивнула.
   - Красивая женщина. Но вы превзошли ее красотой.
   - Благодарю, - небрежно обронила она. Странно было  слышать  от  него
комплименты.
   - Мужчин влечет к вам.
   Это было заявление, а не  вопрос,  и  оно  вовсе  не  прозвучало  как
комплимент.
   - В мире, полном тщеславия и глупости, умение привлекать мужчин может
сослужить вам хорошую службу, мисс Мерлин. Очень хорошую службу.
   Она не ответила. Она даже представить себе не могла, куда он  клонит.
Зато ей наконец удалось распознать  исходивший  от  него  едва  уловимый
запах. Это был запах ладана.
   Он сложил руки за спиной и  принялся  расхаживать  взад-вперед  перед
незажженным камином.
   - Ваш отец входил еще  в  одно  сообщество  помимо  тех,  что  я  уже
упомянул, мисс Мерлин. Речь идет о подпольном и очень  опасном  обществе
заговорщиков. Мы даже не знаем, есть ли у него название.  В  отличие  от
других клубов подобного рода, члены этого общества встречаются  тайно  и
отнюдь не для того, чтобы провозгласить тост за революцию или  помечтать
о якобинской утопии. Их цель - любыми средствами вызвать в стране  хаос,
с тем чтобы заменить конституционную монархию на  республику,  созданную
по образцу той, что сейчас существует  по  ту  сторону  Ла-Манша.  Куинн
замер на месте.
   - Нам, кажется, удалось узнать имя человека, стоящего во главе  этого
тайного общества, но доказательств у нас нет. А поскольку  этот  человек
является сыном графа, пэра Англии,  поддерживающего  дружеские  и  очень
близкие отношения  с  королевским  семейством,  наша  задача  становится
особенно деликатной. Нам приходится действовать очень осторожно. Вы меня
понимаете?
   - Полагаю, что да. И кто же этот человек?
   - Я назову вам его имя после того, как вы дадите согласие нам помочь.
   - Да чем же я  могу  вам  помочь?  -  взорвалась  Кассандра,  потеряв
терпение. - Простите мне мое невежество, но я все еще не  понимаю,  чего
вы от меня добиваетесь!
   Куинн сложил ладони вместе и прижал кончики пальцев к  губам,  изучая
ее пытливым взглядом.
   - Я хочу, чтобы вы свели с ним знакомство.
   - Знакомство, - повторила она, чувствуя себя  круглой  дурой,  но  не
успел Куинн вновь заговорить, как ее осенила догадка.
   - Познакомьтесь с ним поближе, подружитесь, войдите к нему в доверие.
Ваш отец только что был  казнен,  вы  провели  большую  часть  жизни  во
Франции - вам нетрудно будет  убедить  этого  человека  в  том,  что  вы
ненавидите Англию не менее яростно, чем он сам. Заставьте его  поверить,
что вы жаждете мести. Позвольте ему свободно болтать с вами  обо  всяких
там fraternite  и egalite . Пусть  он
думает, что вы тоже на стороне  якобинцев.  В  то  же  время  вы  будете
сообщать нам обо всех  его  действиях,  называть  имена  его  друзей,  с
которыми он тайно встречается. - Тут Куинн развел руками:
   - Как видите, все просто.
   Кассандра обошла кресло и снова села.
   - Просто, -  вздохнула  она,  потирая  лоб  и  стараясь  собраться  с
мыслями. - Просто вы хотите, чтобы я шпионила для вас.
   - Но это...
   - Вы хотите, чтобы я завела дружбу с человеком, возглавляющим  тайное
общество, целью которого является свержение монархии.
   - В каком-то смысле...
   - И способ, которым вы предлагаете мне войти, как вы  выражаетесь,  к
нему в доверие, надо полагать, сведется к тому, что нам  придется  стать
любовниками. Разве это не так, мистер Куинн? Разве вы  не  это  имели  в
виду?
   Наконец-то  у  него  не  нашлось  слов  для  ответа,  он  как   будто
растерялся. Впрочем, он быстро пришел в себя.
   - Мисс  Мерлин,  для  меня  совершенно  несущественно,  каким  именно
образом вы сумеете завоевать доверие этого человека. Способ  я  оставляю
целиком на ваше усмотрение.
   - Как великодушно!
   - Способ, упомянутый вами, может оказаться самым верным и быстрым, но
это совсем необязательно. Могу я говорить откровенно?
   Ей пришлось подавить нервный смешок.
   - А разве до сих пор вы говорили как-то иначе?
   - Я имел в виду, могу ли я высказать то, что у меня на уме, не  боясь
оскорбить ваши чувства?
   - Это зависит от того, что именно вы собираетесь сказать.
   Но она и так уже все поняла.
   Куинн помедлил. Очевидно, в этом и состояла его попытка  пощадить  ее
чувства. Кассандра усмехнулась, отдавая ему должное.
   - Современная мораль ничего для меня  не  значит,  мисс  Мерлин.  Она
слишком переменчива: сегодня уже не та, что  была  вчера,  завтра  опять
будет иной. Но, к  сожалению,  мы  живем  в  обществе,  где  установлены
жесткие  правила  поведения,   порой   непоследовательные   и   зачастую
несправедливые, особенно в том, что касается  женщин,  однако  нам  всем
приходится им подчиняться, и...
   - Мистер Куинн, мне казалось, вы хотите поговорить откровенно.
   Он умолк и опять сцепил руки за спиной, слегка покачиваясь на носках.
   -  Именно  так.  Я  никогда  бы  не  осмелился  предложить  или  даже
намекнуть, чтобы вы стали любовницей интересующего нас человека, если бы
не располагал сведениями о том, что подобного рода отношения для вас  не
новость. А также о том, что вы можете с легкостью вписаться в тот  образ
жизни, который ведет этот человек. Надеюсь, вы меня понимаете.
   - Ах, образ жизни...