Никто, - ответила она,  задыхаясь.  -  Только  Жак  Туссен  однажды
пытался... сделать это прямо через платье, но  тут  вошла  его  тетя,  и
мы...
   Смеясь от облегчения, стыдясь самого себя, Риордан оборвал ее рассказ
поцелуем. Он чувствовал, что глупеет от счастья.
   - Милая, милая Касс... Как же я тебя обожаю!
   Сердце  у  нее  замерло,  потом  бешено  заколотилось.  Не  в   силах
сдерживаться, она обхватила голыми ногами его бедра.  Замечательно  было
чувствовать себя бесстыдницей, а шелковистая ткань  его  халата  приятно
холодила разгоряченную кожу. Его несомненный отклик позволил ей  впервые
ощутить свою женскую власть над ним. В ужасе  от  собственной  дерзости,
Кассандра  просунула  руку  между  их  телами  и  развязала  его  кушак,
восполняя отсутствие умения и ловкости робким и  совершенно  очаровавшим
его энтузиазмом начинающей.
   - А сколько женщин делали это с тобой? - спросила  она  бездумно,  но
тут же зажала себе рот рукой. - Нет! Я снимаю  вопрос.  Прошу  тебя,  не
надо отвечать.
   Риордан повел плечами, освобождаясь от халата, и бросил его  на  пол,
где уже выросла целая груда одежды.
   - Вопрос и вправду несущественный, -  согласился  он,  поглаживая  ее
крепкое точеное бедро и заставляя ее шире развести ноги. - Спроси лучше,
сколько женщин будет делать это впредь.
   Он обеими руками приподнял ее ягодицы.
   - Ответ: одна. Только одна.
   - Филипп! - выкрикнула Кассандра, запрокинув голову.
   Он медленно отстранился, вновь вернулся и опять отстранился.  Он  был
огромен, он заполнял ее всю  целиком.  Это  было  бесподобно.  Кассандра
притянула к себе его голову и поцеловала в губы, двигаясь в такт с  ним.
Несколько минут она наслаждалась  иллюзией  своей  власти  над  ним,  но
терпеливая и безжалостная атака продолжалась до бесконечности; последние
остатки ее самообладания испарились,  как  облако,  затемнявшее  сияющий
небосвод чувственности. Никогда в жизни она не ощущала  так  полнокровно
своего тела, никогда не была так не способна думать.
   Именно этого и  хотел  Риордан.  Снова  и  снова  он  доводил  ее  до
последней грани и держал ее там  с  неумолимоетью  тирана,  упивающегося
своей властью над жертвой. Она уже плакала, сходя с  ума  от  страсти  и
желания,   а   ему   хотелось   навечно   удержать   ее   в    состоянии
неудовлетворенности. Искусно  владея  своим  телом,  он  приводил  ее  в
исступление.
   - Тебе  это  нравится,  Касс?  -  поминутно  шептал  он  ей  на  ухо,
отстраняясь от нее и не двигаясь.
   Ее ответ невозможно было разобрать. Его темно-синие глаза пронзали ее
насквозь, не давая отвести взгляд. Он дразнил ее легкими  Касаниями,  не
приносящими удовлетворения, а она стонала  и  извивалась  в  безысходной
попытке достичь недостижимого.
   - Тебе это нравится?
   Он хотел добиться ответа. Еще одно прикосновение - легчайшее,  совсем
мимолетное, чтобы ее помучить.
   Но всему бывает предел. С  протяжным  стоном,  начавшимся  глубоко  в
груди и закончившимся на высокой торжествующей ноте, Кассандра  внезапно
вырвалась  на  волю,  лишив   его   удовольствия   решить   ее   судьбу.
Почувствовав, как буря разразилась у нее внутри, Риордан и  сам  потерял
остатки выдержки. Трепеща, содрогаясь, он начал свой собственный опасный
спуск. Никогда раньше ему не приходилось падать с такой высоты.
   - Касс! - прохрипел он, отчаянно цепляясь за нее.  А  она  с  нежным,
чисто женским милосердием смягчила падение и спасла его.

***

   -  Как  же  это  получилось,  женушка,  что   ты   обзавелась   столь
незаслуженной репутацией?
   Оторвавшись от мечтательного созерцания черного, полного звезд  неба,
Кассандра задумчиво посмотрела на мужа и отпила крохотный глоточек  вина
из своего бокала,  а  потом  поставила  его  позади  себя  на  поручень,
ограждавший крылечко.
   - Пожалуй, тебе стоит задать этот вопрос мистеру Куинну.
   - Непременно задам, можешь не сомневаться.
   Риордан устроился в кресле поудобнее, сплел пальцы  и  оперся  о  них
подбородком.
   - Полагаю, это означает, что ты никогда не  прыгала  голой  в  фонтан
Тюильри на глазах у десятков молодых людей, сопровождавших  твой  подвиг
восторженными воплями и аплодисментами?
   Ее глаза заискрились смехом.
   - Наверняка ты этого никогда не узнаешь.
   - Жаль. Это была такая чудесная фантазия...
   Риордан вдруг стал серьезным.
   - Почему ты не сказала Оливеру, что он заблуждается на твой счет?
   -  Сказала  при  первой  же  встрече.  Но,  наверное,  мои  слова  не
прозвучали в должной степени убедительно.
   - А почему?
   Кассандра стала вспоминать свою первую встречу с Куинном.
   - Я не  захотела  оправдываться:  мне  показалось,  что  это  слишком
унизительно и обидно. И потом... я только накануне  похоронила  отца,  у
меня просто не было  сил.  О  том,  что  моя  репутация  в  этой  стране
загублена, я впервые узнала накануне от  тети  Бесс.  Куинн  всего  лишь
подтвердил ее слова.
   Она выразительно пожала плечами, давая ему понять,  что  все  это  не
имеет значения.
   Риордан припомнил свой собственный последний разговор с леди Синклер.
   - Твоя тетя прямо намекнула мне, что эта репутация  тобой  заслужена.
Но уж кому, как не ей, знать правду?
   - Она прекрасно знала, что в Париже ничего такого не было. Но вот что
касается Лондона... Она совершенно искренне уверена, что  ты  и  вправду
был моим любовником. И Колин тоже.
   Имя Уэйда было упомянуто между  ними  впервые  с  тех  пор,  как  они
покинули Лэдимир. Ни он, ни она не обратили на это внимания.
   - Если она еще что-то про меня наговорила, то  только  со  злости,  -
добавила Кассандра и вдруг нахмурилась; - А когда это  ты  успел  с  ней
переговорить?
   - На следующий день после твоего отъезда.
   Риордан поднялся с кресла и подошел к ней.
   - Я на тебя больше не сержусь, Касс, но, когда я  обнаружил,  что  ты
уехала, не сказав мне ни слова, не оставив даже записки, я готов был...
   - Что значит "не сказав ни слова"? Я  оставила  для  тебя  записку  и
просила тетю Бесс переслать ее тебе немедленно! Колин так меня  торопил,
что я едва успела набросать несколько слов. Тетя Бесс обещала  отправить
ее тебе с посыльным.
   - Она солгала. Мне пришлось чуть  ли  не  силон  выдавливать  из  нее
каждое слово.
   В буквальном смысле, добавил он мысленно.
   - Я как чувствовала, что надо было доверить это дело  Кларе.  Знаешь,
Филипп, мне кажется, тетя Бесс меня ненавидит, честное слово.
   Увидев, как ее ясный взор омрачается недоумением. Риордан обнял ее  и
взглянул поверх ее головы на темный и безмолвный луг.
   - Я рад, что ты мне написала, Касс. Мысль о том, что ты уехала с ним,
была для меня невыносима. Я даже не знал, что у него полон  дом  гостей,
пока не добрался до Лэдимира. Я думал, что ты уехала с Уэйдом одна.
   При мысли о том, что он мог ревновать, она улыбнулась,  но,  внезапно
спохватившись, отпрянула и уставилась на него в ужасе.
   - Филипп! Боже милостивый, я так тебе ничего и не сказала! Как  же  я
могла забыть? Просто самой не верится...
   - Не сказала о чем?
   -  Но  мы  ни  на  минуту  не  оставались   наедине,   -   продолжала
оправдываться Кассандра, - и ты был так пьян, а потом мы... были  заняты
другими делами, и я обо всем позабыла, а теперь чувствую себя  последней
дурой...
   - О чем ты говоришь, Касс? О чем?
   - О том, что сказал мне Уэйд! Филипп, он во всем признался!
   Взяв ее за руку, Риордан отвел жену к креслу под стропилами  крыльца,
усадил и заставил  медленно,  не  торопясь,  рассказать  обо  всем,  что
говорил Уэйд. Потом он принялся терпеливо и  дотошно  задавать  вопросы,
пока не выучил весь состоявшийся разговор наизусть, после чего  попросил
изложить по минутам все, что случилось за выходные. Дрожь ужаса охватила
его, когда Кассандра рассказала, как Уэйд чуть  было  не  застал  ее  за
обыском своего кабинета.
   - Надо было сказать тебе раньше? Я знаю, что надо было,  но  ведь  ты
все равно ничего не мог поделать, правда? Нет, ты, конечно, мог написать
Куинну письмо, но...
   - Все  хорошо,  милая,  не  тревожься  ни  о  чем.  Ты  сообщила  мне
потрясающую новость, но сию минуту все равно ничего предпринять  нельзя.
Еще успеется. Мы все расскажем Оливеру, когда вернемся в Лондон.
   Риордан сел на ручку кресла, опираясь одной рукой на спинку.
   - Стало быть, это произойдет в ноябре.  Любопытно.  Это  совпадает  с
открытием парламентской сессии. Значит,  покушение  назначено  на  пятое
ноября этого года.
   - Король будет присутствовать на открытии парламентской сессии?
   - Именно он будет ее открывать. Это целая церемония. Каждый год члены
палаты общин собираются в палате лордов, чтобы  выслушать  тронную  речь
короля. Герольдмейстер с Черным жезлом  стучит в дверь, чтобы нас
позвать. Стучать приходится дважды: мы делаем вид, что с первого раза не
расслышали,  чтобы  продемонстрировать  нашу  независимость.  Это  часть
ритуала.
   На какое-то время оба они задумались и умолкли.
   - Мне кажется, ты больше не должна видеться с  Уэйдом,  -  сказал  он
наконец.
   Кассандра удивленно подняла на него взгляд.
   - Как же я могу перестать? Мне непременно надо с ним видеться, сейчас
это стало важно,  как  никогда!  Теперь  он  мне  доверяет  и  расскажет
гораздо, гораздо больше!
   Риордан ничего не ответил, но его упрямое выражение не изменилось.
   - Знаешь, Филипп, на самом деле  как  женщина  я  ему  совершенно  не
нужна, - тихо призналась Кассандра. Он недоверчиво рассмеялся.
   - Моя наивная маленькая женушка! Что навело тебя на эту мысль?
   - Мы с ним не подходим друг другу.
   - Что это должно означать?
   - Нам нравятся разные вещи.
   - Откуда тебе знать? Вы же никогда не были любовниками!
   - Нет. Но он любит... он хочет...
   Она была так смущена, что у него мелькнула страшная догадка.  Риордан
поднял ее руку, лежавшую у него на колене, и крепко сжал.
   - Уэйд сделал тебе больно, Касс?
   - Да, - помедлив, ответила Кассандра. - Один  раз.  В  общем,  ничего
страшного не случилось.
   Его пальцы сжались еще крепче.
   - Расскажи мне.
   Она рассказала.
   Риордан встал, заложив руки за спину, и  слепо  уставился  на  ночное
небо. Потом он грязно выругался.
   - Я помню тот вечер. Я же его видел! Я думал, вы с ним...
   Он умолк, мысленно проклиная самого себя.  Кассандра  тоже  встала  и
обняла его за талию.
   - Возможно, мне следовало рассказать  тебе  раньше.  Но  мы  оба  так
злились друг на друга, и потом... я была уверена, что тебя это вообще не
волнует. Теперь я знаю, что ошибалась.
   Риордан повернулся к ней как ужаленный.
   - Ты думала, что мне все равно? - яростно набросился он на нее. -  Ты
в самом деле так думала, Касс?
   Эта вспышка гнева уязвила Кассандру.
   - Да! -  воскликнула,  она  обиженно.  -  Вспомни,  как  ты  со  мной
обращался в те дни! Если  позабыл,  так  я  напомню:  ты  вел  себя  как
последняя скотина, Филипп Риордан! А ведь я делала только то, что ты сам
мне велел! Только то, за что Куинн мне заплатил! А ты  смотрел  на  меня
как на какую-то продажную девку!
   Пристыженная, она почувствовала, как слезы наворачиваются на глаза, и
попыталась отвернуться, но  Риордан  удержал  ее  за  плечи  и  заставил
посмотреть себе в лицо.
   - Все, что ты говоришь, - чистая правда. Я не могу это отрицать.
   - Почему ты был  так  холоден  со  мной?  -  Ей  пришлось  проглотить
болезненный ком в горле. - Я ничего не  могла  понять:  ведь  раньше  ты
обращался со мной по-дружески, но стоило появиться Уэйду...
   - Неужели ты не понимаешь, Касс? Я ревновал. Я был уверен, что  вы  с
Уэйдом - любовники, и это приводило меня в бешенство. Прости меня. Я сам
себя ненавидел за то, что обижал тебя, но никак не мог остановиться.
   В эту минуту Риордан был, как никогда, близок к  признанию.  Он  чуть
было не сказал, что любит ее, и сам ужаснулся собственной откровенности.
   - Но, если помнишь, ты меня уже простила за то, что я плохо  думал  о
тебе! - продолжал он, приподняв ей  голову  за  подбородок.  -  С  твоей
стороны было бы просто бесчеловечно взять свое прощение обратно.
   Он нежно обвел указательным пальцем ее губы, и она ответила  дрожащей
улыбкой.
   - Я простила, но не забыла. А теперь  забуду.  Больше  я  никогда  не
стану об этом вспоминать.
   - Милая Касс, - прошептал он, привлекая ее к себе, - я не  заслуживаю
такого счастья!
   - Может быть,  и  нет...  Потому  что  теперь  я  вспоминаю,  чем  мы
занимались, когда я тебя простила.  Вы  очень  ловкий  мошенник,  мистер
Риордан!
   - Совершенно верно. Смотрите, как  ловко  я  заманю  вас  в  спальню,
миссис Риордан!
   - Ну для этого большой  хитрости  не  требуется,  -  пренебрежительно
заметила Кассандра.
   Он наклонил голову, а она поднялась на цыпочки и прибегла  к  уловке,
которой он сам ее научил: легонько куснула его за ухо.
   - Вот ты попробуй заставить меня сделать  то,  чего  мне  не  хочется
самой, тогда посмотрим.
   С этими словами Кассандра взяла его под руку и повела в спальню.

***

   - Мне нравится эта комната.
   Кассандра подтянула простыню повыше, чтобы прикрыться,  и  посмотрела
по сторонам. Говоря по совести, она  только-только  начала  воспринимать
окружающую обстановку, хотя провела  в  этой  комнате  уже  четырнадцать
часов. Открытые окна были занавешены  какой-то  домотканой  кисеей:  они
пропускали свет, но в  то  же  время  надежно  укрывали  молодоженов  от
нескромных взглядов. Стены под соломенной крышей  были  чисто  выбелены.
Пестрые коврики покрывали гладко оструганный деревянный пол.
   - Больше  всего  мне,  конечно,  нравится  кровать.  Она  так  нелепо
выглядит: парчовый балдахин посреди всей этой деревенской простоты!
   - Неужели больше всего в этой кровати тебя привлекает именно парчовый
балдахин? - с деланным изумлением спросил Риордан.
   Он взял с ночного столика ее недопитый бокал и протянул ей. Кассандра
задумчиво отпила глоток.
   - Ну нет, не  скажи.  Простыни  тоже  очень  хороши.  И  цветочки  на
покрывале... Ой!
   Вино выплеснулось  ей  на  пальцы  и  оставило  пятно  на  том  самом
покрывале, что служило предметом разговора, когда Риордан схватил ее под
одеялом. Кассандра боялась щекотки, особенно в правом боку, и он  сделал
это  место  своей  любимой  мишенью.  Она  лежала  на  спине,  хохоча  и
взвизгивая,  держа  бокал  высоко  в   воздухе.   Риордан   стремительно
наклонился и слизнул капли вина, скопившиеся в ложбинке у нее на  груди.
Ее смех перешел в довольное  мурлыканье,  и  он  ощутил  языком  нервное
биение пульса.
   - А я-то думала,  что  тебе  нельзя  пить  вино,  -  прошептала  она,
прижимаясь губами к его волосам.
   - Можно, если вино побывало на твоей коже. Она все очищает.
   Кассандра со вздохом закрыла глаза.
   - Ты раньше очень сильно пил? - спросила она. - Ты был...
   - Пьяницей? Да, пожалуй, можно и так сказать. Ты  верно  заметила:  я
очень сильно пил.
   - А что будет, если ты сейчас допьешь то, что осталось в бокале?
   Он задумался.
   - Понятия не имею. Но думаю, что лучше не пробовать.
   - Я часто старалась представить  себе,  что  должно  было  случиться,
чтобы заставить тебя бросить пить, - робко сказала Кассандра, как бы  не
задавая вопроса.
   Риордан задумался надолго. Он заговорил в ту самую минуту, когда  она
уже потеряла всякую надежду получить ответ.
   - Это не слишком приятная история, Касс, но  я  тебе  расскажу,  если
хочешь.
   Она повернулась к нему, опираясь на локоть.
   - Только если ты сам не против.
   Уставившись в потолок, Риордан горько усмехнулся. Только если он  сам
не против. В течение двадцати семи лет он губил свою жизнь напропалую, и
ему до смерти не хотелось посвящать Касс в отвратительные подробности. И
с чего же ему начать? С прошлого года?  С  того,  что  было  десять  лет
назад? Или двадцать?
   - Мое детство никак нельзя назвать счастливый. Конечно, меня  это  не
оправдывает и даже ничего не объясняет, но... просто я подумал,  что  ты
захочешь представить себе всю неприглядную картину в целом.
   Кассандру не обманул этот хорошо знакомый, насмешливо-холодный тон.
   - Расскажи мне, как прошло твое детство, - тихо попросила она.
   - Наше родовое поместье было в Корнуолле. Собственно, оно до сих  пор
там находится, но я много лет туда не заглядывал. Мой  отец  унаследовал
колоссальное состояние. Настолько огромное, что - сколько ни старался  -
он до сих пор так и не смог его промотать. В  детстве  я  его  почти  не
видел, а когда видел, он был вечно пьян и готов побить меня.  Мать  тоже
редко попадалась мне на глаза, и каждый раз ее сопровождал  какой-нибудь
незнакомый мужчина, не мой отец. Они все время менялись. Однажды,  когда
мне было лет шесть-семь, я играл  во  дворе  и  зашел  в  летний  домик,
стоявший у нас в парке. Она была там с мужчиной, с каким-то  лордом,  не
помню его фамилии. Я понятия не имел, чем они занимаются, просто  понял,
что мне этого видеть не полагается.
   Риордан закрыл глаза.
   - Она была с голой грудью, юбки задраны выше колен, и...  она  сидела
на нем верхом. Увидев меня, она завизжала, а я убежал.  Просто  бежал  и
бежал, куда глаза глядят. И потом никто мне ничего не сказал. Ни единого
слова. Все сделали вид, что ничего не  произошло.  Но  она  всегда  была
очень холодна, а посла этого случая  вообще  стала  меня  избегать.  Она
обращалась со мной так, будто я не  сын  ей,  а  какой-нибудь  соседский
мальчик. Много лет я думал, что сам виноват, что-то сделал не так.
   Кассандра знала, как нелегко дается ему  это  напускное  безразличие.
Она зажмурилась крепко-накрепко, не сомневаясь, что стоит ей  заплакать,
как он прервет свой рассказ.
   - А что до остальных... Мой брат был жестокой и грубой  скотиной.  Он
избивал меня до крови, до синяков, это было его, любимое развлечение.  А
сестры просто не обращали на меня внимания,  словно  меня  на  свете  не
было. Полное равнодушие.
   - Ты был самым младшим?
   - Да. - Он запустил пальцы ей в волосы,  рассеянно  перебирая  густые
шелковистые пряди. - Чтобы привлечь к себе внимание, я стал мучить своих
нянек и гувернеров. Я  быстро  смекнул,  что  чем  больше  неприятностей
доставляю окружающим, тем больше они считаются с моим  присутствием.  Но
мне приходилось изощряться, превосходить самого  себя,  придумывать  все
новые и новые  пакости:  каждая  следующая  должна  была  быть  страшнее
предыдущей. Мне кажется, домашние стали по-настоящему бояться меня.  Это
подзуживало меня на новые подвиги, но в то же время  я  чувствовал  себя
все более одиноким. Меня чурались как зачумленного.
   Его голос изменился, и это заставило ее заглянуть ему в лицо.
   - Потом появился Оливер. Мне тогда было девять,  значит,  ему  должно
было быть около тридцати, не он выглядел гораздо старше. Он казался  мне
этаким ветхозаветным пророком. С его приездом все изменилось. Он никогда
не скупился на наказания, но завоевал меня не этим. К побоям я привык  с
малых лет, они на меня не действовали. Оливер дал мне то, чего я никогда
раньше не знал: он привил мне чувство самоуважения. Наверное, это звучит
банально.
   - Вовсе нет.
   - Он сказал, что во мне есть доброе начало, и я ему поверил. Пожалуй,
я его немного побаивался. Он производил  впечатление  человека,  который
открывает рот только для того, чтобы изречь некую вселенскую истину.  Он
говорил, что в результате чудовищной ошибки природы я появился  на  свет
среди скопища грешников (это было одно из его любимых выражений)  и  что
Мне нужно лишь терпеливо выжидать. Он объяснил мне,  что  не  стоит  так
страдать из-за моей семьи, что все  они  недостойны  меня,  что  у  меня
высокое предназначение и мне надо только отбыть свой срок в их  обществе
подобно слуге, связанному договором.  Теперь-то  я  понимаю,  какой  это
вздор, но в  то  время  вся  эта  галиматья  казалась  мне  божественным
откровением, благодаря которому моя жизнь наконец обрела смысл.
   Он поте