Он схватил ее на руки и поцеловал, пока ее рот был еще открыт.
   Кассандра позабыла о своих переживаниях;  теперь  ею  владела  только
одна мысль:  удастся  ли  им  вовремя  добраться  до  спальни,  или  они
осуществят свой брачный союз прямо посреди лестницы. В холле  показалась
горничная, и ее появление  решило  исход  дела,  но  Кассандре  пришлось
строго  нахмуриться,  чтобы  помешать  Риордану   отпустить   еще   одну
непристойную шуточку вроде той, которую он адресовал кучеру.
   Не успев переступить порог спальни, они начали раздевать друг  друга,
но оказалось, что это не так-то просто. Их руки поминутно  сталкивались,
путаясь в застежках и пуговицах. По молчаливому уговору они решили,  что
каждый разденется сам, что и было проделано так же  в  полном  молчании.
Оба при этом не сводили глаз друг с друга.
   Оставшись обнаженными, они  обнялись.  При  первом  же  прикосновении
Кассандра начала сгорать от страсти. Ей  хотелось  ощутить  его  в  себе
немедленно, безотлагательно. Но  Риордан  дал  ей  понять,  что  так  не
бывает, и она, скрипнув зубами, приготовилась выдержать  сладкую  агонию
ожидания.  На  этот  раз  им  совсем  не  хотелось  разговаривать.   Она
вздрагивала от каждого прикосновения его рук, сжимающих и  поглаживающих
ее руки, плечи, лопатки, спину, а он как будто заново открывал для  себя
ощущение ее кожи. Ее всегда восхищали волосы у него  на  груди  -  такие
щекочущие упругие завитки, растущие  аккуратным  треугольником.  Однажды
она даже подумала, что он их причесывает.
   Ее руки спустились  к  его  мускулистому  плоскому  животу,  костяшки
пальцев скользнули по интригующей дорожке волос, бегущей  вниз.  Он  был
возбужден и готов к бою, но явно решил не спешить. Обхватив ее  груди  и
поглаживая соски кончиками пальцев,  он  заглянул  ей  в  лицо.  Ее  рот
открылся с тихим  вздохом.  Когда  Риордан  наклонил  голову,  Кассандра
решила, что он собирается  ее  поцеловать,  но  его  губы  нашли  нежную
вершину одного из холмов и поглотили ее. Без  конца  повторяя  его  имя,
она. вплела пальцы ему в волосы и ухватилась за них,  как  хватается  за
пучки травы человек, карабкающийся по краю обрыва.
   Искры  наслаждения  прожигали  ее  насквозь.  Как   это   чудесно   и
невероятно, подумала она, когда он опустился  на  одно  колено  и  обвел
языком ее пупок. Теперь он крепко  держал  ее,  обхватив  обеими  руками
ягодицы. А потом велел ей раскрыть ноги.
   Оторвав невидящий взгляд от потолка, Кассандра  посмотрела  вниз.  Не
может быть, чтобы он это сказал. Но он повторил, и оказалось, что она не
ослышалась.
   - Филипп, я...
   Риордан поднял голову. Его глаза были черны, как оникс.
   - Я хочу поцеловать тебя здесь, Касс. - Его рука  легла  на  заветный
холмик. - Сделай, как я прошу. Раскрой ноги.
   - Но я... Это не...
   - Ничего дурного в этом нет. Это хорошо и не стыдно, и я обещаю,  что
тебе понравится.
   Что ей оставалось делать? Он  был  ее  мужем,  его  слово  -  закон.,
Помедлив еще минуту и пожав плечами в чисто французской манере,  которая
при других обстоятельствах непременно рассмешила бы  его,  Кассандра  на
несколько дюймов раздвинула ноги.
   В сущности, это нельзя назвать поцелуями, вскоре сообразила она.  Это
было похоже... о Господи, это был рай на земле.
   - Филипп! Я этого не вынесу!
   Риордан подхватил ее на руки, перенес на кровать и уложил на спину, a
cam сел рядом. Его рот блестел: это одновременно смущало и  завораживало
ее. Ей даже не пришло в голову сопротивляться, когда он развел ей  ноги,
заставил согнуть  колени  и  опять  наклонил  голову.  Сперва  Кассандра
подскочила на постели: место, которое он легонько покусывал, было  таким
чувствительным... Но очень скоро оба они узнали,  как  много  она  может
вытерпеть. Ее голова откинулась на подушку.  Наслаждение,  которого  она
никогда  прежде  не  испытывала,  о  существовании  которого   даже   не
подозревала, обрушилось на  нее  подобно  неумолимой  и  сладкой  пытке.
Наконец она тихо вскрикнула, умоляя его остановиться.
   Он остановился.
   - Ой, нет, не надо... Я не то хотела сказать!  Его  глубокий  грудной
смех вызвал у нее ответный смущенный и робкий смешок, впрочем, тотчас же
прервавшийся вместе с дыханием, когда Риордан повиновался ее  последнему
приказу и возобновил свое занятие. Колени  у  нее  были  согнуты,  мышцы
живота стянуты тугим узлом, пальцы рук и ног непроизвольно  сжимались  и
разжимались, комкая покрывало, а голова моталась по подушке из стороны в
сторону.  Внутри  все  плавилось,  горячая  волна  желания  стремительно
нарастала.
   Ей показалось, что он сказал: "Сейчас", но, если это было разрешение,
оно  прозвучало  слишком  поздно.  Взрыв  произошел  секундой  раньше  -
благодетельный взрыв, разорвавший ее  на  кусочки  и  выбросивший  их  в
пространство.  На  несколько   неописуемых   мгновений   она   перестала
существовать,  а  когда  вернулась  на  землю,  последовало   еще   одно
сотрясение, а за ним еще и еще одно. Каждое было слабее предыдущего,  но
каждое приносило с собой чувство блаженного освобождения.
   Постепенно Кассандра пришла в себя и спохватилась, что лежит в крайне
неприличной позе. Голова Риордана покоилась у нее на  бедре.  Она  взяла
его руку и прижала к своему животу, поглаживая и вздрагивая всякий  раз,
когда ее пальцы случайно задевали ее собственную кожу. Никогда  в  жизни
она не чувствовала себя такой живой и в то же время  полностью  лишенной
сил. Любовь переполняла ее сердце, но охватившая тело слабость не давала
сказать ему об этом. Судорожно переведя дух, она сказала:
   - Ты был прав, мне это понравилось.
   Прекрасно понимая ее чувства, Риордан в эту минуту был совершенно  не
способен их  разделить.  Его  тело  напоминало  тугой  лук  со  стрелой,
вложенной в натянутую  тетиву.  Он  знал,  что  следует  дать  ей  время
отдохнуть и набраться сил (так поступил бы любой  заботливый  любовник),
но его терпение было уже на пределе. Поднявшись на  колени,  он  вытащил
подушку из-под головы у Кассандры и подсунул ее ей под бедра.  Ее  глаза
удивленно раскрылись, а он, улыбнувшись, поднял ее ноги и перебросил  их
себе через плечи, наслаждаясь ощущением гладкой шелковистой, кожи.
   - Не волнуйся, это тоже вполне естественно и  не  стыдно,  -  пояснил
Риордан, чувствуя, что она нуждается в успокоении.
   Крепко держа ее и не давая двигаться, он проник в мягкую плоть.
   Кассандра вскрикнула. Он отпрянул.
   - Тебе больно?
   - Нет, но... О Боже, как глубоко!
   Он опять осторожно погрузился в бархатистую глубину, не сводя глаз  с
ее лица. Как она была прекрасна и как сильно влюблена в него! Он мог  бы
кончить в эту самую минуту, но заставил себя сдержаться, замереть,  пока
она привыкала к ощущению полноты у себя внутри. Его  пальцы  безошибочно
нашли потайное место, и он почувствовал,  как  она  оживает,  словно  по
волшебству, от его прикосновения.
   - Хорошо... как хорошо... - шептала она.
   Кровь тугими толчками пульсировала по всему  ее  телу,  мышцы  живота
вновь   напряглись,   взывая    к    освобождению.    Куда    подевалась
расслабленность, владевшая ею всего минуту назад? Все, чего она  хотела,
все, в чем нуждалась, - ощутить внутри живую и  сильную  плоть  Филиппа,
наполнявшую ее непереносимо острым наслаждением.
   Не в силах больше сдерживать свою страсть, Риордан  начал  двигаться.
Он подхватил ее за бедра и поднял еще выше, помогая себе  ногами,  чтобы
загнать кинжал в ножны по самую рукоятку. Сама не сознавая, что  делает,
Кассандра вцепилась в него ногтями, и он слегка поморщился, но это  была
легкая, приятная боль. Он казался себе пистолетом со взведенным  курком,
вот-вот готовым выстрелить. Боже  милостивый,  нет,  он  больше  не  мог
ждать, это было свыше его сил, но... вот он  увидел,  как  она  выгибает
спину, услышал, как она вскрикивает не то от восторга, не то от боли,  и
дал себе волю, даже не  слыша  своего  собственного  крика  -  хриплого,
гортанного, вырвавшегося сквозь стиснутые зубы.
   Потом они, не размыкая объятий, обессиленно растянулись  на  постели,
довольные и опустошенные настолько, что не могли даже говорить.  Немного
отдышавшись, Риордан притянул ее к себе и заставил  лечь  сверху.  Какое
счастье - почувствовать на себе весь ее  вес!  Кассандра  сплела  пальцы
"домиком" у него на груди и опустила на них подбородок.
   - Давай еще разок, - предложила она с непроницаемым видом  и  тут  же
прыснула, увидев, как у него вытянулось лицо.
   Они поцеловались, держась друг за друга, шепча на ухо бездумные слова
нежности. Какое блаженство просто лежать  рядом  и  говорить:  "Я  люблю
тебя", не боясь показаться глупыми или быть обманутыми, -  они  даже  не
подозревали, сколь многого были лишены, пока не  открыли  для  себя  эту
пьянящую радость. Они повторяли это без  конца  на  все  лады,  а  потом
признались друг другу, как были несчастны в разлуке.
   - Неужели ты и вправду  смогла  бы  меня  бросить,  Касс?  -  спросил
Риордан, обнимая ее и не замечая, как по стенам ползут, удлиняясь, тени,
а комната наполняется кротким лимонным сиянием осеннего вечера.
   - Я полагала, что должна тебя оставить. Я собиралась...  Но  потом...
потом я передумала.
   - Когда?
   - В зале заседаний. Когда ты сел на место Берка. Ты был такой...  ну,
я не знаю.
   - Какой?
   Она задумалась.
   - Ты был совершенно не похож на человека, способного заманить женщину
в постель при помощи такого  грязного  трюка,  как  фиктивный  брак.  Ты
показался мне квинтэссенцией порядочности.
   Не отрывая головы от его плеча, она погладила его по животу.
   - Ты поэтому привел меня туда?
   "Квинтэссенция", - мысленно улыбнулся Риордан. По части  употребления
мудреных словечек она его перещеголяла.
   - Нет. Просто я хотел показать тебе палату общин, познакомить тебя со
своей работой. Сам не знаю почему. Это часть моей жизни, можно  сказать,
моей натуры... Но я не думал, что  это  заставит  тебя  переменить  свое
мнение обо мне. Или о чем бы то ни было.
   - Мне нравится эта часть твоей натуры, Филипп. Я так горжусь тобой!
   Кончиком пальца она чертила медленные круги у него на животе,  глядя,
как его грудь вздымается и опадает при каждом вздохе.
   - Ты действительно собираешься баллотироваться от Бэкингемшира?
   - Возможно.
   - Это ведь гораздо почетнее, чем быть депутатом от Сент-Клауза?
   - От Сент-Чауза, - поправил он, и  уголки  рта  у  него  дрогнули  от
смеха.
   Она потерлась ногой о его ногу, покрытую жесткими завитками. Ее кожа,
подернутая испариной, напоминала ему муаровый шелк.
   - Знаешь, если бы ты ушла от меня,  я  все  равно  заставил  бы  тебя
вернуться. Я бы опять порвал твои деньги, Касс, я отнимал бы их  и  рвал
всякий раз, как они заведутся у тебя в кармане, чтобы ты  оставалась  со
мной.
   Кассандра прижалась губами к жилке, бьющейся у него на шее.
   - Нет, я не верю. Ты не стал бы этого делать. Ты бы меня отпустил,  и
мы оба были бы несчастны. Риордан задумался.
   - Ну, может быть, - согласился он. - Мне очень стыдно за  то,  что  я
это сделал... порвал твои деньги. Я ничего  другого  не  мог  придумать,
чтобы тебя удержать.
   - Ладно, забудь об этом. Я жалею о другом: надо было  раньше  сказать
тебе, в чем дело. Но я чувствовала себя такой униженной, что  просто  не
могла себя заставить об этом заговорить. Я думала, что ты посмеялся надо
мной, Филипп. Унизил мою гордость. Мне казалось, что, если  я  заговорю,
это даст тебе лишний повод поиздеваться надо мной. Поэтому я молчала.  И
совершенно напрасно: надо было крикнуть об этом прямо тебе в лицо в  тот
день, когда ты ворвался к Колину и силой потащил меня домой.  Мы  бы  не
потеряли столько времени зря.
   - Ты была обижена, оскорблена. Я тебя не виню. Страшно подумать,  как
ты, должно быть, меня ненавидела.
   - Никогда! У меня никогда не было ненависти  к  тебе,  даже  в  самые
черные дни. Я всегда тебя любила.
   Это было не время для слез, но им обоим  захотелось  плакать.  Вместо
этого они  поцеловались  -  печально,  нежно,  словно  смакуя  на  языке
горьковатый  привкус  прошлого  перед  тем,  как  окончательно   с   ним
расстаться.
   После недолгого молчания Риордан повернулся на бок, чтобы  видеть  ее
лицо, и положил руку ей на талию.
   - Кто сказал тебе, что мы не женаты?
   Кассандра ждала этого вопроса, но готового ответа у нее не было.  Она
не могла заставить себя  выговорить  роковое  имя.  "Худо-бедно,  но  он
заменил мне отца", - однажды сказал  ей  Риордан.  И  теперь  она  одним
словом должна все это разрушить? Нет, она на такое  не  способна.  Пусть
это малодушие, но она решила дать Куинну возможность самому все  сказать
Филиппу. Если он этого не сделает, тогда она возьмет ответственность  на
себя и расскажет мужу всю правду. Но было  бы  гораздо  лучше,  если  бы
Филипп услышал неприятную новость от самого Куинна. Может, у  него  есть
какое-то объяснение или, вернее, оправдание тому, что он натворил? У нее
не укладывалось в голове, какими мотивами  можно  было  оправдать  такой
поступок, чем руководствовался человек, причинивший им столько страданий
своей ложью, но она  готова  была  предположить,  что  такое  объяснение
существует.
   - Я тебе скажу, когда мы поженимся, - сказала она вслух.
   Он нахмурился и уже открыл было рот, чтобы начать спорить.
   - Повторим наши клятвы, - торопливо добавила Кассандра.
   Риордан приподнялся на локте.
   - Ты все еще мне не веришь!
   - Нет, дело не в этом. Я...
   - Ты собираешься покрывать клеветника  до  тех  самых  пор,  пока  не
будешь совершенно уверена, что я не лгу! Так?
   - Нет! Я тебе верю. Меня бы сейчас  здесь  не  было,  если  бы  я  не
верила!
   В правдивости своих последних слов она сама была не вполне уверена  и
решила поразмыслить об этом на досуге.
   - Тогда скажи мне, кто это.
   Кассандра села на постели и повернулась к нему лицом.
   - Послушай меня, Филипп. Будет лучше, если этот человек...  о,  черт!
Если  я  начну  объяснять,  почему  не  могу  тебе  сказать,  ты   сразу
догадаешься, о ком речь! Прошу тебя, просто  поверь,  так  будет  лучше.
Ведь ты мне доверяешь? Долго ждать не придется, я обещаю. Клянусь  тебе,
я все скажу, когда мы обвенчаемся, если только этот человек...
   Она умолкла в бессильной досаде. Как ей был ненавистен этот секрет!
   - Просто доверься мне, - продолжала она. - Я тебе верю и  люблю  тебя
всем сердцем. Но давай больше не будем об этом говорить. Мне бы очень не
хотелось поссориться с тобой сегодня.
   Риордан протянул руку и привлек ее к себе.
   - Ладно, Касс, сейчас я не буду об этом спрашивать. Видит Бог, я тоже
не хочу ссориться.
   Он начал ее целовать  и  так  увлекся,  что  потребность  узнать  имя
клеветника отодвинулась, вытесненная другой, более  сильной  жаждой.  Но
хотя страсть вспыхивала между ними снова  и  снова,  пока  тянулся  этот
вечер и бесконечная ночь, навязчивая мысль о том, что кто-то пытался  им
навредить, разлучить их друг с другом, точила  его  исподтишка.  И  пока
Касс не станет доверять ему настолько, чтобы открыть всю правду, их враг
будет торжествовать.

16.

   Прошло четыре дня. Стены дома сотрясались от  их  смеха,  даже  слуги
заулыбались впервые за несколько  недель  и  весело  забегали  по  дому,
выполняя поручения молодой хозяйки. Если  это  и  есть  жизнь  в  грехе,
решила Кассандра, ей наплевать. "В сладостном плену" -  такое  выражение
она однажды вычитала в романе, и теперь оно ей вспомнилось.  Именно  так
она чувствовала себя сейчас: в сладостном плену у своего мужа.
   Риордан шутливо ворчал,  что,  пока  они  предаются  любви,  а  потом
отсыпаются, чтобы набраться сил, на работу времени не остается, а  между
тем   до   выступления   с   законопроектом   о   смягчении    уголовной
ответственности осталась всего  неделя.  Они  вновь  переживали  медовый
месяц с той лишь существенной разницей, что теперь оба они были влюблены
и не боялись признаться в этом.
   Только  категорический  отказ   Кассандры   назвать   имя   человека,
оклеветавшего его, омрачал их безоблачное счастье.  Как  только  Риордан
понял, что вся его настойчивость ни к чему не приведет и она ничего  ему
не  скажет,  он  перестал  ее  расспрашивать,  но  их  обоих  неотступно
преследовало ощущение мучительной недоговоренности.  Кассандра  написала
Куинну сухую записку с объяснением своих условий -  пусть  он  расскажет
Риордану правду еще до венчания, или ей придется сделать это  самой,  но
пока не получила никакого ответа.
   Дата их второго венчания все еще не была определена. Преподобный Уэст
никак не желал согласиться с Риорда-ном и стоял на том,  что,  поскольку
доказательств их первого бракосочетания не существует, надо начинать все
сначала: сделать оглашение и провести традиционную  церемонию  венчания.
Потеряв терпение, Риордан обратился через его голову прямо к лондонскому
епископу, и переговоры уже шли полным ходом.
   Не могло быть и речи о проведении традиционной  церемонии:  это  было
равносильно признанию первого брака незаконным. О  себе  и  о  том,  как
скандал может отразиться на его карьере, Риордан совершенно не думал, но
ему хотелось  по  мере  сил  уберечь  Кассандру:  она  и  без  того  уже
достаточно настрадалась за свою короткую жизнь от сплетен  и  пересудов.
Сам же он готов был с радостью жениться на ней снова как в  первый  раз.
Главное, оставить все недоразумения в прошлом.
   ...Настало утро пятого ноября. Все еще  в  ночной  рубашке  Кассандра
сидела в изножьи  постели,  обнимая  кроватный  столбик,  и  следила  за
одеванием своего мужа. Он надел белую рубашку и  шейный  платок,  черные
панталоны и черный жилет; его  черный  камзол  висел  на  спинке  стула.
Камердинера он отослал, чтобы побыть с ней наедине  несколько  минут  до
ухода из дома. Она смотрела, как он зачесывает назад блестящие, черные с
серебром волосы...  При  этом  ему  пришлось  согнуть  колени  и  слегка
присесть, чтобы увидеть макушку в зеркале-псише. Он был не из  тех,  кто
часами любуется на свое отражение:  бросил  один  критический  взгляд  в
зеркало, смахнул с плеча воображаемую  ворсинку  и  отошел.  Туалет  был
завершен.
   - Ты замечательно выглядишь! - восторженно и  искренне,  как  всегда,
воскликнула Кассандра. - До чего же мне повезло в замужестве!
   Сама она выглядела растрепанной со сна, невыразимо прекрасной и такой
юной, что больно было смотреть. Риордан в три  шага  пересек  спальню  и
обнял ее. Они немного постояли, обнявшись: она прислушивалась к  ровному
и мощному стуку его сердца, он вдыхал запах ее волос.
   Кассандра высвободилась первая. Она знала,  что  это  безнадежно,  но
все-таки собралась с силами и заговорила:
   - Филипп.
   - Что, любовь моя?
   - Прошу тебя, пожалуйста, не ходи туда. Мне невыносимо думать, что ты
в опасности.
   Как она и ожидала, он принялся заверять  ее,  что  никакой  опасности
нет.
   - Я ничем не рискую, глупышка. Как только  галерея  заполнится,  всех
задержат и обыщут. Король сегодня и близко не подойдет к палате  лордов.
Никакой стрельбы не будет, милая, все закончится бескровным  задержанием
злоумышленников.
   - Я знаю, но...
   - Уэйд будет арестован по горячим следам, а его  сообщников  заставят
дать показания против него.
   Кассандра  поежилась,  вспомнив  об  отце.  Она  знала,   что   слово
"заставят" скорее всего означает "будут пытать". Риордан снова обнял ее,
прекрасно понимая, о чем она думает. Но ни один из них не упомянул имени
Патрика Мерлина. Наконец она подняла голову и вновь взглянула на него  с
тревогой.
   - А что, если Уэйд изменит свой план? Куинн  был  прав,  Филипп,  мне
следовало еще раз встретиться с Уэйдом.
   - Нет, - твердо заявил Риордан. - Ты больше никогда его  не  увидишь.
Эта страница нашей жизни перевернута, Касс. С сегодняшнего  дня  мы  все
начнем сначала.
   Их взгляды встретились: темно-синий с задумчивым серым.
   - Как я люблю тебя,