он взял Юкио за руку и перевел через улицу.
   В задней части магазина тихонько  звякнул  колокольчик.  Это  было  узкое
помещение с голым дощатым подом; стены скрывались за стеклянными аквариумами
разных форм и размеров. Только один или два из них были сухими и пыльными.
   Перед  стеной,   на   которой   были   выставлены   фильтры,   прозрачные
пластмассовые трубки и коробки с сухим кормом,  на  высоком  табурете  сидел
худой старик с лицом серым, как вчерашний туман. Больше в магазине никого не
было.
   - Здесь есть черный ход? - спросил Николас.
   - А? - Старик недоуменно поднял глаза. - Да, но...
   Николас и Юкио уже прошли мимо него и, миновав короткий  темный  коридор,
вышли через маленькую дверь. Они оказались в  тускло  освещенном  дворике  с
одним выходом.
   Николас и Юкио снова  увидели  Сайго  только  в  следующем  квартале.  Он
отчаянно петлял, и один раз,  когда  они,  казалось,  его  уже  упустили,  у
Николаса выступил пот на лбу: он  подумал,  что  второго  такого  случая  не
представится. Но им повезло. Они заметили его в  небольшой  шумной  толпе  у
газетного киоска, прямо перед собой. Трудно было  сказать,  случайность  это
или ловкий маневр. Но вопрос был  в  другом:  почему  вообще  Сайго  пытался
ускользнуть.
   По небу плыла бело-голубая полная луна, огромная,  как  бумажный  фонарь,
предвестник зимних холодов. Плотные, словно шторы, облака искажали ее  свет.
Николас вынужден был то и дело останавливаться, чтобы оценить расстояние  до
быстро удалявшейся черной фигуры.
   Один раз Сайго обернулся; его лицо мелькнуло бледным пятном в свете луны,
и Николас рывком затащил Юкио в подъезд. Он слышал ее учащенное  прерывистое
дыхание и громкие удары собственного сердца.
   Когда силуэт Сайго начал растворяться в  глубине  темной  улицы,  Николас
схватил Юкио за руку, и они снова пошли. Неожиданно Сайго скользнул в  узкую
дверь довольно неказистого деревянного  дома  без  окон.  Исчез  как  ночной
зверь.
   Несколько мгновений Николас, удерживая Юкио, стоял совершенно  неподвижно
в глубокой тени.
   - Пойдем, - сказал он тихо, и они пересекли улицу. На  фасаде  здания  не
было  никакой  вывески  и  никакого  звонка.  Ничего.  Металлическая  дверь,
покрытая темно-красной эмалью. Николас взялся  за  медную  ручку,  почти  не
сомневаясь, что дверь будет заперта, но она легко открылась.
   Они оказались  в  большом  вестибюле,  в  центре  которого  была  широкая
металлическая лестница. Ни на первом, ни на втором этажах Николас и Юкио  не
обнаружили никаких дверей - ничего, кроме свободного пространства.
   В  здании  било  тихо,  если  не  считать  каких-то  необычных  вибраций,
доходивших через грубый дощатый настил обширных пролетов.
   Они нашли одну дверь, закрытую на висячий замок, на третьем  этаже.  Юкио
закашлялась и поспешно закрыла рот рукой: в воздухе висела мелкая  пыль.  Их
охватило странное чувство - сознание  вины  за  свое  непрошеное  вторжение,
смешанное со смутным беспокойством, какое может возникнуть ночью  в  доме  с
привидениями.
   - Я хочу уйти отсюда, - прошептала Юкио, потянув Николаса за руку.
   - Тс-с.
   Николас медленно направился к запертой двери. Ему показалось, будто... Но
он не был уверен, что разглядел это в полумраке. Он подошел ближе -  да,  на
двери был нарисован черный круг, вдоль которого располагались девять  черных
ромбиков, а посередине - иероглиф комусо.
   Николас напряг память: где он видел этот знак? Да, конечно, это была  рю.
Но какая? Он видел этот  символ  совсем  недавно,  в  Токио.  Наверное,  это
местный филиал - или...
   Внезапно он отошел от двери и схватил Юкио за руку. - Пойдем,  -  Николас
побежал, увлекая ее за собой.  Они  бежали  по  пустынным  улицам.  Николасу
казалось, что они остались  совсем  одни  в  кошмарном  лабиринте  ночи,  из
которого нет  выхода.  Кровь  тяжело  стучала  в  его  висках,  и  все  тело
пронизывала дрожь. Его мысли  путались,  и  Николас  почти  не  слышал  слов
запыхавшейся Юкио.
   Он узнал знак на той двери и понял вдруг, почему он приехал к Сайго и что
его могло ожидать.

***

   Вернувшись в гостиницу, Николас отвел Юкио в ее комнату.
   - Ты мне ничего не объяснишь?
   - Чуть позже, - Он был поглощен своими мыслями. - Прими  душ  и  отдохни.
Подожди меня.
   - Но ты ведь не уйдешь снова? - с тревогой спросила Юкио.  -  Я  не  хочу
оставаться одна.
   - Не волнуйся. Я буду рядом.
   Войдя к себе в комнату, Николас подошел к окну. Было совершенно темно, но
ему казалось, что он видит белое облачко над вулканом Накадакэ, пятым  пиком
горы Асо.
   Теперь Николас понимал, почему Сайго ездил так  далеко:  подобных  рю  не
было в районе Токио. В его ушах звучали слова Кансацу. В Японии  есть  много
рю. В них учат самым разным вещам, и не всегда можно легко отличить добро от
зла.
   Неудивительно,  что  Сайго  так  старался  замести  следы.   Это   вполне
естественное поведение для ниндзя, одним из которых он теперь стал. Нет, это
не какой-то местный филиал, это -  центр.  "Ниндзя  не  связаны  бусидо",  -
сказал Кансацу, и это было правдой. Но искусство ниндзюцу может быть разным.
Добро и зло. Красное и черное. Кансацу рассказал об этом Николасу перед  его
отъездом из Токио. "Самая страшная школа черного ниндзюцу - Кудзи-кири.  Эта
техника - по-китайски "танец девяти рук" - лежит в основе многих подлинных и
мнимых достижений ниндзюцу; говорят, это последние  остатки  магии  во  всем
мире. Ты уже сам понял, что иногда граница между воображением и  реальностью
может исчезать". Тогда Кансацу показал Николасу символ школы Кудзи-кири. Это
был тот самый знак, который несколько минут назад  Николас  видел  на  двери
склада.
   Он слышал, как в соседнем номере льется вода в ванной и раздевается Юкио.
   В душе Николаса зародилось подозрение, и чем больше он об этом думал, тем
сильнее оно становилось. Знал ли Кансацу,  что  ждет  Николаса  в  Кумамото?
Вероятно, он только догадывался об этом. Но какое вообще  он  имел  к  этому
отношение?
   Внезапно у Николаса  возникло  неприятное  чувство,  будто  им  управляют
какие-то силы, о существовании которых  он  даже  не  подозревал.  Очевидно,
Кансацу рассказал ему далеко не все. Но почему?
   Луна вырвалась, наконец, из плена облаков  и  теперь  свободно  плыла  по
небу.  Весь  мир  был  залит  голубоватым  холодным  светом.  На   горизонте
вырисовывался конус  вулкана,  словно  бледный  зонтик  какого-то  взрыва  в
замедленном кино. В воздухе неподвижно висели мелкие частички  вулканической
пемзы.
   Николасу казалось, будто чья-то неумолимая рука уже прочертила линии  его
жизни. Как он сказал сегодня Юкио, он был связан обещанием. С  самой  первой
встречи он и Сайго стали врагами. Николас еще не знал, почему так произошло,
но он должен был с этим считаться. Что теперь делать? Он знал.  Он  знал,  и
это пугало его.
   Шум воды давно стих.  Николас  встал,  открыл  дверь  в  комнату  Юкио  и
остановился на пороге. Свет был погашен, и не было слышно ни звука.
   Николас тихо позвал Юкио.
   Голубая луна отбрасывала на пол наклонные тени оконных створок.
   - Юкио?
   Он вошел в комнату.
   И тут же застыл. Харагэй. В комнате кто-то был. Николас повернул голову и
увидел Юкио: она лежала нагая поверх  покрывала,  ее  грудь  и  живот  мерно
поднимались и опускались.
   - Добро пожаловать, Николас.
   Он обернулся. Голос доносился из дальнего  угла  комнаты.  Там  на  стуле
сидел Сайго.
   - Очень мило с твоей стороны нас навестить.
   - Сайго. Как ты сюда попал?
   - А как ты думаешь, Николас? Как ты думаешь?
   - Есть много способов - для ниндзя. Сайго казался бесстрастным.
   - О да, разумеется. Но, видишь ли, мне это просто не понадобилось.  -  Он
сделал паузу. - Юкио сама меня впустила.
   - Юкио... - Николас сделал шаг к кровати.
   - Бесполезно, Николас. Она тебя не услышит.
   - Она...
   - Нет-нет, все в порядке. Она просто спит. Но ты не сможешь ее разбудить,
так что не теряй времени даром. И не волнуйся, ей ничего не угрожает.
   - Разбуди ее, - сказал Николас.
   Он сидел на кровати.  Тело  Юкио  покрылось  гусиной  кожей,  но  дыхание
казалось спокойным. - Нет. Не сейчас.
   Наконец, Сайго встал. Он был  одет  в  черный  шелковый  костюм,  немного
старомодный. Его волосы были подстрижены так коротко, что он выглядел  почти
лысым, и эта черная щетина придавала ему зловещий вид.
   - Теперь я, наверное, должен сказать с огорчением, что подтвердились  мои
худшие догадки. Я имею в виду тебя. Но при этом я  покривил  бы  душой  -  я
нисколько не огорчен. Мало того,  я  очень  рад.  Я  с  самого  начала  тебя
раскусил, как и мой отец. - Сайго покачал головой.  -  Правда,  надо  отдать
тебе должное - я так и не понял, как тебе удалось это разнюхать.
   - О чем ты? - удивился Николас.
   Глаза Сайго недобро сверкнули, и губы исказились,  будто  Николас  ударил
его. Он бросился к Николасу и схватил его за воротник.
   - Ну ладно, - яростно прошептал Сайго, - хватит. Я пытался быть вежливым,
но больше не вижу в этом прока.  Ты  что,  действительно  думал,  что  я  не
замечаю, как ты за мной шпионишь? Неужели я бы тебе это  позволил,  если  бы
сам не хотел? Ты и в самом деле дурак.
   Николас отбросил от себя руки Сайго. Они стояли напротив и сверлили  друг
друга глазами, точно два титана перед схваткой за господство над миром.
   - Зачем ты это делаешь?
   - Я спасаю себя, - ответил Сайго. - По-моему, это очевидно.  Я  принят  а
элиту, Николас, в элиту, которая гораздо выше, чем буси.  -  Он  сделал  шаг
вперед. - И ты можешь к нам присоединиться.
   - Что?
   - Зачем, ты думаешь, я тебя сюда позвал? Здесь не курорт. А ты  привез  с
собой ее. Идиот!
   - Я люблю ее.
   - Забудь о ней. Она ничто. Меньше чем ничто. Шлюха. Последняя...
   - Заткнись!
   - Ах да, я забыл о твоем английском происхождении. Как это благородно!  -
Сайго подошел к Николасу вплотную. - Кем бы она ни была, это  не  важно.  Ее
больше не существует - ни для тебя, ни для меня. Я предлагаю тебе весь  мир,
Николас. Ты просто не понимаешь. Ниндзюцу - это...
   - Но почему черная школа, почему Кудзи-кири?
   - Так-так, понятно. Я вижу, ты пообщался с этим ублюдком Кансацу. Да, это
черное ниндзюцу, и мы - самые сильные. Кудзи-кири делает  тебя  непобедимым.
Никто в целом мире не сможет тебя остановить. Подумай об этом!
   - Меня это не привлекает.
   В следующее мгновение Николас уже уклонялся от молниеносных ударов Сайго.
Он покатился по полу. Сайго сделал обманный выпад локтем и попытался ударить
ребром ладони в горло. Николас  блокировал  удар,  но  Сайго  всей  тяжестью
навалился на его левую руку. Николас  знал,  что  ему  придется  нелегко:  в
ближнем бою  у  Сайго  было  огромное  преимущество,  благодаря  специальным
тренировкам. Единственная надежда Николаса состояла в том, чтобы вырваться и
увеличить дистанцию.
   Он нанес удар коленом, пытаясь одновременно вывернуться из-под Сайго,  но
тот успел  ответить,  задев  край  ключицы  Николаса.  Их  тела  ожесточенно
сплелись, и долгое время  казалось,  что  они  почти  не  двигаются:  пальцы
сжимали запястья,  локти  упирались  в  ребра  -  словно  какой-то  странный
механизм, в котором одни детали мешают другим.
   Наконец Николас попытался изменить ход схватки и  отчаянно  ударил  вверх
коленом. Послышалось фырканье Сайго, и  в  ту  же  секунду  раздался  легкий
металлический щелчок у самого  лица  Николаса  и  в  лунном  свете  блеснуло
короткое лезвие, зажатое между большим и указательным пальцами Сайго.  Фокус
иллюзиониста. Но это был не цирк, и Николас резко отклонил голову,  на  долю
секунды опередив движение Сайго. Он почувствовал какой-то необычный запах, и
его ноздри непроизвольно расширились. Николас напрягся и надавил  плечом  на
руку Сайго, в которой тот держал смертоносное острие. Пот выступил у него на
лбу и теперь медленно стекал, угрожая залить глаза.
   Но постепенно Николасу удалось ослабить хватку и вскочить  на  ноги.  Его
грудь тяжело вздымалась от  напряжения  последних  секунд;  он  покачивался.
Дождавшись, когда Сайго встанет, Николас атаковал. Но его реакция ослабла, и
он с трудом сохранял равновесие; ему удалось блокировать удар в глаза, но он
пропустил мощный удар в шею.
   Николас рухнул на пол;  он  кашлял  и  задыхался,  его  легкие  судорожно
хватали воздух. Он видел над собой ухмыляющегося Сайго,  который  знал,  что
противник уже не опасен.
   Николас попытался встать, но у него не было ног;  он  попробовал  поднять
руку, но ничего не произошло. Он  растерянно  смотрел  на  свое  непослушное
тело.
   Сайго склонился над ним со злобной улыбкой.
   - Ты думаешь, на этот раз я  пришел  неподготовленным?  -  проговорил  он
почти дружелюбно. - Нет, все было рассчитано с самого начала.  Да,  Николас,
даже приезд Юкио. Она все знала.  Больше  того,  она  даже  кое  в  чем  мне
помогла. Ты удивлен?
   Николас мог только беззвучно шевелить губами, как  выброшенная  на  берег
рыба; язык не слушался его. "Нет, - подумал он яростно. - Нет! Это ложь!"
   - Не стоит удивляться, Николас.  Я  же  говорил  тебе,  она  шлюха.  Она,
конечно, рассказала тебе, что мы были любовниками? Да, я в этом уверен.
   Сайго отвернулся, и в полумраке Николас увидел,  как  он  приближается  к
Юкио. Он схватил спящую девушку и  стянул  ее  с  кровати.  Перед  Николасом
зажглась лампа, и он замигал,  приспосабливаясь  к  яркому  свету.  Юкио!  -
закричал он безмолвно. - Юкио!
   Сайго посадил ее перед собой. Он разломил небольшую ампулу и поднес ее  к
лицу Юкио. Она  качала  головой  из  стороны  в  сторону,  будто  не  хотела
просыпаться.
   Наконец глаза Юкио раскрылись, и лицо ее медленно растянулось  в  улыбке,
рабской и похотливой;  ее  руки  потянулись  к  Сайго.  Он  грубо  поцеловал
девушку, и ее губы раскрылись, как цветок. Юкио!
   Сайго ласкал ее так, чтобы Николасу было хорошо видно.
   Он потер ее груди, и соски набухли и задрожали; потом провел рукой  между
ее бедрами. Юкио начала стонать.
   Сайго перевернул ее, поставил на колени перед  кроватью  и  сбросил  свои
черные шелковые брюки.
   Юкио  кричала.  Николас  попытался  закрыть  глаза,  но  стоны  и   крики
безжалостно обрушивались на его мозг, и он  снова  открыл  глаза,  чтобы  не
сойти с ума.
   Юкио судорожно цеплялась руками за покрывало, сминая его в потные  комки;
ее веки были плотно сжаты. Вдруг она вскрикнула;  покрывало  треснуло  в  ее
побелевших пальцах, и ее  бедра  резко  содрогнулись.  В  эту  минуту  Сайго
оставил девушку, и с ее губ сорвался вздох разочарования.
   Сайго подошел к Николасу и перевернул его на живот. Только теперь Николас
понял, что происходит. Его обожгло болью, он почувствовал тяжесть  Сайго  на
своей спине и услышал его тяжелое сопение.

***

   Полковник вернулся домой очень поздно. Он долго сидел за рулем  машины  и
курил трубку, ни о чем не думая. Казалось, прошло несколько дней с тех  пор,
как  он  курил  последний  раз,  и  теперь  он  наслаждался  вкусом  табака.
"Наверное, через  некоторое  время  мне  захочется  чего-нибудь  выпить",  -
подумал он.
   Луна смутным пятном  висела  низко  над  горизонтом.  Полковник  медленно
поднял окно и собрался  уже  выйти  из  машины,  когда  его  вдруг  охватило
какое-то  странное  оцепенение.  "Этого  следовало  ожидать",  -  решил  он.
Полковник посмотрел на темные очертания дома и подумал о Цзон. Как  она  ему
дорога. И как он ее подвел. Ее,  и  себя,  и  особенно  Николаса.  Полковник
сделал то, что  он  должен  был  сделать,  но  знал,  что  этого  далеко  не
достаточно. Он давно совершил эту ошибку, и сегодняшний вечер просто немного
смягчил старую боль.
   Он думал о том, что ему предстоит  солгать  Цзон.  Полковник  никогда  не
обманывал ее прежде и не хотел делать этого теперь.  Но  другого  выхода  не
оставалось: он слишком хорошо представлял последствия.
   Наконец, полковник выбрался из машины и мягко захлопнул за собой  дверку.
Ночь показалась ему очень холодной.
   Он медленно подошел к дому и увидел кучку листьев, которые собрал  Атаки,
чтобы наутро их сжечь. Полковник стал на колени и поджег  листья,  задумчиво
слушая громкий треск и вдыхая едкий дым.
   Он смотрел на огонь. "В такие минуты всплывают странные  воспоминания,  -
подумал он. - Как  подводная  лодка,  неожиданно  вырвавшаяся  из  глубины".
Полковник  вспомнил  солнечный  летний  день  и  то  историческое  совещание
премьер-министра ‚сида  с  Джоном  Фостером  Даллесом,  генералом  Брэдли  и
министром обороны Джонсоном. На совещании обсуждались возможные  последствия
Корейской войны. Даллес приехал в Токио потому, что  среди  первых  в  Корею
отправлялись войска, которые с 1945 года стояли в Японии. Но  при  этом  без
присмотра оставались  военные  базы  и  семьи  офицеров,  что,  конечно,  не
нравилось американцам, и они усиленно советовали японцам создать собственные
вооруженные силы.
   Это неожиданное предложение находилось в вопиющем противоречии с Японской
конституцией 1947 года, 9-ая  статья  которой  гласила:  "Никогда  не  будут
создаваться сухопутные, морские, воздушные и иные военные силы".
   В лучших американских традициях Джонсон раскритиковал позицию Даллеса; со
своей  стороны,  премьер-министр  также  отнесся   отрицательно   к   планам
ремилитаризации Японии. Тем не менее, необходимо  было  что-то  предпринять.
Полковник предложил расширить  существующую  японскую  полицию  примерно  до
семидесяти пяти тысяч человек и назвать это Резервом  национальной  полиции.
"Таким образом будут созданы регулярные войска без всякого упоминания  слова
"армия"", - сказал тогда полковник.
   Даллеса это, разумеется, не устраивало, но ‚сида  охотно  согласился.  Он
понял, что полковник подсказывает ему выход из положения, который  позволяет
не потерять лица. Конечно, подобный план,  должен  был  держаться  в  полной
тайне. ‚сида настаивал на том, чтобы даже сами добровольцы не знали, к  чему
их готовят.
   Премьер-министр принял решение организовать  специальный  отдел,  который
станет заниматься вербовкой добровольцев и их подготовкой. Во  главе  отдела
предполагалось поставить американского офицера.
   После  совещания  ‚сида  попросил  полковника  задержаться.   В   комнате
по-прежнему чувствовалась напряженность, и премьер предложил  прогуляться  в
саду.
   - Я вам чрезвычайно признателен, - сказал  он  после  обычных  ничего  не
значащих формул вежливости, которые не  могли  быть  опущены  даже  в  такой
чрезвычайной ситуации.
   - Проблема состоит в том, сэр, что американцы до сих пор нас не понимают.
- Полковник поймал настороженный взгляд ‚сида.  -  И  наверное,  никогда  не
поймут. Времени у них было вполне достаточно.
   Премьер-министр улыбнулся.
   - Не забывайте, полковник, было время, когда мы не понимали американцев.
   - Но я полагаю, что японцы более восприимчивы к  другой  культуре.  ‚сида
вздохнул.
   - Да, пожалуй, это так. Как бы то ни было,  я  вам  искренне  благодарен.
Мистеру Даллесу очень хотелось загнать меня в угол. Разумеется, он клонил  к
участию Японии в войне. Зачем же еще создавать ни с того ни с сего  огромную
армию? - Премьер покачал головой и сцепил за спиной маленькие руки. - Но это
просто немыслимо - посылать наши войска в Корею.
   "Немыслимо, - думал полковник, стоя на коленях перед огнем.  -  Тогда,  с
Божьей помощью, нам удалось этого избежать, а теперь..."
   Он достал шнурок из кармана темной  нейлоновой  куртки  и  бросил  его  в
огонь.

***

   Прощай, Асо. Здравствуй, Фудзи.
   На обратном пути почти все время шел дождь; капли собирались в струйки  и
стекали по оконному стеклу. Низкое темное небо затянули хмурые облака. Из-за
сильного северного ветра резко похолодало. Наконец наступила зима.
   Николас беспокойно ерзал, ему было больно сидеть. В конце  вагона  кто-то
крутил ручку настройки транзистора:  короткие  взрывы  рок-музыки  сменялись
сухим  голосом  диктора