ствуем исключительно в ваших интересах.
     - Хорошо, хорошо, - Павлов снова вспотел, его сердце то бешено билось, то замирало. Николас не знал, сколько времени он протянет, и еще раз напряг свою волю, чтобы приободрить русского.
     Павлов облизнул запекшиеся губы.
     - Я ни за что не приехал бы сюда, если бы мой институт не нуждался в деньгах, Я - директор всемирно известного института атомной энергии имени Курчатова. Раньше государство полностью субсидировало наши научные разработки. Не только институт, но и я лично ни в чем не нуждались. Но все рухнуло с распадом Советского Союза. Теперь я ничуть не лучше обычного попрошайки, мотаюсь за тысячи миль, чтобы выбить денег для института.
     - Вы приехали в Сайгон в поисках средств? - удивился Тати.
     Павлов сделал попытку улыбнуться, но на лице его появилась лишь болезненная гримаса. Он по-прежнему тяжело дышал. Николас дал ему еще немного воды.
     - Сайгон - это место, где скрывается Абраманов, мой, так сказать, благодетель, - русский закашлялся и захрипел. - Когда-то он работал в моем институте. Очень талантливый ученый, но ярый антисоветчик, Ему все было дано: лучшие лаборатории, оборудование, помощники, но этому еврею все было мало. Вы не знаете, что это за нация, а мы знаем...
     Русский закрыл глаза и замолк.
     - Скажите, на чем специализировался Абраманов? - спросил его Тати.
     - Ускоренные потоки нейтронов, - еле слышно произнес раненый. Потом в нем словно проснулись силы, и он проговорил с гневом: - У него были все условия для работы, повторяю - все! Правда, в последние годы я потерял Абраманова из виду, так как его перевели в засекреченный город - Арзамас-16, но знаю, что там он тоже имел все, и уверен, что добился хороших результатов.
     - А над чем он работал в этом секретном городе? - с чуть заметным волнением спросил Николас.
     - Абраманов был помешан на получении устойчивых трансурановых элементов. Надеялся открыть вещество, способное служить идеальным - дешевым и практически неисчерпаемым - ядерным топливом. Уверен, уверен, он что-то открыл и сбежал со своим открытием из страны. - Павлов замолчал, видимо, потеряв последние силы. Его душила злоба. Но потом, немного оправившись, продолжил: - В России стало плохо, вот он и сбежал: зачем ему, гению, оставаться в нищей стране? Но все же он не мог обойтись без нас. Вот я и прибыл сюда, чтобы продать кое-что, отчаянно ему нужное. Он предложил мне за это бешеные деньги. Двадцать пять миллионов долларов. - По щекам Павлова потекли слезы. - Не могу простить себе, что был так наивен и поверил этому негодяю. Теперь того, что я хотел продать, у меня нет. Все пропало.
     Отрывистый стук в дверь прервал допрос. Сержант Ван Кьета попросил Тати выйти на минутку. Николас предпочел бы дождаться его возвращения, но времени было в обрез.
     - Это "что-то" украли? - спросил он раненого.
     - Да, украли. Но клянусь вам, во всем виноват этот еврей. Ведь кто бы ни стрелял в меня, лишь Абраманов знал цену пропаже. Он и назначил встречу. Но вместо чего пришел убийца... Никто, кроме нас, не знал, где мы должны были встретиться...
     Павлов в отчаянии застонал.
     - Институту нужны деньги, и я знал: Абраманов не достанет ЭТОГО нигде. К тому же очень хотелось, чтобы предатель раскошелился на двадцать пять миллионов...
     Он закашлялся, замолк и закрыл глаза. С каждой минутой ему становилось все хуже.
     - Скажите, то, что у вас украли, было так необходимо Абраманову? - попытался все же получить ответ Николас, Павлов молчал. Его лицо перекосила судорога. И только непрекращающийся поток психической энергии Линнера поддерживал в нем жизнь.
     - Это была деталь... деталь устройства для создания защитного поля... для защиты от излучения плутония, - наконец проговорил умирающий.
     - Почему она была так нужна Абраманову? Он что, имеет дело с плутонием?
     - Боюсь, что хуже. Если... если он создал трансурановый элемент, тот опаснее даже плутония, как химически, так... о... ох... так и по гамма-излучению.
     Вернулся Тати. Наклонился к Николасу и прошептал ему на ухо:
     - Курьер от Ван Кьета. Он хотел, чтобы я взглянул на пулю, которую извлекли из позвоночника Павлова. Ван Кьету раньше не доводилось видеть ничего подобного. А я видел. Это калибр 308, и по ряду признаков могу утверждать, что стреляли из винтовки "Штейр". Это снайперское оружие высшего класса с оптическим прицелом, поражает цель на расстоянии до шестисот ярдов.
     - Значит, русский был прав. Его действительно заманили в ловушку.
     Голова Павлова бессильно свесилась набок, пот струился по лицу, глаза закатывались, из ноздрей выступила кровь. Николас прилагал отчаянные усилия, но даже тау-тау не способно было удержать жизнь в этом теле.
     - Нам необходимо найти Абраманова, - Николас сжал руку русского. - Он же ваш враг. Скажите, как его найти!
     Глаза Павлова подернулись пленкой, но зрачки все пытались сфокусироваться на лице Николаса.
     - Павлов, вы меня слышите?
     - Д-да... я, - он начал задыхаться; на губах показалась розовая пена, Он умирал.
     - Имя! Нам нужно имя!
     - Зао.
     - О чем это он? - с удивлением спросил Тати. - Это же японское имя.
     - Помнишь, что Ван Кьет сказал о его паспорте? Павлов прилетел сюда через Бангкок... и Осаку. - Николас повернулся к раненому. - Кто такой Зао?
     Но русский уже не слышал. И не двигался. Линнер уронил его руку.
     - Боже, он умер!

***

     В последнее время Рок редко покидал Плавучий город; здесь было его пристанище, а власть безгранична. Но если уж он решался выбраться из своего королевства, на то были веские причины. С Тимоти Делакруа он встретился в Сайгоне в одном из тех новых, построенных по западному образцу ресторанов, которые вырастали в последнее время в городе. Делакруа входил в десятку наиболее процветающих посредников в торговле оружием, товар которым поставлял Плавучий город.
     Рок знал, что Делакруа ждет его, и нарочно опоздал на сорок минут. Однако на место он прибыл задолго до назначенного часа. Будучи по натуре своей параноиком (что усугубилось годами войны, а потом нелегкой битвой за Плавучий город), Рок не спеша, методично обследовал все подходы, подворотни, открытые окна, обращенные к дверям ресторана и припаркованным перед ними машинам. Владелец ресторана был его хорошим знакомым, так что вовсе не обязательно было проверять персонал - всех без исключения. Тем не менее Рок сделал и это. Он был осторожен, весьма осторожен. И прежде чем выйти через черный ход, передал владельцу маленький сверток.
     Хотя Делакруа постарался выбрать себе столик в самом темном углу зала, Рок мгновенно нашел его среди посетителей. Возможно, виной тому были глаза Тимоти - абсолютно бесцветные. К тому же Делакруа производил впечатление искателя приключений. За все сорок-с-чем-то лет жизни, которые он провел в джунглях, пампасах и других столь же удаленных от цивилизации местах, кожа Тимоти задубела, словно у старой куртки, шевелюра песочного цвета стала буйной и спутанной. Появилась и привычка - беспрестанно облизывать губы, словно они пересохли.
     Пробираясь между столиками, за которыми сидели люди в западной одежде, Рок заметил, что бесцветные глаза Делакруа ощупали каждый дюйм его тела. Хорошо, подумал он, что решил появиться в зале безоружным.
     Делакруа потягивал пиво. Они молча кивнули друг другу. Певица-вьетнамка на эстраде затянула песенку Жака Бреля о том, что она устала от жизни и хочет умереть.
     Стакан виски появился на столике перед Роком прежде, чем он успел сделать заказ. Затем их оставили вдвоем.
     Рок отпил из стакана и спросил Тимоти:
     - Как то дельце, что я тебе предложил?
     - К чему вопросы, - угрюмо проговорил Делакруа, - ты и так знаешь ответ.
     Рок приподнял бровь.
     - Выходит, ты думаешь, я сопьюсь оттого, что ты не разнес Линнера на куски?
     - А что, разве не так?
     - Пусть живет, пока. Ему надо было внушить страх перед Богом, - рассмеялся Рок. - Перед нашим Богом. Богом Плавучего города.
     - Ну, этого-то я добился, - Делакруа чуть расслабился.
     - Вот и славно, - Рок углубился в изучение содержимого своего стакана. Певица на эстраде совсем разошлась, перекрикивая ударные. Звуки пулями рикошетили от стен. - Знаешь, я был слегка огорчен. Этот сукин сын Винсент Тинь ухитрился провернуть немало делишек, работая на "Сато Интернэшнл". Он прикидывался посредником, покупал у меня оружие, а затем переправлял его тебе и другим торговцам - не без хорошего навара. И этот ублюдок имел наглость заявлять, что действует от моего имени! - Рок фыркнул. - Он слишком часто упоминал Плавучий город. Ну что ж, его судьба послужит хорошим примером для других. Я забрызгал его мозгами весь тот склад. Но прежде я искупал его в кислоте, - Рок причмокнул. - Ну и картинка была!
     Рок, умевший улавливать малейшие перемены в настроении собеседника, ухмыльнулся.
     - Что с тобой, Тим, или жизнь оказалась слишком сложной? Господи, ты же сам выбрал этот путь, так что не хнычь теперь, не жалуйся. Все равно я тебе не поверю. Слишком много крови видел. - Ухмылка Рока превратилась в язвительную улыбку. - Ты же знаешь, сколько сам сделал для того, чтобы мир был таким, какой он есть сегодня.
     Делакруа допил пиво.
     - Я не ожидал, что ты лично приедешь расплатиться. Обычно хватало связного.
     - Но мне это доставляет удовольствие, - Рок повысил голос, чтобы перекричать музыку. - Я ведь редко куда выбираюсь. Иногда даже начинаю забывать, как выглядит мир за пределами Плавучего города. Я рад, что с тобой встретился. - Рок полез в карман и швырнул через стол белый конверт.
     Делакруа поймал его и, не открывая, спрятал.
     - Хорошо, что ты мне доверяешь, Тим! Я ценю это в своих независимых партнерах и рассчитываю на долговременное сотрудничество. - Заказав обед на двоих, Рок проговорил доверительно: - Мне нужен совет. Видишь ли, меня начала сильно раздражать моя подружка. Мне кажется, у нее мания величия.
     Они поболтали о личных делах, потом принялись за еду.
     - Надеюсь, тебе понравится, - улыбнулся Рок. -
     Это, конечно, не парижские деликатесы, но по здешним меркам - высший класс.
     Однако очень скоро Рок отложил приборы, извинился и, миновав комнаты для отдыха, прошел на кухню, где его приятель - хозяин ресторана - колдовал над газпачо.
     - Тут у меня немного жарко, - мрачно усмехнулся хозяин. - Что я должен делать теперь?
     - Пристрелить повара, - буркнул Рок.
     Оба посмеялись от души. Затем Рок протянул руку, и хозяин вложил в нее кольт 25-го калибра и маленький керамический цилиндрик. Рок сам навернул глушитель "Витек-112" на ствол кольта.
     - На что это будет похоже? - спросил хозяин, кивнув в сторону оружия.
     - На хлопок пробки от шампанского.
     Хозяин понимающе кивнул.
     - Спасибо за помощь, - сказал Рок. - С меня причитается.
     - Чего не сделаешь ради друзей...
     Рок вернулся на место. Держа руки под столом, он подался вперед. Певица старалась изо всех сил, двое хрупких вьетнамцев с электрогитарами вторили ей, перекрывая шум в зале.
     - Тим, я хотел спросить тебя еще кое о чем.
     Когда Делакруа наклонился к Року, тот трижды выстрелил ему в живот - как раз в тот момент, когда музыка достигла апогея. Последовали бурные аплодисменты. Сегодня, как обычно, будет "бис", подумал Рок, поднимаясь из-за столика и выходя из ресторана. Кольт полетел в мусорный бак. Жаль, что Тимоти не смог оценить изящества исполнения. Впрочем, все равно. Он был обречен с той минуты, когда согласился подбросить взрывчатку Николасу Линнеру и стал тем самым ниточкой, способной вывести того на Рока.
     Ощутив прилив энергии, Рок решил провести остаток ночи, шатаясь по сайгонским закоулкам, которые были набиты самыми невероятными личностями. Предвкушая всевозможные развлечения, он принялся насвистывать какой-то игривый мотивчик. Настроение у него сразу улучшилось.

***

     Что за волосы! Они сияли на солнце, словно золотой слиток; нет, словно карамель на изломе; нет, словно струя свежих сливок, падающая из стеклянного молочника! Кроукер, как неопытный грабитель, хоронясь за деревьями, следовал за Веспер, пока та не торопясь вела гольф-карт по пыльной дорожке.
     Они забирались все дальше и дальше в глубь поместья Дедалуса. По дороге к главному дому Веспер обогнула пруд, хвойные посадки, лужайку со снопами сена и подъехала к небольшому строению, сложенному из валунов и бревен. Домик был похож на элегантную рыбацкую хижину. Из каменной трубы подымался дымок, на веранде красовалась тиковая мебель в стиле "Адирондак" тридцатых-сороковых годов. Окна хижины выходили на заросшую поляну, спускавшуюся к кустам и деревьям, чьи верхушки возвышались над кронами дубов поместья. За деревьями был виден ручей, в который Дедалус, без сомнения, каждый год выпускал форель.
     Веспер зарулила на площадку перед хижиной, остановила карт возле своего черного "Ниссана-300 X" с матерчатым верхом, и, стряхнув пыль с одежды, поднялась в дом.
     Детектив вышел из-за деревьев, пригибаясь, перебежал к веранде и на цыпочках поднялся по ступенькам. Крадучись, он передвигался от окна к окну, пока снова не увидел Веспер. Она стояла у огромного каменного камина, в котором пылал огонь. Какая-то женщина наливала ей бокал белого вина. Когда она повернулась, чтобы поставить бутылку на стол, детектив разглядел ее лицо - это была Маргарита.
     Подобравшись поближе, Кроукер прижался ухом к стеклу - так ему было слышно, о чем говорят в доме.
     - Не понимаю, зачем тебе лететь в Лондон, - спросила Маргарита. - Ты же дала мне последнее донесение нишики.
     - Я тебе говорила, - улыбнулась в ответ Веспер, - дело не в этом. Я не только курьер нишики. У меня есть и другие дела. Есть еще кое-какие проблемы, которые лучше решать лично. Кроме того, информация о конгрессмене Мартине, что я давала тебе, неполная. Знаю, что она важна для тебя - Мартин выдвигает новый законопроект о регулировании банковских операций, который может нанести ущерб интересам твоей семьи. Поэтому, прежде чем оказывать на него какое-то давление, надо собрать по крупицам всю грязь из его жизни. Сиди тихо, пока я не вернусь.
     - Насколько это опасно для тебя?
     Веспер опустила бокал и подошла к Маргарите.
     - Стоит ли беспокоиться об этом? В конце концов меня кое-чему учили, - смех ее был до странности беспечным, из-за чего она походила на веселую школьницу. - Со мной ничего не случится.
     - Но у нишики опасность - постоянный спутник...
     - Держи себя в руках, дорогая.
     Маргарита вздрогнула.
     - Я думала о Лью. Все стало таким тревожным с тех пор, как я встретила его.
     Веспер бросила на нее убийственный взгляд.
     - Не думаю, чтобы "встретила" было самым верным словом.
     - Ты что, ревнуешь?
     Веспер рассмеялась.
     - Это тебя раздражает?
     - В том, что касается секса, ты абсолютно всеядна, и не пытайся отрицать это.
     Веспер отвела прядь волос с лица Маргариты.
     - Насчет тебя у меня нет планов. Если бы что-то было, ты бы знала об этом. А что касается секса, признаю, у меня есть некоторые способности. Дедалус, например, мог совсем недавно в этом убедиться. На этом основаны наши отношения, - она поцеловала Маргариту в щеку. - Как и у твоего брата, у него чертовски развита интуиция. Это одно из его основных достоинств.
     - Боже, как мне не хватает Дома. Хотя иногда, мне кажется, я ненавижу его за то, что он переложил ответственность на меня.
     - Ты его не ненавидишь, - Веспер погладила Маргариту по руке. - Он дал тебе шанс подняться. Он разглядел в тебе искру и помог разжечь огонь.
     Маргарита подошла к камину и замерла, глядя на огонь.
     - У Лью я тоже нахожу особые качества.
     - Позволь-ка напомнить тебе, что из-за твоего Лью нас всех могут убить. Чезаре...
     Глаза Маргариты вспыхнули яростью.
     - Прошу тебя... Оставь в покое мои чувства!
     - Я только пытаюсь, - покачала головой Веспер, - защитить тебя.
     - От Лью? Но это же глупо! Он никогда не причинит мне вреда!
     - Сознательно, быть может, и не причинит. Но как долго ты надеешься удерживать его на грани закона, что так важно для него? Он не сможет оставаться в этом положении до бесконечности, и когда он упадет - на ту или иную сторону - ты, дорогая, имеешь все шансы упасть вместе с ним.
     - Ты переоцениваешь наши отношения. А еще, мне кажется, ты лицемеришь.
     - Я занималась любовью с твоим братом, поскольку мне это было приятно. Не скрою, я была сильно привязана к нему, а он ко мне; возможно, из-за этого я вмешиваюсь в твою борьбу с семьей Леонфорте, - Веспер покачала головой. - И при всем этом он никогда не говорил мне о причине вражды между двумя семьями.
     - Я тоже не скажу, - отвернулась от Веспер Маргарита.
     - Правда? Но это же странно. Я - единственная, кто поставляет тебе разведданные нишики, и они дают тебе возможность иметь преимущество перед Чезаре Леонфорте и прочими донами.
     - Семья есть семья. Ты опоздаешь на рейс, - холодно заметила Маргарита.
     Помолчав немного, Веспер кивнула.
     - Ты права. Пойду переоденусь.
     Когда она скрылась из виду, Маргарита некоторое время сидела задумавшись. Потом сняла трубку телефона и позвонила дочери. Кроукер ощутил приступ боли. Он знал, что эта боль - от жалости к Маргарите. Слыша, как меняется ее голос при разговоре с Фрэнси, он еще острее ощутил, как скучает по любимой, как презирает себя за то, что вынужден за ней шпионить.
     Положив трубку, Маргарита достала два небольших чемодана и поставила их у двери. С минуту она стояла, молча глядя на них, словно пытаясь усилием воли заставить их исчезнуть, изменить нынешнее состояние дел, а может быть, и будущее. Затем она отвернулась, и детектив догадался, что идет Веспер. Он вытянул шею, чтобы лучше увидеть эту женщину, и застыл. Она была одета в черные джинсы, мужскую рубаху с распахнутым воротом и безразмерную кожаную куртку "Клод Монтана". Массивная связка красного нефрита охватывала шею. Кроукер, не веря своим глазам, смотрел на коротко остриженные черные волосы женщины: классный парик, однако! Огромные васильковые глаза совершенно изменились под цветными контактными линзами - стали карими, лучились жизненной энергией и незаурядным умом. Только пухлые губы без малейшего намека на помаду остались прежними. Нечего сказать: "Пойду переоденусь"! Хамелеон в очередной раз сменил окраску. Что же за создание эта Веспер? Детектив припомнил приметы особы, которые он штудировал, ожидая Архам у входа в галерею Филлипса. И, как он только что понял, ему лучше постараться забыть их и начать все с нуля. Его традиционные понятия о женственности и мужественности никак не подходили для мира, в который он окунулся. И если он не сможет избавиться от застарелых предрассудков, ему никогда не разрешить загадку Веспер Архам.

Секс и страх

     Мне, уходящему,
     Тебе, остающейся,
     Две разных осени.
     Бусон

ТОКИО

     Лето 1962 - осень 1971
     В 1962 году полковник Дэнис Линкер совершил ошибку, познакомив сына с Цунетомо Акинагой. Николас долго ломал себе голову, пытаясь понять, зачем он это сделал. Но узнать подлинную причину поступка своего отца ему так и не удалось, потому что в 1963 году полковник был убит.
     Тогда, летом 1962 года, Цунетомо Акинага был сильным, крупным человеком, из него брызгала энергия, как сок из персика. Уже много лет он был оябуном клана Сикей. "Сикей" в переводе означает "строгое наказание", и Николас часто думал в те дни, как может у семьи быть такое предназначение. Объяснить это ему, казалось, не готов был никто, и меньше других - сам Цунетомо, обладавший чувством юмора профессионального комика. Старик - он был значительно старше, чем это казалось на первый взгляд, - способен был без конца сыпать шутками, от которых мальчишки просто заходились от смеха.
     Мальчишки - это Оми и Хачи, его младший и средний сыновья, а также Николас. Тецуо, старший сын, который со временем должен был заменить отца на посту оябуна, в то время отсутствовал. По сл