волом.

ВИРГИНИЯ - ТОКИО - ВЬЕТНАМСКОЕ НАГОРЬЕ

     Лаборатория экспериментальной ядерной физики УНИМО, где работал Дуглас Серман, находилась в глуши сельской Виргинии. Для того, чтобы любопытные соседи не совали сюда свой нос, на главной дороге была установлена надпись "Академия верховой езды Найф-ривер. Въезд по предварительному уведомлению". Конечно, четверть Вашингтона знала о том, что в этих местах находится исследовательский центр УНИМО, но мало кто задавал вопросы.
     В семидесятые годы, в разгар вьетнамской войны, одно из военных ведомств проводило здесь сложные эксперименты с химическим оружием, испытывая его на животных, главным образом на крысах. Ходили слухи, что испытания проводились и над людьми из числа военнослужащих, не спрашивая при этом их согласия. В те времена по всему периметру объекта были установлены шесть рядов колючей проволоки, которая находилась под напряжением. Ограждение патрулировали вооруженные наряды со сторожевыми собаками. Проникнуть в эту лабораторию было равносильно самоубийству. Сделать это так никто и не решился даже в самые трудные дни ныне благополучно почившей холодной войны. Что же до террористов, то они, как правило, предпочитали привлекать к себе внимание, разрушая общественные здания или бесценные произведения искусства, а не сверхсекретные объекты. Подобная акция все равно бы осталась никому неизвестной, а это террористов не устраивало - они жаждали популярности.
     Покидая борт самолета, Кроукер больше всего желал лечь и проспать целую неделю; однако до пятнадцатого оставалось лишь тридцать шесть часов. Кроме того, ему постоянно приходилось помнить о людях Бэда Клэмса, которые вряд ли позволят ему надолго задержаться в одном месте.
     Коллега Мэйджора обещал связаться с самолетом по радио, как только Том покинет операционную, и, действительно, за час до посадки в Вашингтоне, когда соседи Кроукера по салону выстроились в очередь в туалеты, симпатичный стюард вручил ему сложенный листок бумаги с последними новостями. Однако прогнозировать что-либо было преждевременно.
     Из гигантского, раскинувшегося как спрут аэропорта имени Даллеса Кроукер позвонил Маргарите.
     - Лью, что...
     - Нет времени, дорогая, - задыхаясь, сказал он. - Я хочу, чтобы ты взяла Фрэнси и уехала.
     - Но я...
     - Делай, как я говорю. Возьми с собой пару крепких ребят! - Кроукеру пришлось собрать всю свою волю, чтобы не кричать на нее. Сердце бешено колотилось в его груди, Если Бэд Клэмс пытался нанести ему удар в Лондоне, то можно ли было надеяться, что он отказался от своей угрозы убить Маргариту? Рисковать ее жизнью он не имел права.
     - Лью, скажи мне, что произошло?
     - Маргарита...
     - Ради Бога, Лью, с тобой все в порядке?
     - Пока да. Но хочу сказать, что твой враг стал моим врагом.
     - Чезаре?
     - Очко. Пожалуйста, Маргарита, сделай так, как я сказал.
     - Да, конечно, но, Лью...
     - Поцелуй от меня Фрэнси, - торопливо проговорил Кроукер, озираясь. - Когда доберешься туда, куда поедешь, позвони и оставь мне сообщение. - Он дал ей телефон "Зеркала". - Но не оставляй адреса. Найди в окрестности телефонную будку и сообщи ее номер, а также время, в которое ты будешь там каждый день. Договорились?
     - Да, да, но, Лью... о Боже, не вешай трубку. Лью? Он слышал ее прерывистое дыхание. Он напугал ее.
     И отлично. Теперь она предпримет все необходимые меры предосторожности.
     - Я люблю тебя, что бы ни случилось, что бы...
     - Я тоже люблю тебя. - Он закрыл глаза, вызывая ее образ в своем воображении, как будто бы хотел силой воли перенести ее к себе. Больше всего на свете он желал поцеловать ее, прижать к своей груди, охранить от зла. Повесив трубку на хромированный рычаг, Кроукер выждал мгновение, чтобы сосредоточиться, и затем позвонил сенатору Дедалусу.
     - Мне нужен пропуск в лабораторию УНИМО.
     - Где вы, черт возьми, были?
     - В Лондоне, - ответил Кроукер, зная, что в этот момент сенатор обшаривает все уголки своего похожего на компьютер мозга, пытаясь понять, зачем Кроукеру понадобился пропуск в лабораторию УНИМО.
     - Вы нашли то, что искали?
     - И да, и нет.
     - Что это значит?
     - Я смогу вам ответить, когда попаду в лабораторию.
     - Черт побери, старина, у УНИМО дюжина лабораторий. Какая именно вам нужна?
     Дедалус находился во главе списка подозреваемых лиц, которые нанесли урон репутации правительственного агентства безопасности. Кто-то передавал продукцию УНИМО - образцы перспективного вооружения, которые во многом превосходили современный уровень, - Року и Мику Леонфорте в их Плавучем городе около Сайгона. Это не мог быть отец Мика, Джонни Леонфорте, он же Леон Ваксман, ибо он умер. И хотя у Кроукера не было полной уверенности, все же ему представлялось, что не сам Серман стоял во главе всей организации.
     В это дело вовлечена Веспер, а она работала на Дедалуса; был вовлечен покойный Доминик Гольдони, а у него были общие друзья с Дедалусом; вовлечена Маргарита, а ее познакомил с Дедалусом ее собственный брат. Дедалус - вот имя, которое появлялось во всех сочетаниях!
     Кроукеру не хотелось раскрывать глаза сенатору на подлинное лицо Сермана, но он чувствовал, что у него нет иного выбора. Ему чертовски необходимо было добраться до Веспер и заставить сказать ему, где именно в Лондоне находится Микио Оками.
     "Факел"...
     Ужасающий призрак грядущей катастрофы навис над Лондоном, как нож гильотины. До взрыва оставалось всего тридцать шесть часов...
     - В Лондоне в связи с моим расследованием мне называли человека по имени Серман. Может быть, это ничего и не значит, сенатор, но я хотел бы проверить все следы.
     - Вы уверены, что вам назвали имя Серман? Доктор Дуглас Серман?
     - Совершенно уверен.
     Дедалус хмыкнул.
     - Хорошо. Я пошлю с вами группу своих людей.
     - Пошлете их и провалите мне все дело. Если перед дверьми Сермана будут толпиться фэбээровцы, они запугают его до смерти, и он и рта не раскроет.
     Дедалус некоторое время, казалось, обдумывал сказанное. Наконец сдался и дал Кроукеру пропуск в лабораторию экспериментальной ядерной физики УНИМО. Кроукер знал, что страшно рискует, обращаясь к сенатору по поводу УНИМО. С другой стороны, что ему оставалось делать? Без Дедалуса он не мог ни обнаружить местонахождение Сермана, ни получить к нему доступ. Кроме того, если Дедалус представляет собой главную пружину этого своеобразного механизма, то информация, касающаяся Сермана, заставит его понервничать, а по опыту Кроукер знал, что люди, которые начинают нервничать, как правило, делают неосторожные шаги. Ему уже приходилось заводить оппонента до предела, чтобы добиться желаемого результата. Но Дедалус ничего не сказал о том, что у УНИМО есть сверхсекретная программа, связанная с национальной безопасностью. Не упомянул и о свидании, которое, как предполагалось, должно было быть у Кроукера с Веспер, но которое так и не состоялось. Интересно, знал ли сенатор о том, что его агент находилась в Лондоне в то же самое время, что и он, Кроукер?
     Дорога в Виргинию немного отвлекла его от горестных мыслей. Во время полета через Атлантику он спал урывками, но и во сне видел простреленную грудь Тома Мэйджора и кровь, кровь, кровь... Когда же Кроукер просыпался, то приглушенный шум двигателей вызывал в его памяти звуки медицинских аппаратов, к которым присоединили его друга в операционной.
     В бюро регистрации в Найф-ривер неприступного вида блондинка в поношенном костюме для верховой езды и, казалось, со стальным стержнем вместо позвоночника, вручила ему пропуск. Два крепко сбитых человека, похожие как братья, но которые, скорее всего, были лишь выпускниками одной и той же военной академии, взяли у него отпечатки пальцев и просканировали сетчатую оболочку глаз.
     Кроукер спросил блондинку, посещал ли кто-нибудь за последние два дня доктора Сермана, Она ответила, что посетителей не было. Затем его проводили к выходу из академии, где их ждал джип с вооруженным водителем; повели мимо загонов, арены для верховой езды с барьерами, мимо конюшен и каких-то зданий барачного типа. По узкой изрезанной колеями дороге они спустились к берегу реки, которая, очевидно, и была Найф-ривер, и проехали над ней по мосту. Остановились на опушке леса, где появилась группа людей с охотничьими собаками и дробовиками, небрежно перекинутыми через плечо; они тщательно изучили документы Кроукера. Взмахом руки им дали разрешение на дальнейший проезд, и они затряслись по разбитой дороге, петляющей по лесу.
     Постепенно деревья сменились зарослями ежевики, а потом они понеслись по лужайке, которая, должно быть, имела великолепный вид весною и летом. Но сейчас она казалась пустынной и грустной.
     Здания лабораторного комплекса находились на восточных склонах заросших лесом холмов. Лаяли невидимые глазу собаки, и Кроукер подумал о том, сколько на них надето телеметрических датчиков. Джип остановился у главного входа в приземистое угловатое строение из бетона с черными окнами из отражающего стекла. Когда его строили в футуристическом стиле, наверняка надеялись, что облик здания будет угрожающим, но вместо этого оно приобрело казенный и мрачный вид.
     Кроукеру представили Дугласа Сермана, и он показался ему похожим на хорька, так как Серман постоянно суетился, а его маленькие глазки то и дело тревожно поблескивали.
     - Где мы здесь сможем поговорить наедине? - спросил Кроукер самым бесстрастным тоном.
     - Это официальный визит? Понадобятся мои записи и все прочее?
     - Пока нет. Есть здесь комната отдыха или что-нибудь в этом роде?
     - Да, конечно, - Серман потер руки и провел Кроукера в коридор, где так сильно благоухало искусственным вишневым ароматом, что казалось, будто помещение было переделано из общественной уборной.
     Серман толкнул рукой дверь с надписью НЕ ВХОДИТЬ, и они оказались в комнате, которая, к удивлению Кроукера, имела домашний вид. Плиссированные шторы и кресла, обитые вощеным ситцем в цветочек, напоминали холмы и луга в академии верховой езды.
     Серман стоял посреди комнаты, как будто не зная, как вести себя в неофициальной обстановке. Наконец спросил:
     - Вы человек сенатора? - Он имел в виду Дедалуса.
     - Да, но я только что прилетел из Лондона.
     - Никогда там не был, - Серман усмехнулся, словно порицал себя. - По правде говоря, я вообще давно уже никуда не ездил. Меня, видите ли, не выпускают за пределы страны. Боятся, что похитят. - Он захихикал. - Будто я национальное достояние.
     - В Лондоне я встретил одну вашу знакомую. Веспер Архам.
     Серман дернулся, как подопытная крыса в ловушке.
     - Веспер, простите, я не расслышал фамилию. - Вид у доктора сделался довольно жалким.
     - Архам. Веспер Архам.
     - Не уверен, что я...
     - Она ваша постоянная связная, - перебил его Кроукер, сбрасывая маску благодушия. - И она весьма озабочена по поводу тех данных, которые вы перестали ей давать.
     - Данных? - заморгал глазами Серман. - Простите, но я ничего не понимаю.
     Кроукер решил играть в открытую.
     - Не притворяйтесь, доктор, - пошел он в наступление. - По проекту, который вы разработали вместе с Абрамановым. Как он называется? - Лицо Сермана исказилось, а Кроукер почувствовал прилив радости от одержанной победы. - Он сделал вид, что вспомнил, наконец, название проекта. - Ах да! "Факел".
     У Сермана подкосились ноги. Кроукер подхватил его под локти и отвел к одному из обитых ситцем кресел.
     - Вам плохо, доктор?
     Посиневшие губы Сермана шевельнулись.
     - Веспер обещала мне, что об этих отчетах не будет знать никто, - прошептал он.
     Кроукер почувствовал, что обстановка накаляется и он близок к цели.
     - Какие дела были у вас с Веспер? - спросил он доктора напрямик.
     Серман вскочил на ноги.
     - Веспер осуществляла радиосвязь между мною и Абрамановым. Без ее помощи нашу связь давно бы засекла следящая система, которую здесь используют против подслушивающих устройств. Взамен она требовала, чтобы я постоянно держал ее в курсе последних разработок по проекту о быстрых нейтронах. - Серман сжал кулаки в карманах, подошел к одному из зашторенных окон и посмотрел на улицу.
     - Я хочу, чтобы вы меня поняли. Я не предатель. Всю свою жизнь я верно служил правительству. Но преданность... - Он повернулся к Кроукеру. - Такая преданность должна вознаграждаться, черт возьми! Вместо этого меня здесь заживо похоронили. Я не имею права никуда выйти, ничего сделать, никого не могу увидеть, не заполняя вопросников. Меня все время в чем-то подозревают. Это не жизнь, а тюрьма! То, что происходит со мной, хуже смерти.
     - Почему вы не бросили все это?
     Серман уставился на Кроукера, широко раскрыв глаза, а потом разразился хохотом; он смеялся так сильно, что на глазах у него выступили слезы.
     - Боже мой, приятель, да о чем вы говорите! - воскликнул он. - Из этого места так просто не уйдешь.
     Моя голова полна уравнениями, и если они кому-нибудь станут известны, будет подорвана национальная безопасность. - Он вытер рукавом уголки глаз. - Я обречен работать здесь до конца своих дней. Правда, тебе этого никто не говорит, когда подписываешь контракт, но это уже совсем другое дело.
     Кроукер не очень-то сочувствовал Серману, и в его голосе по-прежнему звучали стальные нотки:
     - Итак, ваша связь с Абрамановым не имела ничего общего с проектом по быстрым нейтронам?
     - Разумеется, имела, - откровенно признался Серман с непонятной для простого смертного логикой ученого. - Абраманов сказал, что с моей помощью он совершил великое открытие. Сумел создать устойчивый трансурановый элемент. Вы знаете, что это такое?
     - Знаю, Это радиоактивное вещество с атомным числом, большим, чем у урана; и это делает его потенциально опасным для человека. И я знаю также, что Абраманов из этого трансуранового элемента сделал оружие чудовищной силы.
     - "Факел". - Серман упал в кресло. - Мне кажется, я знаю, как ему удалось создать элемент 114м, но по ряду причин я не в состоянии добиться такого же успеха. - Доктор обхватил голову руками. - Мы возлагали на этот элемент такие надежды! 114м - почти неисчерпаемое топливо, дешевое в изготовлении! Это же конец энергетическому кризису - мечта всего человечества! - Он поднял голову. - А что сделал Абраманов? Создал оружие огромной разрушительной силы! - Серман мрачно взглянул на Кроукера. - И вот что самое страшное: поскольку для мощного взрыва достаточно лишь небольшого количества этого вещества, его будут вовсю использовать для изготовления ядерных устройств. В сегодняшнем мире с его горячими точками, террористами и этническими войнами элемент 114м удовлетворяет всем критериям абсолютного оружия: оно портативно, сверхразрушительно и химически чисто.
     У Кроукера промелькнула одна мысль, и он спросил:
     - Можете ли вы сейчас же связаться с Абрамановым?
     - Нет. На все запросы я не получил ни одного ответа.
     - А какое отношение вы имеете к оружию, похищенному из УНИМО?
     - О чем вы говорите?
     Очевидно было, что Серман ничего не знал о еще одном направлении деятельности Веспер внутри УНИМО. Кроукер, решивший сначала доставить Сермана в отдел безопасности на другом конце комплекса, теперь решил действовать по-другому. Каким-то образом надо было вытащить Сермана с объекта УНИМО и связаться с Николасом. Еще отчетливей, чем раньше, ему стало ясно, что взрыв "Факела-315" нужно предотвратить во что бы то ни стало.
     Он велел Серману достать для него белый халат из тех, в которых ходили в лаборатории, а затем выкачал из доктора подробнейшую информацию о расположении комплекса и о ежедневном маршруте и распорядке дня ученого. Затем он велел Серману отвести его обратно в лабораторию. Кроукер расположился за цинковой тумбочкой при свете бунзеновской горелки, Серман же уселся на полу на корточках. В темноте за лабораторным стулом его было не видно.
     Проще всего было бы решиться и бежать с Серманом, не дожидаясь, пока обнаружится Веспер. Но инстинкт подсказывал Кроукеру, что это было бы ошибкой. Он не мог оставить здесь эту женщину-агента, которая настолько внедрилась в сеть нишики, что получила доступ к самому Оками. Он должен сокрушить Веспер, и сделать это сейчас же, пока он может хоть в какой-то степени контролировать ситуацию. Но была одна мысль, которая все время преследовала Кроукера. Ему казалось, что Серман сказал ему нечто важное, а он пропустил это мимо ушей. А вот что это было, он никак не мог вспомнить.
     Призрачная фигурка проскользнула в дверь.
     - Итак, ты здесь.
     Кроукер узнал ее голос, голос агента Дедалуса. Он не шевельнулся, но почувствовал себя так, будто ему в лоб направили лазерный луч.
     - Иди-ка сюда. Нам есть о чем поговорить.
     Детектив разглядывал молодую женщину. В ней не чувствовалось растерянности, на лице не было ни тени удивления. Несомненно, Дедалус сказал ей, что Кроукер здесь. Теперь он был абсолютно убежден, что Веспер - агент Дедалуса и она же имеет доступ к Оками. Неудивительно, что враги обнаружили его в Лондоне: она предала Микио.
     - Неплохо выглядишь, - сказал Кроукер Веспер.
     Она в очередной раз преобразилась, и узнать ее было трудно. На ней были черные леггинсы и стеганая куртка поверх шелковой блузки. Светлые некрашеные волосы, туго затянутые сзади, открывали нахмуренное, озабоченное лицо. Никогда она не выглядела такой прекрасной - и такой же смертельно опасной.
     - Нам есть о чем поговорить, - продолжил Кроукер, улыбаясь, и поднял свою биомеханическую руку с выдвинутыми наружу стальными ногтями. - Но на этот раз я к разговору готов.
     - Молчи, идиот, - фыркнула она, заставив его застыть на месте. - Где Серман? Я должна вывести вас отсюда, пока вас обоих не пристрелили.

***

     - Тати Сидаре мертв, - сказал Тецуо Акинага. - И теперь, когда Акира Тёса совершил самоубийство, внутренний совет прекратил свое существование.
     Усиба молчал. Получив послание от Акинаги, он собирался сначала отложить встречу. Наохиро был предельно измотан. Его мучило, что он виноват в гибели Акиры, и то, что смерть этого человека была неизбежна, мало утешало его. Он погиб потому, что безопасность Годайсю необходимо было обеспечить любой ценой. "Ты должен выпутаться, прежде чем совершишь непоправимую ошибку и тебя раздавит твоя собственная политика", - говорил ему Кен. И он вполне оценил мудрость его слов и ответил ему: "Когда игра становится слишком тяжкой, правила меняются, и охотник часто подвергается опасности стать преследуемым". Он вспомнил то чувство обновленной мощи, когда промолвил: "Человек при рождении познает вкус крови".
     Утверждение это, насквозь проникнутое самонадеянностью юности, было попросту неверно. Это кровь заставила его поверить в то, что точка зрения Тёсы и Акинаги на мир Годайсю была верна и что за их обличениями деспотизма кайсё должны последовать действия. Только теперь он осознал, что их всех ослепила кровавая жажда власти.
     Теперь, когда Тёса и Сидаре были мертвы, он не мог отделаться от мысли, что они не дошли бы до такого страшного конца, не согласись они раньше, пусть молчаливо, устранить кайсё. Твердая рука Микио Оками повела бы их совсем по иному пути. Теперь же ему предстояло вывести Годайсю и совет на верную дорогу.
     - Что случилось с молодым оябуном? - спросил он.
     Акинага пожал плечами.
     - Я к этому не имею отношения. Сидаре был застрелен убийцей в Ёсино.
     - В Ёсино? Что он там делал?
     Два человека сидели в скудно обставленной главной комнате в Томи, бетонном здании в форме обелиска, которое Акинага построил для себя как место уединения. Оно высилось на участке земли площадью двести на двести футов, в самом центре Токио. Томи - это слово означало своего рода сторожевую башню с широким обзором - было одним из многих тайных пристанищ оябуна. Подобно командиру в военное время, он имел немало мест, где мог бы скрыться от давления своего мира. Крутые каменные ступени вели в дом мимо узкой площадки для стоянки автомобилей. Наверху находилась ко