я чувствуешь? Все-таки убила человека, и не просто какого-нибудь постороннего. Тебя не тошнило?
     Она улыбнулась:
     - Я уже побывала в ванной, пока ты разговаривал по телефону.
     Чезаре понимающе кивнул:
     - Тогда все в порядке. Забудь про это. Все кончено. Пойди на кухню, пусть Джино тебе что-нибудь приготовит.
     - Я и сама могу приготовить, что мне нужно.
     - Бог мой, я знаю, что ты можешь все! Но это работа Джино. Хочешь, чтобы я его уволил?
     Веспер рассмеялась.
     - Нет. - И она покорно склонила голову, потому что именно это должно было неотразимо на него подействовать. Чезаре жаждал полностью убедиться в том, что такая женщина, как она, находится целиком в его власти. - Хорошо, я скажу ему, чтобы он мне что-нибудь приготовил. - Девушка освободилась из его объятий. - А ты будешь есть?
     - Нет. Я перехвачу что-нибудь, когда пойду на встречу с Поли. С ним и его женщиной... все время забываю, как ее зовут. Они сейчас в доме для гостей. - Он взял ее руку и поцеловал в ладонь. - Меня не будет некоторое время, ладно?
     Веспер улыбнулась.
     - Ладно. - Она подтолкнула его к двери. - Иди. Займись своими делами.
     Собственно говоря, встреча Чезаре с Полом Чьярамонте длилась очень недолго. Он сказал:
     - Как дела? Ты проделал отличную работу, привезя эту бабу с ребенком из Нью-Йорка. - Потом шлепнул Пола ладонью по лбу: - Но зачем ты, идиот, замочил этого нью-йоркского детектива? У тебя дерьмо вместо мозгов.
     - Меня никто не видел, - протестующе сказал Чьярамонте, - кроме бабы и девочки. Я использовал краденый пистолет, проследить который невозможно, так что нью-йоркские детективы пусть идут куда подальше.
     - Меня беспокоят не фараоны, Поли, а твое прикрытие. Ты прокололся, хотя был моей подсадной уткой в семье Гольдони.
     - Но теперь, когда ты забрал все, какое это имеет значение?
     Чезаре отвесил ему подзатыльник, да такой, что у Пола зазвенело в ушах.
     - Почему ты не читаешь историю? Почему, думаешь, римляне так успешно управляли своей империей? Потому что внедряли своих людей в среду побежденных. Ты полагаешь, что капо семьи Гольдони так просто подвинутся и уступят мне место? Черта с два. Они сделают вид, что поддерживают меня, - до тех пор, пока им не представится возможность воткнуть мне нож в спину. А тебя уже не будет, чтобы я мог прогнозировать события.
     Пол опустил голову:
     - Извини.
     - А, к черту! С женой Тони ты поступил правильно.
     Пол опять поднял глаза на Бэда Клэмса:
     - Значит, мы можем забыть обо всем?
     Чезаре пристально посмотрел на него.
     - Нет, черт побери. Послушан, Поли, я хочу, чтобы ты оценил каждый свой шаг в этом деле. Тебе надо учиться на ошибках, не совершать дважды одни и те же. Ты понял?
     - Конечно.
     Чезаре потянулся и привлек его к себе. Потом поцеловал в лоб.
     - Ты хороший парень. И верный. Я высоко ценю верность. Да, кстати, почитай, ради Бога, Плиния. - Он оглядел дом для гостей, все его убранство и мебель были выдержаны в спокойных, нейтральных тонах. Дом ему не нравился, ну да и черт с ним, он же не обязан здесь жить. - А где Маргарита?
     - В спальне.
     - Хорошо. Займись девчонкой. Я не хочу, чтобы меня беспокоили, понял?
     Пол кивнул и направился в спальню, где разомкнул наручники, которыми он приковал Фрэнси к ручке туалета.
     - Пойдем, перекусим чего-нибудь.
     Девочка взглянула на мать, привязанную за запястья и лодыжки к огромной кровати.
     - А что будет с мамой?
     - Я позабочусь о ней, - сказал Чезаре, входя в комнату. - С тобой все в порядке, Фрэнси?
     Она покачала головой и, не сказав ни слова, вышла из комнаты в сопровождении Пола.
     Чезаре, держа в руках банку колы, остановился у кровати и осмотрел Маргариту.
     - Какое печальное зрелище.
     Женщина взглянула ему прямо в глаза.
     - Одно дело, когда ты убрал Тони. Но, захватив меня вместе с дочерью, ты нарушил все законы нашего мира. Теперь ты пария, меченый человек, лишенный уважения.
     Чезаре почесал голову мизинцем.
     - Ты все сказала? Никто не попадется на эту удочку, и я скажу тебе почему. Ты сама виновата во всем, что с тобой случилось. Ты не передала все Тони, а начала совать свой нос в дела, которые тебя не касались, ездила в Вашингтон на переговоры с приятелями Дома, может быть, даже завязывала новые знакомства для Тони. И, наконец, в довершение всего, закрутила роман с Лью Кроукером, бывшим нью-йоркским детективом, подумать только! - Он покачал головой. - Почему Тони позволял тебе беситься, для меня остается загадкой. Но факт в том, что ты стала врагом как мне, так и Тони. А что касается твоей дочери - какое прелестное создание, - то ты не оставила мне выбора. Когда ты прикончила двух приглашенных мной со стороны людей, я должен был поймать тебя как можно скорее. И пришлось подключать к этому Пола. Мне не хотелось этого делать. Но ты опять-таки не оставила мне выбора, ты становилась слишком опасной. И я решил, что Фрэнси будет самой надежной приманкой для тебя. - Он отпил из банки. - И, судя по тому, как все обернулось, я был прав.
     - Ты мразь.
     Чезаре подошел к кровати.
     - Принимая во внимание то, от кого я слышу эти слова, их можно считать за комплимент. - Он протянул ей банку: - Не хочешь глотнуть?
     - Я скорее умру от жажды.
     Чезаре улыбнулся:
     - Как это по-женски. Слишком много эмоций, слишком резкая реакция. - Он покачал головой. - Ты сделала ошибку, занявшись этим бизнесом, Маргарита. Надеюсь, теперь ты понимаешь это.
     - Больше мне нечего тебе сказать. - Она отвернулась к стене.
     - О, насчет этого, как и насчет многого другого, ты опять не права, Маргарита. - Он сел рядом с ней. - Я привез тебя сюда не на каникулы и даже не для того, чтобы избавиться от тебя, а для того, чтобы ты могла выложить мне все, во что посвятил тебя Тони. Понимаешь, мне нужны все контакты, которые имел Дом в Вашингтоне и за границей. Мне нужны досье Нишики - вся эта грязь, которую он использовал, чтобы прижать к ногтю важных шишек. И ты дашь мне все это, правда, Маргарита?
     - Пошел вон.
     Чезаре резко встал и ударил ее по лицу алюминиевой банкой. Женщина закричала, на ее щеке выступила кровь, но он не обратил на это внимания.
     - Ты расскажешь мне все, Маргарита, или, клянусь Богом, я приведу сюда Фрэнси и при тебе буду тушить зажженные сигареты о ее прекрасное лицо и тело.

***

     Каичи Тойода сидел за работой в полутьме своей похожей на кузницу Вулкана мастерской. Широкая, сгорбленная спина делала его похожим на черепаху, казалось, что гигантские плечи, мощная грудь, узкие бедра и талия составляют одно целое. Тойода засунул брусок слоистой стали в печь, откуда вырвался поток иссушающего жара. В мастерской и без того было душно, теперь же стало совсем нечем дышать. На запачканных и закопченных железобетонных стенах были развешаны инструменты. Тойода был оружейником, человеком, делавшим из брусков стали прекрасные и смертоносные лезвия. Для этого он выковывал раскаленную стальную заготовку, потом складывал ее с другой, такой же тонкой и длинной, нагревал, опять проковывал, пока две слоя не сливались в одно целое. Он повторял этот процесс по некоторым сведениям, до десяти тысяч раз, пока не получалась заготовка для лезвия составного меча. Японцы были знамениты по всему миру - только они знали секреты изготовления составных мечей. Для лезвия и центральной части меча они использовали сверхтвердую сталь. Режущая кромка лезвия получалась очень острой и упругой. Не ломалась, мечи легко разрубали доспехи и кости.
     - В наши дни, - сказал наконец Каичи в ответ на вопрос Николаса, - я получаю немного заказов на ударные кинжалы. - Оружейник был стар, выглядел по меньшей мере лет на семьдесят - лицо у него сморщилось, как шкура броненосца. С подбородка свисала жидкая седая борода.
     - Но по крайней мере один-то вам заказывали? Тойода, заметив какой-то изъян в одной из поковок, бросил ее в бадью, наполненную холодной водой. Раскаленная сталь зашипела, как потревоженная змея. Оружейник вытер огромные руки о толстый фартук, подошел к входной двери и запер ее.
     - Пойдемте, - пригласил он.
     Каичи провел Николаса по небольшому коридору, воздух в котором был горяч, как в натопленной сауне. В конце него находилась комната без одной стены, выходящая в крохотный садик, посреди которого рос одинокий темно-зеленый кипарис Хиноки. Тойода опустил бамбуковые занавеси, которые наполовину прикрыли проход в садик. Над ним, как в пустыне, стояло марево нагретого воздуха.
     Комната была невелика и пуста, как келья монаха. Каичи был дзен-буддистом и не любил, чтобы его окружало много вещей. Одинокий кипарис заменял ему целый сад, в большем он не нуждался. Тойода предложил Николасу чаю, и тот принял предложение. Некоторое время они молча пили, глядя на Хиноки.
     - Мы знаем друг друга давно, Линнер-сан. - Старик отставил чашку, давая понять, что молчание окончено. - Я сделал вам много оружия. Опасного оружия. Уникального оружия.
     - У меня никогда не возникало желания обращаться еще к кому-либо, Тойода-сан.
     Оружейник пожал плечами.
     - Я удобный мастер. - Каичи хотел сказать, что он был единственным мастером, потому что изготавливал такое оружие, которое никто другой сделать не мог. Они немного помолчали.
     - Да, я изготовил для одного человека опасное оружие, - наконец произнес Тойода.
     - Ударный кинжал.
     Мастер кивнул.
     - Вы сделали его по своему эскизу?
     Тойода посмотрел на залитое светом дерево.
     - Это как раз самое интересное, Линнер-сан. Я сделал оружие по эскизу заказчика. Кинжал получился грубоватым, но крайне эффективным.
     - Эффективным?
     - Без всякого сомнения. - Старик покивал головой. - С помощью ударного кинжала можно убить дикого кабана. Если, конечно, у вас есть сила и желание.
     - Можно ли им не только колоть, но и резать? - спросил Николас.
     На лице оружейника появилась хитрая усмешка.
     - Я же сказал вам, что конструкция была очень оригинальной. Да, лезвие имело кое-какие особенности.
     Николас вынул блокнот и ручку.
     - Вроде этого? - Он нарисовал лезвие, как представлял себе его по ранам на теле Икудзо.
     Оружейник взглянул на рисунок.
     - Да, - сказал он. - Именно так.
     Николас показал мастеру копию армейской фотографии Мика Леонфорте. Он был тогда намного моложе, побрит наголо и выглядел очень официально, но овал лица, чувственные губы и взгляд темных глаз исподлобья не оставляли никакого сомнения в личности изображенного человека.
     Старик долго смотрел на фотографию, потом произнес:
     - Да, это тот человек.
     - Он сказал вам свое имя?
     - Я не спрашивал.
     - Почему же?
     - Имя означает цель, а в этом деле все цели, кроме моей собственной, служат делу разрушения.
     - Больше вы для него ничего не делали?
     - Нет.
     Николас отложил блокнот и ручку.
     - Скажите мне, Тойода-сан, почему вы сделали ему это оружие?
     - Думаю, это очевидно, - ответил старик. - Почему я вообще делаю оружие? Потому что, когда работа закончена, оно становится произведением искусства.

***

     - Я не голодна, - сказала Фрэнси Полу Чьярамонте, когда тот повел ее к кухне.
     - Не голодна, так не голодна. - Он внимательно посмотрел на девочку. - Ты боишься Бэда Клэмса? - Когда она не ответила, Пол решил сменить тему: - Эй, а как насчет купания? Бассейн выглядит что надо.
     Она пожала плечами:
     - У меня нет купального костюма.
     - Найдем, - сказал он и провел ее в одну из комнат. Она с покорным видом наблюдала, как Пол роется в ящиках платяных шкафов. - Возьми. - Он протянул ей купальный костюм бирюзового цвета. - Этот, кажется, подойдет.
     Фрэнси взяла костюм и направилась к ванной комнате. В дверях обернулась и с серьезным выражением лица спросила:
     - Не хочешь посмотреть?
     - Господи Иисусе, ну ты даешь, - сказал он, опять начиная нервничать. Судя по выражению лица девочки это ей понравилось еще больше. - Иди в ванную и переоденься, ладно?
     - А ты будешь купаться?
     Из другого ящика Пол вытащил большие плавки кричащей расцветки с изображением тропической рыбы, при виде которых она захихикала.
     - Я переоденусь после тебя, - сказал он.
     Фрэнси закрыла дверь ванной, и Пол со вздохом облегчения растянулся на кровати. Это задание начинало действовать ему на нервы. Сначала ему пришлось убить детектива, потом тащить эту дикую кошку Гольдони сюда, как троглодит тащил когда-то свою жертву на заклание. А теперь он должен заниматься семнадцатилетней девицей, которая строит из себя невесть что и, вероятно, намного его умнее. Но, кроме того, эта девчонка имела для него особое значение, ведь не исключено, что она видела Джеки и, кто знает, может быть, даже разговаривала с ней.
     С живой Джеки.
     Эта мысль не давала ему покоя. А может быть, эта навязчивая идея - просто длящийся не одно десятилетие самообман? Но как бы то ни было, он должен выяснить все наверняка. Каким-то образом он должен завоевать доверие этой девочки и вытянуть из нее правду. Кроме того, Фрэнси ему действительно нравилась. Она была умна, остроумна и чертовски забавна. Редко кто мог заставить Пола смеяться. Если сказать честно, его жизнь была нелегка. Работая тайно на Бэда Клэмса, он предавал семью Абриола, которая приняла его как родного. Не говоря уже о частной жизни! С того момента, как он в 1962 году встретился с Джеки и влюбился в нее, ничто не могло вытеснить из его головы ее образ. Она возникала перед ним подобно мелодии, которая проигрывается и проигрывается, пока не начинает сводить с ума.
     Пол начал раздеваться. При этом он сделал несколько резких вздохов, как его учили на занятиях йогой. Там утверждали, что это снимает напряжение, а сейчас настал момент, когда ему это было необходимо, иначе могло не выдержать сердце. Он и так страдал от гипертонии, и врач неоднократно говорил, что у него может сильно повыситься кровяное давление. Упражнения помогли. После этого следовало заняться медитацией. Пол уже снял рубашку, брюки и наполовину спустил трусы, когда дверь ванной открылась и оттуда вышла Фрэнси.
     - Мадонна! - покраснев, воскликнул он и заслонил пестрыми плавками промежность.
     Фрэнси стояла в дверях, одетая в бирюзовый купальный костюм, и выражение ее лица было как у кошки, которая только что проглотила канарейку. Скользнувшая по ее губам тень улыбки делала ее похожей на Мону Лизу.
     - Ну что, довольна? - спросил он нахмурясь.
     - Тебе нравится, как я выгляжу?
     Она приняла позу модели одного из женских журналов, причем сделала это профессионально и выглядела очень сексуально. Пол должен был напомнить себе, что девчонке нет еще и семнадцати лет, хотя, глядя на тело девушки, в это было трудно поверить.
     - Да, конечно, - угрюмо сказал он. - Почему бы и нет?
     Она подошла к нему, села на кран кровати и, глядя ему прямо в глаза, спросила:
     - Почему ты не надеваешь плавки? Я хочу купаться.
     - А как ты думаешь почему? Потому, что ты смотришь на меня.
     - Подумаешь! Что я, не видела голых мужчин?
     Пол покачал головой:
     - Бога ради, девочка. Отвернись хотя бы.
     Она подчинилась, и он быстро натянул плавки. Однако возникли новые трудности. К своему страху и крайнему стыду, Пол почувствовал, что начинает возбуждаться. "Господи Иисусе, - подумал он. - Только этого мне не хватало.
     - Все.
     Она повернула голову и хихикнула.
     - А ты ничего выглядишь.
     - Почему бы тебе не накинуть на себя что-нибудь? - сказал он более сердитым тоном, чем ему хотелось.
     Фрэнси оглядела свое тело:
     - Тебе не нравится, как я выгляжу?
     Он закатил глаза:
     - Девочка, вся беда в том, что мне слишком это нравится.
     Она закусила нижнюю губу, раздумывая над его словами.
     Потом подошла к зеркалу, висевшему над комодом, и провела рукой по плоскому животу и бедрам.
     - А знаешь, в прошлом году я готова была отдать все, что угодно - палец, глаз, короче, все, чтобы быть худой. Я очень страдала.
     - Слишком сильно сказано.
     Фрэнси повернулась и взглянула на Пола своими чистыми, невинными глазами.
     - И все-таки это именно так. Ты должен понять, что мое тело - единственное, что принадлежит мне самой. Всем остальным владели родители, а они не ладили между собой. - Она грустно улыбнулась. - Хотя не ладили - не то слово. Они находились в состоянии непрерывной войны. Мать оказалась слишком умной - ты знаешь, у нее есть своя компания, - и отец решил наказать ее за излишний ум. Поэтому он бил ее. Постоянно.
     - Ясно. - Пол понимающе кивнул. - И ты узнала об этом.
     Фрэнси вздохнула.
     - Поэтому я загадала, что, если останусь худенькой, даже тощей, у родителей все будет хорошо. - Она не отрывала от него взгляда, может быть, для того, чтобы посмотреть, не будет ли он над ней смеяться. - Как будто заключила сделку с Богом. И мне понадобилось долгое время, чтобы понять, что на самом деле я заключила сделку с худшей, самой темной стороной самой себя. За войну родителей я наказывала саму себя.
     Фрэнси подошла к Полу настолько близко, что его словно обожгло огнем.
     - И ненавидела себя и больше всего свое тело. Поэтому сейчас оно имеет для меня такое значение. Я им горжусь. И мне хочется показывать его.
     - Понимаю, но, девочка, тебе надо показывать его ребятам своего возраста. - Она засмеялась, и он тотчас же понял свою ошибку. - То есть я хотел сказать не это. Пока ты не должна показывать его никому. Как я сказал тебе вчера, не торопись стать взрослой. В этом не так уж много радости, как кажется.
     Он взглянул на часы:
     - Ладно, пойдем искупаемся.
     В воде она напоминала дельфина, которых Пол видел в нью-йоркском океанариуме на Кони-Айленд: длинных, стройных и жизнерадостных, влюбленных в воду за ее осязаемую тяжесть, прохладные, голубые глубины. Фрэнси плавала вокруг него, и ее длинные темно-рыжие волосы струились сзади, как хвост животного или плавники той экзотической рыбы, которая была изображена на его отвратительных объемистых плавках. Они все время наполнялись пузырями воздуха, как будто это был реквизит клоуна, что страшно выводило его из себя.
     Наконец, устав, Пол подплыл к краю бассейна и внимательно посмотрел, как и где расположены окружающие дом для гостей участки земли, посты охраны, собаки, и вдруг он подумал о том, что могло произойти между Бэдом Клэмсом и Маргаритой Гольдони де Камилло. Лучше этого не знать, решил он, поворачиваясь к Фрэнси, которая как раз шумно всплыла на поверхность.
     - Что с тобой такое? Быстро ты сдался.
     - Я уже не так молод, как когда-то.
     Она подплыла к краю бассейна и сказала с присущей ей прямотой:
     - Дело не в этом. Просто ты не привык веселиться.
     Пол открыл было рот, чтобы возразить, но потом резко закрыл его. Она была права. От ее стройного тела исходила какая-то теплая рябь, какие-то вибрации, которые он ощущал как биение собственного сердца.
     - Что ж, в жизни, которую я вел, было не так уж много места для веселья. На мне лежала большая ответственность. Люди на меня рассчитывали, понимаешь?
     - Люди вроде Бэда Клэмса? - Он не ответил, и девочка спросила: - Ты поэтому сказал, что быть взрослым не такая уж большая радость?
     Он замахал руками.
     - Откуда у тебя берутся такие дурацкие идеи?
     Но Фрэнси не отступала:
     - Я ведь права, верно? Работать на Бэда Клэмса, предавая людей, которые верят тебе и рассчитывают на тебя, не так уж весело, не так ли? - Она не сводила с него своих проницательных глаз. - Не думаю, чтобы ты был доволен жизнью.
     "Она опять права", - подумал он. Но черт его побери, если он признается в этом ей или кому-нибудь еще.
     - Я выбрал эту жизнь, - твердо ответил он, - потому, что она мне подходит.
     - Лгать, обманывать, предавать порядочных людей - и ты хочешь, чтобы я поверила в то, что ты сам выбрал для себя такую жизнь?
     Теперь она действительно задела его за живое.
     - Девочка, я в гробу видел, что...
     -