оверить, я не отстану от тебя, пока ты не сведешь меня с ним.
     Стоя на перекрестке трех центральных улиц, Линнер наблюдал, как дождевые потоки искажали неоновые вывески на широких улицах. Дрожащие очертания делали их похожими на детские воздушные змеи.
     - Что это за клуб? Для голубых, что ли?
     Хатта метнул в него злой взгляд:
     - Это особый, элитный клуб. Его членами является вся верхушка властных и промышленно-финансовых кругов.
     Николас тщательно огляделся в поисках какой-нибудь большой сияющей машины, за рулем которой сидел бы кобун якудзы. Такуо Хатту, несомненно, охраняли. Теперь, когда первый пост защиты был уничтожен, Николас не был уверен, что не существует второго или даже третьего защитника, готового в любую минуту вернуть все на свои места. Он вспомнил название клуба - именно перед ним был зарезан в качестве наглядного устрашения Исе Икудзо. Возможно, это сделал Майкл Леонфорте. Интересное совпадение, что и говорить.
     - Так ты говоришь, верхушка общества? - переспросил Линнер.
     Хатта засмеялся. Он был растрепан, от него дурно пахло. Николас намеренно не дал ему возможности привести себя в порядок, считая, что унижение иногда помогает очистить душу, как никакое иное средство.
     Такуо опустил голову.
     - Ты знаешь, о чем я говорю. Политики, высшие чиновники, бизнесмены. Руководители низшего и среднего звена туда не допускаются. В этом клубе числятся все сливки общества, поэтому каждый мало-мальски влиятельный человек мечтает стать его членом. Акинага там завсегдатай, это его второй дом.
     Николас размышлял. Что-то не давало ему покоя с того момента, когда Хатта признался в истинной природе отношений с Тецуо Акинагой. Тецуо был оябуном клана Сикей, однако кобун, охранявший Хатту, принадлежал, судя по татуировке, к клану Ямаути. После того как последний оябун клана Тати Сидаре был убит, клан управлялся триумвиратом его помощников, потому что ни один из них не сумел добиться достаточной для единоличного правления поддержки внутри самого клана. Возможно, Акинага закидывал удочку, желая узнать: сможет ли он перехватить власть над кланом Ямаути? Ходили слухи, что он пытался взять управление кланом Сидаре в свои руки. К тому же Тецуо по меньшей мере один раз пытался убить Линнера чужими руками.
     Наконец Николас сказал:
     - Если Акинага часто посещает этот клуб, то другие оябуны якудзы, наверное, тоже не отстают от него?
     Хатта утвердительно кивнул:
     - Конечно. Почти все остальные оябуны и их помощники тоже бывают там.
     - А ты тоже член этого клуба?
     Хатта снова замялся, потом утвердительно кивнул. Николас помолчал, глядя на падающие серебряные капли дождя.
     - Ты достаточно важная персона, чтобы иметь прямой доступ к Акинаге, - сказал он. - Тебе известно, куда он любит наведываться. Так давай посмотрим, насколько хорошо тебя знают в этом клубе.
     Действительно, Хатта оказался членом этого клуба. Ему не нужно было даже показывать свою членскую карточку, его знали в лицо. Николас был зарегистрирован как гость Такуо. Он назвался именем Майкла Леонфорте. Им обоим дали по пластиковой картонке с эмблемой, выполненной лазерной печатью.
     - Зачем я тебе здесь нужен? - скулил Хатта, пока они спускались вниз по вытертым ступеням каменной лестницы. - Это все плохо кончится.
     - А я и не сомневаюсь. - Линнер подтолкнул Такуо вперед. - Но все началось из-за тебя. Ты хотел убрать Танаку Джина, и теперь, когда дело идет к завершению, логично, если ты будешь присутствовать при этом.
     Лестница была освещена мерцающими лампами дневного света, утопленными в ниши, словно в тюрьме, они были закрыты решетками. В неприятном свете этих ламп кожа казалась покрытой восковой бледностью, как у трупа двухнедельной Давности. Грохот рок-музыки пробирал до костей. Они подошли к длинному и узкому коридору, конец которого скрывался где-то в темноте. Каменный пол был слегка приподнят по центру, по бокам журчала темная вода, стекавшая, казалось, со стен, закруглявшихся наверху в подобие готического свода. Николасу показалось, что они попали в глубокое подземелье.
     У металлической решетки ворот, напоминавших ворота в крепость, сидел невероятных размеров борец сумо. При приближении гостей он встал, взял протянутые ему пластиковые карточки и проверил их с помощью специального прибора. Затем ворота медленно и совершенно бесшумно повернулись на скрытых шарнирах. Борец отдал им карточки.
     Здесь музыка звучала еще громче - первобытная, неистовая. Проход был плотно забит людьми. Протиснувшись сквозь толпу, они оказались в вытянутом в длину помещении. Тепло и влага, которую выделяли сотни человеческих тел, превратили воздух в плотный тропический туман. Разноцветные огни мигали и вспыхивали с определенной периодичностью. Тела танцующих раскачивались как бамбук под порывами ветра.
     Пока они медленно пробирались сквозь толпу, Николас заметил в ней министра финансов, министра торговли и промышленности, министра внешней торговли и многих других важных должностных лиц. Тут были и члены либерально-демократической партии, социалистической партии, а также партии новых земель. Список важных лиц был поистине нескончаем. Здесь же находились и многочисленные члены якудзы, ее оябуны, к которым и направился Линнер, надеясь найти среди них Акинагу. Он увидел незнакомого ему моложавого оябуна, который вел беседу с шефом бюро потребительских товаров. Интересно, какую сделку они обсуждали в тот момент? Хатта все время пытался оторваться от Николаса, но тот был начеку и не позволял ему слишком далеко отходить.
     - Где же Акинага? - прошипел он.
     - Понятия не имею, - стараясь перекричать шум, ответил Хатта.
     Они прошли мимо бара с круглой стойкой, за которой сидели руководители промышленных предприятий, государственных заведений, теневой экономики и преступного мира. Было забавно наблюдать, как они заказывали спиртное, крича и жестикулируя, словно задрипанные коммивояжеры.
     - И так здесь каждый вечер? - спросил Линнер.
     Хатта кивнул.
     "Интересно, сколько всяческих сделок обсуждалось и заключалось здесь каждую ночь?" - спросил себя Николас. В этом клубе, а не в парламенте, решалось будущее Японии. Именно здесь ею правили деньги и люди, пытавшиеся удержать страну в плену старых традиций... Забудьте все эти разговоры о реформах, всю эту болтовню о том, что надо избавляться от предрассудков и искать новые пути развития бизнеса. В этом клубе, в душной полутьме, втайне от остального общества власть запросто передавали из рук в руки, здесь все было возможно и не существовало ничего запретного.
     Внезапно Николас почувствовал, что Хатта слегка напрягся. Не поворачивая головы, он повел глазами в ту сторону, куда смотрел Такуо, но ничего не мог разглядеть за густой завесой табачного дыма. Тогда он прибегнул к помощи своей психической силы и, открыв глаз тандзяна, почувствовал, как что-то юркое, как головастик, пытается от него ускользнуть. Линнер попробовал сосредоточиться на головастике, но вокруг было слишком много психической информации, исходившей от окружавших его людей, и у него ничего не получилось. И в этот момент произошло что-то странное. Закрыв свой глаз тандзяна, Николас очутился не в полутьме клуба, а почувствовал вокруг себя вихревое движение. В ушах жужжали десятки тысяч пчел, и он с ужасом понял, что надвигается очередной приступ Кширы. В его памяти промелькнули слова Кисоко: "Пусть будет тьма..."
     Тьма начала сгущаться, и невидимая завеса скрыла Николаса от внешней психической информации. Потом где-то на периферии сознания пробежала рябь, будто серебряная рыбка плеснула хвостом, и на этом месте появился фосфоресцирующий узкий след. Линнер начал по нему перемещаться вперед, скользя между людьми, занятыми серьезными и пустыми беседами, сплетенными в любовных объятиях, заключавшими подлые сделки и опасные союзы. За собой Николас тащил Хатту, труса и предателя, упиравшегося как блеявшая овца, которую вели на рынок. Наконец сквозь темную завесу Кширы Линнер разглядел Акинагу. Черный глаз Кширы отметил Тецуо, как если бы Николас выстрелил в оябуна стрелой. Он двинулся к Акинаге под таким углом, чтобы тот не смог убежать, и, приблизившись к нему настолько, что мог отчетливо видеть Тецуо среди окружавших его людей, сказал Хатте:
     - Ну вот и все.
     Он стоял так близко от оябуна, что мог бы при желании протянуть руку и коснуться его. Чтобы Хатта не вздумал вдруг сбежать, Николас притянул его поближе к себе. Акинага был всецело поглощен разговором с высокопоставленным членом партии новых земель и кандидатом оябунов на пост премьер-министра Кансаем Мицуи. Он явно не замечал маневров Николаса, пытавшегося подойти поближе и не дать ему уйти.
     Внимание Линнера было полностью сконцентрировано на Тецуо, как вдруг он услышал, что кто-то окликнул его по имени, почувствовал движение слева от себя и, посмотрев в ту сторону, увидел Хоннико.
     - Николас, - крикнула она. - Николас!
     В этот момент Хатта страшно закричал и навалился на Линнера. Брызнул фонтан горячей крови. Кто-то пронзил Такуо кинжалом чуть ли не насквозь. Николас заметил, что это был Джи Чи, и почувствовал, что Акинага пытается ускользнуть от неприятностей, направляясь к одной из задних дверей. Он бросился вслед за ним, увлекая за собой Хатту. Длинное лезвие ножа выскользнуло из его раны; и кровь, как из зарезанной свиньи, хлынула потоком. Окружающие старательно делали вид, что ничего не произошло. Они продолжали все так же танцевать, пить, курить, беседовать и заключать сделки.
     - Хоннико! - закричал Николас, хватая ее за руки. - Джи Чи зарезал Хатту-сан!
     Ее глаза округлились.
     - Кажется, он метил в меня. - Линнер обернулся и увидел невысокую худенькую женщину, склонившуюся над Хаттой. Она вся была забрызгана кровью. Как будто почувствовав его взгляд, женщина подняла голову. Николас увидел ее широко расставленные зеленые глаза и подумал: "Интересно, что здесь делает мать-настоятельница?"
     - Позаботься о Такуо, - попросил Николас Хоннико. - Вызови врача или машину "скорой помощи", а лучше и то и другое.
     Хоннико вместе с Мэри Роуз склонилась над Хаттой, истекавшим кровью.
     - А ты куда?
     Но Линнера уже и след простыл.

***

     Лью Кроукер, выглядевший лет на десять моложе и одетый в форму продавца цветов, въехал во двор дома Чезаре Леонфорте в желто-зеленом фургончике, который ежедневно доставлял сюда свежие цветы. Рико Лаймон был прав: даже собственная мать не узнала бы сейчас Лью. Протезы из латекса - накладки на нос, щеки, лоб и углы рта - были само совершенство.
     - Эти штуковины выдерживают яркий свет и высокую температуру, но время от времени их нужно подправлять, - предупредил Рико Кроукера, - так что советую тебе без нужды не появляться на полуденном солнце. И что бы ты ни делал, старайся не касаться левой стороны носа.
     Как всегда, фургончик остановился в воротах, чтобы охрана могла проверить его груз, а собаки - хорошенько обнюхать всех и все. Когда одна из собак подошла к Лью, он испугался, что она сможет учуять запах латекса и он ей не понравится. Впрочем, оказалось, что им заинтересовалась не столько собака, сколько охранник с волосатыми руками. Кроукер был новичком среди примелькавшихся торговцев.
     - Морти в отпуске, - сказал водитель фургончика.
     - Да ну? - буркнул волосатый, разглядывая без всякого стеснения лицо и фигуру новичка. - И куда он поехал? Небось, на Аляску, спасаться от этой чертовой жары? - Он заржал.
     - Он повез своих детей в Диснейленд.
     - Ты чего несешь? - Брови волосатого взметнулись вверх. - Мне всегда казалось, что у Морти было туговато с деньжатами.
     - Не-а, - ответил водитель, который, судя по всему, уже привык к таким допросам, - ты спутал его со мной.
     Они оба радостно расхохотались. Лью рискнул улыбнуться волосатому и был вознагражден ответным оскалом. Второй охранник оттащил собаку, и волосатый захлопнул дверцу.
     - Проезжай! Босс не любит запах увядающих цветов.
     С чувством глубокого облегчения Кроукер вытащил свою биомеханическую руку из кармана, где он держал ее во время проверки.
     - Давай, давай же, - заторопил он водителя.
     Уже перевалило за два часа пополудни, и Лью немного волновался. По плану он должен был проникнуть на территорию Бэда Клэмса в восемь утра на машине из пекарни, которая ежедневно доставляла в дом свежие рогалики, булочки и батоны хлеба. Однако по чистой случайности он перехватил экспедитора, который попытался дозвониться до Чезаре и предупредить его. Федеральная команда поддержки допросила экспедитора, и выяснилось, что он работает на Бэда Клэмса. Кроукеру стало несколько не по себе, когда он узнал об этом. Казалось, все вокруг - люди Чезаре.
     Сорок минут они потратили на то, чтобы заменить заказанные вчера цветы на свой груз. Кроукер сидел в гостиной и колдовал над вазой с тропическими цветами, когда вошел волосатый охранник.
     - А где твоя собака? - спросил Лью, поправляя цветы в вазе.
     - Очень смешно, - хмуро буркнул волосатый. Он стоял так близко, что Кроукер чувствовал исходивший от него запах пищи. Охранник ткнул в букет пальцем, похожим на сардельку, поросшую курчавыми черными волосами, и спросил: - Это что?
     Кроукер взглянул на него недоуменно.
     - Вот это. - Волосатый еще раз ткнул пальцем в белый цветок. - Как он называется?
     Лью понятия не имел, как называется цветок, но ответил не моргнув глазом:
     - Дельфиниум. А, кстати, где тут туалет? Мне бы надо отлить.
     Волосатый бросил на него сердитый взгляд:
     - Внизу, в холле. Я провожу тебя.
     Кроукер послушно пошел в холл, чувствуя за спиной тяжелое дыхание охранника. Открыв дверь в туалет, он нанес мгновенный удар левым локтем в солнечное сплетение волосатого.
     Тот согнулся пополам, но прежде, чем Лью успел схватить его за горло своей биомеханической рукой, нанес Кроукеру сокрушительный удар в подбородок. Лью отлетел назад, больно ударившись бедром о холодный кафель пола. В одно мгновение волосатый оказался на нем, нанося удар за ударом. Кроукер замычал от боли.
     Ухмыляясь, волосатый склонился над ним, и детектив, сжав свою биомеханическую руку в кулак, резко ударил его в челюсть и ключицу, которая тут же хрустнула. Пальцы Кроукера, сделанные из нержавеющей стали и поликарбоната, раскрылись, как лепестки ядовитого растения, и с силой надавили на сонную артерию на шее охранника. Тот рухнул на колени, беспорядочно размахивая руками и пытаясь все же достать Кроукера. Тогда Лью другой рукой нанес рубящий удар по переносице. Заливаясь кровью, волосатый сполз на пол.
     Кроукер попробовал встать, поскользнулся на кафельном полу, выпрямился, схватившись за раковину, и посмотрел на себя в зеркало. То, что он там увидел, ему не понравилось. Он тяжело дышал, бок сильно болел. Лью хотел ополоснуть лицо холодной водой, но вовремя вспомнил о своих латексных накладках и гриме. Нос немного съехал набок, Кроукер поправил его как мог, снова повернулся к волосатому, быстро раздел его и засунул в ванну. Вытащив эластичную веревку, он связал охранника по рукам и ногам, затем вывалил содержимое своих карманов на пол, снял с себя желто-зеленый комбинезон, бросил его в ванну и тщательно задернул душевую занавеску, на которой была изображена сценка в духе Тулуз-Лотрека. Затем Лью влез в одежду волосатого, пахнувшую луком и перцем, и тщательно оглядел себя в зеркале. Брюки были великоваты, и ему пришлось потуже затянуть ремень на поясе, чтобы это не так бросалось в глаза.
     Рассовав все свои принадлежности по карманам новой одежды, он взял короткоствольный револьвер охранника тридцать восьмого калибра, сунул его в кобуру под мышкой, в последний раз оглядел помещение и, расставив все по своим местам, вышел в холл и захлопнул за собой дверь туалета.
     По лестнице, поднимались люди. Обернувшись, Кроукер столкнулся лицом к лицу с Чезаре Леонфорте.
     - Ну и жара, как в печке, - сказал Чезаре, шагая по коридору.
     Проходя мимо одного из своих молодцов, он оглянулся и позвал Веспер, которая шла следом. Леонфорте показалось, что лицо парня было ему незнакомо, впрочем, он видел его лишь мельком. Но что-то все же не давало ему покоя.
     Войдя в свой кабинет, он сразу же поставил переключатель кондиционера на самый холод и раздраженно произнес:
     - Чертов Пол. Я даю ему все, что только может пожелать человек, - деньги, перспективу, возможность показать себя с наилучшей стороны - а он? Положил мне на стол свое говно.
     Как всегда, когда Чезаре приходил в сильное возбуждение, маска утонченного интеллекта, за которой он прятался, тут же слетала с него, и речь становилась безграмотной и вульгарной.
     - Я не хочу, чтобы подобное случилось с Мило, - сказал он Веспер через плечо, не оборачиваясь. - Я должен их схватить в течение часа, не дольше, и тогда мы с ним поквитаемся. - Он ударил огромными кулаками о стол и выглянул в окно. - Люблю доводить дело до конца. - Затем вынул телефон сотовой связи и набрал номер. Ответа не было.
     - Вот дерьмо! - заорал он в ярости. - Еще не нашли!
     Помолчав секунду, Веспер спросила:
     - Ты обещал рассказать, зачем твоему другу Полу понадобилось украсть дочку своей подружки.
     - Прошу тебя, не суй нос не в свое дело. - Чезаре уставился в окно невидящим взглядом, как будто пытался вернуть беглецов силой своей воли. - История, которую я собирался тебе рассказать, показалась бы сейчас бессмысленной. - Он вздохнул. - Эта баба не по зубам Полу, просто она - мой конкурент в бизнесе. Самоуверенная стерва! Она переступила границу дозволенного, и я послал Пола за ней и девчонкой.
     - Но зачем тебе ребенок?
     - Дочь для этой бабы значит больше, чем все остальное на свете.
     - Но это подло! - возмутилась Веспер. - У сицилийской мафии подобное запрещено.
     - К черту запреты и правила! - заорал Чезаре. - Это все для ревматических стариков в черных костюмах! - Он стукнул себя в грудь кулаком: - Здесь я создаю правила, и мне плевать на тех, кому они не по душе.
     Внезапно девушка увидела, что Леонфорте напрягся и, как охотничья собака, встал в стойку.
     - Черт подери, - пробормотал он. - Взгляни-ка сюда!
     Веспер подошла к окну, и ее сердце ушло в пятки. Она увидела Пола Чьярамонте, тащившего Фрэнси по двору к дому. За ними шли два головореза. Одна из собак, до предела натянув поводок, обнюхивала девочку, которую Пол крепко держал за шиворот.
     - Ну и как все это понимать? - буркнул Чезаре, вытаскивая из ящика стола револьвер тридцать восьмого калибра и проверяя обойму.
     - Похоже, он привел ее обратно, - заметила Веспер. - Возможно, ты ошибался на его счет.
     - Да? - Чезаре вставил обойму на свое место. - Сейчас посмотрим.
     Зазвонил телефон сотовой связи. Сначала Леонфорте решил не отвечать, но потом схватил трубку и закричал:
     - Ну что там?
     - Это Белый Волк.
     Чезаре закатил глаза. Шеф полиции, находившийся у него на содержании, слишком увлекся шпионскими романами. Он настоял на том, чтобы они пользовались шифрованными именами или же паролем, чтобы их голоса оставались анонимными во время телефонного разговора.
     - Зеленый Дельфин слушает, - ответил Чезаре, все еще думая о Поле и его странном поступке.
     - Я по поводу убийства этого бывшего полицейского, Льюиса Кроукера.
     - Ну что там стряслось? - лениво проговорил Чезаре. - Я же велел тебе сделать так, чтобы расследования этого убийства не было.
     - Никто и не собирается этого делать, - сказал шеф полиции. - Самое интересное то, что Кроукер не появился ни в одной больнице в округе.
     - Ясное дело, ведь я же его укокошил, - рассмеялся Чезаре.
     - Я бы не стал этого утверждать, - услышал он на другом конце провода. - Я только что говорил со следователем по особо важным делам, и он заявил, что труп Кроукера не обнаружен, У него вообще нет сведений об этом убийстве. Я сам просмотрел все полицейские отчеты, обзвонил больницы, поговорил еще кое с кем - надеюсь, тебе понятно с кем именно - и пришел к выводу, что машина "скорой п