ку. Она знала, что может переехать в любое другое место  ii  Манхэттене.
За долгие годы она получила  немало  заманчивых  предложений,  но  неизменно
отказывалась. А Ма считала, что ее заведение должно  располагаться  в  самом
сердце Чайна-тауна. В этом невзрачном, даже убогом районе была  своп  особая
атмосфера, во многом напоминавшая А Ма о ее детстве.
   И это ей нравилось. Даже теперь, заработав  миллионы,  среди  небоскребов
Манхэттена она чувствовала  себя  по-прежнему  неуютно,  словно  только  что
приехала в Нью-Йорк.
   "Да, здесь мне хорошо, - думала А Ма, глядя на  темную  улицу,  на  яркую
шумную толпу; вспоминая запахи свежей рыбы по утрам, когда рыбаки  приносили
свой  улов,  и  ароматы   китайской   кухни,   доносившиеся   из   соседнего
ресторанчика. - Очень хорошо".
   А Ма снова вздохнула. Конечно, муниципальный совет Чайна-таун не был бы в
восторге, узнав о ее подлинном занятии.  Зато  полицейские  с  удовольствием
получали каждый месяц свою тысячу долларов. А Ма  всегда  сама  вручала  эти
деньги и собственноручно угощала их чаем.
   Чем старше она становилась, тем больше думала  о  своем  далеком  доме  в
Фучжоу и тем дороже становился  ей  Чайна-таун,  который,  пусть  отдаленно,
напоминал ей о доме. О том, чтобы вернуться в Китай, не могло быть и речи: А
Ма не испытывала любви к коммунистам, и даже теперь, когда поездка на родину
стала возможна, сама мысль об этом была ей противна.
   Нет, все, что ей нужно в Фучжоу, сосредоточилось здесь.
   За углом дома зажглись красные и синие огни японских ресторанов,  Японцев
она возненавидела задолго до коммунистов.  Богатые  и  высокомерные  дельцы,
набившие карманы в Шанхае и пресытившиеся его ночной жизнью, приезжали на юг
в поисках новых впечатлений. "Они так не похожи на китайцев, - с  удивлением
думала А Ма. - Впрочем, за ними не стоит многовековая история, как  у  нас".
Японцы  сравнительно  молодой  народ.   Когда   в   Китае   уже   процветали
императорские династии, уже изобрели  порох,  на  их  островах  жили  только
невежественные дикари айну. Если современные японцы происходят  от  них,  то
нечего удивляться их воинственности.
   А Ма отвернулась от окна и сказала:
   - Я хочу его видеть.  Пенни.  Мы  не  должны  ошибиться.  Пенни  кивнула,
отложила альбом и кисть, поднялась и пошла к двери.
   - Пенни...
   Девочка остановилась, держась за дверную ручку.
   - Что, мама?
   - Он ведь не отсюда?
   - Нет, мама. Он из города. А Ма кивнула.
   - Хорошо. Не хочу... связываться с соседями.  После  ухода  Пенни,  А  Ма
стала думать о ней. Она поступила Правильно, приблизив к себе эту девочку. У
нее был быстрый ум и ловкие руки. Хотя А Ма никогда бы а этом не призналась,
но случалось, она прислушивалась к мнению Пенни, и теперь ее тревожило,  что
девочке не нравился этот японец.
   Пенни - это имя А Ма дала девочке, когда взяла ее на работу.  Она  давала
имена всем своим девушкам, и они пользовались только ими. Это было  скромно,
удобно и, по мнению А Ма, соответствовало роду их занятий.  Кроме  того,  ей
было приятно давать имена своим "детям" и то, что они называли ее "мама". На
родине А Ма это слово значило очень много.
   Придет время, думала А Ма, когда она устанет. И  тогда  она  должна  быть
уверена, что передаст дело в надежные руки.
   Пенни вернулась с мальчиком лет одиннадцати. Она остановилась на пороге и
положила руки ему на плечи. Мальчик стоял совершенно неподвижно;  глаза  его
ничего не выражали. Через  полуоткрытую  дверь  А  Ма  слышала  тихую  суету
приготовлений к вечеру. Сегодня они ожидали только одного или двух гостей. А
Ма была не против, так как это  тоже  входило  в  непомерно  высокую  плату,
которую она потребовала с японца.
   А Ма посмотрела на мальчика: чистая  гладкая  кожа;  в  скулах  и  глазах
что-то монгольское: широкий рот с чувственными губами.
   - Это Филип Чэн, - представила его Пенни.
   - Закрой дверь, дорогая, - мягко приказала А Ма. Она сложила перед  собой
руки и переплела пальцы. - Здесь у тебя будет другое имя, - обратилась она к
мальчику. - Воробей. Так тебя будут называть, понятно?
   Мальчик кивнул и медленно улыбнулся.
   - Называй меня мамой.
   - Да, мама.
   - Тебе все объяснили? Не должно быть никаких неожиданностей.
   - Да, - ответил он радостно. - Пенни все объяснила. Нет проблем.
   - Правда? - А Ма приподняла брови. - Посмотрим. Хорошо,  Воробей,  теперь
оставь нас. Разыщи Вербу - она проведет  тебя  в  комнату.  Ты  знаешь,  что
делать дальше.
   - Да, мама. - Мальчик повернулся и вышел.
   После того как Пенни прикрыла за ним дверь, А Ма спросила:
   - У него есть родители? Пенни покачала головой.
   - Он живет с дядей-пьяницей, который и не заметит, если  он  исчезнет  на
всю ночь.
   - Это надежно?
   Пенни кивнула, и ее черные волосы взметнулись как конская грива.
   - Верба сама все проверила.
   А Ма позволила себе улыбнуться.
   - Ты хорошо поработала, детка.
   Пенни низко поклонилась, чтобы  скрыть  румянец,  выступивший  у  нее  на
щеках. Нечасто А Ма обращалась к ней так ласково.
   - Спасибо, мама, - прошептала она.
   А Ма молча подошла к Пенни и взяла ее за подбородок.
   - А теперь скажи мне, что тебя беспокоит, - произнесла она тихо.
   Под всезнающим взглядом А  Ма  трудно  было  найти  нужные  слова.  Пенни
казалось, что ее язык оцепенел.
   - Давай же, детка, говори. Ведь дело в японце? Что  же  в  нем  тебя  так
волнует?
   - Мне стыдно, что я совсем не умею  скрывать  свои  чувства,  -  печально
призналась Пенни. Она прикрыла глаза, едва сдерживая слезы.
   - Чепуха! - В голосе А Ма слышалось раздражение.  -  Если  я  читаю  твои
мысли, это вовсе не значит, что ты не умеешь их скрывать. Меня ты можешь  не
стесняться. А теперь ответь на мой вопрос.
   - Мне не нравятся наркотики, - объяснила Пенни. -  Мне  кажется,  нам  не
стоит с этим связываться.
   Минуту А Ма не отвечала. Она вспомнила, как совсем еще маленькой девочкой
ездила в Шанхай. А Ма никогда не  курила  опиума,  но  этот  запах  навсегда
запечатлелся в ее памяти. Ее ноздри задрожали от одного воспоминания.
   Этот запах был в воздухе в ту ночь, когда коммунисты пришли за ее  мужем.
Они нагрянули внезапно и точно знали, где его искать. Кто-то им помог.
   Муж А Ма активно занимался политикой. Он смотрел далеко вперед. Он  видел
приближающийся смерч революции и, возможно даже, понимал ее неизбежность.  И
все же он яростно сопротивлялся.
   - На этот раз, - говорил он в своих выступлениях и писал в  листовках,  -
мы должны взять пример с японцев. Что хорошего принесла им изоляция?  Пришло
время, и стало  очевидно,  что  страна,  опутанная  железными  цепями  своих
традиций, оказалась в застое. Тогда они встали на путь западного капитализма
и, посмотрите, чего добились.  Можем  ли  мы  пренебречь  этим  историческим
пpимepoм?  Победа  коммунизма  отрежет  нас  от  Запада,  от   того   самого
капитализма, который принес процветание Гонконгу и Шанхаю, и Китай  окажется
на задворках мировой цивилизации.
   Они ворвались в дом и швырнули А  Ма  к  стене,  так  что  она  ударилась
головой о комод. Потом вытащили из постели  мужа,  раздели  донага  и  стали
избивать  тяжелыми  дубинками  и  прикладами  винтовок.  Красные  звезды  на
фуражках, погоны на плечах. Окровавленного и потерявшего сознание мужа А  Ма
выволокли из дома, и больше она его не видела. До сих пор она не знала,  жив
он или мертв. А Ма надеялась, что ему не пришлось долго  мучиться.  Наверно,
он смог найти кусок проволоки или какую-нибудь простыню. А Ма  старалась  не
думать о том, что они могли с ним сделать.
   С тех пор прошло много дет, но иногда, в серые мрачные дни,  когда  дождь
хлестал по окнам и застилал улицу густой пеленой, А  Ма  казалось,  что  эта
рана никогда не затянется.
   Она вернулась мыслями к настоящему и улыбнулась, глядя на Пенни.  Красота
девочки была безупречной.
   - Хорошо, что ты так думаешь, дорогая. Ты  знаешь,  обычно  я  не  терплю
наркотиков в своем доме. Но для этого человека мы делаем исключение.
   "Он по-своему борется против китайских коммунистов, - подумала А Ма. - Он
надеется, что здесь его никто не знает. Никто, кроме меня.  Я  должна  знать
все о каждом, кто приходит сюда.  Просто  на  этого  человека  потребовалось
больше времени и больше денег. Но всегда найдутся люди, готовые помочь;  все
имеет свою цену".
   - Могу я спросить, почему? - тихо сказала Пенни. А  Ма  потрепала  ее  по
плечу.
   - Тебе на надо этого знать. - Она улыбнулась. - А  теперь  иди  и  помоги
Вербе, Уже скоро. Пенни опустила глаза.
   - Да, мама. Уже иду.
   А Ма смотрела, как девочка молча выходит  из  комнаты,  и  думала:  "Куда
катится этот мир?"

***

   В это время японец выходил из кинотеатра. Он быстро пересек Сорок девятую
улицу и вскочил в автобус.
   Не доезжая одну остановку до конечной, японец вышел, свернул  на  Восьмую
улицу и  прошел  к  Купер-скверу,  где  стояла  скульптура  в  виде  черного
металлического куба. На одной его грани  кто-то  написал  белой  аэрозольной
краской:  "Зомби  любит  Карен  Р.".  Эта  надпись  выглядела  здесь  вполне
уместной.
   На углу Восьмой улицы и Третьей авеню японец снова сел в автобус и доехал
до Кэнел-стрит. Там он нашел  телефон-автомат  и  посмотрел  на  старомодные
уличные часы над ювелирным магазином.
   Японец набрал номер справки и  проверил  время.  Затем  он  выждал  ровно
минуту и пятьдесят секунд  и  набрал  другой  номер,  нью-йоркский.  Ему  не
нравилась эта процедура, но так было условлено.
   На  другом  конце  подняли  трубку.  Японец  прочитал  семизначный  номер
автомата, из которого он звонил, и немедленно нажал  на  рычаг,  не  опуская
трубку. Какая-то женщина недовольно посмотрела на него и пошла искать другой
автомат.
   Через четыре с половиной минуты раздался звонок,  и  он  отпустил  рычаг.
Разговор шел на японском.
   - Да. - Он слышал глухой шум международной линии.
   - Опишите положение.
   - Все идет по плану.
   - Подробнее. Какие у вас результаты?
   - Результаты? - Он, казалось, немного растерялся. - Я на  месте  и  делаю
все, что требуется.
   - Понятно.  -  Наступила  пауза;  в  трубке  слышались  отголоски  других
разговоров на линии. - Мы хотим быстро покончить с этим делом.
   - Мне сказали об этом с самого начала. - Каждые пятнадцать секунд  японец
тщательно осматривался вокруг. У него не было особых подозрений, но  никогда
не следует забывать о собственной безопасности.
   - Вот именно.
   - Но здесь нельзя спешить, вы сами знаете. Мы договорились,  что  я  буду
действовать по-своему - иначе я никогда бы не согласился.
   - Да, да. Мы знаем. Но жизнь  меняется,  и  последние  события  в  стране
требуют ускорить развязку.
   - Я никогда так не поступаю. Я?
   - А теперь поступите. - Голос был ровным и мягким, как  шелк.  В  нем  не
слышалось ни волнения, ни угрозы. - Необходимо, чтобы вы  закончили  дело  в
течение семидесяти двух часов.
   - Я не думаю....
   - Вы получите двойную плату. На том конце повесили трубку.

***

   - Добрый вечер. - А Ма изобразила улыбку и протянула руку. - Мы рады...
   - Все готово? - оборвал ее гость. А Ма сумела скрыть свое раздражение  по
поводу вопиющего нарушения ритуала. Она была очень воспитанная женщина и  не
одобряла такого невежливого, даже грубого поведения. У нее возникло  желание
выставить этого типа вон. А Ма вполне могла обойтись без его  денег.  Но  он
убивал  коммунистов  в  Китае.   Она   знала   о   трех   высокопоставленных
руководителях;  значит,  на  самом  деле  жертв  было  гораздо   больше.   А
коммунистов она ненавидела гораздо больше, чем японцев. Кроме того, были уже
сделаны все приготовления. Если бы А Ма сейчас выгнала его, пропали  бы  все
труды ее людей.
   А Ма улыбнулась японцу своей самой дружелюбной улыбкой.
   - Все готово, как мы и говорили.
   Ее широко  поставленные  черные  глаза  пристально  изучали  японца.  "Он
изменился, - подумала она. - Теперь он выглядит более напряженным, на  грани
срыва. Должно быть, отсюда он отправится  убивать  еще  одного  коммуниста".
Впрочем, это ее не касалось.
   - Не хотите ли сначала выпить чая?
   - Нет.
   - Как раз готовятся дим сум. Гость покачал головой. А Ма пожала плечами.
   - Как вам будет угодно.
   Варвар! Он  ничего  не  понимает  в  красоте;  время  подгоняет  его  как
европейца. Что ж! Японцы стали очень похожи на европейцев: подражание у  них
в крови.
   - Верба! - мягко позвала А Ма.
   В комнату вошла высокая стройная женщина с худощавым  лицом,  на  котором
выделялись удлиненные глаза и полные губы.  Она  держалась  с  замечательным
достоинством, и ее никак нельзя было принять за одну из девушек А Ма:  видно
было, что ее положение здесь гораздо выше.
   Верба не сводила глаз с А Ма.
   - Проводи этого  господина  в  Золотые  покои.  Все  комнаты  для  гостей
назывались здесь по цвету. Верба  поклонилась  и  повела  японца  по  тускло
освещенному коридору. Стены, за исключением лепных украшений, были  обтянуты
сине-зеленым шелком, пол - покрыт бежевым ковром. Такого  же  цвета  были  и
закрытые двери, мимо которых они проходили.
   Они  поравнялись  с  последней  дверью  на   левой   стороне,   и   Верба
остановилась. Она взялась за дверную ручку.
   - Подождите минутку.
   Японец схватил ее за узкое запястье и рывком повернул к себе.
   - Ты что... - он заговорил на кантонском диалекте, но увидев выражение ее
лица, перешел на пекинский. - Старуха послала тебя ко мне? Я сказал ей,  что
мне не нужны высокие.
   Верба молча смотрела на него.
   - Послушай, ты мне не нужна. Понятно? Это какая-то ошибка.
   Верба посмотрела на пальцы, сжимавшие ее запястье.
   - Скажи хозяйке, что это ошибка. За те деньги, которые я...
   Японец удивленно замолчал. Девушка даже не пыталась  вырваться  от  него.
Ему захотелось, чтобы она сопротивлялась, даже закричала. Он  сжал  ее  руку
сильнее, но она не проронила ни звука. Тогда он отпустил ее.
   Верба повернулась и молча открыла дверь, не переступая порог.
   Японец вошел в комнату и обернулся, но дверь за ним уже закрылась.
   Большая комната была устлана зеленым ковром; стены окрашены в  золотистый
цвет, а потолок выбелен. Посередине стояла большая кровать, рядом -  широкий
диван и три стула. Вся мебель была обита золотистой  тканью.  У  окна  стоял
полированный шкафчик. Через дверь в стене открывалась  просторная  и  богато
украшенная ванная.
   Японец выглянул в окно и увидел чугунную пожарную лестницу; в ванной окон
не было. Обычные меры  предосторожности.  Он  обернулся.  Перед  ним  стояли
мальчик и молодая женщина.
   - Как тебя зовут? - обратился японец к мальчику, не  обращая  на  девушку
никакого внимания.
   - Воробей.
   - Ты пpинec?
   Мальчик кивнул и сделал шаг вперед.
   - Стой, - приказал японец. - Отдай ей. Мальчик обернулся и передал что-то
девушке.
   - Давай сюда.
   Девушка поклонилась. Она налила чашечку  горячего  сакэ  и  протянула  ее
японцу.
   Он посмотрел на нее сверлящим взглядом и выбил чашку из ее  рук.  Девушка
едва сдержала крик; рука пылала от удара.
   - Не делай ничего, - сказал он холодно, - пока я не прикажу. Понятно?
   Девушка молча поклонилась.
   - Покажи, что у тебя.
   Она разжала пальцы.  На  ее  ладони  лежали  две  коричневые  таблетки  и
какое-то черное вещество. Японец взял его, понюхал и удовлетворенно  кивнул.
Потом он попробовал таблетки кончиком языка и приказал девушке их смолоть.
   Сочетание опиума и синтетического  препарата  было  японцу  знакомо.  Его
приучил к этому один сокурсник много лет назад. Тогда напряжение в  рю  было
просто невыносимым. Конечно, многие расслаблялись с  помощью  сакэ,  но  для
него этого было недостаточно.
   С остекленевшими глазами японец наблюдал, как девушка, стоя  на  коленях,
готовит смесь в каменной ступке, которую она достала из шкафчика. Ее длинные
черные волосы блестящей волной падали на спину.
   Когда девушка подала ему трубку, японец приказал ей наполнить ванну.
   - Я могу это сделать, - вызвался Воробей.
   - Стой, где стоишь, - рявкнул японец и повернулся к девушке. - Делай, что
тебе говорят.
   Она поклонилась и почти побежала в ванную. Раскуривая трубку, он  услышал
шум льющейся воды.
   Японец сделал три глубокие затяжки и вынул трубку изо рта.
   - Иди сюда. Воробей. Вдыхай. Нет, глубже. Вот так.
   Японец забрал у мальчика трубку и  снова  затянулся.  Он  уже  не  слышал
ничего, кроме отдаленного бульканья воды; это было похоже на звук водопада.
   Теперь, на вдохе, воздух казался ему холодным,  а  на  выдохе  -  обжигал
ноздри. Японец чувствовал, как бьется его сердце, как бежит в  венах  кровь;
ему стало жарко.
   На него навалилась какая-то тяжесть, словно он  был  глубоко  под  водой.
Тяжесть опускалась по его  рукам  и  ногам;  его  мошонка,  казалось,  стала
раздуваться.
   - Иди сюда, - приказал японец мальчику, и они вместе вошли в ванную.
   Девушка,  стоя  на  коленях,  пробовала  температуру  воды.  Ванна   была
заполнена уже на три четверти.
   - Раздень мальчика!
   Собственный голос отзывался глубокой вибрацией в груди у  японца.  "Слова
накатывали как волны и устремлялись наружу, одни -  маленькие  и  блестящие,
как насекомые; другие - огромные и неуклюжие, как жирафы.
   Японец жадно смотрел, как девушка приближается к мальчику.
   - Делай это на коленях, - потребовал он, с  удовольствием  наблюдая,  как
послушно она выполняет его приказы. "Надо будет потом похвалить старуху".
   Мальчик стоял совсем нагой. Его мышцы только начали формироваться. Японец
смотрел на него с расширенными зрачками, тяжело и мерно дыша.  Девушка  села
на пол, поджав ноги и склонив голову; ее длинные черные волосы блестели.
   Японец приказал ей раздеть себя. Сначала она  сняла  с  него  рубашку,  а
потом, опустившись перед ним на колени, остальное. Он не смотрел на нее; его
взгляд был прикован к мальчику.
   Когда девушка раздела его, японец не глядя схватил ее за голову  и  ткнул
лицом себе в пах, ее рот открылся. Мальчик дрожал от возбуждения.
   Японец оттолкнул девушку и забрался в горячую ванну.
   - Теперь вымой меня, - сказал он ей.
   Затем он заставил ее сполоснуть ванну. Когда  это  было  сделано,  японец
снова влез туда; девушка пустила воду.
   Он лежал, расслабившись в горячей воде, и смотрел в  сверкающий  белизной
потолок, словно был здесь совсем  один.  Он  думал  о  телефонном  звонке  и
улыбался. В любом случае он собирался убить Томкина в течение трех дней,  но
и не подумал говорить об этом своим нанимателям. Чем меньше они  знают,  тем
лучше. Любые сведения могут в какой-то момент стать важным преимуществом,  а
он всегда выходил победителем как раз потому, что преимущества были  на  его
стороне.
   Японец не смог удержаться от смеха. Его тело задрожало, и об стенки ванны
ударились мелкие волны. Итак, ни сказав ни слова, он добился того,  что  его
вознаграждение удвоилось. Впрочем, оно  было  достаточно  высоким  с  самого
начала. И недаром - Рафиэла Томкина безуспешно пытались убить уже  несколько
раз. В своем успехе японец  нисколько  не  сомневался.  Его  мысли  занимала
только процедура. Да, он  был  прав  в  своих  предположениях:  легче  всего
поразить Томкина в его новом офисе. Вокруг - никого, а лабиринты коридоров и
недостроенных переходов позволят мгновенно скрыться.
   Разумеется, это можно сделать и с большего расстояния: винтовка, бомба  и
так далее. Но эти методы не входили в арсенал  японца.  Это  было  бы  чисто
западное, трусливое убийство. Он  привык  делать  свою  работу  собственными
руками. "У ниндзя тоже есть  кодекс  чести,  который  сильно  отличается  от
малодушного бусидо, - подумал он с презрением, - но столь же нерушим". Чтобы
выполнить свою миссию, ему нужно только оказаться рядом с  жертвой.  А  если
это невозможно, то не стоит и браться за дело.
   Итак, это произойдет на  последнем  этаже  нового  здания,  в