оторый резко отражался в частицах его мозга, не было ничего, кроме паутины, искрящейся беспредельной болью.
     Если бы не было этого звона, равномерного и постоянного, его разум уже погас бы. Сознание было только в звуке, который он мог определить, и, будучи на самом краю бездны, не поддающейся воображению, он отчаянно цеплялся за него.
     Он знал, что представляет собой этот звон. Наконец он смог собрать достаточно энергии, чтобы соединить одну мысль с другой, как если бы он был маленьким ребенком, который только учится процессу мышления и соединения мысли с действием. Пелена от шока и паралича была еще достаточно прочно, но под ней он ухитрялся сделать чуть заметное движение.
     Перед опасностью блокировки его психики Николас открыл свой глаз тандзяна, увидел свет звона колокольчика, ясный, прозрачно-зеленый, как холмы Нара весной, и почувствовал, что она недалеко от него.
     Челеста.
     Челеста с нетронутой силой ее разума. Это был план, который они разработали еще в Париже, когда Николас почувствовал опасность ловушки. Она пыталась отговорить его, просила не идти прямо в центр западни. Но у него не было выбора. Разве мог он отступиться от клятвы своему отцу, от своих обязательств по отношению к Оками? Другой человек, душу которого разъел бы страх, возможно, и отказался бы от себя, повернулся и убежал. Но Николай был не таким. Он не мог повернуть назад, а мог только идти вперед через огонь, который, несомненно, ожидал его.
     "Но я не пойду невооруженным, - сказал он Челесте, прежде чем они отправились на Монмартр. - Вы будете моим секретным оружием".
     Она посмотрела тогда на него насмешливо, затем понимание озарило ее лицо и на нем появилось выражение возрастающего страха.
     "Нет, - сказала она, - вы не можете так думать. Мой разум ненатренирован. Ради Бога, я боюсь".
     И Николас, открыв свой глаз тандзяна, обнял ее своим психическим полем, мгновенно успокоил и показал ей дорогу - путь Аксхара, при помощи которого она сможет установить с ним психическую связь и поддерживать ее.
     "Но не будет ли Мессулете чувствовать эту связь?"
     "Нет, - заявил он. - Я держу с вами связь через Аксхара. Он узнает только то, что будет исходить от меня... об Аксхара и моих усилиях остановить его. Вы с вашим ненатренированным умом потеряетесь в психической маске моей защиты".
     Существовала одна опасность, о которой он не стал говорить ей, - если по какой-либо причине она потеряет психическую связь, которую он сейчас устанавливал. Он не знал, хватит ли у нее самообладания восстановить ее. Для того чтобы сделать это, ей пришлось бы столкнуться со страхом за себя, погрузиться в этот страх, пройти через него и, выйдя с другой стороны, увидеть своим разумом, как снова найти его психику.
     Вот что означал этот звон в его сознании, единственное звено к здравому смыслу в этом вихре ловушки Мессулете.
     Челеста.
     Она была здесь, где-то в этом сумасшедшем мире магии и роботов, где лица срываются и прилепляются вновь, как оберточная бумага к куску мяса.
     Он снова пошевелился, истощив этим свои силы, но убедившись в наличии связи между ними, психической нити, которая могла бы спасти его.
     Он оказался неподготовленным к мощному удару психической энергии, которая ввергла его опять в состояние паралича. Он оказался, как муха в янтаре, посаженным в клетку и в фигуральном смысле избитым и окровавленным до неузнаваемости. На нем было лицо До Дука, а его инквизитор, наклонившись над ним, положил большие пальцы своих рук на его глаза и сначала мягко, затем все сильнее давил ими в то время, как монотонное пение возбуждало мембрану кокоро, а заклинания превращали в действительную физическую сущность то, что за мгновение до этого было только частью прозрачного метафизического мира, окружающего реальность, как ее понимает большинство людей.
     Нажимая с силой на глазные яблоки Николаса, До Дук открыл другую дверь в Шестых воротах к кокоро. Эти ворота оставались закрытыми столетиями. Открывать их было запрещено даже тем, кто пришел за Мессулете и узнал их темные и трагические секреты. Это были Шестые ворота, единственные, которые были опечатаны чарами и магическими формулами и которые не пытался раскрыть даже Заратустра.
     Но Заратустра также не решился избрать в качестве своего талисмана белую сороку, посланницу богов, предвестницу их конечной гибели. И именно белую сороку призвал теперь До Дук, произнеся слова, которые он вытянул из сознания Ао после того, как этот шаман нунги отказался сообщить их ему. Что означали предостережения старика по сравнению с силой, которую он освобождал, призывая белую сороку.
     Таким образом запретные Шестые ворота были раскрыты, а До Дук купался в гибельном сиянии ужасной асимметрии, которая распространялась за ними. Он сделал одна шаг и услышал звук, издаваемый белой сорокой, так ясно, как если бы был снова в бескрайних просторах гор, в своем доме среди нунги.
     Он не мог понять, где находится и что лежит перед ним, пока белая сорока, вцепившаяся мощными когтями в его плечо, не произнесла ему на ухо. Тогда он понял.
     Он видел асимметрию такой, какой она была, - другой реальностью, распространяющейся далеко за пределы метафизического кокона, в котором находится физический мир. И вот теперь он использовал ее как небесный меч, вонзив его в разум своей жертвы.
     Николас, получив внезапный мощный удар психической энергии, интуитивно почувствовал последствия его. Он ошибся. Замена лиц была произведена не только ради нанесения шокового удара. Цель в голове Мессулете была более ужасной.
     Давление на глаза стало таким сильным, что его приемники болевых ощущений переполнились, захлопнулись, и все лицо онемело. Затем его пронзило гибельное сияние, и он понял, что должно произойти.
     Мессулете нужно было не только его лицо, но и вся его суть, которую он намеревался высосать из него путем слияния психического и метафизического. Этот процесс и происходил сейчас.
     И он исчезнет, как клубок дыма, оставив лишь мертвую оболочку, в которой нашедшие ее признают самого Мессулете. Теперь, когда сияние полилось внутрь через пальцы Мессулете, продолжавшие сильно нажимать на его глаза, Николас призвал последние остатки энергии и, открыв глаз тандзяна, начал наматывать блестящую нить, нить жизни, которую протягивала ему Челеста, отдающая психическую энергию, которая была ему так необходима.
     И вдруг он остановился в ужасе и отчаянии. Звон колокольчика, чистый прозрачный зеленый свет исчезли.

***

     - Последние инструкции.
     - Этот человек - Роберт, - заявил Лиллехаммер. - Вы его найдете и доставите мне.
     - Из Японии? А как в отношении соблюдения формальностей?
     - Не существует никаких формальностей, когда дело идет о моих людях.
     В комнате стоял неприятный запах застоявшегося сигаретного дыма и страха, словно в комнате для допросов. Но это было маленькое кубической формы складское помещение воздушной компании в вашингтонском международном аэропорту, где находился Лиллехаммер.
     - Итак, я доставлю его назад, сюда, - повторил Кроукер, чтобы не было никакой ошибки.
     - Верно. - Лиллехаммер бросил на него косой взгляд. - Нарочный доставил вам все, что нужно?
     - Служебные удостоверения, паспорта, деньги в юанях в долларах, билеты, заказ на номер в токийской гостинице. Все.
     - А что в отношении оружия?
     "Солдат - всегда солдат", - подумал Кроукер.
     - Я сумею постоять за себя. - Он поднял свою руку из титана и поликарбоната, сжав вместе иглообразные ногти.
     - Годится.
     - Думаю, что да.
     Кроукер повернулся, чтобы уйти. Затем резко обернулся, как если бы внезапно к нему пришла новая мысль.
     - Еще одна вещь. Почему вы мне не сказали, что знали, кто убил Доминика Гольдони?
     Лиллехаммер, всегда сохранявший хладнокровие, не изменил себе и на этот раз.
     - Откуда вы узнали? - спокойно спросил он. Воздух в камере действительно был отвратительный. Может быть, вышла из строя вентиляция, подумал Кроукер.
     - Это неважно. - Он приблизился к Лиллехаммеру. - Вы думаете, что я растерял все свои контакты?
     - Все это вас совершенно не касается. Я не знаю, какая муха вас укусила.
     Кроукер еще на шаг приблизился к собеседнику.
     - Скажите мне, это До Дук сделал с вами? Превратил ваше лицо в маску? Ведь в этом все дело, не так ли?
     - Пожалуй, хватит об этом, - резко оборвал его Лиллехаммер. - Заткнитесь и делайте свою работу. Не дурите со мной.
     - Я вас не боюсь.
     - Тогда вы глупец.
     - Не глупец. Просто достаточно подготовлен. - Он ухмыльнулся, глядя на Лиллехаммера. - Вы когда-нибудь слышала о том, как ходят задом наперед? Нет? Мы так делала нередко в нью-йоркской полиции, иначе рискуешь получить нож в спину. Не от тех, кого вы преследуете или в свое время отправили в отсидку, а от сотрудников министерства внутренних дел: захудалого окружного капитана, лейтенанта, сгорающего от нетерпения подняться по служебной лестнице, районных прокуроров, которым надо поточить свои политические топоры, от любого, с кем или для кого вы работаете. Конечно, мы заботились о своей безопасности. И мы никогда не забывали о тех страшно неприятных способах, которыми приходится предохранять себя от удара ножом в спину.
     Лиллехаммер поднял обе руки.
     - Давайте оставим эту скользкую тему, хорошо? - Он взглянул в сторону. - А, черт! Хорошо, слушайте. Мне необходимо, чтобы вы нашли этого ублюдка. Я не лгал вам. Да, я знаю его... по Вьетнаму. Он был одним из трех человек, которые посадили меня в клетку, издевались надо мной, сделала это. - Он провел по губам указательным пальцем. - Одним из этих подонков был сумасшедший парень по имени Майкл Леонфорте. Он ушел к аборигенам в Лаосе. Меня послали из своего подразделения доставить его обратно, но я был захвачен. Леонфорте командовал группой нунги - членов вьетнамского горного племени. Потом он привлек к себе еще двоих: свихнутого парня по имени Рок и его приятеля До Дука.
     Лиллехаммер, возбужденный болезненными воспоминаниями, ходил взад-вперед по комнатке.
     - Надо мной работал Рок, а другие смотрели, задавали вопросы, на которые я не отвечал. - Он отвел глаза от лица Кроукера. - Вы знаете эти их приемы. - Он передернул плечами. - Во всяком случае, в тот день помощь не появилась. Не было никого, кто спас бы меня. Они аккуратно порезали меня, завернули во что-то и доставили обратно к моим людям, как предупреждение. Проклятое предупреждение. - Лиллехаммер с трудом выдохнул воздух. - Это было давно, но я никогда не забуду пережитого. - Он постукивал ногами по полу, как если бы ему было холодно. - Потом это убийство Доминика. Мне достаточно было только взглянуть, чтобы понять, чьих рук это дело. Подонка До Дука, которого нанял брат Майкла Леонфорте - Чезаре, соперник Гольдони.
     - Что в действительности лежит за вендеттой между семействами Гольдони и Леонфорте?
     - Если бы я знал, я бы вмешался. Omerta, вы меня повяли? В любом случае выбор неизбежно останавливался на До Дуке. Его связь с семейством Леонфорте идет с войны во Вьетнаме. - Лиллехаммер перестал бегать, остановился перед Кроукером. - Этот чертов синий полумесяц, который До Дук вырезал на девушке, - отличительная татуировка всех нунги Леонфорте. Теперь я чувствую, что есть второе лицо, но я его еще не обнаружил. Для этого и нужны мне вы. Я знаю, До Дук на милю не подпустят меня к себе. Он почует меня, это так же верно, как то, что мы оба стоим здесь. Он - полузверь.
     - Почему вы не рассказали мне всего этого с самого начала?
     - Потому что это мое личное дело. Вы бы согласились сотрудничать тогда?
     - Я могу быть вашим Исмаилом, а До Дук - вашим белым китом, - улыбнулся Кроукер. - Нет, тогда я бы не согласился.
     - Вот видите! Я не мог рисковать!
     Кроукер подождал немного.
     - Это все?
     - Да, поганое дело. - Лиллехаммер взглянул на свои часы, затем открыл дверь. - Теперь вам придется поспешить, чтобы успеть на свой рейс.

***

     Свечение падало вниз, как вуаль с неба. Словно наблюдаешь, как тебя едят живым. Каждый мускул в теле Николаса испытывал боль и страх. Маска с другой стороны времени опускалась на него. Через мгновение она начнет разрезать на части его существо, как мясо на окровавленном столе мясника.
     Как безумный, он искал Челесту - блестящую нить, с помощью которой он мог бы вытащить себя из-под оседающей на него смерти, подобной радиоактивному дождю, проникающему через кожу, плоть, кости, разъедающему его всего, начиная с внутренностей.
     "Где она? Что произошло?" Психическая связь была порвана, и случилась та единственная неполадка, которой он боялся. Она теперь не сможет восстановить связь с ним. Он знал, что погибнет без ее помощи.
     Свечение, проникая в него все глубже, вызывало асимметрическую пульсацию, которая нарушала естественные ритмы его тела. Отвратительный чужой ритм делался все сильнее, и одновременно слабел его собственный. Через мгновение в нем не останется ни мысли, ни души, ни жизни.
     Затем давление прекратилось.
     Он чувствовал, как от него освобождаются его глазные впадины. Свечение стало бледнеть. В этот момент его глаз тандзяна открылся. Освобожденный от паралича, который захватил его, он засветился прямо в кокоро, бил по мембране, вызывая энергию, которая была мыслью и теперь станет действием.
     Николас открыл затуманенные глаза, увидел растянутое в гримасе лицо. Тело Мессулете выгнулось назад, руками он схватил горло. Он был прижат к брусьям клетки. Николас увидел отблеск стальной проволоки вокруг его шеи, глубоко врезавшейся в его горло.
     Он поднялся со своего стула, как только что возвращенный к жизни мертвец. Его руки и ноги двигались быстрыми, спазматическими толчками, его тело дрожало, когда он попытался восстановить координацию между мозгом и мускулами. Нервные узлы его мозга все еще были в огне, но остальная часть тела не испытывала боли. Психическая связь с Мессулете была разорвана.
     Человек с его лицом издал крик. Его руки оторвались от мертвой петли на шее и стали слепо метаться по прутьям решетки, захватывая волосы и тело Челесты. Она закричала. Челеста!
     Мгновенно Николас оценил случившееся. Чувствуя, что может произойти, Мессулете взял инициативу в свои руки. Предпринятый им физический акт нападения на Челесту заставил ее ненатренированный разум порвать психическую связь с Николасом.
     Мессулете держал ее голову в своих руках и бил ее лбом о стальные прутья клетки. Челеста пошатнулась назад, ослабив натяжение блестевшей петли на шее Мессулете. Он освободился, стянул с себя окровавленную петлю и отбросил ее в сторону.
     Челеста была на полу за клеткой. Была она в сознании или?..
     Николас чувствовал себя так, как если бы пробирался через воду. Его мысли двигались так медленно, что каждая его попытка связать одну мысль с другой вызывала острую вспышку боли.
     Вокруг него струились ветер и жар, как от пылающего очага. Его отбросило назад, сбило с ног, повалило на стул, на котором он сидел раньше. Стул развалился на части. Головой он ударился о прутья дальней стенки клетки и перестал слышать.
     Полная неподвижность. Подошел человек с его лицом.
     Затем начался звон колокольчика, глубоко в нем самом, и зеленый прозрачный свет стал распространяться над ним.
     Николас открыл свой глаз тандзяна. Он связался с кокоро и начал произносить основную молитву Аксхара, которой его научил Канзацу, его Тау-тау сенсей, его непримиримый враг.
     Но жар стал снова подниматься, в носу появился запах белой горячей окалины, волосы зашевелились на коже. Звон, полупрозрачный свет, связывающие его с Челестой, его секретное оружие, затихали под натиском Мессулете.
     Аксхара, все, чему научил Канзацу, оказалось бесполезным. Человек с его лицом дважды прошелся по клетке, затем поставил его на ноги.
     И тогда Николаса осенило. Он не последовал точно за основной молитвой, отказался от уроков Аксхара, которые так прилежно изучал, и вместо этого стал слушать только звон внутреннего колокольчика.
     Избавившись от иголок, которыми был приколот, окутанный свечением, исходящим из его глаза тандзяна, он вырвался из него и нанес быстрый удар атеми, который легко парировал Мессулете. Николас стукнул внешней стороной руки по правому бедру Мессулете. Тот, в свою очередь, чрезвычайно быстрым движением нанес скользящий удар по плечу Николаса, потом еще один.
     На этот раз Николас наклонился так низко, что одно его колено оказалось на полу. Быстро развернувшись, он перехватал удар мозолистым ребром левой руки в, поднимаясь, вывернул вытянутую руку Мессулете такт образом, чтобы сломать кости.
     Мессулете действовал с поразительной быстротой. Он изогнулся всем корпусом, чтобы устранить неестественное положение руки, и в то же время нанес со злобой удар в районе почек Николаса.
     Николас, находясь в правом углу, направил стремительный бросок ногой в пах Мессулете. Оба удара произошли почти одновременно, и противники свалились на пол. Николас перевернулся и, сжав кулак, послал короткий тван чуан в лоб Мессулете.
     Голова Николаса откинулась назад, и он был захвачен в замок мощными ногами Мессулете. Упершись коленками в его живот, он пытался освободиться, но получил еще один удар в челюсть.
     Николас повалился назад, а Мессулете, стоя на одном колене, уперся другой ногой в его подмышку, схватил его руку и стал выкручивать ее. Николас почувствовал, что напряжения сухожилий уже невозможно вынести. Его левая рука стала шарить по полу. Схватив ножку сломанного стула, ударил по голове Мессулете.
     Тот закачался, отпустил Николаса, который тут же поднялся и навес ему еще один сокрушительный удар ногой. Понимая, что в его распоряжении всего секунды, чтобы убить противника, прежде чем восстановится его превосходящая психика, Николас навалился на Мессулете. Он использовал ребро своей ладони, чтобы в атеми раздробить его носовые перегородки в вогнать их прямо в мозг. Для нанесения такого удара требовалось собрать всю волю, когда организм чувствует, что находится в смертельной опасности, чтобы решимость была бесповоротной, ибо после такого удара не будет пути назад, так как единственный возможный результат - смерть.
     Николас был уверен, что другого выбора нет, и что без этого окончательного удара его риск будет неоправдан.
     Но удар так и не был нанесен. Ребро его ладони остановилось приблизительно в сантиметре от цели и повисло в воздухе. Мускулы кисти и затем всей руки свели спазмы, как если бы он стукнулся о монолитную стену из каменного угля.
     Николас, не раздумывая, продолжал оказывать сопротивление Мессулете всем корпусом, в то время как его левая нога наносила удары, как под воздействием тока. Носок ботинка Николаса попал противнику прямо в копчик, где находится нервный узел всей нижней половины тела.
     Мессулете упал, и, в то время как его внимание рассеивалось, онемевшая сила его психики поднималась. Николас ударил ребром ладони между глаз Мессулете, где находится важный нервный узел сознания. Николас чувствовал, что психика врага улетучивается, и он на грани потери сознания. Однако могучий разум Мессулете извивался, пытаясь вырваться из временного паралича и зная, что у него есть лишь мгновения для принятия решения.
     Он оторвал ключ от пояса, прыгнул к двери и отомкнул ее.
     Туча иголок обрушилась на мозг Николаса, когда Мессулете, с удивительной быстротой восстановив силы, стал хлестать его своей психикой, пытаясь помешать ему покинуть клетку. Николас споткнулся, упал на одно колено и очутился почти на коленях Челесты. Она обхватила его за талию, и вместе они с трудом выбрались из клетки. Челеста в ужасе обернулась, но Мессулете все еще лежал на полу. "Николас убил его?" Она поспешно повела его прочь.
     Вдруг Николас упал, уронив и Челесту. Она закричала. На ее ладонях была кровь от царапин, полученных при падении. Она чувствовала, что по ее нервам бил жар от ярких электрических разрядов, проходящих по цементному полу, - волны, стелющийся туман, имеющий форму и суть, с