убраться. Слишком поздно. Мне потребовались большие усилия, чтобы найти и идентифицировать всех членов "Денва партнерз", которые могли бы... откликнуться на ваше предложение. Были даны обещания, заключены сделки, уплачены деньги. Вы достаточно долго пробыли в Азии и должны понимать подобные вещи.
     Мик из вежливости отпил глоток и отставил свой бокал.
     - Да, я понимаю. - Он был невысокого Мнения о японском виски.
     - Прекрасно. - Мачида не шелохнулся, но что-то внутри него сдвинулось, отталкивая Мика как отрицательный заряд, и он почувствовал, как по коже пробежал неприятный холодок. - Я не могу убраться еще и потому, что мне известно о ваших прошлых партнерах. Кажется, ни один из них не остался в живых. Неприятное совпадение. - Хотя собеседник Мика не двинул ни одним плечом, казалось, что он пожал ими. - Меня это не волнует. Я создал себе репутацию и положение именно на неприятных ситуациях. Они, если можно так выразиться, мой хлеб.
     - Это угроза?
     В уголке широкого рта Мачиды вновь появилась тень улыбки.
     - Когда вы узнаете меня получше, то увидите, что я никогда не угрожаю. Я всего лишь предупреждаю.
     Мик действительно достаточно долго пробыл в Азии, чтобы понять эту игру. Японцы всегда стремятся определить, как далеко вы позволяете себе отступить, прежде чем окончательно упереться. И только после этого определяют, насколько вас можно уважать.
     - Повсюду вокруг себя, - продолжил Мачида, - я вижу угрюмые лица людей, которые боятся перемен, производимых так называемыми реформаторами. Один я не боюсь этих реформаторов, потому что у них нет власти. Она есть у меня. Я покупаю и продаю сделки, покупаю людей, как другие покупают рис. Так было в Японии начиная с тихоокеанской войны, и так оно и останется. Реформаторы не только бессильны, они к тому же еще и наивны. Их так называемая "коалиция" - просто-напросто фикция. Она уже столько раз распадалась, что после всего, что произошло, лицо этой "коалиции" стало неопределенным. Вопрос в конце концов состоит в том, что сможет заставить Японию двигаться вперед подобно хорошо смазанному механизму. Старая Япония подождет - я подожду, - несмотря на все неэффективные попытки этих реформаторов, неважно политических или иного рода, сделать что-то в этой стране.
     Мик, конечно, отлично знал это. Именно поэтому он и пришел к Мачиде.
     - Ницше говорил: "Если узы не рвутся сами - попробуй раскусить их зубами". И если ни один из моих прежних партнеров не смог пережить связь со мной, это значит, что ни у кого из них недостало воли - или смелости - употребить зубы.
     Мачида сжал челюсти. Возможно, он был поражен, хотя даже Мик не смог бы утверждать это наверняка. Тут неожиданно зазвенел дверной колокольчик, и Мачида, не шевельнувшись, сказал:
     - Не вовремя, но придется сделать паузу. - Он махнул рукой. - Там, в библиотеке, есть широкий выбор довольно любопытных книг. Некоторые из них даже на английском.
     - Я читаю по-японски, - сказал Мик и тут же пожалел об этом. Никогда не знаешь, не пригодится ли когда-нибудь подобное преимущество, неважно с другом или с врагом имеешь дело.
     Кивнув своему собеседнику, он скрылся в глубине холла. Убедившись, что Мик ушел, Мачида подошел к входной двери и открыл ее.
     - Мое почтение, господин генеральный прокурор, - сказал Такуо Хатта с глубоким поклоном.
     Мачида впустил его внутрь. Хатта был небольшого роста, плотный с седыми волосами, так коротко подстриженными, что под ними был виден череп. На его носу сидели очки в стальной оправе, толстые линзы которых сильно увеличивали водянистые глаза. В руках он держал потрепанный кейс, держал так крепко, как будто он был набит государственными секретами.
     - Мне кажется, я просил вас купить новый дипломат, - с некоторым неудовольствием проговорил Мачида. - Этот выглядит так, как будто его грызли собаки.
     - Разумеется, господин генеральный прокурор, - ответил Хатта, не перестававший непрерывно кланяться. - У меня просто не было времени...
     - Вы хотите сказать, что слишком загружены работой?
     - Никак нет, господин генеральный прокурор.
     - Я оказал вам большую честь, назначив вас своим помощником по административной части. Провала в деле Ногучи было бы вполне достаточно, чтобы сделать далеко идущие выводы. До сих пор не могу понять, как вы умудрились так бездарно провести допросы и не смогли установить нелегальные связи Ногучи с Торой. Вы хороший администратор, но когда дело касается людей... Пшик!
     При этом возгласе недовольства Хатта мигнул, следя глазами за боссом, который, подойдя к бару, сделал большой глоток виски. Там же стоял второй бокал, и он заодно почти осушил и его.
     - При виде вас меня каждый раз тошнит, - брезгливым тоном произнес Мачида. - Ногучи до сих пор смеется над вашей некомпетентностью. Вы опозорили всю прокуратуру. - Мачида повернулся. - И я непременно понизил бы вас в должности, если бы моего прежнего помощника не отозвали в Киото как раз в тот день, когда обнаружился ваш провал. Мне нужен был помощник, а под рукой никого не было. Так что вам повезло настолько, насколько не повезло мне. - Он вернулся назад. - Поэтому, когда я вам что-нибудь говорю, делайте это. Завтра же в обеденный перерыв купите себе новый дипломат.
     - Непременно, господин генеральный прокурор.
     - А теперь к делу. Вы отыскали докладную записку Танаки Джина по делу Тецуо Акинаги?
     Хатта нырнул в открытый дипломат.
     - Пожалуйста, господин генеральный прокурор.
     Мачида взял у помощника папку и, начав читать, пробормотал:
     - Может быть, я и не так уж ошибся в вас, Хатта-сан. Вы не так уж глупы. Кроме того, вы - холостяк, и это позволяет вам работать в вечернее время.
     Хатта поклонился.
     - Я не заслуживаю подобной похвалы, господин генеральный прокурор, - сказал он, наблюдая за тем, как Мачида читает докладную, которую нужно было предоставить к следующему утру. Мачида был печально известен тем, что придирался к докладным запискам до тех пор, пока они не становились абсолютно надежными на судебном процессе.
     Мачида нахмурился:
     - Я прочитал всего лишь две страницы и обнаружил существенные недостатки. Здесь, здесь и вот здесь. Отсутствуют необходимые подписи, письменных показаний нет или они неполны. - Генеральный прокурор оторвался от документа. - При таком состоянии дела мы не можем вызывать Акинагу в суд. Чем занят Танака Джин?
     - Он работает над делом об убийстве Куртца, господин генеральный прокурор.
     - Ах да. Джин-сан не имеет обыкновения прохлаждаться, не правда ли, Хатта-сан?
     - Да, господин генеральный прокурор.
     - Дело Куртца имеет первостепенную важность. Этот человек был итеки - иностранцем, и к тому же очень богатым иностранцем, ведущим дела по всей Азии. Мне нужно, чтобы именно Танака Джин вел это дело, я никем не могу заменить его. - Мачида опять постучал пальцем по документу. - У меня появилась идея, Хатта-сан. - Он сунул папку в руки помощника. - Вы переработаете записку по делу Акинаги, приложите недостающий материал. Я отметил сомнительные места. Потом я снова просмотрю ее вместе с вами. - Решив все для себя окончательно, он кивнул. - А пока подайте в суд прошение об отсрочке разбирательства.
     - Адвокаты Акинаги-сан постараются выжать из этого все, что возможно, - ответил Хатта. - Джин-сан уже использовал две отсрочки, чтобы довести записку хотя бы до такого состояния.
     - Подайте прошение, - сказал Мачида тоном, не допускающим возражений, - и сообщите мне, если у вас возникнут неприятности.
     Но по тону Мачиды Хатта понял, что тот собирается обратить отсрочку на пользу себе.
     - Конечно, господин генеральный прокурор. Сразу же завтра утром.
     Хозяин дома проводил Хатта и закрыл за ним дверь. Когда он обернулся, Мик был уже в гостиной.
     - Неприятности, господин генеральный прокурор?
     - Ничего такого, чего нельзя было бы поправить с помощью нескольких миллиардов иен, - вздохнул Мачида, наливая себе еще виски. - Этот спад становится уже утомительным.
     - Я полагаю, даже для Дай-Року, - сказал Мик, возвращая разговор к тому месту, на котором их прервали.
     Мачида повернулся.
     - Мне кажется, что не стоит произносить это слово вслух.
     - Даже здесь? - Мик громко расхохотался. - Бог мой, да это же ваш собственный дом. Чего вы боитесь? Просветите меня. Мы говорили о группе людей.
     Мачида сморщился, как будто проглотил ломтик лимона.
     - Дай-Року скорее идеал, чем группа людей, - ответил он. - Никаких собраний, письменных документов, разговоры только с глазу на глаз, ни в коем случае никаких электронных средств связи. Дай-Року - это стиль жизни, продолжение традиций силы и достоинства, превалировавших в самурайской Японии до того, как реставрация династии Мейджи в девятнадцатом веке положила конец их силе и влиянию.
     Мик пожал плечами:
     - Группа или идеал, для меня в этом нет никакой разницы. Я пришел к вам, поскольку мне сказали, что вы можете установить контакт с Дай-Року и идентифицировать среди них тех, кто одновременно стоит за "Денва партнерз" в Трансокеанической киберсети "Сато Интернэшнл". Что вы и выполнили с достойной восхищения эффективностью.
     Мачида с достоинством поклонился и сказал доверительным тоном:
     - Вы поступили совершенно правильно. Дай-Року не слишком хорошо относится к гайдзинам - европейцам. Если бы вы сделали такую глупость и попробовали бы сами вступить с ними в контакт, то наткнулись бы на каменную стену. Люди, которые проповедуют принципы Дай-Року, обладают силой, властью и видением того, как будет развиваться мир завтра и послезавтра. И они полностью мне верят. Что ж, сколько услуг я им оказал, а сколько они мне. - Он хихикнул. - Благодаря моему посредничеству они с вами встретятся. Что же касается остального... - Он пожал плечами, показывая, что остальное будет зависеть от Мика.
     - Именно поэтому они идеально подходят для моего плана, - ответил Мик. - Мне нужны провидцы, люди, которых будущее беспокоит в не меньшей степени, чем настоящее.
     Они пришли к чему-то вроде взаимопонимания, по крайней мере к равновесию. Но Мик ни на мгновение не поверил заверениям Мачиды о незначительности своей роли в этом деле. Он знал, что это просто японская манера общения, чертова общеазиатская конфуцианская доктрина смирения, обычай говорить "можно", когда на самом деле имеется в виду "нельзя" или "невыполнимо". В Азии возможно все, если вы достаточно глупы, чтобы поверить этому.
     Мик подозревал, что Мачида для Дай-Року не тот мальчик на побегушках, каким он старался себя перед ним представить. Он полагал, что прокурор является одним из тех людей, которых он хотел расположить к себе, которым желал продать фирменную марку деконструктивизма.
     Если, как утверждает Мачида, Дай-Року есть своего рода философия самурайской чистоты, это сообщество должно представлять собой тесный союз бизнесменов и политиков, которые не только верят в эту почти мифическую чистоту помыслов, но, говоря более практическим языком, собрались вместе благодаря насущной необходимости.
     Недавние перемены в японской политике показали, что бизнес не мог дальше двигаться по накатанному пути - старая практика манипулирования политическими деятелями перестала приносить плоды в виде принятия благоприятных законов, предоставления финансовых льгот или финансового стимулирования, которые смогли бы дать преимущества одной компании над другими.
     Если те, кто верил в Дай-Року, намеревались удержать свои позиции и продолжать наращивать богатство и власть, им требовались более изощренные формы влияния на политику. Эти люди - либо капитаны кайрецу с капиталами в многие миллиарды долларов, либо высокопоставленные служащие соответствующих бюрократических структур - были сродни феодальным лордам Японии семнадцатого столетия. У каждого имелось свое поле деятельности, которое давало ему власть и положение в обществе. Именно поэтому сохранение этих владений было для них насущной необходимостью.
     Мик знал, что, несмотря на все хваленое влияние, этими людьми двигал глубоко запрятанный страх. Но все же они как-то ухитрялись сдерживать лавину на месте. Перемены, если они вообще происходили, шли бесконечно медленно, да и то только после титанической борьбы.
     Последние шесть лет торговли политическим и экономическим влиянием, незаконных поборов и скандальных взяток, которые привели к гибели компаний, брокерских фирм и наконец к падению так долго правившей Либерально-демократической партии, потрясли их. Во всевозрастающем подозрительном интересе к ним не только официальных лиц, но и обычно спокойного и ко всему безразличного населения они увидели угрозу своим мини-империям.
     Эти люди никак не хотели примириться с неизбежностью перемен. Мик и Мачида вступили в партнерство для того, чтобы играть на страхе этих людей, использовать их власть и влияние так, как им даже не пришло бы в голову, эксплуатировать их так, как они всю свою жизнь эксплуатировали тех, кто находился ниже их по социальному положению.
     Мачида, казалось, охотно принял участие в этом плане, возможно, потому, что для того чтобы быть принятым членами Дай-Року на равных, ему недоставало того самого приносящего доход владения. Мик также полагал, что Мачида чувствовал, но не хотел себе в этом признаться, что остальные терпят его только из-за его должности. Будучи генеральным прокурором, он занимал идеальную позицию для того, чтобы держать их в курсе всех проводимых расследований, предупреждать о провалах, рейдах и облавах - об этой всерасширяющейся сети, в которую могли попасть эти люди, их друзья, партнеры и те, которых они втайне оплачивали.
     Теперь, согласно плану, настала очередь Мика, он должен был убедить Дай-Року, что перемены не только неизбежны, но, как это неудивительно, их можно использовать для увеличения их богатства и влияния. Конечно, можно было сказать, что Леонфорте просто торгует воздухом, что с его стороны все это является просто-напросто изощренным жульничеством. Но Мик с этим не согласился бы. Потому что его страсть была столь же сильна, а может быть, даже сильнее, чем их. Леонфорте стремился ни больше ни меньше как к тому, чтобы изменить историю, внедрить в двадцать первый век философию Ницше - полный контроль над экономикой и мышлением. Это было его правом и долгом - как ницшеанского Сверхчеловека. Кто же еще призван определять судьбы мира? И подумать только, что самая прогрессивная технология наступающего века дает ему эту возможность. По мере того как все новые и новые японские компании начнут привыкать к удобствам, которые предоставят им цифровые средства коммуникации, они все больше и больше будут использовать передачу данных по Киберсети, которую разрекламируют как абсолютно секретную. И прямо в руки Мика свалятся неисчислимые сокровища: новейшие разработки "Сони" в области цифровой электроники, технология производства помещающейся в оправе очков мини-видеокамеры фирмы "Мацусита", сведения о том, какие из компаний состоят в приоритетном списке МВТП, и даже о предполагаемых изменениях, в курсе иены. Столько возможностей делать деньги, получить решающее преимущество перед конкурентом! Такая обширная область деятельности, а у него так мало времени.
     Однако Леонфорте ни на минуту не сомневался, что сумеет выполнить свой честолюбивый план - прибрать к рукам международную коммерцию - при условии, конечно, что у него будут деньги, рычаги власти и нужные люди. Он уже потратил несколько лет на то, чтобы из своей бывшей базы в Плавучем городе раскинуть подпольную сеть торговли наркотиками и оружием по всей Юго-Восточной Азии. Теперь настало время заняться легальным бизнесом. Это он собирался сделать здесь, в Токио, где воинственный дух времени и раболепный темперамент населения показались ему идеально подходящими для его целей. И, разумеется, именно в Токио базировалась "Сато Интернэшнл" со своей Трансокеанической киберсетью. Если все пойдет как задумано, через несколько недель он внедрится в "Сато" - если, конечно, сможет убедить "Денва партнерз" поддержать его. И они, несомненно, сделают это, потому что он как следует выполнил свое домашнее задание - досконально изучил этих людей и знает, чего они боятся. Они не смогут отказаться от того, что он им предложит. Эти люди больше всего боятся перемен, потому что именно статус-кво в Японии обеспечивал им их положение. Они видели, как начинает трещать по швам их власть, о чем свидетельствовали постоянные политические скандалы, взяточничество, коррупция, мощная, всевозрастающая реакция средств массовой информации, - они боялись гнева народа и инстинктивно пытались противостоять надвигающейся угрозе.
     Мик мог дать им то, в чем они нуждались, чтобы рассеять эти страхи, - установление нового статус-кво, обеспечивающего их власть. Как же эти люди могут отказаться? А когда они примут это решение, он сумеет прибрать их к рукам. Они будут его ключом к "Сато Интернэшнл". Проникнув туда, он расширит свое влияние - быстро, решительно, в истинно ницшеанской манере - и уничтожит человека, привидевшегося ему его Немезидой, своего двойника - Николаса Линнера.
     Маргарита проснулась на заднем сиденье своего автомобиля, все тело у нее онемело, глаза были заспанные. Она вышла из машины и потянулась. День уже перевалил за первую половину, что, впрочем, было неудивительно, поскольку она уснула не раньше четырех-пяти утра. Она села за руль, съехала со стоянки и остановилась у первой попавшейся закусочной.
     За чашкой дымящегося кофе и кексом женщина попыталась оценить ситуацию. Может быть, у нее просто мания преследования, и ей надо было остановиться в одном из многочисленных безымянных отелей, понатыканных вдоль Лонг-Айлендского шоссе, но она не хотела рисковать. Маргарита выпила еще глоток пережаренного кофе и помассировала затекшую шею.
     Прошлым вечером она была уже в нескольких километрах от своего особняка в Олд Вестбери, когда ей пришла в голову мысль, что она чуть было не сделала страшную глупость. Разве не логично было предположить, что люди, пытавшиеся убить ее, устроят засаду перед домом? Конечно. Она покинула место неудавшегося нападения в такой спешке, что ей некогда было все обдумать. Совершенно ясно, ей следует все просчитать. Первым делом нужно связаться с Тони, решила Маргарита и сказала в телефон, вделанный в переднюю панель своего автомобиля:
     - Позвони Тони.
     Затем она взглянула на часы и вскрикнула: циферблат был в крови водителя Фрэнки. Стрелки показывали полвосьмого вечера. Тони должен был уже закончить с массажем и вновь вернуться к работе - наступало время для переговоров с 3ападным побережьем.
     - Алло. Кто у телефона?
     Голос на другом конце линии звучал как-то странно. Когда она назвалась, мужчина грубовато проговорил:
     - Подождите, не отключайтесь.
     Маргарита могла слышать приглушенные голоса, прозвучало что-то вроде фамилии - Лью Теннант, - и она машинально вспомнила о Лью Кроукере. "Боже мой, как мне его сейчас не хватает! Он знал бы, что делать".
     - Миссис де Камилло? Это вы? - раздался другой голос, хриплый баритон.
     Когда она ответила, он сказал:
     - Меня зовут Джек Барнет, миссис де Камилло. Я лейтенант Нью-йоркского полицейского управления. - "Вот оно что, - подумала женщина. - Лью Теннант. Лейтенант". - Боюсь, что у меня плохие новости о вашем муже.
     Маргарита вся похолодела и, свернув с автострады на обочину, остановилась, глядя на свои трясущиеся руки.
     - Он мертв?
     - Боюсь, что да, миссис де Камилло. Убит в своем офисе.
     Бэд Клэмс! На нее нахлынула волна эмоций. Тони мертв. Маргарита почувствовала себя голой и беззащитной. Она несколько раз глубоко вздохнула и постаралась успокоиться, чтобы задать необходимые вопросы.
     - Миссис де Камилло? Вы слушаете меня?
     - Когда это произошло? - спросила она, взяв себя в руки.
     - Простите, что вы сказали?
     - В какое время был убит Тони? - разозлилась Маргарита, потому что эта информация была для нее жизненно важной.
     - Я не совсем уверен, Но прошло не больше часа, потому чт