ну купить можно, важнее,
что под ней. Что женщину беспокоит больше - она сама или надетая на ней
одежда? Да ни одна самая захудалая дама, случись такое, не махнет свою, к
примеру, осиную талию или стройные ноги на весь гардероб от Кардена. И
правильно. Для чего ей красивая оболочка, если под ней отвратная суть. Моя
дама, конечно, ойкнула и закрылась, но мой восхищенный взгляд оценила. Она
и прочие части своего туалета ради подобного взора не пожалела бы, да я на
них не посягал.

От поэзии взаимоотношения полов я перешел к прозе производственной
деятельности.

- Хозяин когда объявится? - спросил я.

- Скоро.

- Тогда переоденься по-домашнему и приготовь чай, - распорядился я, - у
тебя гость в доме!

- Переодеваться, конечно, придется при вас? - фыркнула она.

- Безусловно!

Не лишать же женщину удовольствия.

Хозяин позвонил через полчаса.

- Ты дома? - спросил он.

- Да, - ответила моя подопечная, косясь на опасную бритву, которой я
демонстративно подрезал ногти.

- Все в порядке?

-Да.

- Я буду через десять минут.

Ради этих двух "да" и записки, которую я заставил ее написать - "Я буду
через минуту", - я и распивал чаи в чужом доме с миловидной, но, в
общем-то, совершенно неинтересной дамочкой. Чужой дамочкой. И грудь у нее,
к слову, не очень-то и роскошная. Так - серединка на половинку.

Пассия вместе с охранником перекочевали на стульчики в квартиру напротив.
Так они и сели друг против друга, выпучив глаза и сомкнув рты, как в сеансе
одновременной игры.

Я тщательно убрал в квартире все следы неуставных действий и, встав за
портьерой, стал ждать. Приход Резидента был не таким, как я предполагал.
Совсем не таким...

Он открыл дверь. Он прошел в кухню. Он прочитал записку. Но он не успел еще
снять пиджак, как в дверь позвонили. Три сводящих на нет мои планы гостя
ввалились в квартиру. Четверо против одного - это если не безнадежный, то
очень жесткий расклад.

Я плотнее обхватил рукоять трофейного "стечкина" враз вспотевшей ладонью.
Без шумовых эффектов мне, похоже, не уйти.

- Извини за неожиданный визит, - сказал старший. Резидент неопределенно
пожал плечами.

- Где она?

- У соседей, - ответил Резидент. - Полчаса болтать будет точно.

И впрямь у соседей. В корень зрит коллега. Только болтать не будет по
причине того, что рот у нее залеплен пластырем. Как бы она от такого
непривычно продолжительного речевого воздержания не скончалась.

- Обстоятельства изменились, - продолжил старший.

- Мы потеряли судно. Заложники освобождены.

-Он?

- Подробностей мы не знаем. Информация получена от своих людей в милиции.
Что предпримет Контора?

Я чуть не вывалился из-за портьеры. Так запросто о запретнейшей из тайн?!
Мы среди посвященных о ней иносказаниями говорим, намеками да полунамеками,
а эти бухают как есть! Просто в разговоре. Как об обыденном. Как о погоде!
Как о бутылке пива! Это даже неуважительно! Или, может, у меня слуховые
галлюцинации?

- Она уже предприняла. Выезжает дубль-ревизия. Я получил сегодня
подтверждение.

- А наш человек?

- Он ничего не может сделать. Далее тянуть невозможно. Он исчерпал свои
возможности. Гости переглянулись.

- Что вы советуете?

- Прочесать все прилегающие к базе леса, перекрыть пути проникновения в
город...

- Вы считаете необходимым перехватить заложников?

- Мне плевать на заложников! Это ваша головная боль. Меня интересует
Контролер. Если он доберется до ревизоров, мы можем заказывать коллективную
панихиду.

- Но вы утверждали, что подготовленная контрверсия о его участии в гибели
первой ревизорской бригады нейтрализует проверку.

- Да, но только в случае его исчезновения. Если он выживет, все пойдет
прахом. Как минимум они будут вынуждены проверить его слова. Мертвый, он
подтверждает канву легенды, живой - опровергает. Он не будет молчать, он
будет защищаться! А узнал он немало!

Ах, Резидент. Ах, мерзавец! Мало что угробил ревизоров, еще и пытается
переложить вину на меня. Двух клопов - одним пальцем! Хоть и подло, но как
действенно! Контролер рассорился с ревизорами, перестрелял их сгоряча и,
опасаясь неизбежной кары, отбыл в неизвестном направлении. Разом объяснены
и гибель ревизоров, и исчезновение Контролера.

Дыру дырой заштопал! Умелец! Были два разрозненных и равнозначно опасных
для Конторы происшествия: ликвидация бригады ревизоров и пропажа
контролирующего их ответственного работника, остался один - исчезновение
преступника, Контролера, уничтожившего доверенных ему людей. Суперчепе!
Взбунтовавшийся Контролер, он же Резидент одного из регионов, обладатель
почти полного пакета Тайны! Понятно, Контора забудет мелкие ревизорские
разборки и все силы бросит на мою поимку. А ну как я надумаю за кордон
утечь? И, естественно, в поиске будет задействована местная резидентура.
Мой главный враг! Вот завязочка! Меня по приказу Конторы будет ловить тот,
кого для той же Конторы вылавливаю я!

Умный мужик Резидент, ничего не скажешь. Непонятно только, как он с такими
выдающимися способностями столько лет в регионах умудрился просидеть. По
таким талантам маршальская звезда горючими слезами плачет.

Одна неувязочка случилась. Спасибо старичку охотнику, вовремя отдыхавшему
на берегу безымянного ручья, Контролер остался жив! И весь идеально
сработанный план стал пригоден разве только для гвоздика в общественном
сортире.

Хотя лично мне радоваться рано. Я еще не в ревизорском отделе Конторы сижу.
И кто кого словил, я - Резидента или он - меня, неизвестно. Как говорится,
кто скажет раньше "гав", тот и будет прав. Живым меня отсюда он не
выпустит.

Гости долго молчали, переваривая сказанное Резидентом.

- Лично вы можете повлиять на ситуацию?

- В самой малой степени, - честно ответил Резидент. Сообщники переглянулись
еще раз и так же неожиданно, как появились, стали собираться обратно.

- Вопрос пока остается открытым. Завтра встречаемся в обычном порядке.

Все встали, двинулись в коридор. Неужели пронесло? Неужели везение еще не
оставило меня? Даже не верится.

Хлопнула входная дверь.

Я решил выждать, дав пять минут Резиденту на то, чтобы очухаться, и те же
пять минут его гостям на то, чтобы они отъехали подальше. Третьи лица в
предстоящем мне деле лишние, как в любви. Оно касается только двух человек
его и меня. Двух равных силами и опытом противников. А кто возьмет в этом
почти месячном противостоянии верх, покажет ближайшее будущее. Долго я
торил дорогу к Резиденту, и вот до желаемой встречи осталось пять минут.
Всего пять минут! Уж как-нибудь дотерплю.

Резидент, вернувшись из коридора, опустился в кресло. Он уставился в одну
точку и замер, уперев руки в подбородок. Сейчас он не напоминал опасного,
непредсказуемого недруга. Сейчас он был лишь отчаянно уставшим человеком.
Было даже как-то неловко тревожить его покой своими настырными домоганиями.
Но, с другой стороны, сам виноват: тот, кто желает жить лучше других,
должен быть готов к крутым поворотам судьбы. Чем выше вскарабкался, тем
больней падать.

Истекло 4,5 минуты. Я перенес тяжесть тела на правую, опорную ногу,
приготовившись левой к решительному, как с обрыва вниз, шагу.

Во входной двери заскрежетал ключ.

- Катя, это ты? - спросил, не поднимая головы, Резидент.

Какая Катя? Какая может быть Катя, когда она в соседней квартире,
повязанная по рукам, по ногам сидит. Какая Катя?!

Я отпрянул к стене. Неужели гости вернулись? Но как они открыли дверь?!

- Я сейчас! - крикнул Резидент. Он все еще расслабленно сидел, не понимая,
что происходит. Он думал, что вернулась дама его сердца, а это пришла
совсем другая дама - старая, с длинной, бритвенно заточенной косой, которой
легко косить травостой и головы неосторожных смертных.

Я увидел то, что не мог заметить Резидент. По коридору, почти припадая
спинами к стене, на цыпочках крались три одетые в темное фигуры. У передней
поперек живота висел короткоствольный, вроде "узи", автомат, другие были
вооружены пистолетами с накрученными на дула набалдашниками глушителей.

Передний поднял, показал два пальца, развел их в стороны, сжал кулак,
выставил большой, махнул им в проем двери.

Все ясно: двое одновременным шагом проникают в комнату, отступают за
дверные косяки, третий с автоматом зависает в двери, страхуя разом комнату
и входную и прочие ведущие в коридор двери.

Секунда - шагнуть вперед. Еще одна - отшатнуться в сторону. Мгновение
вскинуть оружие. Две секунды с небольшим до открытия огня. Стрелять будут
двумя стволами разом. Ни единого шанса для Резидента. И очень мало для
меня, если высунусь.

Можно из засады уложить трех противников, не опасаясь встречного выстрела,
если у противника оружие в карманах покоится или в крайнем случае на
предохранитель поставлено. Пока сообразят, пока его в боевое положение
приведут - перед мертвыми их очами уже ангелы хороводы водить будут.

Но этим ни тащить из карманов, ни взводить пистолеты не требуется! Они уже
вытащены и уже взведены - только на курок жми, не ленись. Пока одного
отстреливаешь, второй мгновенно отскочит под прикрытие кресел, влет всадив
в опасный угол пол-обоймы. Допустим, второго я достану в прыжке, и,
допустим, его пули пройдут мимо. Но есть еще третий! Этот изрубит меня из
автомата в лапшу и покропит меня сверху моей же кровью. Он просто нажмет
курок и поведет дулом от стены к стене. От этого гороха пуль мне не
увернуться. Он самый опасный. Так что если начинать, то с него.

Если начинать...

А если нет? Тогда проскочу. Наверняка проскочу. Два глухих, похожих на
падение книги на пол выстрела Резиденту в голову, еще один, контрольный, за
ухо - и быстрый уход. На все - минута. Комнату они, естественно, обыскивать
не будут, не до того. Мне останется выждать за портьерой несколько десятков
секунд и тихо и незаметно покинуть квартиру. Риск самый минимальный.
Способные меня зацепить шальные пули по комнате летать не будут. Здесь
предвидится не бой, а заказное, на три выстрела, убийство. Может, не лезть
на рожон? Это липовых биографий много, а натуральная жизнь одна. Может,
переждать по-тихому?

Но Резидент! Но дискетка!

Вечная дилемма между жизнью и долгом. Дискетка против меня самого? Не
дороговата ли цена за 200 заключенных в ней слов?

Я еще взвешивал все "за" и "против". Я еще пытался выторговать у судьбы
право на биологическое продолжение своего века любой, пусть самой позорной,
ценой. Я все еще размышлял в контексте безусловных - инстинкта сохранения
рода - рефлексов. И уже действовал вопреки им, согласуясь с условными,
выработанными в классах и тренировочных залах учебки. Я решил затаиться,
переждать, не лезть на гарантированную пулю и... подсчитал расстояния,
отделявшие меня от противников, прикинул, как вернее использо-вать
топографию квартиры, куда и как падать, когда и в кого вначале стрелять. Я
решил любой ценой сохранить жизнь, но уже содрал носком левой ноги ботинок
с правой. Я действовал вопреки решению своего биологического "я". Я
действовал согласно параграфам устава. Буква закона была во мне сильнее
инстинкта самосохранения.

Я принял решение ничего не предпринимать в момент, когда уже вовсю
действовал. У меня почти не было шансов выиграть без потерь бой, но у меня
не было и шансов уклониться от него. Кто-то посторонний, живущий во мне, но
не жалеющий меня, отдал короткий приказ - стреляй! - и помимо моей воли
задрал руку с оружием. Мне оставалось только подчиниться.

Все эти раздумья, сомнения, протесты, противоречивые решения вместились в
трехсекундную паузу. На само действие потребовалось времени еще меньше.

Убийцы подняли оружие. Я плавным, чтобы портьера не шелохнулась, движением
бросил в дальний угол снятый ботинок. Его полет загородили стоящие в ряд
стулья. Его не увидели. Его услышали. На долю мгновения убийцы скосились на
неожиданно раздавшийся в углу звук и туда же, следуя за глазами, сдвинулись
дула их пистолетов. Все-таки они не были достаточно натасканы. Все-таки они
ставили свою жизнь выше дела. Исполнители, прошедшие спецподготовку,
никогда бы не отвлеклись на посторонние события, не завершив главного дела.
Кроме того, в обязанности второго входила страховка ударной группы. Только
он один имел право реагировать на внешнюю угрозу. Только он один мог убрать
взгляд с объекта покушения и принять бой. Все прочие должны были, пусть
даже ценой жизни, завершить дело. Только такой подход не оставляет жертве
надежды. Все прочие это чистой воды любительщина, где много стрельбы, много
жертв и мало толку.

Эти убийцы были любителями. Они беспокоились за свою жизнь больше, чем за
порученное им дело, и потому проиграли и в том, и в другом. Они не
выполнили задания и не сохранили жизнь.

Не раньше, не позже, а именно в то мгновение, когда ботинок ударился в
стену, я выступил из-за портьеры. И, еще не закончив движение, я сделал два
выстрела: один - в автоматчика, другой - в убийцу, стоящего у правого
косяка. Третий выстрел я, как и ожидал, сделать не успел. Последний
оставшийся в живых бандит обладал отменной реакцией. Он упал за второе
свободное кресло на долю секунды раньше, чем дуло "стечкина" нащупало его
голову, и стал для меня недосягаем.

Осел в смертельной истоме так и не успевший нажать курок автоматчик. Упал,
откинувшись головой на косяк, стоявший слева убийца. Упал я. Очень вовремя
упал. Три пули в том месте, где только что находилась моя грудь, вляпались
в стену, разбрызгивая во все стороны штукатурку. Кажется, я недооценил
последнего противника. Он не только ушел из-под моего выстрела, но и успел
точно в цель послать три своих! Сейчас он заляжет, как за бруствером окопа,
за ближайшей мебелью, и борьба приобретет затяжной и очень непредсказуемый
характер. Стоячих мест в этом летящем в тартарары трамвае не осталось. Двое
легли, потому что умерли, трое - для того, чтобы не умереть. Трое, потому
что Резидент тоже упал и тоже вовремя. И у него с реакциями было все в
порядке. И он хотел жить.

Еще только услышав, нет, не выстрел, удар ботинка, он переместился на пол.
Он не вскочил с кресла, не прыгнул вбок, как это бы сделал на его месте
всякий любящий баловаться оружием "чайник", - он, резко оттолкнувшись
ногами, завалил кресло на две задние ножки и вместе с ним перевалился
назад. В результате он оказался в наиболее выгодной позиции под защитой
собственного, на котором сидел, кресла. Он поступил очень правильно, но он
не знал, что его смерть притаилась сзади, а спереди был только пустой
ботинок. Мой противник сделал еще пять выстрелов наугад, чтобы, выиграв
паузу, переместиться в более надежное укрытие. Я, опираясь на локти,
переполз за стулья. Я ждал еще ; один назначенный Резиденту выстрел.
Выстрела не было!

Либо у него перекосило патрон, либо он меняет обойму - мгновенно прикинул
я. Есть шанс...

Я перекатился еще раз в сторону двери под прикрытие второго, мертвого
убийцы. Теперь на пути чужих пуль встало подергивающееся в агонии тело. На
пути моих - ничего. Я вскинул пистолет...

В глаза мне смотрело матово поблескивающее кольцо дула! Он успел раньше
меня. "Браки заключаются на небесах", - не к месту вспомнил я расхожую
фразу. Такое колечко действительно гарантирует вечную, до второго
пришествия, верность. Этот брак истинно и неодолимо крепок! Это колечко
связывает меня священными узами родства с самой смертью. Но и мое колечко
не в коробке на бархатной подушечке покоится. Если вечная любовь, так
обоюдная. Иначе я не согласен! Брачующиеся обмениваются кольцами?

Прошла секунда. Ни он, ни я не стреляли. Такое случается, когда равные по
силам стрелки вдруг сходятся в сутолоке боя лоб в лоб и за мгновение до
того, как давануть на курок, понимают, что их выстрел будет одновременным и
одинаково последним для обеих сторон. Что далее будет только смерть. Я
оторвал взгляд от смертельного колечка и поверх мушки прицела увидел глаза.
Это не были глаза убийцы. Это были глаза Резидента!

- Брось оружие, - тихо сказал он.

Каким-то удивительным образом в падении через спину он успел
сориентироваться и обезвредить посланного к нему убийцу. Как? Я мгновенно
зыркнул в сторону глазами. У лежащего на полу неудавшегося наемника из
глазницы торчала выломанная из днища кресла толстая деревянная ножка. В
последний момент, откидываясь назад, Резидент успел раздобыть себе оружие,
которое тут же пустил в ход. Неприятная смерть настигла его противника.

- Пистолет, - вновь потребовал Резидент.

- Взаимно, - ответил я.

Идиотская ситуация на грани могилы. Перетягивание каната - у кого первого
нервы не выдержат. Пауза затягивалась.

Почему я не стреляю? Понимаю, что всякий выстрел будет обоюдно смертельным,
а он мне нужен живым? Я не для того его от убийц спасал, чтобы прикончить
самому. Мне 'спешить некуда. Если мы умрем, то проиграем оба. Если будем
жить - в выигрыше останусь я. В одном случае - ничья. В другом - фора мне.

Почему не стреляет он? Живой я ему не нужен. Он несколько недель мечтал
увидеть мой труп. Почему медлит сейчас? Загадка. Неужели боится встречного
выстрела? Вовек не поверю. Тогда почему молчит? И сколько мы так будем друг
против друга стоять? Два, три часа? Сутки? И к чему придем? Утомимся,
задремлем и так, под прикрытием сновидений, мирно разойдемся? Чушь собачья!
Никто в этой ситуации первый оружие не опустит. Так и будем' век торчать,
как мраморные статуи. И все-таки отчего он, которому это в большей степени
необходимо, не стреляет? Надеется, я не выдержу первым, дам слабину?
Неужели надеется? После того, как видел меня в деле?

Не поверю! Не та школа, не то воспитание ни у него, ни у меня. Может быть,
какой-нибудь преступник перед милицейским дулом и может капитулировать. Но
Контролер?! Но Резидент?!

Но ведь на что-то он надеется, раз затягивает эту идиотскую дуэль. На
что-то рассчитывает! Ну конечно, надеется! А что ему делать, как не
надеяться! Ах, балда я, балда! Три пули в стену, пять в молоко. Итого
восемь. Да у него обойма пустая, а другую так быстро у убитого он
выцарапать не мог! Он же меня на пушку, ту, которую в руках держит, берет!
Он же блефует, а я, лопух, ему подыгрываю!

Я поднялся и, приспустив оружие, спокойно спросил:

- Три плюс пять - восемь? Я не разучился считать?

Резидент опустил пистолет.

- Два шага назад, руки на затылок в замок, - распорядился я, - и,
пожалуйста, дискетку.

- Через пару минут здесь будет подкрепление. Водитель наверняка слышал шум,
- предупредил Резидент.

- Это ничего, - ответил я. - Дискетку!

- Водитель будет не один. Я знаю, как они работают.

- Дискету!

- На что ты надеешься. Контролер?

- На здравый смысл Резидента! Для кого ты бережешь дискетку? Для своих
хозяев, которые только что заслали к тебе трех убийц? Для себя, так или
иначе покойника? У тебя не осталось союзников. Ты обложен со всех сторон.

Я замолчал. Больше мне нечего было сказать.

- Дискетку ты не получишь, - ответил Резидент после долгого раздумья.

- Тогда ты пойдешь со мной.

Во входной двери заскрежетал ключ.

- Это они, - сказал Резидент. - Я предупреждал. У тебя есть секунда на
уход.

Он был абсолютно спокоен. Слишком много на него сегодня было направлено
стволов, чтобы беспокоиться еще из-за пары.

- Дискетку! Я не сдвинусь с места. - Резидент усмехнулся и, не спрашивая
разрешения, сел в кресло, приняв совершенно расслабленную позу. Он понимал,
что стрелять я не буду.

Дверь открылась.

Я отшатнулся за косяк двери.

- Это я. Не стреляй! Прошу тебя, не стреляй!-закричал женский голос.

Это была его красавица пассия. Значит, они нашли ее и теперь, словно живым
тараном, пытались пробить оборону. Они вообразили, что Резидент, чудом
избежав кары, одолел убийц, и теперь стремились довершить так неудачно
начатое дело.

Резидент напрягся.

- Не стреляй, - одними губами попросил он. Я неопределенно пожал плечами.
Мой жест можно было истолковать и как несогласие, и как сомнение: есть мне
интерес свою голову за чужих баб закладывать! В коридоре снова закричала