еня. И тоже в сейфе.
   - Тогда придется обходиться одним дисководом.
   - Зачем тебе дисковод? - чуть насмешливо спросил Начальник.
   - Например, чтобы стереть всю информацию. К чертовой  матери!  На  правах
авторского надзора.
   - У тебя ничего не получится. У тебя не получится даже войти в систему.
   - У меня - нет. У него получится, - кивнул я на  Козловского-Баранникова.
- Давай запускай. Баранников не тронулся с места.
   - И помни об инвентарном номере на пустой могиле. На твоей могиле.
   И я показал Баранникову пистолет. Вблизи. И со стороны дула.
   Он зажмурил глаза и подошел к монитору.
   - Входи в систему.
   - Я не могу. Здесь установлены пароли.
   - Баранников! - Я посмотрел на него с некоторым даже удивлением.  -  Тебе
ли говорить о паролях? И мне ли, который  осведомлен  о  твоих  способностях
лучше, чем кто-нибудь? Взламывай защиту!
   - На это потребуется время, - пролепетал Баранников,  косясь  на  Хозяина
кабинета. Он все еще не понял, кого ему надо было бояться  больше.  Его  все
еще парализовывал страх. Который можно  было  выбить  только  более  сильным
страхом.
   - Десять минут! - сказал я и сильно, по-настоящему сильно, несколько  раз
ударил его по лицу. До крови.
   Я не испытывал угрызений совести. Мой бывший коллега  заслужил  большего,
чем просто зуботычин. Хотя бы равного  тому,  что  по  его  милости  получил
Александр Анатольевич.
   - К станку! Козловский!
   И еще один удар. Чтобы разрушить свой образ добросердечного человека.
   Размазывая по лицу кровь и испуганно оглядываясь, Баранников  придвинулся
к клавиатуре.
   - Остановись! - твердо сказал Очень Большой Начальник. - Если ты поможешь
ему -  ты  умрешь.  Но  эта  смерть  тебе  покажется  лишь  избавлением.  От
предшествующих мук.
   - Не мешайте мне работать с моим бывшим подчиненным, - попросил я.  -  Вы
ломаете воспитательный процесс.
   И ударил Баранникова еще раз. И снова до крови.
   - Пойми, - сказал я ему,  вытирая  о  его  же  рубаху  кровь  с  костяшек
пальцев. - Они тебя будут мучить еще только потом. А я тебя  изобью  сейчас.
До смерти!  И  снова  ударил.  И  снова  по  лицу.  Только  по  лицу!  Своим
поведением, обращением, своими не самыми изысканными  манерами  я  напоминал
дворового хулигана. Типичного. Которого и  хотел  напоминать.  И  которых  с
детских лет более всего и сторонился и боялся благовоспитанный мальчик  Коля
Баранников.
   - Ну, ты понял меня? Понял?! Тогда шустри. И делай, что тебе велели. Пока
я окончательно не рассердился.
   И вновь кулаком в подбородок.
   Правильно выбранный,  узнаваемый  на  уровне  безусловных  рефлексов  тон
обращения возымел свое действие. Козловский-Баранников начал ломать  пароли.
Очень быстро. Примерно с такой  же  скоростью,  как  вытряхивал  когда-то  в
детстве мелочь из карманов в ладони хулиганствующих старшеклассников.
   Есть первая степень защиты
   Есть вторая
   В углу злобно шипел  наблюдавший  за  происходящим  Хозяин  кабинета.  Но
молчал. Наверное, у него в подростковом возрасте тоже  не  все  складывалось
благополучно. С учащимися старших классов.
   Есть третья.
   Компьютер открыт. Для пользователя. То есть для меня.
   - Больше сюрпризов не предвидится? Нет? Ну  смотри!  -  показал  я  кулак
Козловскому-Баранникову. Который уже мало напоминал Козловского-Баранникова.
А   больше   боксера-профессионала   после   вчистую    проигранного    боя,
сопровождавшегося частыми падениями на ринг. Лицом вниз.
   -  Интересно,  как  вы  собираетесь  стирать   память,   если   программы
уничтожения на этом компьютере попросту нет,  -  подал  голос  Начальник.  -
Рашпилем?
   - Дискетой.
   - Не смешите меня. У вас не может быть никакой дискеты.
   - Это почему не может?
   - Потому что вас до прихода сюда обыскали три раза.
   - И даже в ванне помыли. И даже во все скрытые от широкой  общественности
места заглянули.
   - Ну вот видите! Нет у вас никакой дискеты. Неоткуда  ей  взяться.  Лучше
давайте прекратим эту комедию. У вас еще остается шанс...
   - У меня точно дискеты нет. И не могло быть. Но вдруг она была не у меня,
а у моего сообщника? Который до поры до времени не высовывался. Например,  у
вашего телохранителя. О таком повороте сюжета вы не размышляли?
   - У моего телохранителя?  -  в  голос  расхохотался  Хозяин  кабинета.  -
Который ваш сообщник... Выговорите абсолютную чушь.
   - А вдруг не чушь? Вдруг так оно и есть? Ведь покупаются все!  А  кто  не
покупается, тот убеждается. Разными действенными способами.  Разве  не  так?
Разве он исключение из правил? Ну подумайте сами... Ну вдруг? Иначе зачем бы
я лез волку в пасть? Без надежды выбраться обратно...
   Я подошел к все еще находящемуся без сознания охраннику и  перевалил  его
на живот. И жестом фокусника достал из заднего кармана его брюк дискету.  Ту
самую, на которую у меня была вся надежда.
   За что ему, моему врагу-сообщнику, самое искреннее спасибо!
   Ну как бы я, без помощи самого главного охранника, смог протащить  нужную
мне вещицу через все препоны и рогатки, что он же здесь и понаставил?  Я  же
понимал, что меня, если поймают, пересмотрят и перещупают с ног  до  головы,
как жених невесту в первую брачную ночь.
   Долго я  голову  ломал,  как  мне  умудриться  сделать  то,  что  сделать
практически невозможно И вспомнил о "ювелирном деле".  О  котором  нам,  еще
курсантам, инструктор по спецподготовке рассказывал.
   - Допустим, вам нужно украсть бриллиантовое колье. И спрятать, не  выходя
из помещения ювелирной лавки, - давал он вводное. - Что  вы  будете  делать?
Пять минут на размышление!
   И мы начинали размышлять. В рамках сидящих в наших головах стереотипов.
   Мы вскрывали полы  и  ковыряли  штукатурку,  давясь  и  царапая  пищевод,
глотали бриллианты, засовывали  их  в  самые  труднодоступные  углубления  в
мебели и собственном теле...
   Но...  колье  всегда  находили  быстро  прибывшие  к  месту  преступления
полицейские. Потому что невозможно спрятать вещь в помещении, которое  будут
не спеша отсматривать профессионалы.
   - А он спрятал, тот настоящий  преступник.  И  колье  не  нашли,  хотя  и
помещение, и его осматривали, и простукивали, и просвечивали  рентгеном.  Не
нашли! И отпустили с миром.
   Так где же он спрятал украденную драгоценность? Где?
   Мы капитулировали.
   - В заднем кармане брюк хозяина лавки, когда он на мгновение повернулся к
нему спиной. И у которого сообщник преступника это колье вытащил, когда  тот
вышел на улицу, чтобы проводить полицейских. Ну  кто  же  станет  обыскивать
хозяина, который является главным потерпевшим? Кому такое придет  в  голову?
Ясно?
   - Ясно! - гаркали курсанты.
   Ясно как божий день!
   Кто же станет обыскивать главного потерпевшего?! Или главного охранника?!
   Вот этот старый как мир прием я  и  использовал.  Выманив  противника  на
себя, как на живую приманку. И сунув дискету старшине охранников в карман  в
момент,  когда  развернул  его  носом  к  стенке.  А  чтобы  он  ничего   не
почувствовал, пальнул для острастки возле  самого  уха.  И  подставился  под
удар. Затем, чтобы меня куда надо привели. И туда же дискету принесли.
   Не оставит же ее хранитель меня без  присмотра.  Он  же  главный.  И  вне
всяких подозрений.
   Вот такой очень надежный сейф, на очень быстро передвигающихся ножках.
   - А вы говорите, не может быть! Ну вот же она, дискета!
   - Предатель! - только и смог выдохнуть Очень Большой Начальник.
   - Кадры надо уметь подбирать!  И  не  экономить  на  зарплате.  А  теперь
извините. Я не хочу, чтобы вы наблюдали  за  моими  дальнейшими  действиями.
Сглазу боюсь, И лишний раз вашу нервную систему травмировать не хочу.
   Я затянул на запястьях и щиколотках  Очень  Большого  Начальника  его  же
ремень и натянул ему на голову его  же  пиджак.  И  набросил  сверху  штору,
сорванную с окна. Теперь Очень Большой  Начальник  напоминал  очень  большой
куль. С... неизвестным содержимым.
   Освободившись, я воткнул дискету в дисковод. И нажал клавишу запуска.
   Компьютер,  не  поперхнувшись,  заглотил  содержимое   дискеты,   которое
предназначалось единственно для того, чтобы встать ему поперек горла.
   В дверь вежливо постучали.
   На это я не рассчитывал. Вернее, я рассчитывал,  что  это  случится  чуть
позже.
   - Вот что, Козловский,  на  правах  старой  дружбы,  покарауль  дверь,  -
попросил я и показал дулом пистолета на его пуговицы.
   - Что? - не понял Баранников.
   - Дверь посторожи! - повторил я, сдирая с него рубаху и демонстрируя  уже
до боли знакомый ему кулак.
   Баранников понял. И быстро разделся. И переоделся в мою  одежду.  А  я  в
его.
   - Что у вас случилось? - все менее вежливо кричали из-за двери.
   - Ну ты скажи им что-нибудь. Успокой людей.
   - Все нормально! - крикнул Козловский-Баранников.
   Стучаться стали тише.
   Пора  было  подумать  об   эвакуации.   Я   подозвал   к   себе   пальцем
Козловского-Баранникова. И закричал дурным голосом:
   - Ты что делаешь? Брось пистолет! Дурак! Брось немедленно!
   Козловский-Баранников обалдело уставился на меня и на пистолет. Зажатый в
моих руках.
   Он не понимал, что происходит. Все еще не понимал.
   - Прекрати! Он может выстрелить!  -  продолжал  орать  я,  заговорщически
подмигивая,  улыбаясь,  дружески  похлопывая  его  по   плечу   и   прижимая
указательный палец к губам.
   Я словно играл  в  веселую  игру,  призывая  сотоварища  по  розыгрышу  к
очередной забавной, о которой он еще ничего не знает, проделке.  Хотя,  если
честно, эта игра не сулила ничего доброго. По  крайней  мере  одному  из  ее
участников.
   - Убери пистолет...
   И Козловский-Баранников в ответ на мою  улыбку  улыбался  все  шире.  Как
ребенок, получивший килограмм шоколада...
   Я выстрелил ему в лицо. В испуганные и одновременно  надеющиеся  на  чудо
глаза.
   Я выстрелил три раза подряд.
   Я не убивал его. Я только возвращал долги. Взятые под проценты  на  срезе
могилы. Той, Козловского-Баранникова могилы. Я только сделал то, что  обязан
был сделать тогда. Но не сделал.
   Я не убивал его. Потому что он уже  был  мертв.  Так  же,  как  Александр
Анатольевич.
   За дверью наступила мгновенная тишина, и тут  же  в  нее  забарабанили  с
утроенной силой.
   Теперь надо было спешить.
   Единым движением, с кровью и мясом (и это хорошо, что с кровью и мясом) я
содрал со своего лица парик, усы и бороду и прилепил  их  к  обезображенному
лицу мертвого Баранникова.
   Который стал мной.
   Потом несколько раз я ударил себя по лицу. С  полной  отдачей.  Так,  как
если бы бил своего врага. Как бил совсем недавно Козловского-Баранникова.
   И лег на пол. И стал Козловским-Баранниковым.
   Тем, которого сильно и все больше по лицу избил пойманный  злоумышленник.
То есть я. И которого он, изуродованный до неузнаваемости, каким-то  образом
завладев его же оружием, и убил. Тремя выстрелами в лицо.
   После чего это лицо уже невозможно было опознать. И вот все это,  в  свою
очередь, видел и слышал барахтающийся в ворохе штор и  собственного  пиджака
свидетель. Главный свидетель. Которого никто не сможет оспорить. Потому  что
не решится. Дверь не выдержала напора множества тел.
   - Что?
   - Что случилось?
   - Кто стрелял?
   - Ты стрелял?..
   Уже почти очухавшийся и  приподнявшийся  на  локте  охранник  внимательно
смотрел на свою пустую руку. И на лежащий поодаль труп.
   - Я?
   - А кто?
   - Ну тогда, получается, я.
   - Да как же он, когда пистолет не у него.
   - А где?
   - Да вот он...
   Картина была абсолютно сумбурна и абсолютно ясна. До запятой.  Кто  кого,
из чего и по какому поводу убил. И почему главные  герои  сами  на  себя  не
похожи.
   - Ты живой? - осторожно тронул меня кто-то за руку.
   Я застонал. Очень естественно. Потому что мне было действительно больно.
   - Живой! Давайте срочно носилки и машину. И в больницу. Пока он не помер.
   Ну вот и машину подали. И носилки. И носильщиков. А  я  собирался  своими
ножками выбираться... Вот как все хорошо закончилось.
   Впрочем, нет. Не закончилось...
   - Программистов! -  громко,  перекрывая  все  голоса,  скомандовал  Очень
Большой Начальник. - Срочно программистов! Все остальное потом.
   Программистов доставили через минуту.
   - Немедленно проверить память компьютера. И если там что-то есть...
   Программисты склонились над клавиатурой.
   - Есть!
   - Что?
   - Вирусы.
   - Они уже действуют?
   - Да.
   - Сколько информации уничтожено?
   - Пока меньше трех процентов.
   - Вы можете остановить их действие?
   - Конечно. Судя по всему, они не из самых опасных.
   - Тогда не стойте болванами! Работайте! Я снова застонал. Теперь  уже  не
от боли. Теперь уже от отчаяния. Я сделал все, что от меня зависело. И я  не
сделал ничего. Я прокололся там, где от меня ничего не зависело. И там,  где
я меньше всего ожидал...
   - Чистим?
   - Чистим.
   Быстро застучали клавиши.
   - Программа пошла...
   Как тупо все закончилось. Если бы я знал, что эти вирусы такие дохлые,  я
бы забаррикадировал дверь и занял круговую оборону. И держал ее до тех  пор,
пока они не выели бы все внутренности компьютера. Час бы держал. Два. День.
   Если бы я знал, что эти вирусы такие...
   Эх, Александр Анатольевич! Как же вы так!
   Подтащили носилки.
   - А этого куда? - спросили в стороне, показывая, по  всей  видимости,  на
Козловского-Баранникова. Который был мной.
   - Этот пусть пока полежит. Только прикройте его чем-нибудь...
   Как же так вышло? Что все потеряно  подле  самой  финишной  черты?  Когда
ленточка уже щекотала грудь.
   Как же так...
   А  может,  не  потеряно?   Может,   попробовать   поспособствовать   этим
неповоротливым вирусам? Более знакомыми мне методами?
   Я еле заметно приоткрыл глаза и огляделся.
   Этого я, если сдвинусь хотя бы  на  пять  сантиметров  в  сторону,  смогу
достать ногой. Этого - стоящим рядом стулом. Этого  правой  рукой.  Этого  -
левой. А что делать  с  теми  двумя,  стоящими  возле  двери?  И  с  тем,  с
автоматом? Он нашпигует меня свинцом раньше, чем я "мама" сказать успею.
   Ну-ка снова. Этого... Этого... Потом этого... Потом...
   Если повезет - может получиться. Если очень повезет,  я  смогу  отвоевать
минут двадцать чистого времени. Может, этого им хватит выесть большую  часть
чужого пирога?
   Я   сконцентрировал   мысли   и   силы.   Сконцентрировал   для   броска.
Единственного, который давал мне шанс...
   Начну на счет "три"...
   Раз.
   Два...
   - Что такое? Что происходит? - удивленно спросил сидящий  за  клавиатурой
программист. - Что, черт возьми, происходит?
   - Поплыла база данных! Утрачено пять процентов информации. Десять...
   - Как так поплыла? Какая база, если вы уничтожали вирусы?
   - Мы и уничтожали. Вирусы.
   - А поплыла база?
   - А поплыла база!
   - Пятнадцать процентов. Семнадцать. Двадцать пять... Как корова языком...
Тридцать...
   - Я ничего не понимаю. Похоже, он...
   - Что он?
   -  Похоже,  он  закодировал  пусковые  команды  вирусов   под   включение
антивируса. И мы, борясь с вирусом, сами того не желая,  размножаем  его.  В
геометрической прогрессии...
   - Черт, сорок процентов информации...
   - Ну так выключите компьютер!
   - Это ничего не даст. Его все равно придется включать.  Позже.  И  вирусы
продолжат свое дело. С того самого места, где мы прервали их  работу.  Выход
надо искать сейчас. Пока еще можно что-то сделать.
   - Попробуй...
   - Пробую...
   - Шестьдесят процентов информации...
   - А может быть?
   - Может...
   - Семьдесят процентов... У меня такое впечатление, что  он  заранее  знал
наши ходы... Что мы работаем по его сценарию...
   - Восемьдесят процентов. Восемьдесят пять. Девяносто... Аут!
   - Как так аут? Вы хотите сказать?..
   Программисты молчали. И компьютер молчал. Безмозглый,  как  новорожденная
амеба.
   - Что вы сидите?! Делайте что-нибудь!
   А что делать? Больной-то помер!  Поздно  пациента  на  операционный  стол
тащить, когда его уже в морге вскрыли.
   Ай  да  Александр  Анатольевич!  Ай  да  молодец!  А  я,  грешным  делом,
подумал...

Глава 70

   В  общем,  не  так  уж  плохо  все  кончилось.  Если  не  считать   моего
многомесячного прогула по месту основной службы. Ну в той организации, где я
состою... Ну короче, состою.
   Оказывается, не закрыли ее. И не разогнали. Это просто  Шеф-куратор  меня
на пушку взял. Для пущей убедительности. Чтобы я согласился сделать то,  что
я ни при каких других условиях сделать бы не согласился. Вот я и согласился.
   Прогул мне, я так понимаю, не засчитали. Потому что  случайный  кирпич  с
крыши не упал Пока не упал. Но на вид поставили. С занесением в личное дело.
И регион пребывания сменили. На очень захолустный. На тот, что  возле  самой
границы... Ну не важно какой.
   А как нашли меня? Да очень просто. Через аварийный почтовый ящик, который
я, при отсутствии других форм связи, должен был  проверять  каждые  полгода.
Хоть живой, хоть мертвый. И который я проверил.
   Вот так вот.
   А что касается одного известного мне Очень Большого  Начальника,  то  ему
повезло меньше. Скрутила его какая-то хворь. Скоротечная. С  осложнением  на
память. В неделю скрутила. Был человек -  стал  калека.  Что  вчера  было  -
помнит. Что раньше - хоть убей. Ну то  есть  полная  амнезия.  До  смешного!
Главное дело, непонятно, откуда та болезнь взялась. Врачи говорят, может, он
съел чего? Или выпил? А я так думаю, что узнал чего-то лишнего.  С  чем  его
здоровье не справилось...
   Вот такая ужасная инфекция. Возможно даже, вирусная. Почему  инфекция?  А
потому, что не один он пострадал. А говорят, еще его референт-телохранитель.
И кто-то из обслуги. Ничего не помнят. Как новорожденные младенцы. Словно им
память ластиком стерли. Ладно, хоть не умерли. А то кое-кто утверждает,  что
могли бы.
   Такая страшная болезнь.
   Инфекционная.
   Для тех, кто не бережется.
   В общем, все кончилось благополучно. Если газет не читать. И телевизор не
смотреть. А если читать и смотреть, то создается впечатление, что  сценарий,
за которым я так долго охотился, был не один. И даже не два. И даже не  три.
А гораздо больше. Если судить по результатам.  И  тогда  совершенно  неясно,
зачем были все эти мои умопомрачительные цирковые кульбиты и глупые  попытки
остановить руками катящийся под откос паровоз.
   Может, все это было зря?
   Кто его знает...
   Вернее сказать - кто-то знает. Да только другим не говорит...
   Вместо послесловия
   "Это неприступная крепость.  Мы  можем  победить  Советский  Союз  только
другими   методами:    идеологическими,    психологическими,    пропагандой,
экономикой...



    Андрей ИЛЬИН
    КОНТОРА VII
    БОЕЦ НЕВИДИМОГО ФРОНТА



ПРЕДИСЛОВИЕ

   Следователь был типичным, не первой свежести служакой, с пятнадцатилетней
выслугой, благодарностями начальника РОВД, юбилейной медалью и  перспективой
получения майорского звания под пенсию. Он не хватал звезд  с  неба.  Он  их
натужно зарабатывал.
   - Двенадцать часов, - вздохнул следователь, взглянув на часы.
   Выключил лампу, расстегнул верхние пуговицы на кителе и устало  откинулся
на спинку стула.
   - Может, чайку выпьем?
   Вытянул из-под стола, поставил на колени портфель, вытащил из него термос
и пакет с бутербродами.
   - Жена сделала, - сказал он.
   И стал пережевывать бутерброд, тупо глядя куда-то в угол. Он жевал  долго
и тщательно. Словно нужную работу делал.
   Потом убрал термос, сунул в карман пустой пакет, смахнул на ладонь крошки
и со вздохом придвинул к себе протокол.
   Ему не хотелось никого допрашивать, ему хотелось домой, к жене.
   - Давайте начнем сначала. Назовите свою фамилию, имя, отчество.
   Он спрашивал, как ел, пережевывая один и тот же вопрос по сто раз.
   - Евсюхов Семен Петрович.
   Следователь открыл паспорт. Прочитал:
   - Евсюхов... Семен... Петрович. Родился в городе Брянске  в  одна