, скором задании, я не догадывался, что пора школярства завершена. Что
уже  никто  и  никогда  не  вручит  мне  курьерскую  сумку.  Что   в   графе
"рекомендации к использованию" моего секретного, в  единственном  экземпляре
личного дела уверенной рукой выведено - "готов к самостоятельной работе".
   Готов ли? Способен ли?
   Это покажет жизнь. В конце концов это  не  последнее  задание.  А  бравые
пионерские вскрики "Всегда готов!" не в чести у  нашей  организации.  У  нас
работают, побеждают и умирают тихо.
   Такая специфика!



    Андрей Ильин.
    Обет молчания (Тайные люди - 2).


Роман. - М.: Изд-во ЭКСМО-Пресс, 2000.- 448 с.

ISBN 5-04-004089-Х

УДК 882 ББК 84(2Рос-Рус)6 Оформление художника К. Волкова

ОЗАО "Издательство "ЭКСМО", 2000

Нет для профессионала более нежеланной, более унизительной службы, чем
ревизорская. Вдруг, без предупреждения, даже без намека на него, вас под
благовидным предлогом вызывают в Центр и отправляют к чертям на кулички с
заданием словить за хвост подобного вам же. И вся ваша дальнейшая карьера,
а возможно, и сама жизнь зависят единственно от результатов, которые вы
накопаете, самое печальное - никогда до конца нельзя быть уверенным: ты
проверяешь агента или с помощью этой проверки ревизуют тебя самого? Контора
большая охотница до подобных пакостей. Взыграй не к месту гордыня - мол, не
хочу перетрясать грязное белье коллеги по службе, не желаю подставлять его
голову под карающий меч ревизорской службы, - а это не коллега, а
агент-перевертыш той самой службы. И ты не гончая собака, взявшая след, а
вовсе даже наоборот - травимый сворой опытных псов зверь, и не над чужой
шеей висит бритвенно заточенный ревизорский меч, а над твоей.

Вот и поиграй здесь в благородство, когда чуть не каждая карта в колоде
крапленая, а за столом что ни игрок, то профессиональный шулер. Нет,
шалишь, своя шея ближе к телу. Сказано - езжай, сказано ревизовать - будь
добр исполняй службу, какой бы душок от нее ни шел. Разведчик - человек
подневольный, приказы не обсуждает. И хоть отдаются они не на полковом
плацу в полную командирскую глотку, а тихим кабинетным шепотком, и не
требуется в соблюдение субординации тянуться во фрунт, кушать начальство
глазами и щелкать каблуками сапог, суть от того не меняется. Приказ - закон
для подчиненного, исполнение - доблесть, неисполнение - преступление.
Только в нормальной армейской жизни за этим маячит разжалование и
дисциплинарный батальон, а в нашем официально не существующем заведении -
нежданный кирпич с карниза или самосвал из-за угла. Короче - очень
несчастный случай. Таковы условия игры. Не может советский суд судить не
живущего на свете человека, совершившего проступок в не существующем в
природе учреждении. Нет такого суда. Кирпич - да, есть, а суда - нет! Так
что смирись, спец, и тащи службу свою, как голгофский крест. Авось
кто-нибудь когда-нибудь оценит твою жертвенность. На том и аминь!

И десять часов на сборы! Время пошло!

Получить под роспись конверт с заданием и необходимой инструкцией, пройти в
специальную комнату, вскрыть пломбы, прочесть, изучить, запомнить,
уничтожить, ссыпать пепел в специальную корзинку и на выходе позволить
обыскать себя с ног до головы, чтобы, не дай бог, ни одна бумажка не
пропала, ни одно лишнее слово за стены не просочилось!

Когда-то, в бытность мою курсантом, такая конспирация внушала уважение.
Сейчас раздражает. Как будто я, если бы приспичило, не вынес бы весь пакет
документации с корзиной для пепла в придачу. Да хоть бегемота, если мелкими
частями! Сейчас для меня это не задача! Осточертели детские игрушки - все
эти пропуска, опознаватели, шторки и где-нибудь сбоку непременный "глазок"
видеокамеры. И теперь, голову даю на отсечение, бдят, отсматривают на
мониторах каждое мое движение. Ладно, смотрите, коли времени не жалко. Вот
я, вот стол, вот лампа, вот документы.

Теперь все зависит от моей памяти. Раньше, чем я запомню каждое слово,
каждую букву, каждую запятую, мне отсюда не выйти, даже если на это уйдет
неделя. Мне будут приносить еду, водить на оправку, но документы из этих
стен не выйдут. Таковы правила. Принял кабинет ознакомления два объекта -
папку документов с пронумерованными, подшитыми и заверенными листами и
агента ревизорской службы. Отпустит одного - либо агента с перепачканными
пеплом пальцами, либо опечатанную, закрытую в бронированный кейс папку,
если, к примеру, во время прочтения с агентом случится инфаркт. И никак
иначе.

Приступим. Учетная карточка... Дело ‘... Допуск по форме... Вторая
страница, третья. Фотопортрет. Вот с этим человеком мне предстоит играть в
кошки-мышки в ближайшие три-четыре недели. Профиль. Анфас. Обычное лицо,
каких в нашей стране наберется несколько миллионов. Фото в рост. Сбоку. Со
спины. Особые приметы. Привычки. Образование. На этот пункт можно даже не
смотреть. У всех у нас одно образование - средняя школа и пять лет
безлюдных коридоров учебки. Владение оружием, специальные навыки... Самая
общая информация, позволяющая при необходимости опознать человека или его
труп, противостоять физическому падению. А вот узнать, что скрывается за
этой безлико-канцелярской маской, на что способен ревизуемый, можно лишь в
деле или, как говорят в армии, в условиях реального боя. Однако очень
хочется надеяться, что до такого не дойдет. Обычно ревизии проходят тихо,
как пересчет денег в бухгалтерии. Приход - расход. Счет - пересчет. Дебет -
кредит. Голые цифры, только и всего. О чем они говорят - поди дознайся. Но
лучше не пробуй, если жизнь дорога. Наше дело костяшками счет щелкать.
Делать выводы, тем более вершить приговор будут другие.

При этом сам проверяемый догадываться ни о чем не может. Уведомлений ему,
понятное дело, не шлют, ревизоры не представляются, командировочные
удостоверения не заверяют. Что явилось первопричиной проверки - сбой в
работе, число в календарном графике плановых ревизий, перерасход средств по
статье 73 дробь Ж или интриги начальства, делящего высокие кресла,
догадаться невозможно и, значит, невозможно предугадать ее начало. Просто
однажды начальник ревизорской службы, зачастую не ставя в известность даже
непосредственного начальника проверяемого, доводит до сведения Резидента
какое-нибудь хитрое, с двойным, а то и с тройным дном задание, а следом
засылает ревизорскую бригаду, которая собирает строго определенную
информацию, например, часы и минуты ухода и прихода объекта из дома, или
продолжительность его телефонных разговоров в среду с 17 до 18 часов, или
количество людей, посетивших его в третье воскресенье месяца после обеда. В
общем, любую чушь. "С ума, наверное, съехало начальство, посылая в такую
даль людей из-за такого пустячного пустяка!"

Но это взгляд рядового сыскаря - пустяк. А для человека, спланировавшего
операцию, этот "пустячок", может быть, и есть наиглавнейшая деталь
тщательно разработанного, защищенного и утвержденного высшим начальством
механизма проверки. И именно этот платок, торчащий именно в это время из
кармана именно этого пиджака, и доказывает лояльность и добросовестность
работы Резидента или, напротив, выказывает его некомпетентность и даже
двойную игру. Непосвященному человеку трудно уловить в хитросплетениях
отдельных деталей интриги ясную картину всеобъемлющего целого. Им сучок
закрывает дерево, а то дерево - лес. Тут надо особый талант иметь! А их,
талантов, Контора растить умеет. Куда там Шекспиру с его примитивными
сюжетами. Эти такого наворочают, что Яго в кошмарных снах не привиделось
бы! Только вот у Шекспира Джульетты и мавры страдают, мучаются и умирают
понарошку, а у нас по-настоящему!

К примеру, едет бригада ревизоров исполнять дело, цели которого им понять
не дано. Вслед едет бригада проверки проверяющих. И такое случается. И
ставится задача ревизуемому Резиденту проверить работу ревизоров,
ревизующих работу тех самых ревизоров. Уф, запутаться можно. Но, похоже, и
такое было! Все ловят друг друга, а оказывается, самих себя, что тот змей,
заглотивший собственный хвост. В этом вся Контора. Никто никому не верит,
даже доверяя абсолютно.

Но самое удивительное, что все эти ревизоры и ревизоры ревизоров даже
представить не могут, что существуют какая-то Контора и Резиденты, цель
которых - разведка на территории собственной страны, и ревизорская служба,
призванная их контролировать! Они свято верят, что исполняют милицейский
заказ по обезвреживанию очередной преступной группировки или, если есть
воображение, не без гордости подозревают, что помогают разоблачить глубоко
законспирированного импортного шпиона во имя благоденствия собственной
страны. То есть и дело делается, и Контора остается невидимкой. И лишь
один-два непосредственных начальника да Контролер знают истину. Да и то не
знают - догадываются. Полные масштабы операции, ее причины и требуемый итог
известны лишь кому-то там, в запредельных высотах власти. Сегодня
Контролером буду я. Судя по размаху, охота будет не шуточная. В бой
брошена, подумать страшно, техбригада полного состава, в которой одного
специального оборудования - разных там "жучков"-паучков центнера три
наберется, да плюс к ним еще две светлые, о которых Академия наук мечтать
не смеет, башки да две пары рук, которые при желании могут сломанную
кофемолку превратить в баллистическую ракету среднего радиуса действия, да
еще охранник, призванный эти головы и руки защищать.

Они оплетут подходы к объекту паутиной электронно-оптической слежки такой
плотности, что куда там пауку с его примитивной ажурной сеткой-авоськой,
которую может легко миновать мелкая мошка или прострелить навылет крылатое
насекомое крупнее мухи. Здесь наука ушла куда дальше природы. Ее не видимая
глазом паутинка покрепче будет - обнимет, облепит, опутает, достанет в
любом укромном месте - не то что мухе, медведю несдобровать! Непонятно
только, чем могу быть полезен тут я со своими примитивными парой глаз и
ушей. Разве только вложить по инстанции недобросовестных технарей, буде они
надумают запить горькую вместо несения службы. Так вложу - сердце не
дрогнет, так как не исключаю "хвост" за собой и не исключаю также, что
именно это задание - махнуть дюжину дефицитных транзисторов на пол-ящика
водки и напиться до чертиков - и будет им дано. Может, их не Резидент
интересует, а я.

Ладно, не будем ломать голову над неразрешимыми вопросами, лучше прожуем
график.

Я выезжаю послезавтра, легализуюсь, обживаюсь на месте. Необходимые
документы - паспорт, командировочное удостоверение, права, фотографии
семьи, заполненный блокнот с адресами, связка ключей от несуществующей
квартиры - вот они. Через неделю объявляются технари. Они, конечно, обо мне
не знают - не положено, но знают почтовый ящик, который мне еще предстоит
подобрать и через который в случае необходимости они могут получить
дополнительную информацию.

21-22-го ревизоры легализуются. 23-25-го отрабатывают подходы, 26-28-го
запускают технику. Вплоть до 15-го нового месяца - работают, 16-го
сворачиваются. 18-го эвакуация. Еще неделю я подчищаю хвосты.

Все! В идеале мои подопечные меня не увидят и не узнают о моем
существовании. Мы просто разойдемся в разные стороны и никогда больше не
встретимся. Это если все благополучно.

Плюс к тому все это время, придерживаясь легенды, должен буду талантливо
изображать измученного неудачами командированного, то есть обивать
многочисленные пороги, канючить, дарить шоколадки секретаршам, торчать в
очередях, говорить по междугородному телефону, снимать комнаты, пить пиво в
случайных ларьках.

И еще - страховать ревизоров, вести контрслежку, готовить подробный отчет.
И еще... И еще... И еще...

10-го я был на вокзале.

* * *

Опять стучат колеса, позванивает стакан в казенном подстаканнике,
посапывает сосед на верхней полке. Сколько у меня их было, этих соседей,
полок, поездов. Сотни? Тысячи? В чем, в чем, а в отсутствии впечатлений мою
профессию не обвинишь. Намотанных мною километров с избытком хватит на
десять жизней. Да нет, вру, поболее чем на десять. Одних биографий я изжил,
одних паспортов сменил уже штук сорок. Кто я сегодня? Лев Георгиевич Серов,
инженер, брошенный в прорыв теребить недобросовестных смежников, не
поставивших в срок изделие ‘ 27946Т/С.

Интересно, что это за Т/С? А надо бы знать! Кажется, я начал позволять себе
поблажки! Разнежился, стал делить дела на сложные и простые. Поверил в
собственную непогрешимость. Здесь нужно особое внимание, а здесь можно
схалтурить? Так? Значит, пора заказывать ритуальные принадлежности! С
подобными настроениями разведчики более месяца не живут. В учебке за столь
элементарную ошибку мне бы безжалостно и справедливо вкатили кол!

Ну-ка по новой, пока время есть вспомнить, повторить легенду до мелочи, до
пустяка, до пуговицы на школьном пиджаке, который я износил в пятом классе.
Кстати. Как звали мою учительницу по немецкому языку? Серафима Петровна?

Хорошо, что часть легенды я содрал с предыдущей, прочно заученной,
многократно повторенной, закрепленной практикой. Иногда, во второстепенных
делах, это допускается.

Какой цвет глаз у моего младшенького? Когда он переболел свинкой? Интересно
было бы подсчитать, сколько у меня было детей, если от первой курсантской
биографии. Ну-ка вспомним, помассируем память. Профессионал должен помнить
все без скидок на срок давности. Первый плюс еще два, плюс... еще один,
плюс... Ба, да я уже чуть не трижды папаша-герой. Впору планку медалей на
грудь вывешивать и заслуженную пенсию просить.

А на самом деле все гораздо печальнее: детей нет, кола нет, двора нет.
Родители и родственники отобраны, да и сам я захоронен 15 лет назад на
городском кладбище. Присыпан землей и вычеркнут из жизни, той нормальной
жизни, которой живут миллионы не ведающих своего счастья соотечественников.
Нет у меня ничего и не будет. Женщин имел, но лишь в подтверждение канвы
легенды, а если по любви, то с разрешения начальства и не долее чем на
десять-пятнадцать ночей, а на шестнадцатую ночь, будь добр, ищи новую. А уж
коль случится реализовать природное предназначение, то последует
неотвратимый аборт. Хоть на девятом месяце. Разведчику постоянная женщина
опасна, а уж дети и подавно. Некуда ему их девать.

"Профессионал должен быть чист, как стакан алкоголика после попойки. Зубная
щетка, пистолет и ампула с ядом - вот все, что нам положено иметь", любил
шутить один из первых моих наставников. То, что невозможно унести на себе,
должно быть безжалостно отброшено. Нести на себе семью сложно, да и опасно,
в первую очередь для семьи. Расслабишься, скажешь что-нибудь не то на
супружеском ложе или за обеденным столом - и пожалуйста: взорвался в доме
газ, или съехала под откос машина по дороге на уик-энд, или приключилось
какое-нибудь другое несчастье. Закон конспирации исключений не приемлет. А
профессиональная тайна - категория абсолютная.

Ладно, будем утешаться тем, что за последние годы я родил и воспитал, если
верить официальным документам, средней руки детский садик, да и в последнем
паспорте у меня проставлено два наследника. Очень я люблю своих Митю и
Вовочку. Чтоб их черти взяли вместе с несуществующей мамашей, разрешившей
отправиться любящему отцу и мужу в такую скверную командировку в дальние
северные края. Другая бы поперек порога легла, а эта слова не сказала...
Приеду - всех выпорю!

Станция. Выскочить, согласуясь с легендой, купить в буфете дюжину пива,
распластать на столе колбаску. Я - семьянин, слегка уставший от брачных уз
и в то же время еще не успевший утомиться от командировочной свободы. Мне
хорошо, у меня легкая дорожная эйфория. Рассказать анекдот, самому первому
посмеяться, сбить пробку с очередной бутылки о край стола. Обязательно об
стол - это важно! Заботливо припасенный консервный нож не очень вписывается
в разыгрываемый мною образ. Помнить, контролировать мелочи.

Один мой коллега прокололся на том, что, собираясь сбегать в кусты, спросил
у приятелей туалетную бумагу вместо того, чтобы привычно скомкать случайную
газету. У него были свои привычки. Он был чистюля. Приятели дружно
посмеялись над его абсурдной просьбой, а недруги зафиксировали
несоответствие поведения. Остальное было делом техники. В конечном итоге та
бумажка стоила ему жизни.

Вскрыть еще бутылку, рассказать еще анекдот, не очень интеллектуальный и не
очень смешной, соответствующий моему нынешнему образу. Не заметить
недоуменные быстрые взгляды попутчиков. Предложить еще бутылочку,
приправить еще анекдотом. Рассмеяться. Хлопнуть соседа по плечу. Мне
хорошо, мне беззаботно.

Лечь бы сейчас, завернуться с головой в одеяло, отключиться, забыть обо
всем хотя бы на день, хотя бы на час. Попутчиков - в шею. И пиво,
противное, теплое, - в унитаз. Обязательно - в унитаз!

Еще анекдотец на посошок... Что, противно слушать? А уж как мне противно
рассказывать...

Прибытие на станцию назначения я воспринял как избавление. Я устал от
поездного разудалого отдыха больше, чем от самой трудной работы. В городе
все пошло-поехало по накатанной колее, не оставляя лишней минуты на
праздные раздумья.

Устроиться. Отследить возможные "хвосты". Перепроверить еще раз. Рассчитать
варианты ухода для себя, для тех-бригады. Запомнить, не записать, именно
запомнить расписание движения всех поездов, автобусов, самолетов со всех
(!) железнодорожных, авто- и аэровокзалов. Запись я могу оставить только
одну: с движением транспорта в сторону города, где я проживаю согласно
легенде. Все прочее только в памяти! Засечь время движения до каждого
вокзала на всех видах городского транспорта и такси, а также пешком и бегом
с точностью до минуты. Представить город. Я должен знать, какая улица на
какую выходит, с каким переулком соединяется, где ведется ремонт трассы и
перекрыто движение. Я должен отыскать проходные дворы и подъезды в
десяти-двадцати ключевых точках города на случай отрыва от "хвоста". Я
должен ориентироваться в городе лучше самого въедливого
горожанина-старожила. Много лучше. Я должен знать то, чем интересоваться им
даже в голову не придет. Например, куда выходят колодцы центрального
канализационного коллектора. Это потруднее будет, чем сказать, сколько
домов стоит на четной стороне какого-нибудь Конюшенного переулка. Одна эта
топографическая проверка способна довести любого несведущего человека до
грани нервного срыва.

Мыслимо ли осилить такое даже за месяц, даже бригаде из шести человек,
работающих без перерыва круглые сутки. А я один, и времени у меня - неделя.
И главное - это далеко не самая основная часть моих служебных обязанностей.
Есть еще обеспечение легенды-прикрытия, наработка фактического материала
для дублирующей легенды, которую, буде меня станут бить по почкам, я скрепя
сердце выдам противнику, но он, противник, если профессионал, моим
рассказам без подтверждающего материала не поверит. Его-то, этот материал
для будущей проверки, мне и предстоит подготовить. И еще мне надо отыскать
и приготовить почтовые ящики и тайники. Довольно? Или продолжать? Знать бы
мне подробности своей будущей работы, я бы лучше куда полегче пошел - в
космонавты или летчики-испытатели. Видела бы меня учебка! Как же! Но надо
помнить, что вся эта изматывающая суета еще даже не работа, а лишь черновые
наброски к ней. Прелюдия. Сама работа - впереди. Успокаивает лишь то, что
львиную ее часть возьмут на себя технари. Мое дело - в пустой породе шахту
рубить. Лаву ковырять, уголек на-гора подымать - им.


Техбригада прибыла в срок. А разве может быть иначе? Опоздание, даже на
минуты - это ЧП, автоматически отменяющее всю операцию.

Я не знал способы и формы их транспортировки, но догадывался, что
просачивались они поодиночке. Груз частью тащили на себе в специальных
контейнерах, внешним обликом не отличимых от какого-нибудь телевизора,
стиральной машинки или другой сложной бытовой техники, или получили через
посредничество местной мафии как контрабандный товар. Контора любила
использовать подобные каналы