Но почему-то в салоне не было видно ни бочек,  ни  ящиков,  ни  досок.  В
салоне на расположенных вдоль бортов скамьях сидели люди, одетые в камуфляж.
Семь человек.
   -  Через  десять  минут  выходим  в  исходную  точку.  Будьте  готовы,  -
высунувшись из кабины, предупредил пилот.
   - Добро! - крикнул, показав большой палец, первый боец.
   Это был командир.
   Моторы ровно гудели, люди дремали, уронив на грудь головы,  или  смотрели
прямо перед собой в пол...
   - Десятиминутная готовность. Всем  проверить  снаряжение,  -  скомандовал
командир.
   Люди в камуфляже зашевелились, стали поправлять,  застегивать,  подгонять
амуницию.
   Вертолет завалился на правый борт. Выровнялся. Резко пошел вниз,
   - На месте!
   Посадка не предусматривалась: внизу было одно сплошное болото - сядешь, в
пять минут увязнешь колесами в трясине и уже не  взлетишь.  И  тогда  все  -
списывай машину вчистую.
   Вертолет завис в десятке метров над землей.
   Командир открыл люк, высунулся наружу,  осмотрелся  по  сторонам,  сверяя
местность с картой.
   Небольшое озеро; чуть восточнее него вытянутый в форме капли,  обращенной
к югу, лесной массив, на юго-западной опушке которого триангуляционный знак.
   Есть озеро, лес и знак. Все в порядке.
   Сбросил вниз мгновенно распустившийся в воздухе трос.
   - Первый пошел...
   Бойцы вставали. По очереди проходили к люку,  пристегивались  к  тросу  и
прыгали ногами в пустоту, медленно сползая на "самоспуске" вниз.  Коснувшись
подошвами земли, отстегивались и быстро отскакивали в сторону.
   - Второй пошел...
   - Третий пошел...
   Последним вертолет покинул командир. Трос подняли наверх, и "борт"  пошел
по назначенному ему маршруту дальше.
   - Да, это тебе не Ницца, - вздохнул один из бойцов, сбрасывая с ног капли
воды.
   Все промолчали, но подумали также - не Ницца...
   В воздухе зазвенела, замелькала, собираясь в прозрачные, обтекающие людей
облачка, мошка. Сбитый винтами вертолета в траву гнус поднимался  из  травы,
чуя поживу.
   Командир взял азимут.
   - Ну что, пошли?
   По привычке попрыгали на месте,  утрясая  снаряжение,  прислушиваясь,  не
звякнет ли пряжка или фляга.
   - Вперед.
   Шли обычным порядком - полчаса бегом, полчаса быстрым  шагом.  Через  два
часа - десятиминутный отдых. И снова - бегом... Скорость держали  приличную,
потому что шли почти налегке, без оружия и боезапаса.
   - Левее десять, - командовал командир.
   Голова колонны изгибалась, забирая на десять градусов к западу.
   - Теперь прямо...
   Через двенадцать часов ходу встали на ночевку. По часам - на ночевку,  по
ощущениям - на дневку. Потому что  светло  было  как  днем.  День  и  был  -
полярный день.
   Нашли более-менее  сухое  место,  раскатали  коврики,  упали,  накрывшись
сверху плащ-палатками и маскировочной сетью. На ближайшую высотку  выставили
дозорного. Который, здесь, в тундре, где на ближайшие  сотни  километров  не
сыскать ни единой живой души, был излишеством. Но без которого не спалось.
   Через четыре часа  поднялись,  сжевали  подогретый  на  таблетках  сухого
горючего сухпай, закопали бумагу и  целлофан  и  снова  двинулись  вперед  -
полчаса бегом, полчаса быстрым шагом...
   На третьи сутки вышли к газопроводу. Залегли. Командир сверился с картой.
   - Здесь разделямся. Ты, - ткнул пальцем, - остаешься на месте. Вы трое  -
направо. Остальные - со мной,
   Отряд мгновенно распался  на  три  части.  Первая  тройка  ушла  направо,
вторая, во главе с командиром, - налево. Один из бойцов остался на месте.
   Теперь бег шагом не чередовали.  Теперь  просто  бежали.  Через  двадцать
километров от троек отделилось по одному бойцу. От той, что ушла на север, и
от той, что направилась к югу. Оставшиеся  пары,  передохнув  пять  коротких
минут, двинулись дальше. Еще на двадцать километров.
   - Стоп! Остаешься здесь!
   Последний отрезок пути "добивали" самые выносливые, те, что еще  способны
были выдерживать заданный темп. В условленное время семь бойцов одновременно
вбили остро заточенные саперные лопатки в грунт. Копали быстро,  на  пределе
сил, пробивая в мокром грунте шурф. Металл звякнул о металл. Труба!
   Обкопали  ее  снизу.  Достали,  размяли,  пришлепнули  к  изоляции  трубы
"колбаску" вязкого, как пластилин, пластида.  Воткнули  в  него  взрыватель.
Запустили таймер, установленный на послезавтра на двадцать три часа.  Но  на
том не успокоились. Подкопались на полметра глубже и установили еще по одной
"неизвлекаемой" мине, на случай, если кто-нибудь захочет раскопать первую.
   Засыпали шурф, замаскировали его дерном. Через шесть  часов  собрались  в
условленном месте.
   - Все?
   - Все.
   - Тогда - ходу!
   Теперь бежали  быстрее,  потому  что  с  пустыми  ранцами  и  потому  что
втянулись в ритм.
   В назначенной точке залегли и развернули  радиостанцию.  Передали  только
одну фразу: "Мы на месте".
   Через три часа услышали гул  вертолета  и  включили  радиомаяк.  Вертолет
завис все на тех же двадцати метрах и сбросил трос.
   По одному поднялись на "борт".
   - Все?
   - Все.
   Вертолет поднялся до двух пятисот и лег на курс.
   Когда второй пилот сунулся в салон о чем-то спросить командира, он понял,
что он никого ни о чем не спросит, что опоздал  -  все  как  один  пассажиры
спали мертвым сном.
   Похоже, намучились ребята...
   Вертолет сел на  военном  аэродроме.  Почти  вплотную  к  люку  подогнали
тентованный армейский "Урал". Через  задний  борт  погрузили  в  кузов  полу
проснувшихся пассажиров и перевезли их на  другой  конец  взлетно-посадочной
полосы, где стоял готовый к взлету транспортник.
   - Все?
   - Все.
   - Тогда - от винта!..
   Таймер замкнул  контакты  взрывателя,  когда  установившие  заряды  бойцы
парились в бане за три с лишним тысячи километров от места происшествия.
   Мины рванули разом, в семи местах перебив три "нитки" газопровода. Идущий
по трубам под давлением в шестьдесят атмосфер газ с ревом  вырвался  наружу.
Огненные фонтаны ударили в небо. Давление в трубопроводе сразу упало вдвое и
продолжало падать. На ближайшей к месту аварии компрессорной станции закрыли
заслонки.
   Поток газа, устремлявшийся в среднюю полосу России, иссяк...
   Хозяину газопровода доложили об аварии через пятнадцать  минут  после  ее
начала.
   - Насколько атмосфер упало давление? - спросил он.
   - Оно не упало, его просто нет.
   - Как нет?.. Совсем нет?
   - Совсем. Мы закрыли заслонки.
   Владелец газопровода прикинул,  чего  ему  будет  стоить  минута  простоя
"трубы". Выходило немало. А если еще учесть штрафы и неустойки...
   - Высылайте мне вертолет...
   То, что он увидел на  месте  аварии,  превзошло  самые  худшие  опасения.
Газопровод был пробит не  в  одном  и  не  в  двух  местах,  газопровод  был
перерублен  в  семи  местах   на   протяжении   ста   двадцати   километров!
Стосорокасантиметровые трубы были разорваны в клочья. Черные деформированные
рваные раструбы торчали в глубоких, быстро заполняющихся влагой ямах. Вокруг
валялись куски металла и лохмотья сгоревшей изоляции.
   Ликвидировать такую аварию быстро было невозможно!
   К цифре, которой исчислялись убытки, можно было смело прибавлять один или
два нуля.
   - Что там, дальше, на втором участке? - спросил он, боясь услышать ответ.
   - Дальше еще хуже.
   Владелец газопровода отошел в сторону и сел на землю. В мокрый, холодный,
смятый грязными протекторами колес мох. В черном,  приобретенном  за  десять
штук баксов костюме. Сел и обхватил голову руками,
   Он сидел и смотрел, как копошатся над воронкой рабочие,  как  сгружают  с
машин инструмент... Он чувствовал себя бесконечно  несчастным  и  бесконечно
уставшим - пять лет пахал, как спринтер на стометровой дистанции, жилы рвал,
чтобы заполучить эту "трубу", и вот... И дело  даже  не  в  аварии  и  не  в
убытках, все это можно пережить, дело в другом...
   Вдруг   где-то   там,   возле   машин,   раздался   дребезжащий    звонок
магистрального, подключенного  к  кабелю,  проложенному  вдоль  газопровода,
телефона.
   Разматывая на ходу провод, подбежал кто-то из мастеров.
   - Вас, - удивленно сказал он.
   - Меня?!
   - Да. Попросили передать вам трубку. Он прижал наушник к уху- Я слушаю.
   - Нам очень жаль, что так получилось, - сказал незнакомый мужской голос.
   - Кто это говорит?
   - Это очень серьезная авария, - продолжал мужчина, не обращая внимания на
заданный вопрос - - Семь прорывов на участке в сто двадцать километров...
   Откуда они знают, что семь, если он только что сам?..
   - Откуда вы можете знать, что?.. И вдруг сразу все понял.
   - Так это вы?!!
   - Я думаю,  что  ликвидация  последствий  аварии  потребует  значительных
средств.  Очень  значительных.  И,  главное,  нет  никакой   гарантии,   что
что-нибудь подобное не случится снова... Мне кажется, что вы взялись  не  за
самый выгодный бизнес. Что гораздо надежней куриные окорочка...
   Если вы вдруг надумаете продавать акции - мы их купим.  Мы  дадим  меньше
других, но продать их лучше нам...
   - Вы!. Я вас!!.
   Телефон замолк. Владелец газопровода, которого все, и даже рабочие, между
собой называли Паша, в отчаянии вырвал из  аппарата  трубку  и  забросил  ее
далеко в тундру.
   - Сволочи! - громко, ни к кому не обращаясь, крикнул он.  И  крикнул  еще
раз, крикнул что было сил:
   - Сволочи! Ублюдки! Ненавижу-у-у!!
   Эхо ему не ответило. Эха в тундре не бывает...

ГЛАВА 36

   - Мы сделали работу, - доложил Девяносто первый.
   - Я знаю, - коротко ответил Девятый. Доклад опоздал - радио и телевидение
сообщило об удачном завершении операции раньше. В дневных новостях.
   - Без происшествий?
   - Без. Все прошло очень гладко.
   Девятый дал отбой и тут же набрал номер диспетчера.
   - Передайте абоненту  1278:  "Сегодня  в  восемнадцать  часов,  там,  где
всегда".
   Фраза "там, где всегда", в отличие от "на обычном месте", обозначала один
из перронов пригородной электрички.
   - Больше ничего?
   - Нет. Спасибо.
   Хорошие новости желательно преподносить начальству лично, тогда, глядишь,
от чужой радости и тебе чего-нибудь перепадет.
   В семнадцать пятьдесят  пять  Девятый,  сделав  несколько  кругов,  чтобы
провериться, был на месте. В восемнадцать ноль-ноль к нему подсел Восьмой.
   - Что у тебя?
   - Операция прошла успешно.
   - Слышал.
   Восьмой тоже смотрел телевизор и слушал радио.
   - Как он это перенес?
   - Как обычно. Вначале запил,  потом  собрал  консилиум  врачей  и  теперь
лечится.
   - Вы с ним разговаривали?
   - Еще нет. Думаю, надо выждать день-другой,  чтобы  он  дошел  до  нужной
кондиции.
   - А если он упрется?
   - Рванем еще раз.
   - Сколько зарядов осталось?
   - Шесть. Через восемь, одиннадцать и шестнадцать  километров  от  прежних
закладок. Мы сможем подорвать их в любое время, разом или по одному сигналом
со спутника.
   После этого, я думаю, он  капитулирует.  Или  разорится  окончательно.  С
ремонтом он, конечно, справится, но иметь  с  ним  дело  никто  не  захочет.
Срывов поставок не любят. А взрывов тем более.
   Вряд ли он захочет терять все, и примет наши условия. Иметь сорок  девять
процентов лучше, чем не иметь ничего. Кроме того, мы  гарантируем  ему  нашу
"крышу".
   - А если он начнет искать защиты у приятелей?
   - Возможно. Но вряд ли  ему  кто-нибудь  поможет.  Приятели  напуганы  не
меньше его. На чем и строился расчет.
   Вначале был убит один из них, убит не нами, но они считают, что нами.  Мы
убедили их в этом.
   Девятый загнул палец.
   - Это - раз.
   Потом был наезд на главу консорциума "Сибнефтепродукт". Причем не  здесь,
а во Франции, благодаря чему мы имели возможность  продемонстрировать  силу.
Все смогли наглядно убедиться  в  наших  возможностях  и  осознать,  что  за
границей от нас не спрятаться. Конечно, они  не  узнали  все,  например,  не
узнали об убийстве  жены  главы  консорциума  "Сибнефтепродукт";  но  узнали
главное - методы нашей работы.
   - Восприняли?
   - Еще бы! Материал  был  подан  очень  убедительно,  на  двух  уровнях  -
логическом и  эмоциональном.  Мы  привлекли  к  работе  психологов,  которые
отредактировали текст  с  целью  усиления  воздействия  на  подсознание.  Их
убедили и напугали. Они не видят смысла ввязываться в драку и боятся этого.
   Это два.
   Загнул второй палец.
   - Три. Во время разговора был обозначен  объект  следующего  "наезда".  И
менее чем через сутки, то есть по горячим следам, пока  они  еще  находились
под впечатлением встречи, "наезд" состоялся.
   Этот прием тоже предложили психологи.
   После этого мы разослали присутствовавшим на встрече ее стенограмму.  Где
отчеркнули  все  негативные  высказывания  в  наш  адрес.  Это   должно   их
впечатлить. Особенно тех, кому эти высказывания принадлежали.
   При недостаточности реакций мы кого-нибудь из них накажем.
   Это - четыре.
   И, наконец,  самое  главное  -  мы  убедились,  что  серьезной  опасности
фигуранты не представляют. Их возможности довольно ограничены. Они  сами  их
озвучили. Есть несколько работающих на них людей в Генеральной прокуратуре и
МВД и пара группировок чеченских и таджикских боевиков, привлекаемых по мере
надобности. Но это все не очень серьезно.
   Из всего того, что было предложено, есть только два потенциально опасных,
о которых мы не подумали хода. Но теперь мы о  них  знаем,  и,  значит,  все
будет в порядке.
   - Сработал Ястреб?
   - Очень хорошо сработал. По сценарию, слово в слово. Так расчувствовался,
что даже слезу пустил.
   - Не хочет на нары?
   - Не хочет. Тем более что мы ему объяснили про то, как  там  любят  новых
русских. И куда.
   - Вы прикормите его. Покорность должна вознаграждаться.
   - Обязательно. Думаем слить ему кредит Сибирского банка. Вернее, не  ему,
а уже нам. Мы ведь теперь компаньоны.
   - Пятьдесят один процент?
   - Пятьдесят один с копейками. Пока.
   - Молодцы. И вы, и Ястреб...
   Под   оперативным   псевдонимом   Ястреб   проходил   глава   консорциума
"Сибнефтепродукт". Тот, которого заставили убить свою  жену.  И,  шантажируя
этим, приказали собрать у себя на  даче  будущих  потенциальных  "клиентов",
чтобы понять их настроения, чтобы запугать их и узнать, на что они способны.
   Комбинация удалась.
   - Смотри аккуратней, не зарывайся. Нам теперь спотыкаться нельзя.
   - Так точно, я же понимаю...
   - Но и не тяни. Нам этот трубопровод во как нужен, - резанул себя поперек
шеи-Восьмой. Но тут же спохватился, вспомнив, где находится.
   - Ну все, бывай...
   Подошла электричка.
   Девятый зашел в вагон. Восьмой, слившись с толпой, спустился с платформы.
Один поехал "домой", другой на доклад начальству. - Хорошие  известия  лучше
докладывать лично самому...

ГЛАВА 37

   В начале девяностых армия переживала  не  лучшие  свои  времена.  Даже  в
сравнении с сорок первым годом. Там хоть война была, а здесь непонятно  что.
Здесь - мир, наносящий урон больше, чем третья мировая.
   Бывшие республики нерушимого союза уходили в автономное плавание, пытаясь
в виде "палубного груза" прихватить с собой  что-нибудь  из  оборонной  мощи
империи.  Армию  раздирали  по  живому,   раздирали   на   дивизии,   полки,
батальоны...
   Армия проигрывала бескровно, но проигрывала вчистую.
   Управление   было   практически   утрачено.   В   том   числе    утрачено
хозяйственниками. Как ни странно, но в этой  необъявленной  войне  все  было
наоборот,  все  шиворот-навыворот  -  передовые  части  были  оттеснены   на
периферию борьбы за территории, а тыл стал фронтом. Именно тыловики  первыми
почувствовали начало конца.
   Матснабжение и матучет полетели ко всем чертям - имущество  армии  тащили
все кому не лень - тащили в Европе, Прибалтике, Средней  Азии...  Кто-то,  в
лице  глав  вновь  образованных  государств,  воровал   целыми   арсеналами,
гарнизонами, эскадрильями и эскадрами. Просто брал и забирал вот этот сильно
нужный  ему  крейсер  с  оказавшимися  поблизости  ракетными  катерами.  Кто
помельче,   растаскивал   воинское   имущество   единицами   автотранспорта,
запчастями, цинками с патронами.
   Все то, что  создавалось  десятилетиями,  было  разворовано  в  считанные
месяцы.
   Генерал Крашенинников пытался разобраться в  создавшемся  хаосе,  пытался
управлять, что-то  с  кого-то  требовать.  Он  звонил  в  части,  приказывал
предоставить ему отчеты по проведенным  ревизиям,  ругался  матом  и  грозил
трибуналом.
   Ему отвечали:
   - Есть!.. Так точно!.. Будет сделано!..
   И про себя посылали подальше.
   Генерал писал грозные бумажки в округа и просил принять меры  и  наказать
виновных.  Ему  отвечали  вежливыми  официальными  отписками,  суть  которых
сводилась к тому же - а не пошел бы ты, генерал, к одной бабушке...
   И генерал шел, шел на  прием  к  первым  замам  министра.  Но  те  только
разводили руками. Говорили - мы знаем о происходящих в армии безобразиях, мы
приложим  максимум  усилий...   И   прикладывали   усилия   к   приватизации
подмосковных казенных дач.
   Развал  начался  даже  в  ведомстве  генерала.  Его   подчиненные   стали
задерживаться в командировках, а  когда  возвращались,  краснели  и  прятали
глаза.
   - Вы разобрались?
   - Так точно, разобрался. Там все в полном порядке...
   У подполковников, майоров и даже  старлеев  стали  появляться  престижные
иномарки.
   - Откуда?! - грозно спрашивал генерал.
   - Теща в лотерею выиграла...
   Хозяйственник Крашенинников справиться с разрастающимся бардаком не  мог.
Мог - спецназовец Крашенинников. Тот, который громил душманские  караваны  и
"захватывал" пусковые. Тот мог все. Но его связывал по рукам и ногам  "устав
подковерной службы".
   Но однажды наступил перелом.
   Независимая Украина решила прибрать к рукам одну  из  гвардейских  дважды
орденоносных танковых частей. О чем командир отбил генералу срочный факс.
   Сколько  можно!  -  возмутился  генерал  и  сел  писать  рапорт  на   имя
вышестоящего начальника.
   "Довожу до вашего сведения..."
   А что довожу?.. Все то же самое довожу, что уже сто раз доводил!
   Надоело!..
   Генерал схватил и в мелкие клочки разорвал лист бумаги. И сломал ручку.
   Ничего этим не добиться. Если бы можно было ставить их к стенке, хотя  бы
одного из десяти!.. А так...
   - Машину мне! - распорядился генерал. - На аэродром!
   С отвечающим за  полеты  полковником  генерал  Крашенинников  столковался
быстро.
   - А я вот зашлю тебе сюда ревизию и  перетряхну  все,  что  только  можно
перетряхнуть! - пригрозил он. - И обязательно что-нибудь найду, лет на  пять
с конфискацией!
   Это уже действовал не зам по тылу, это уже действовал боевой командир.
   На взлетно-посадочную полосу выкатили "МИГ-спарку".
   Генерал вылетел на Украину и через два  часа  принимал  рапорт  командира
танкистов.
   - А ты чего сопли жуешь? Ты  командир  или  дерьмо  на  палочке!  -  орал
генерал.
   - Но они пригрозили обратиться в правительство.
   - А у тебя сразу коленки затряслись?
   - Но может выйти международный скандал!
   - Да и хрен с ним, пусть выходит! Хоть даже боком! Боевая техника важнее.
Заправляй и выкатывай машины!
   - Но я не могу... Без приказа не могу.
   - Значит, считай, что ты его уже получил, от меня получил!
   Из гаражей выгнали "МАЗы", на  которых,  согласно  стратегическим  планам
десятилетней давности, предполагалось перебрасывать танковые армии к  порогу
европейских столиц.
   На прицепы вкатили танки.
   - А что делать с БТРами?
   - БТРы пойдут своим ходом.
   - А с остальным?
   - С чем остальным?
   - С имуществом. С семьями...
   - Распихивай по танкам и БТРам, закрепляй на платформах. Хоть по карманам
рассуй, но забирай все что можешь! Все подчистую, ничего им не оставляй!
   Подготовленная к  маршу  техника  заставила  всю  часть  и  весь  военный
городок.
   - Ну-ка скажи, кто у тебя тут еще из наших есть?
   - Артиллерийский полк.
   - Давай мн