и эдак, пробовал на вкус. След. Что-то было в нем очень тревожное,
приближающее к решению проблемы. След в жизни. След за горизонт. След,
оставленный на земле.

Ну, конечно, следы! Человек ходит по почве, по земле ногами! Он не птица,
он не умеет летать, ему нужна опора, в нее впечатывает он каблуки.
"Топ-топ, топает малыш". Как в песне. Идущий человек всегда оставляет
следы! Это неизбежность, которую не научились избегать даже спецы...

Ноги.

Вот оно, решение!

Резидент вызвал физика. Физик использовался редко. Он давал такие советы,
какие никто, кроме него, дать не мог. Резидент ценил узких специалистов.
Иногда они были незаменимы. Иногда они были ценнее целой роты боевиков. Он
ценил их и потому прикармливал. Не очень жирно, но методически. Физик
работал заведующим кафедрой в местном техническом университете. Когда-то
ему срочно понадобились деньги, и он попал на крючок. С тех пор он время от
времени подрабатывал в неизвестной ему организации, выполняя не всегда
понятную ему работу. Он подозревал, что работает "на безопасность". Ему так
было удобнее.

- Что произойдет, если улицу полить раствором радиоактивной жидкости?
спросил Резидент.

- Полгорода схватит дозы.

- Это второстепенно. А можно ли будет читать следы ушедшего человека?

- Если концентрация будет достаточной.

- Посчитайте насыщенность раствора и подготовьте двадцать приборов,
способных принимать сигналы с расстояния до двух метров. Сколько на это
потребуется времени?

- Неделя, - ответил физик.

- Пять часов! - объявил Резидент. - За каждую сэкономленную минуту вы
получите один процент от общей суммы, за каждую просроченную минуту мы
снимем полтора процента.

- Это невозможно!

- Это возможно. На этом листе напишите все, что вам нужно...

Приборы были готовы через четыре с половиной часа. Это стоило Резиденту
трети резервного фонда. Но это стоило того!

Поперек всех улиц и переулков, по всем мостовым и тротуарам, где мог пройти
Контролер, был разбрызган радиоактивный раствор. Ширина фонящих полос была
выбрана таким образом, чтобы даже очень широко шагающий человек ступил на
нее дважды. То есть чтобы запачканными оказались обе подошвы обуви.

Радиация не имела ни цвета, ни запаха, она не была различима для человека,
не имеющего специального прибора. Она никого не могла насторожить или
напугать. Радиация не напоминала клей, грязь или липучку вроде репейника,
но она намертво прилипала к обуви. И, ступив на нее раз, человек тащил ее
дальше, куда бы ни шел. Тысячи невидимых всем, невидимых Резиденту следов
расползлись по городу во все стороны. Где-то на остановках и перекрестках
они кучковались, образуя пищащие радиоактивные лужи, где-то расходились по
одному. Каждый человек, в тот день ступивший на меченый асфальт, нес легко
читаемую информацию об избранном им маршруте. Их были тысячи, меченных
невидимой меткой прохожих. Много, но уже не первоначальные триста тысяч!
Это была уже совсем другая цифра. С ней можно было работать. Можно было
надеяться на какой-то результат. Конечно, внешние шпики, охранявшие Зону,
его не узнали. Они не могли его узнать, потому что не представляли, кого
искать, но это было уже неважно. Хотел того Контролер или нет, он,
переступив невидимую контрольно-следовую полосу, дал начало следу, который
неизбежно должен был вывести к нему. Он сам, своими собственными ногами
вырисовывал стрелку, указывавшую его путь! Невидимка лишился своего
главного преимущества - невидимости!

Дальнейшее было делом техники.

На подходах к вокзалам, аэропортам, на перекрестках магистральных дорог, на
остановках встали "слухачи". Молодые симпатичные парни тащили в руках над
самой землей спортивные сумки и "дипломаты", на поясах у них болтались
плейеры, в ушах торчали наушники. Они не привлекали ничьего внимания.
Нормальные парни. Ходят или стоят на месте, кого-то поджидая, балдеют,
слушая только им известную музыку. Ничего необычного. Необычное было в
"дипломатах" и сумках чувствительные, настроенные на нужную волну счетчики
Гейгера. К ним через неработающие плейеры тянулись провода наушников. И
слушали парни не очередную модную попсу, хотя и пританцовывали ногами в
такт незвучавшей мелодии, слушали чужие следы. И как только в наушниках
раздавались щелчки при приближении какого-нибудь прохожего, они давали
условный знак, и вдогонку тому прохожему, отделившись от недалекой веселой
компании или выйдя из ближайшего магазина, шел опытный "топтун".

Так из огромного высеивалось малое. Множество людей, испачкав радиацией
подошвы, разошлись по делам. Тысячи - по работам и магазинам, сотни - по
домам, десятки отбыли за пределы города. Всего-то десятки.

Если быть совершенно точным - девяносто шесть Человек!

И среди них был Контролер. Резидент рассчитал правильно. Контролер не мог
задерживаться, ему нужно было как можно быстрее покинуть смертельно опасный
город, и, значит, он не мог миновать контролируемых "слухачами"
транспортных развязок. Резидент ждал результатов. Вся информация через
телефонную, радио- и курьерскую связь стягивалась в его кабинет. Пять
диспетчеров, не отводя от столов взглядов, не отрывая от ушей раскалившихся
трубок, вели черновую выбраковку поступающих сообщений, отбрасывали явную
шелуху, уточняли подробности, в конспективной форме переносили услышанное
на бумагу, ставили в зависимости от степени интереса возле каждого пункта
один, два или три восклицательных знака. А если сомневались - вопрос. Зам.
Резидента анализировал уже предварительно просеянную информацию, сводил
листы воедино и подавал на стол шефу. Решение должен был принимать он. И
все равно, несмотря на предварительное высеивание и обработку, выходящие
объемы были огромными. Уследить за динамикой событий было почти невозможно.

- Номер семь. Блондин. Выше среднего, тридцати-сорока лет. Глаза карие.
Шрам. Фамилия выясняется. Купил билет до Москвы. Возвращается в город...

- Номер восемьдесят четыре. Шатен. По паспорту Степанов Семен Иванович...

- Номер пятьдесят три и номер одиннадцать. Встретились с группой людей...

- Номер... номер... номер...

Из девяноста шести направленных из города следов треть в силу возраста,
комплекции и внешнего облика их хозяев и тому подобных объективных
обстоятельств отпала сразу. Еще треть подозреваемых удалось проверить на
месте, идентифицируя их через родственников, место работы и другие
внушающие доверие каналы. Осталось около тридцати попадающих под подозрение
объектов.

И все же Резидент допустил ошибку - опасаясь, распорядился в первую очередь
проверить аэропорт, поезда дальнего следования, межобластные автобусы и
магистральные дороги. Он пытался захлопнуть каналы, по которым беглец мог
уйти разом и далеко. Но, словно что-то почуявший, Контролер не
воспользовался быстрым транспортом, предпочтя медленную, но верную скорость
черепахи мгновенному, но опасному скачку газели. Кто мог предположить, что,
стремясь возможно поспешнее покинуть подконтрольную Резиденту зону, он
станет забираться в нее еще глубже?

До местного задрипанного и загаженного автовокзала "слухачи" добрались в
последнюю очередь. Не столько в надежде на результат, сколько для очистки
совести туда послали снятого с основного направления человека.

- Быстро смотайся туда и обратно. На все - час! В это время все прочие
лихорадочно разрабатывали двенадцать наиболее перспективных, как им тогда
представлялось, следов.

Но подозреваемые отпадали один за другим. Сыскари тянули пустышки. Именно
тогда тот, посланный наудачу дозиметрист, доложил о следе, обнаруженном на
платформе местного значения. Мало ли какая приехавшая из деревни бабуля
обежала магазины, не поленилась, добралась чуть не через весь город до
подконтрольного района, испачкала подошвы стоптанных бот и, затоварившись,
отбыла обратно до своей любимой деревни. Были более перспективные участки.
Но по мере отбраковки следов Резидент все чаще возвращался мыслями к
автовокзалу. Он затребовал узнать расписание движения всех автобусов и
места их стоянок возле платформ. Сопоставив точки и время нахождения на
платформе грязных следов, он вычислил искомый автобус и конечный пункт его
движения.

Туда, повинуясь какому-то безотчетному подозрению, он послал человека с
плейером. Тот должен был выходить и слушать каждую остановку. Скорое
сообщение сыскаря рвануло бомбой - в той деревне, куда шел автобус, следы
не повели ни к одному дому. Они долго топтались по базарной площади, зашли
в магазин, дощатый туалет и снова вернулись на остановку.

Пассажир местного автобуса ехал в никуда! Далее следы обрывались. Резидент
обложился справочниками, картами, расписаниями и быстро установил, что
через десять часов после приезда в деревню искомого автобуса с той же
остановки уходил другой автобус, направляющийся в соседнюю область.

Резидент спешно направил несколько поисковых групп в неподведомственный ему
областной центр. Он был почти уверен, что напал на след, но тем не менее
разработку прочих направлений не исключил: мало ли какие бывают совпадения.
Может быть, этот странный пассажир предпочел такой окольный и долгий путь
из соображений экономии. Может, у него водитель автобуса деверь, который на
этом основании взял его без билета. Может быть, он краевед, или
психбольной, или эта деревня дорога ему как память детства. К чему гадать?
Надо ждать сообщений. И сообщение поступило.

Поисковики, проверяя счетчиками вокзалы и аэропорты, наткнулись на
стукающий в уши след. Это был один-единственный след на целый город. Всего
лишь один, так нужный Резиденту след. Один, а не несколько тысяч, как было
в начале операции.

"Слухачи" шли по нему, как собаки-ищейки по хорошо натоптанной волчьей
тропе. Они должны были настигнуть Контролера через час, через полчаса,
через минуту. Но они опять опоздали. Контролер успел переодеться. Счетчик
Гейгера привел к мусорному баку. Сыскари нашли аккуратно запакованную в
бумагу фонящую обувь и одежду. След прервался, но сомнений не оставалось:
не найдется ни одного здравомыслящего человека, способного вдруг по
какой-то непонятной прихоти выбросить в мусор полный комплект еще вполне
приличной одежды. Это мог быть только Контролер. Он был рядом, в нескольких
метрах. Но он был все еще неизвестен.

Наверное, "дома", где все было схвачено. Резидент решился бы на облаву:
закупорил входы и выходы аэровокзала, отсеял подозрительных и тем или иным
способом дознался До правды. Но здесь была не его территория, и как бы
отнеслись органы к захвату среди бела дня целого вокзала, можно было только
гадать. К тому же Контролер, почуяв неладное, мог сбросить интересующую
Резидента посылку или придумать еще какую-нибудь гадость, до которых он,
как показал опыт, был большой выдумщик. Нет, Контролер нужен был в
комплекте с товаром, желательно застигнутым врасплох и очень желательно не
в городе, где трудно контролировать ситуацию в целом и его действия в
частности.

Он нужен был на "необитаемом острове", где, кричи не кричи, ему не смогли
бы помочь ни случайно подвернувшиеся представители органов правопорядка, ни
доброхоты-прохожие, бросившиеся на призыв о помощи. Он нужен был там, где
подведомственные Резиденту люди могли контролировать ситуацию.

Резидент знал такие места, но он все еще не знал Контролера! И, значит,
чтобы не потерять единственного интересного хозяину гостя, тот должен был
зазвать на вечеринку всю его компанию. Захочет ли эта компания - вопрос
второй.

Резидент определил следующую задачу - вычислить рейс, на котором может
отбыть Контролер, и изолировать его до установления личности вместе со
всеми пассажирами, исключая детей и уж совсем немощных стариков. Первое
было нетрудно: из не очень-то бойкого расписания заштатного, оттертого на
второй план новым аэровокзалом-гигантом аэропорта было ясно, что в
ближайшие часы ожидается только один рейс "кукурузника" местной
авиакомпании. Резидент догадывался, что Контролер не захочет лишнее время
маячить на вокзале, что, следуя старой конспиративной привычке, он
постарается приехать ближе к отлету, в идеале чуть не к трапу. И еще он
понял, что Контролер купит билет именно на этот, местный, совсем не
совпадающий с истинным направлением его движения рейс. Резидент научился
понимать преследуемую жертву, уловил логику его поступков он всегда выбирал
очень дальнюю, окольную, но на самом деле очень прямую дорогу. На его месте
Резидент поступал бы точно так же. В деле, которым они занимались, прямо не
всегда означало быстро.

Второй пункт программы - изоляция нескольких десятков собирающихся лететь
этим рейсом пассажиров - был много сложнее. Как их изъять из нормальной
жизни и при этом избежать протестов, скандалов, опасного сопротивления,
вмешательства властей? Как нейтрализовать родственников пропавших? Как
убрать случайных свидетелей? Как транспортировать их на тот самый остров?

Выход был простой и элегантный - позволить пассажирам сесть в самолет, в
который они сесть хотят! Тогда не надо их запугивать, тащить,
отстреливаться от встрянувшей милиции, отмазываться от свидетелей. Они
придут туда, куда надо, по собственной воле, собственными ногами. Они
предъявят билеты, рассядутся по местам и в это мгновение будут изъяты
вместе с самолетом. Товар принят согласно описи, надежно упакован и в
полной целости и сохранности едет, точнее летит, в пункт назначения. Дело
за малым - за самолетом.

Резидент приказал доставить ему пилота, подвизавшегося у местной мафии на
левых полетах на левом же самолете в дальние стойбища для обмена водки на
мясо, шкуры и песцовый мех.

Пилота притащили через двадцать минут в состоянии жесточайшего алкогольного
похмелья. Он еле двигал руками, ногами и совсем не двигал языком. Он был в
переходном от живого человека к трупу состоянии.

- Я даю час на его поправку, - приказал Резидент, - делайте что хотите,
хоть перелейте ему всю кровь, хоть жарьте на огне. Его дальнейшее здоровье
меня не интересует. Мне он нужен только на один день. Через час доложите
результат. Если он умрет в процессе лечения, я с вас не спрошу. Если , он
будет жив, но не сможет держать штурвал самолета, полетите вы. Все!

Через час пилот, бледный как смерть, слегка покачиваясь на ногах, но в
здравом уме и памяти стоял перед Резидентом.

- Этому - кофе и рюмку коньяка. На сбор - четыре минуты.

В это время неизвестный, проникший на взлетное поле злоумышленник свинтил
несколько очень важных гаек с мотора уже готового к полету "Ана". Диспетчер
срочно вызвал бригаду ремонтников. Рейс был отложен на десять часов.

В это же время несколько мужчин за бешеные деньги перекупили у многодетной
мамаши, древней старушки и старика посадочные билеты, проведя их как
положено: одни сдали - другие приобрели, через кассу. Свободных мест в
самолете не оставалось.

За пять минут до отправки была проведена подмена пилотов. Вел переговоры,
принимал машину, запрашивал взлет один экипаж, а взлетал уже другой.
Резидент хотел быть уверенным, что самолет полетит туда, куда нужно. Ему
надоели непредвиденные случайности.

Внешне все выглядело досадным недоразумением на летном поле: в нарушение
инструкции, а чего только не может случиться во второстепенном аэропорту,
возле уже загруженного пассажирами "Ана" проезжал бензозаправщик. И бывает
же такое, заглох возле самой кабины, заслонив ее от диспетчерской. Пока
водитель демонстративно крутил ручку, пытаясь запустить заглохший мотор,
два притаившихся в ближайшей лесопосадке снайпера двумя одновременными
выстрелами сняли сидевших на своих местах пилотов. Никто ничего не заметил,
только на стеклах кабины объявились две аккуратные, с недалеко
разбежавшимися в стороны трещинами, дырки. Под прикрытием бензовоза по
специальным складным приставным лестницам в кабину, предварительно продавив
стекла, влезли дублеры. Так они и летели дальше усиленным - двое живых,
двое мертвых пилотов - экипажем. И все дальнейшие действия летчиков, их
сопротивление и разговоры с угонщиками были не более чем инсценировкой,
заранее выстроенной актерской игрой. Их никто никуда не угонял!

Они летели сами.

Силы милиции, диспетчеров и вспомогательного технического персонала
аэропорта, способные помешать реализации задуманного плана, в этот момент
были отвлечены жестокой дракой, неожиданно возникшей в здании вокзала.

Чуть не десяток человек с ножами и даже одним (впоследствии оказавшимся
стартовым) пистолетом гонялись друг за другом по залам ожидания и служебным
"Посторонним вход запрещен!" - помещениям, грозя врагам и случайным
защитникам самыми страшными смертями. Кое-как усмиренные, они раскисли,
долго извинялись, вдвое заплатили за причиненный материальный ущерб и, в
заключение, не без участия персонала, распили мировую, отказавшись писать
друг на друга какие-либо заявления. В общем-то, они оказались неплохими
ребятами.

За подробностями ужасной погони, за подсчетом изломанной мебели, выбитых
стекол и нанесенных синяков никто не заметил другого, менее шумного
события: похищения рейсового, бортовой номер 2119, самолета. Сам
разыгранный перед и для пассажиров, а до того многократно отрепетированный
угон самолета прошел без сучка и задоринки. Загрузкой в условленном
аэропорту лжеинкассаторов, у которых мешки были плотно набиты не деньгами,
а старыми газетами, аргументировалась причина угона. В просто захват
Контролер вряд ли поверил бы. А здесь преступникам было во имя чего
рисковать. Куш был солидный.

Обезвредив инкассаторов, бандиты вынужденно вступили в единоборство с
отчаянными, не испугавшимися огнестрельного оружия пассажирами, впрочем,
чуть не на треть такими же заговорщиками, как и они сами. Конечно, все
можно было сделать тише, без "убийств" и кровавых драк, но кто бы поверил в
бескровный угон. Пока кровь не заструится, пока перед глазами случайных
свидетелей не выскочит чужая жизнь из разбитого тела, все происходящее
будет казаться игрой понарошку. По-настоящему впечатляет только смерть. Это
слишком серьезно, чтобы быть мистификацией.

Кроме задач правдоподобия, Резидент, расписывая сценарий угона, преследовал
еще одну стратегическую цель - ему было важно лишить людей воли к
сопротивлению. Он не мог допустить импровизированной, которая могла
кончиться неизвестно чем, драки и потому организовал запрограммированную.
Он шел впереди событий. Он выпустил пар, который еще даже не угрожал котлу
взрывом, но который в потенциале мог его вызвать.

Тот так понравившийся своим героическим поведением нефтяник отлично сыграл
свою роль. Неудивительно, ведь был он не нефтяник, а профессиональный и
вовсе не бездарный, но спившийся, постепенно опустившийся и впоследствии
посаженный на иглу актер. Его привлекали, когда разыгрываемая роль
требовала ведения длительных диалогов и монологов, когда надо было верить
тому, что говоришь. Простые боевики на таких прокалывались уже после
десятой минуты. Они довольно убедительно умели молчать, умели бросать
отдельные, вроде "Господа, обед подан", реплики, но терялись, когда монолог
требовал импровизации или превышал две страницы машинописного текста. Для
этого требовался талант и опыт. И тем, и другим актер обладал.

Роль ведущего за собой людей, оказывающего сопротивление похитителям
народных ценностей лидера он играл с удовольствием. В этом было что-то
эпическое, шекспировское: вместо сцены - парящий в небе самолет, массовка
вооруженные бандиты и испуганные Пассажиры, антураж - деньги, набитые в
мешки, и плюс к тому его, почти премьерная, героическая роль.

Актер не задумывался, кому была нужна его роль и в каком спектакле Он
призван играть. Он уже очень давно не задумывался ни над чем. Он жил
мгновением: вначале мгновением игры и потом другим, еще более сладким,
мгновением получения очередной заработанной дозы. Он не был опустившимся
наркоманом: такой никому был бы не нужен. Его старались держать в форме и
даже периодически лечили. Но он был зависим и тем совершенно подчинен своим
хозяевам.

Сегодня он играл заглавную, может