мо  известный  им  тупик,  где
эффектно расстреляют меня у голой стенки. По крайней мере, я  бы  действовал
именно так!
   Подволакивая поврежденную во время пыток ногу, я тащился  вдоль  стены  в
неизвестном и, возможно не сулящем ничего хорошего, направлении.
   Голоса и топот с этажей сместился ближе к подвалу.
   - Где фонари? Тащите фонари! - кричали голоса. - Счас мы этого паразита!
   Одновременно, навстречу  мне  забухали  каблуки  подвальной  команды.  Я,
вжавшись в ближний дверной проем, пропустил бегущих людей.
   Теперь в подвале я остался один. Один в большой мышеловке, где даже  сыра
для последнего обжорства не оставили. В конце  темного  подвального  тоннеля
замелькали фонарики. Облава началась.
   - Держаться не менее чем по трое. По одиночке не ходить!  -  распорядился
кто-то, понимающий толк в таких делах.
   На размышление, принятие  решения  и  претворение  его  в  жизнь  у  меня
осталось едва ли больше получаса. Самое  неприятное,  что  я  не  имел  даже
примерного представления о том, где нахожусь.
   Пойдем   от   общего.   Скорее   всего   это    подвал    с    тепло    и
электрокоммуникациями, бойлерными,  складскими  и  другими  вспомогательными
помещениями. Окон, естественно, нет. Путь  наверх  через  одну-две  запертые
боевиками лестницы по краям  длинного  коридора.  Стены  не  расковыряешь  -
монолитный бетон. Подкоп не проведешь - не успеешь.
   С дальнего конца бухнуло несколько выстрелов. Срикошетившие пули  зайцами
запрыгали по коридору, одна  впилась  в  пол  возле  моих  ног  и  отскочив,
барабанно ухнула во что-то у потолка.
   Что же это такое громкое? Водопроводная труба?
   Ладно, дальше. Судя по выстрелам в каждый подозрительный угол,щадить меня
не будут, но одного-двух человек я с  собой  на  тот  свет  утяну.  Жаль  не
больше. Итого шесть вражьих жизней за одну проваленного  агента-практиканта.
Не самая плохая арифметика.
   Но все же, что такое бухнуло там над головой?
   Если  притаиться  за  вырисовывающимся  в   случайном   свете   фонариком
электрическим шкафом,  выстрелить  в  идущего  первым  боевика,  перехватить
падающее оружие, хорошо бы автомат, да в три ствола, по  толпе...  Вот  тебе
еще пара трупов в довесок. И десять пуль  в  собственную  грудь.  Н-да.  Эх,
сейчас бы сюда мой поясок с петардами и гранатами. Другой бы счет пошел!
   И все-таки это не водопровод! Не может труба с водой давать такой  пустой
звук.
   Кстати о трубах. Идут они, водопроводные, отопительные, газовые штук пять
в ряд. Если забраться на них, дождаться облавы и сверху, прицельно... А если
не стрелять? Если переждать? Я дотянулся  рукой  до  потолка.  Действительно
ряд. А с боку большой жестяной прямоугольник... Что?  Точно!  Вентиляционный
короб. А для чего вентиляция? Чтобы гнать воздух в верхние этажи.
   Интересно.
   Для дальнейшей реализации плана мне нужен был шум.  Не  пора  ли  пугнуть
преследователей, поумерить их ретивость?
   Распластавшись на полу, я выставил вперед руку  с  пистолетом,  тщательно
прицелился, сделал  два  выстрела  на  десяток  сантиметров  повыше  далеких
отражателей горящих фонариков и мгновенно откатился за электрический шкаф.
   В пол,  месте  где  я  только  что  находился,  высекая  искры  ударилось
несколько пуль. Нет, не любители мне противостоят! Так реагируют на  выстрел
только обученные, с хорошей практикой бойцы.
   По крикам, проклятьям и замершему на уровне пола свету одного из фонарей,
я понял, что попал.
   Стрельба пошла по нарастающей. Это вступили в дело запоздавшие любители.
   Заглушают обвальной  пальбой  страх  перед  чужим  выстрелом.  В  подвале
поднялся невообразимый шум, словно стреляли не из стрелкового оружия,  а  из
противотанковых орудий. Что и  требовалось.  Воспользовавшись  суматохой,  я
ухватился за короб вентиляции и изо всех сил дернул вниз. Еще.  И  еще  раз.
Жесть лопнула и короб распался. Ухватившись руками за трубы, я подтянулся  и
перехватившись ногами, рыбкой нырнул в вентиляцию.
   Один из трофейных пистолетов я, предварительно взведя, положил на "крышу"
электроящика. К курку привязал  тонкую  ленту  связанную  из  распоротой  на
скорую руку рубахи.
   Судя  по  тяге  ползти  мне  следовало  в  сторону  преследователей,  что
значительно затрудняло  задачу.  По-пластунски,  бесшумно,  я  втягивался  в
квадратную трубу. Когда кончилась лента, я,  для  острастки,  дернул  курок.
Где-то сзади бухнул  выстрел,  вызвав  по  меньшей  мере  стократный  ответ.
Патронов они не жалели!
   Воспользовавшись шумом, я убыстрил скорость. Дополз, миновал  ругающуюся,
стреляющую и переговаривающуюся облаву, добрался  до  вертикального  колена.
Сзади,  создавая  угодную  мне   шумовую   завесу,   продолжали   грохотать,
раскатываясь долгим эхом, выстрелы. Как мало им надо для поддержания страха.
Всего-то один неприцельный выстрел!
   С трудом преодолев колено, я встал на  ноги.  Внутренняя  сторона  короба
была гладкая, без зацепок, носки ботинок и пальцы соскальзывали  с  металла.
Но к этой неожиданности я был  готов.  На  уровне  высоко  поднятой  ноги  я
приставил и вмял одним концом в жесть пожарную монтировку. Встал на  верхний
конец. От моей, давящей сверху тяжести монтировка только крепче заклинилась.
Над ней, под другую ногу, я коротким ударом вбил в  короб  нож.  На  секунду
уперевшись в ручку ножа ногой, расперся в трубе, перенес монтировку выше.
   Примерно на уровне третьего этажа я  вполз  в  первое  встретившееся  мне
горизонтальное  ответвление  вентиляции.  Я  был  почти  свободен.   Погоня,
обозначая себя отдельными выстрелами, продолжала ловить меня где-то  там,  в
глубине темного подвала. Я же вознесся над ними более чем на  десятиметровую
высоту. Теперь мне достаточно было выбраться наружу и, спустившись к  вахте,
незаметно проскользнуть, в крайнем случае, прорваться с боем на улицу. Я уже
продумывал  маскировку,  которая  позволит   мне   одолеть   это   последнее
препятствие безболезненно. Кроме того,  есть  еще  окна  первого  и  второго
этажей. Время у меня в достатке. Пока преследователи  пройдут  весь  подвал,
обшарят  каждое  встретившееся  на  пути  боковое  помещение,  да  все   это
крадучись, ежесекундно ожидая выстрела, пока обнаружат пролом в  вентиляции,
пока догадаются в чем дело, я десять раз успею добраться до ближайших кустов
и раствориться до темноты во  временном  маскировочном  убежище.  Эта  часть
операции волновала меня  менее  всего.  Я  выиграл  главную  -  выбрался  из
замкнутой мышеловки подвала! Здесь  меня,  где  всякая  дверь,  всякое  окно
обещает спасение, попробуй возьми!
   По боковому коробу я  дополз  до  ближайшего  вентиляционного  отверстия,
огляделся. Помещение, похоже,  какая-то  лаборатория,  было  пустым.  Еще  с
минуту послушав тишину, я выдавил жестяную решетку, притиснулся  в  отдушину
и, вытянувшись на руках, спрыгнул вниз.
   - С прибытием! - услышал я голос за спиной.
   Не повезло! Но если это случайный соглядатай, а будь иначе, прозвучал  бы
не окрик, а выстрел, потеряно еще не все! Изображая неловкое  приземление  я
"подвернул" ногу, в падении вытянул пистолет и, свалившись на пол,  просунул
дуло между левой рукой и телом. Вряд ли противник разгадал мой  маневр,  тем
более вряд ли заметил высунувшееся из-под мышки дуло. Теперь мне  достаточно
бросить мимолетный из-за плеча взгляд на врага и тут же всадить ему  пулю  в
лоб, откатившись от встречного выстрела.
   Но не выстрелить, не откатиться мне не удалось.
   Упреждающий выстрел оцарапал бок, попал в хвостовик пистолетной  рукояти,
выбил оружие из моих рук. Это еще повезло! Сантиметр выше и от моих  пальцев
остались бы кровавые обрубки!
   - Не убил? Тогда еще раз здравствуй!
   Дымящееся пистолетное дуло с навернутым на него набалдашником глушителя и
пара дружелюбных глаз смотрели мне в переносье.
   - Только давай без геройства и глупых телодвижений, - предупредил Убийца.
   Он вновь, в который раз уже, переиграл меня!
   - Я знал, что ты выберешься здесь. Из всех возможных  путей  умный  игрок
мог избрать только этот! Присаживайся, - он указал пистолетом на стул.
   Умный, гад, оставляет между мной и собой стол. Сразу,  пусть  даже  ценой
собственной жизни, не допрыгнешь, не достанешь! А так бы не  пожалел,  успел
бы даже с пулей в сердце воткнуть ему в глотку монтировку.
   - Нет, не сможешь, - оценил он взглядом мои жертвенные устремления. -  Не
успеешь. Лучше брось железо.
   Я повиновался.
   - Поговорим, - как и несколько дней назад предложил Он.  -  Время  у  нас
имеется. Этим идиотам лазить по подвалу и этажам еще часа полтора.  Потом  я
тебя, извини, пристрелю. Не хочу, чтобы на моем, пусть противнике, но все же
коллеге, эти гориллы отрабатывали приемы рукопашного боя.  Мы  спецы,  а  не
боксерские груши! Ты не против?
   Я пожал плечами.
   - Я долго думал, как ты ухитрился улизнуть там, на заводике. И ты знаешь,
ничего не придумал! Хотел проверить на месте, так места  уже  нет.  Пустырь.
Сгорел хлопковый заводик! До головешки. Несчастный случай.
   Тебе уже все равно, а мне любопытно. Расскажи,  так  сказать,  в  порядке
обмена опытом. Мне кажется, полтора часа жизни стоят такого  пустячка.  Ведь
это касается только нас. Остальные пусть продолжают думать, что это  стихия.
Ну?
   - Ладно, - согласился я.
   В конце концов 90 минут жизни это не мало!
   - Можно подойти к доске?
   Убийца прикинул возможные последствия разрешения, сместился ближе к  окну
и кивнул. Я взял мел, подошел к лабораторной доске.
   - Вот периметр забора. Это - входные ворота. Здесь и здесь НП...
   А почему бы мне его не умыть напоследок? Ведь не всегда  он  выигрывал  в
нашей заочной дуэли. Были и у меня победы. И не  маленькие!  Не  одному  ему
ходить в победителях!
   Я подробно и не без нотки заслуженного бахвальства, показывал ему  где  и
каким образом я его тогда сделал. И ведь красиво сделал!
   - Здесь было основное убежище. Здесь стояла дежурная группа...
   Он все более заинтересовывался рисунком.  Это  напоминало  разговор  двух
шахматистов,  разбирающих  когда-то  проигранную,  но  тем  не  менее  очень
интересную партию.
   - То есть от меня прикрылся мною! - хохотал Убийца, оценив мою придумку с
ЗИЛами, - ловко! Ведь я рядом прошел! Сантиметрами!
   Он снова посмотрел на рисунок.
   - А вот здесь у тебя было базовое логово? - поднял он  глушитель  к  краю
схемы.
   И я решился. Резко присел, левой рукой попытавшись ударить его в пах.  Он
не  стал  стрелять.  На  курок  с  испугу,  не  задумываясь,   жмут   только
профаны-любители.  Он  был  уверен  в  своих  силах  и  легко  отбил   удар,
одновременно достав меня костяшками кулака, в котором был зажат пистолет.  Я
упал на пол и замер.
   - Что за детские выходки! Мы даже не завершили разговор! Эй, однокашник!
   Я лежал, продолжая изображать смерть. Как когда-то  давно  в  Учебке,  во
время спарринг-боя с инструктором по рукопашке, я понимал, что  у  меня  нет
шансов на победу. Он был заведомо сильнее и опытнее меня. На всякий  удар  я
получу два более сокрушительных. Наверное не стоило затевать  этот  безумный
поединок, не стоило нарываться разбитым в фарш телом на жесткие кулаки. Но я
не мог себя более сдерживать. Меня вел уже не разум,  но  злоба  и  надежда.
Надежда не на жизнь, на месть!
   - Вставай. У меня есть еще к тебе вопросы. Эй!
   И все-таки он был очень умный.  Он  не  подчинился  первому  желанию,  не
подошел, не склонился надо мною, чтобы проверить мертв я или притворяюсь. Он
выстрелил! Пуля, выламывая щепу, вошла в пол в сантиметре от моей головы!  Я
выдержал, не вздрогнул. Я лежал, продолжая изображать  мертвого.  Собственно
говоря я и был мертвым. Девяносто отпущенных мне минут - не в  счет!  Смерть
уже склонилась надо мной, уже вошла в меня!  Что  мне  было  вздрагивать  от
выстрела. На этом свете я уже не боялся ничего.
   И он поверил! Он поддался! Он приблизился на полшага  и  немного,  совсем
чуточку  наклонился.  В  это   мгновение,   а   и   было-то   оно   у   меня
одно-единственное, я  ударил  его  пяткой  по  руке,  держащей  пистолет  и,
поднимаясь, всем корпусом в грудь. Он успел сделать два выстрела, но все они
ушли мимо. Распрямляясь пружиной, которую давили и сжимали все эти недели, я
принял на себя его вес, поднял и вместе с ним, оторвавшись ногами  от  пола,
полетел в окно.
   Вышибая стекла мы падали, рушились вниз. В последний момент, понимая, что
проиграл,  он  цепко  схватил  меня,  прижал  к  себе.  В   этом   последнем
любовно-смертном объятии мы упали на землю.
   Он не учел одного, он был готов  к  моим  попыткам  спастись,  но  он  не
допускал, просто не думал, что я предпочту не  выжить,  а  умереть.  Умереть
вместе с ним. Он мерил меня по себе и в этом была его ошибка.
   Удар! Темнота! Смерть!
   И все же не смерть. Не забирала меня старушка с косой, избегала, обходила
стороной. Видно не пришло еще мое время.
   Страшная боль в позвоночнике вернула меня к жизни.
   - Больно! Бо-о-о-ольно!! - кричала каждая клеточка моего тела.
   - Жив. Жив! Жив!! - так слышал эти жалобные вопли мой мозг.
   Жив!
   С трудом откатываясь по земле, я привстал на ногу.
   Убийца лежал навзничь. Под его  головой  растекалась  кровавая  лужа,  из
груди, чуть ниже ключицы, торчал кусок заостренной толстой щепы. Мы упали на
кучу мусора и я тяжестью своего тела впечатал его в  эту  случайно  торчащую
палку, которая пробила его насквозь!
   Я  поднялся  на  ноги  и  шатаясь  пошел  к  ближайшим   кустам.   Словно
выставленный из норы в чистое поле зверь,  я  стремился  как  можно  быстрее
спрятаться, исчезнуть, раствориться в зарослях обещающего спасение леса.
   В последнее мгновение из-за веток я оглянулся.  Убийца  лежал  недвижимо,
уставясь открытыми глазами в небо. Казалось, он пытается  разглядеть  что-то
там, в заоблачной выси, что-то, доступное только ему.
   - Прощай, коллега, - пробормотал я. - Тебе не повезло!
   И уже почти повернувшись добавил:
   - А все-таки мы не однокашники!  Я  учился  в  другой  Учебке.  Совсем  в
другой!
   Вечером, умываясь у случайного ручья, я увидел отражение своего лица. Оно
выглядело как мясная отбивная,  еще  не  уложенная  на  сковородку,  но  уже
добросовестно разбитая кухонным молотком.
   С таким лицом выбраться нормальным  транспортом  нечего  было  и  думать.
Никакой грим не поможет! Плюс теперь мои враги имели мой  фотопортрет,  плюс
мои искалеченные руки, плюс хромота, плюс... Плюс да плюс,  а  в  результате
один безнадежно огромный  минус.  Законы  арифметики  здесь  срабатывают  не
всегда. Много дорог ведет из ловушки, но все они для меня закрыты.
   По меньшей мере  месяц  нужен  мне,  чтобы  заживить  раны  и  приобрести
человеческий вид. Имею я этот месяц? Нет! Имею надежное и  более  или  менее
стерильное (не сидеть же мне с открытыми ранами где-нибудь в земляной норе!)
убежище? Нет! Есть человек, который будет  четыре  недели  носить  мне  еду?
Опять нет! Нет. Нет. Нет. Хочешь не хочешь, выбираться надо сейчас!
   Я опять перебрал в уме транспорт. Отбросил  самолеты,  поезда,  автобусы,
попутки, конные экипажи и вьючных верблюдов. Вынужденно  отказался  даже  от
беспроигрышных до последнего провала товарняков. Больше  ехать  было  не  на
чем. Впору, взмахнув руками, пристроиться к улетающей в дальние края птичьей
стае. В дальние... Интересная мысль.
   Но, опять-таки, на чем? На чем?? Да  на  себе  же!  Если  нельзя  уехать,
уплыть, улететь, значит надо уйти! Пешком! Куда проще. Вот  тебе  ноги,  вот
дорога. А чтобы не вызвать ненужного подозрения своей одиноко бредущей вдоль
обочин автострад фигурой, я должен пойти там, где они менее  всего  ожидают.
Новый вопрос. Какие дороги они пасут  менее  всего?  Ну  конечно  ведущие  в
противоположную  от  желаемого  мною  направления.  Дороги,  ведущие  вглубь
контролируемой ими территории! Так?
   Так-то конечно так, но ведут они, в конечном итоге, в тупик! В границу!
   Ой ли? - не согласился я сам с собой. Почему тупик?  Граница  что,  море,
которое нельзя  переплыть?  Горы,  которые  не  одолеть?  Пропасть,  которую
невозможно перепрыгнуть? Разве она физическая величина? Нет,  просто  линия,
прочерченная на  карте.  Воображаемое  препятствие.  Почему  птицы,  мураши,
животные могут свободно ползать, летать и скакать туда-сюда, а я нет? Потому
что нельзя? Потому что они не знают что нельзя, а я знаю?
   Я нарушу закон? Да вся моя  работа  сплошное  нарушение  всех  писаных  и
неписаных законов. Чего я боюсь? Что меня застрелит пограничник? Так он хоть
"Стой, кто идет!" закричит, предупредительный выстрел сделает. А задержись я
здесь лишний денек, пристрелят просто, без окриков и предупреждений. Это дай
бог, если только пристрелят, а не  изрежут  на  ремешки  или  не  сварят  на
медленном огне после того, что я тут натворил.
   Нет,  пусть  лучше  меня  угробит  наш  отличник  боевой  и  политической
подготовки, верный присяге и долгу защитник отечества. Не так обидно будет.
   Решено. Ухожу через границу!
   Два дня отвел себе  на  поправку  здоровья,  чтобы,  как  минимум,  иметь
возможность надеть на себя одежду. По понятным причинам ни в  аптеку,  ни  в
больницу я обратиться не мог. Пришлось обходиться подручными средствами.
   Забравшись в заросли небольшого,  возле  городской  свалки,  леса,  я  из
длинной палки и куска  медной  проволоки  изготовил  небольшой  аркан  и  за
полтора часа активной охоты отловил двух бездомных собак. Привязав их  рядом
и дав привыкнуть к себе, я разделся и лег на  подстеленную  одежду.  Ведомые
инстинктом собаки, почуявшие  запах  крови  и  подгнивающей  кое-где  плоти,
потекли слюной и стали жадно и безотрывно  лизать  мое  тело.  Сжав  зубы  я
терпел  боль.  Главное,  чтобы  дворняги  выскребли  всю  заразу   из   ран,
продезинфицировали их слюной. Говорят, некоторые страждущие вылечивали таким
образом экзему. Не панацея, конечно, но лучше чем ничего.
   Отходив день голым, я подсушил  вылизанные  собаками  раны,  облачился  в
отстиранную от крови с помощью песка и золы, одежду  и  двинулся  в  сторону
границы. Шел только ночами, стараясь как можно дальше  держаться  от  жилья.
Днями укрывался в убежищах. Пил где придется, ел что бог подаст.
   В непосредственной близости от границы залег ненадолго. Изо дня в день  я
наблюдал, выискивая дырку в пограничной обороне, вычислял секретки,  узнавал
маршруты пограничных отрядов, время пересменок и многое другое.
   В одну из ночей я пересек  государственную  границу.  Контрольно-следовую
полосу я прошел нацепив на ноги муляж лошадиных копыт, вырезанных  из  куска
дерева.  Маскировался  не  столько  для   себя,   сколько   для   тренировки
следопытского глаза пограничников. Пусть голову  поломают.  поищут  дырки  в
обороне. Глядишь и сообразят. По  чужой  территории  мне  предстояло  пройти
более пятисот километров! Ситуация осложнялась  тем,  что  кроме  нескольких
расхожих фраз, языка я не знал и не имел привычной для глаза местного жителя
одежды. Значит опять вынужденные и  потенциально  опасные  ночные  переходы!
Идти ежеминутно рискуя напороться на минное поле,  засаду  или  забраться  в
топографический тупик. И все же  идти!  Рубикон,  на  сей  раз  имеющий  вид
полосатого пограничного столба, перейден. И, значит, только вперед!
   На шестые сутки, под самое утро, я напоролся  на  засаду.  Пестро  одетый
бородатый  душман,  возникший  словно  из-под  земли,  недвусмысленно  повел
стволом и что-то крикнул на своем языке. Не надо было обладать способностями
ученого-языковеда, чтобы понять, что через  мгновение,  если  я  не  подниму
руки, он будет стрелять!
   Я вступать в дискуссии не стал и резво задрал ладони.
   - Поди сюда, - кивнул головой душман.
   Медленно, стараясь не вспугнуть его  резким  движением,  я  пошел  в  его
сторону. Стрелять скорее всего он не станет. Кто перед  ним  -  замызганный,
худой как церковная крыса незнакомец.  Чего  такого  боят