пачки долларов Мозга. - Это -
минус. Сойдется или не сойдется уравнение - зависит только от вас. Время
пошло.

Ученые не верили в серьезность угроз. И зря не верили.

Прошла минута.

Две. Три.

- Отпущенное вам время истекло. Вы приняли решение? - спросил Мозга. И
кивнул своим подручным.

Двое охранников схватили за руки первого попавшегося им бомжа, поставили
его на колени, накинули на голову плотный мешок и замерли в ожидании.

- Ну? - еще раз спросил Мозга.

Ученые растерянно молчали.

- Давай.

Один из охранников вытащил из-за пояса молоток и что есть силы ударил по
мешку. И еще, и еще раз ударил.

Раздался хруст. Жертва конвульсивно задергалась. И затихла. Тело было
отброшено и осталось лежать на полу, набухая липко-красным там, куда бил
молоток.

- Это ваш баланс. Ваш отрицательный баланс, который будет продолжен. Если
вы не измените своего относительно моего заказа мнения.

Ученые с ужасом смотрели на труп. И на еще живых людей. Которых они
обрекали на смерть. Последней в ряду бомжей стояла молоденькая, лет
четырнадцати девочка. Ей тоже предстояло умереть.

- Вы уверены, что правильно поняли условия предложенного уравнения? -
спросил Мозга. - И что выбрали единственно верное решение?

Охранники натягивали мешок на голову очередной жертвы. И вытаскивали
молоток.

- Прекратите! - закричал один из ученых. - Я согласен на вас работать!

- Я тоже.

- И я...

Ситуация была сломана. Тремя ударами молотка по никому не нужной башке
беспаспортного бродяги.

Ученые оказались слабы в коленках. И оказались очень плохими математиками.
Они не сумели верно решить простейшее арифметическое уравнение. Где нужно
было определить разницу между большим и меньшим. Хотя бы даже путем
вычитания. В их решении меньшее оказалось значительнее большего.
Практически равное нулю малое - пять отдельно взятых, без роду, племени и
пользы человечеству бомжей перевесили многосоттысячную массу населения
целого города, который по их вине должен был сгореть в пекле ядерного
взрыва.

Ученые умели складывать и вычитать цифры. Но не были способны складывать и
вычитать жизни живых людей. Особенно вычитать. И особенно тех людей, корые
стояли перед ними.

- Что вы хотите?

- Я хочу оживить мертвую бомбу. И хочу, чтобы бомба могла быть подорвана
дистанционно. Такое возможно?

- Возможно. Если изготовить радиовзрыватель.

- Ну, значит, изготовьте радиовзрыватель.

- Это потребует времени и денег.

- Деньги меня не волнуют. А вот лишнего времени у меня нет, - жестко сказал
Мозга. И взглянул на своих подручных.

Его помощники поняли его и вытолкнули одного из бомжей на середину комнаты.

- Мы можем попытаться использовать в качестве дистанционного взрывателя
сотовый телефон, - торопливо сказал один из ученых.

- Телефон? При чем здесь телефон?

- При том, при чем в гранате предохранительная чека.

- Объясните.

- Что происходит, когда вы набираете номер на вашем телефоне?

- Я набираю номер. Пальцем.

- Хорошо, попытаемся зайти с другой стороны. Что происходит на принимающем
телефоне, когда вы набрали номер?

- Звонит звонок.

- Так вот, место этого звонка может занять любой другой электрический
прибор. В том числе срабатывающий от электрического разряда взрыватель.

- То есть я со своего мобильного могу...

- Можете.

- Сколько времени вам необходимо для создания подобного прибора?

- Две-три недели.

- Одна! Одна неделя. По истечении этой недели каждый последующий день мы,
вернее сказать, вы своей задержкой в работе будете убивать по одному из
пленников. И можете работать хоть полгода...

Мозга умел добиваться того, чего желал добиться. Потому что добивался этого
любой ценой. В этом случае самой дешевой. Ценой жизни никому не нужных
бродяг.

Через неделю прибор был готов. Бомжи, как обещал Мозга ученым, были
отпущены. И после этого были убиты. Потому что отпускать их на волю после
того, что они слышали и видели, было неразумно. Бомжи легли в общую,
вырытую в глубине леса могилу. Чем освободили свои места на вокзалах,
чердаках и тепловых узлах другим бомжам. Заявление об их пропаже в милицию,
естественно, не поступило.

Бомжи выполнили свою роль.

- Как работает прибор? - спросил Мозга.

- Вы набираете на своем телефоне номер принимающего аппарата, электронная
схема которого будет использована в механизме взрывателя. Принятый сигнал
активизирует взрыватель. То есть, если сравнивать с аналогом гранаты, вы,
вызывая абонента, выдергиваете чеку. Пока вы держите телефонный канал
открытым, взрыв случиться не может. Вы только выдернули чеку, но
продолжаете удерживать предохранительный рычаг.

- А когда может произойти взрыв?

- Когда вы наберете на диске известный только вам код. Комбинацию из трех
или четырех цифр.

- И что тогда?

- И тогда взрыв станет необратим. Как если бы вы отпустили
предохранительный рычаг гранаты.

- Вы уверены, что все будет именно так, как вы мне здесь рассказываете?

- Мы отвечаем за качество своих изобретений.

- Тогда присоедините ваш дистанционный взрыватель вот к этой толовой шашке,
- потребовал Мозга.

- Зачем?

- Затем, чтобы убедиться, что вы не водите меня за нос.

Толовую шашку с примотанным к ней сотовым телефоном оттащили за забор.
Мозга набрал номер. И усики чеки, соединившись, выскользнули из отверстия
во взрывателе. Но взрыва не последовало, потому что ударную силу бойка
сдерживал предохранительный рычаг.

- Какой код мне следует набрать? - спросил Мозга.

- В данном случае три шестерки.

Мозга нажал пальцем на цифру шесть. Раз. Два. И три. И увидел и услышал
недалекий взрыв. Предвестник гораздо более мощного взрыва, который должен
был прозвучать в самом ближайшем будущем, если Мозга не договорится со
страной, вернее, если страна не договорится с Мозгой. А еще вернее, если та
страна не капитулирует перед Мозгой. Путь к абсолютной на территории шестой
части суши власти был открыт. Время прежних правителей, хотя они об этом
еще не знали, уходило в Лету. Время новых начинало отсчет на часах Мозги,
по которым в| скором времени должны будут сверяться Кремлевские куранты. А
впрочем, и всякие там Биг Бены тоже.

Почему бы и нет...

Глава 56

Полковника Трофимова срочно вызвали в штаб.

- Здравия желаю! - приветствовал полковник младшего по званию, но старшего
по должности командира.

- Здорово, полковник. Проходи. И включайся по ходу дела. У нас опять ЧП.

- Что такое?

- Самострел. По всей видимости, на почве пьянки.

- Кто-то из рядовых?

- Нет. На этот раз офицер.

- Кто?

- Старший лейтенант Тищенко.

- Кто?!

- А что это тебя так удивляет?

- Нет, ничего. Как это произошло?

- Обычно произошло. Три дня пил где-то добытый спирт, а на четвертый стал
замечать вокруг себя зеленых чертей и палить в них из табельного оружия. А
попадать в своих сослуживцев.

- В кого?

- Капитана Севостьянова ранил в предплечье.

- А при чем здесь самострел?

- Ну вообще-то, если честно, самострела не было.

- А что было?

- По большому счету все то же самое. Неизвестно откуда взявшийся спирт,
трехдневная, до положения риз, пьянка, пальба... Все, кроме выстрела в
самого себя.

- От чего же он тогда погиб?

- От пули. Но от чужой. Он, дурак, с пьяных глаз своих товарищей за врагов
принял и стал на них охотиться, как на перепелок. Они попытались его
усмирить, но он вырвался и ушел в тундру. Залег. И отстреливался до
последнего патрона.

- А кто его?..

- Никто. Шальная пуля. Но мы решили списать это дело на самострел. Чтобы
меньше шума. В общем, надо оформить это происшествие соответствующим
образом. Тебе оформить. Как заместителю командира по режиму.

- Где это случилось?

- Километра полтора на север. Недалеко от второго могильника.

- Тогда я пойду.

- Куда?

- Ко второму могильнику...

Полковник прошел к месту последнего боя старшего лейтенанта Тищенко. Нашел
его следы. Нашел многочисленные пятна крови. Стреляные гильзы. И наконец
его все еще не убранное, лежащее на подернутых инеем камнях тело.

Картина "самострела" была совершенно ясна.

Лейтенанта Тищенко гнали от офицерского общежития, пытаясь прижать к морю.
Через каждые двести-триста метров, залегая за камни и другие удобные
укрытия, он отстреливался, экономя каждый патрон, которых было всего три
обоймы.

Здесь, в этом месте, он получил свою первую пулю. И уже не бежал, уже
ковылял, стреляя назад. Неприцельно стреляя. Лишь бы придержать, лишь бы
заставить залечь преследователей. За этим остовом брошенной и насквозь
проржавевшей машины его настигла еще одна пуля. Дальше он уже полз. Куда
полз? Зачем? Куда можно уползти с омываемого Северным Ледовитым океаном
острова? Скорее всего он полз не куда, а откуда. От стреляющих в него
сослуживцев, которым он стал неугоден. Смертельно неугоден.

На что он надеялся, ведя этот свой скоротечный последний бой? Или, может
быть, на кого? Может быть, он надеялся на помощь полковника, которого
предусмотрительно отослали в дальний гарнизон.

В этой ложбинке, ослабев от потери крови, он потерял сознание. И принял
свою смерть. Принял в спину. И для большей надежности в затылок.

Он покончил жизнь самоубийством двумя выстрелами в спину и затылок! Как его
предшественник, рядовой Синицын. На этом треклятом острове все кончали с
собой выстрелами в спину или с расстояния в несколько десятков метров...

К месту недавней трагедии подкатил штабной "уазик". И "санитарка".

- Ну что, разобрался? - спросил, выбравшись из машины, командир.

- Разобрался.

- Самострел?

- Расстрел.

- Ты, видно, что-то не то увидел, - с угрозой в голосе сказал командир. -
Или что-то не так понял. У тебя, видно, квалификации не хватает, чтобы
разобраться в таком простом до очевидности деле. Не зря, видно, тебя
списали с Большой земли. Видно, по служебному несоответствию списали...

Спорить было бесполезно. Потому что доказать ничего было нельзя. В
медицинском заключении четыре пули, полученные лейтенантом в различные
части тела, превратятся в одну, пущенную в висок. К заключению будут
приложены свидетельские показания офицеров, которые видели, как старший
лейтенант Тищенко собственноручно прикладывал к голове дуло пистоле и как
нажимал на курок. Само тело по случайности будет до неузнаваемости изъедено
заполярным зверьем или потеряно при транспортировке.

Изменить что-либо будет невозможно. Коллективное убийство превратится в
самоубийство на почве многодневной бытовой пьянки, за которое командование
не несет никакой ответственности. Здесь все совершенно очевидно и все
отрепетировано на рядовом Синицыне.

Другой вопрос - за что покончили "самоубийством" старшего лейтенанта? За ту
у выброшенного на берег сейнера беседу? За их совместную экскурсию к месту
захоронения и раскопок бомб? Если предположить, что кто-нибудь мог их там
увидеть. За письменные показания старлея, данные им по настоянию
полковника, о которых он случайно мог проговориться кому-нибудь из своих
товарищей? Или в качестве последнего предупреждения? Ему, полковнику,
предупреждения?

Вполне может быть, что предупреждения. И еще одного, подтвержденного делом
предложения сделать свой выбор в ту или иную сторону. В сторону покойных
рядового Синицына и старшего лейтенанта Тищенко. Или в пользу командира и
его приверженцев. И себе в пользу. В очень немалую пользу.

Туда. Или туда...

С теми. Или с этими...

На размышление... Интересно знать, сколько отводится времени на
размышление? Месяц? Неделя? Или час?

Вечером полковника Трофимова чуть не сбила машина. Единственная выпущенная
из гаража машина на единственной, соединяющей штаб с пирсом дороге.
Полковнику повезло. Он услышал нарастающий гул и успел отпрыгнуть в
сторону.

Полковник отделался легкими телесными повреждениями и тяжелым душевным
потрясением. Он понял, что на этом острове не заживется. Что его
обязательно случайно задавит тот одинокий на площади в несколько тысяч
квадратных километров автомобиль или убьет упавшим с крыши казармы
специально завезенным для этой цели с Большой земли кирпичом.

Единственной возможностью не разделить судьбу старшего лейтенанта Тищенко и
рядового Синицына было покинуть негостеприимный гарнизон. Покинуть
по-английски. То есть без раскланивания с хозяевами.

Но покинуть хоть с прощаниями, хоть без них было затруднительно. Потому что
гарнизон располагался на острове, который, по определению, с четырех сторон
омывался морем. С температурой воды чуть выше нуля градусов. И возможностью
проплыть в ней брассом не более сотни метров.

Единственная, хоть и призрачная надежда была на грузовой самолет, который
со дня на день должен был доставить в часть почту, продукты и прочий
срочный груз.

На него полковник и решил поставить. Потому что больше ставить было не на
что...

Глава 57

Возможности Резидента были исчерпаны. Он не мог в одиночку бороться с
существующей на местах коррупцией в лице городского и областного звена
чиновников, потому что для этого ему пришлось бы подрывать основы, то есть
все здания городской и областной администрации со всеми их обитателями.
Чему активно воспротивилась бы местная организованная преступность, которая
только-только смогла согласовать и узаконить расценки на оплату
единовременных услуг должностных лиц в сфере бизнеса, лицензий, таможенных
и налоговых пошлин, выделения промышленных мощностей, земельных площадей,
кредитов и прочих прямых и косвенных материальных благ. Менять старых,
сытых и уже почти ставших приятелями руководителей на новых, потенциально
голодных согласился бы только дурак.

Резидент мог попытаться зайти с другой стороны и отстрелять главарей
преступных группировок. Но тогда на дыбы встала бы местная власть, которая
с той организованной преступности кормилась, поилась, отдыхала строилась и
менять на менее организованную за здорово живешь не захотела бы.

Наверное, Резидент мог выиграть этот конкретный бой. Мог взорвать
чиновников и мог перестрелять главарей. Но на их освободившиеся места
мгновенно бы уселись новые чиновники и новые главари, которые бы стали
делать то же самое. И значит, в конечном итоге резидент проиграл бы. Потому
что срезать вершки сорной травы дело утомительное, неблагодарное и глупое.
По той общеизвестной причине, что желающий освободить поле от сорняков
должен не стричь легкодостижимые верхушки, а выпалывать корешки. Но еще
лучше - поймать и примерно наказать того, кто семена тех сорняков высевает.

Сеятель Резиденту был не по зубам. И поэтому Резидент вышел на свое
непосредственное начальство.

По известным ему и не известным никому другому каналам.

Резидент сообщил, что бомба есть, но бомба не без помощи местных
правоохранительных органов ушла...

Начальство сопоставило полученное сообщение с прочей, поступившей по другим
каналам и от других Резидентов информацией, суммировало ее, соответствующим
образом оформило и вышло на заказчика. Вышло на Президента.

Чему на этот раз начальник охраны не препятствовал. Потому что был занят.
Изучением случайно попавшего ему в руки досье. На начальника президентской
охраны. Где были представлены очень интересные факты. Для Президента
интересные. Для законодательных властей. Налоговой полиции. Для
участкового, на территории которого проживал тот охранник, милиционера. И
даже для его жены и его постоянной любовницы. Предназначенное для
Президента сообщение было предельно кратко. Потому что доводило до сведения
факты, а не многоречивые предположения и намеки интригующих сторон. В
сообщении подтверждалась возможность утечки ядерных боеприпасов из
арсеналов армии и Военно-Морского Флота. На трех конкретных примерах
подтверждалась. По отдельно взятым регионам. Особой строкой было выделено
сообщение об атомных бомбах, предположительно оказавшихся в распоряжении
преступных авторитетов, и их намерении использовать термоядерное оружие с
целью шантажа.

- Чьего шантажа?

- Вашего, правительства и страны шантажа.

- Вы уверены, что это не ошибка, не чей-то грубый розыгрыш? - спросил
Президент.

- Абсолютной уверенности нет. Но есть высокая степень вероятности. По
некоторым оценкам, до восьмидесяти процентов.

- Ваши люди имели доступ в ядерные арсеналы? Видели похищенные бомбы и
боеголовки? - напрямую спросил Президент.

- В одном случае видели. В двух других получили достоверные подтверждения
возможности их получения в частные руки.

- Вы считаете, что то, что они видели, - было атомной бомбой, а не просто
бомбой?

- С абсолютной гарантией установить принадлежность оружия можно только в
момент его подрыва. Мои люди не видели взрыва. Они видели только бомбу.

- Я не верю вам. В первую очередь потому не верю, что после предыдущего
вашего сообщения по моему настоянию в арсеналах Министерства обороны была
проведена самая тщательная ревизия. Были пересчитаны все бомбы и
боеголовки. Никаких пропаж не зафиксировано. Все оружие находится в том
месте, где ему надлежит быть. Находится под усиленной охраной. У меня нет
оснований не доверять представленному мне отчету.

- Но я назвал вам охранный шифр одного из атомных арсеналов, который знают
единицы. Он совпал?

- Он совпал.

- Тогда почему не предположить, что и другая представленная мной информация
соответствует действительности? Если первая оказалась верной.

- И все же я сомневаюсь. Сомневаюсь, что похищение и тем более
использование термоядерного оружия возможно. В принципе возможно! Военный
атом - это не отдельно взятая бомба, это целый комплекс охранных
мероприятий, исключающий возможность боевого использования данного вида
оружия одним лицом. Это оружие может активизироваться только
централизованно и не иначе как с ведома и прямого приказа Президента. У
которого находится пресловутый "ядерный чемоданчик". У меня находится!

- "Ядерный чемоданчик" находится у вас. А ядерное оружие, возможно, у них.

- Даже если предположить, что они похитили бомбу, они не смогут
использовать ее по назначению. Они не знают разблокирующих кодов.

- А им не нужны коды. Им нужны специалисты, которые способны привести
оружие в боевую готовность помимо кодов. И эти специалисты у них есть.

- Почему вы так считаете?

- Потому что в последние несколько недель в трех ядерных исследовательских
центрах пропали по меньшей мере пять специалистов данного профиля. Тех
специалистов, уровень знаний которых позволяет им разрешить эту техническую
задачу. А это уже не отдельное опасное происшествие. Это уже четко
прослеживающаяся система. Они имеют оружие, имеют специалистов и имеют
намерение его использовать. И даже если допустить один шанс из ста...

- Что вы предлагаете сделать?

- Провести еще одну проверку ядерных арсеналов. На этот раз с привлечением
сторонних, желательно гражданских, из числа понимающих в этом деле
физиков-ядерщиков, наблюдателей.

- Вы уверены, что они что-то найдут?

- Я не уверен, что они что-то найдут. Но я уверен, что в воинских арсеналах
не все благополучно. И еще более уверен, что ни одна комиссия, назначенная
Министерством обороны, не сможет с достаточной степенью достоверности
проверить деятельность подразделений Министерства обороны. Растратчики не
могут ревизировать растрату. Исходя из этого, я настаиваю на включении в
состав комиссии представителя нашей организации...

Через неделю Президенту был представлен отчет комиссии "по надзору за
положением дел в сфере хранения, списания и утилизации ядерного оружия...".

Отчет был написан в привычном для языка бюрократии стиле. Как будто речь
шла о стоящей на подотчете ХОЗУ администрации Президента мебели - "стол
деревянный, полированный, серый, одна штука, инвентарный номер...".

Только начинался тот отчет чуточку иначе.

Гриф "Совершенно секретно".

Гриф "Для ознакомления только высшим руководством страны".

Гриф "Напечатано в одном экземпляре".

"Комиссией в составе..."

Состав был самый серьезный. Несколько высших военных чинов. Несколько
высших просто чинов. Неско