Вернее,  мы
можем улыбаться, но это будет совсем  другая  улыбка,  скорее  ухмылка,  чем
улыбка. Гримаса. Заставить себя изобразить радость  в  момент  угрозы  очень
трудно, почти невозможно. Равно  как  наоборот  -  показать  испуг  на  пике
веселья. Точно так же трудно, говоря не правду,  строить  при  этом  гримасы
правды. Ну раз, ну два, ну три, но контролировать себя на протяжении долгого
разговора практически невозможно - мимика и жесты  все  равно  вас  выдадут.
Именно поэтому я беру на себя право утверждать, что здесь он говорит правду.
   - А здесь?
   Подполковник запустил видеомагнитофон.
   - И здесь тоже.
   - А здесь?..
   Собравшись уходить, подполковник от всей души поблагодарил  профессора  и
попросил его написать расписку о неразглашении.
   - Это ведь в общих интересах, - напомнил он. - Чтобы никто не узнал,  кто
у вас был и о чем просил.
   И его мимика и жесты неопровержимо свидетельствовали, что он не шутит...
   Следующим был найденный по  газетному  объявлению  надомник,  который  по
просьбе  начальников  на  домашнем  полиграфе  определял,   воруют   ли   их
подчиненные и изменяют ли им их секретарши. Бизнес шел  хорошо,  поэтому  он
совершенно не удивился, когда к нему заявился очередной заказчик.
   - Это ты, что ли, оказываешь услуги населению? - спросил тот с порога.
   Или "крыша", или милиционер - сразу понял надомник без всякого прибора.
   - А лицензия у тебя есть?
   Значит, "крышующий" милиционер...
   Он даже удостоверение предъявить не попросил, так  как  принадлежность  к
органам правопорядка у вошедшего на лбу была написана.
   - Ну так есть или нет?
   - Конечно, есть, - показал надомник сложенную вдвое пятисотрублевку.
   - А свидетельство частного предпринимателя?
   - Это? - протянул надомник еще одну пятисотку.
   - Санитарную книжку.
   - Да вы что! Зачем мне санитарная книжка?!
   - Вы  с  людьми  работаете!  Я  вот  сейчас  дверь  опечатаю,  а  тебя  в
отделение!..
   Пришлось предъявлять "санитарную книжку". Договор на аренду  помещения...
Паспорт с пропиской... Схему эвакуации в случае пожара... Кипа  "документов"
получилась изрядной.
   - Слушай, а ты точно можешь узнать по голосу, если пургу гнать?
   - Ну-у... - замялся надомник.
   - А если кто-то кого-то замочил и в несознанку пошел? Ты сможешь  узнать?
Да не менжуйся ты, я же не за просто так, я заплачу, - пообещал  милиционер.
- Сколько надо? - и потянул из кармана только что засунутые туда пятисотки и
сотки.
   Милиционеры не женихи - отказывать им не принято.
   - Где человек, с которым я буду работать? -  спросил  оператор  детектора
лжи.
   - Здесь,  -  протянул  ему  мент  видеокассету.  Определение  правдивости
человека по изменению тембра его голоса было новомодным методом.  Считается,
что, когда человек осознанно врет, его голосовые  связки  реагируют  на  это
подсыханием, отчего голос меняется. Ухо такое изменение распознать не может,
а приборы вроде бы способны. Конечно, не те, не  игрушки,  что  продаются  в
магазинах, а серьезные приборы.
   Милиционер включил видеомагнитофон. Полиграфист просмотрел всю пленку  от
начала до конца, смутно удивившись  тому,  что  она  идеально  подходит  для
применения  детектора  лжи.  Среди  множества  вопросов  встречались  такие,
которые позволяли выставить прибор на этого конкретного испытуемого.
   Например, воровал ли он в детстве.
   В детстве воровали все. Пусть не по-крупному, пусть конфетку  из  кармана
курточки, висящей в соседнем одежном ящичке в детском саду, или  варенье  из
шкафа на кухне - но все. А испытуемый ответил, что не воровал.  Что  заметил
прибор, отреагировав на вранье всплеском кривой.
   Эта кривая и должна была стать  алгоритмом,  позволяющим  выявлять  ложь.
Если подобная линия на  экране  монитора  повторится  вновь,  то  это  будет
означать, что испытуемый снова соврал!
   Ну что, поехали?
   - Вы завидовали своему убитому шефу? Конечно, завидовал, как  он  мог  не
завидовать?
   - Нет.
   Ползущие по экрану линии метнулись вверх и вниз,  вырисовывая  узнаваемый
узор. Правда, он немного отличался от эталонного - он  был  больше.  Значит,
испытуемый солгал сильнее, чем в первый раз!
   - Не нарушали ли вы закон?
   Конечно, нарушал. Не может Начальник Охраны не вылезти за  рамки  закона!
Голову   можно   на   отсечение   дать,   что   он   приобретал   и   хранил
незарегистрированное оружие и боеприпасы, прослушивал без санкции  прокурора
телефоны, "наезжал" на конкурирующие фирмы...
   А сказал - нет.
   А полиграф сказал - да!
   Очень интересно. И, главное, наглядно.
   Теперь можно переходить к более животрепещущим темам.
   Например:
   - Вы утверждаете, что это убийство совершили не вы?
   - Не я...
   И хоть бы что!  Никаких  дерганий,  никакого  шевеления  линий!  Тишь  да
гладь!..
   Выходит, он не врет? Выходит, что говорит правду?..
   Снова куча  второстепенных,  никому  не  интересных,  призванных  усыпить
бдительность говорящего вопросов. И вдруг, неожиданно, как удар из-за угла:
   - У вас были какие-нибудь причины желать смерти потерпевшего?
   - Нет, никаких...
   И опять никаких реакций. Ровным течением линий полиграф подтверждает, что
испытуемый не лжет, говорит правду!
   Он не убивал.
   У него не было причин желать своему шефу смерти.
   Он не знает имен преступников.
   Значит, это не он...
   Но если не он, то кто? Кто  и  каким  образом  мог  проникнуть  в  хорошо
охраняемый дом, как мог из него  выбраться  незамеченным  и  как  умудриться
вместо себя усадить на скамью подсудимых Начальника Охраны?
   Кто?
   И как?!
 
Глава 5 
 
   Управляющий банком "Российский национальный кредит" снял штаны и  почесал
себе ляжку. У финансового воротилы под  пятитысячедолларовым  костюмом  были
обыкновенные семейные трусы в цветочек.
   Управляющий был хорошо виден в переплете окна и перекрестье дальномера.
   Он постоял, почесался, позевал, упал в кресло и не глядя  ткнул  в  пульт
огромного, в полстены, телевизора. На  экране  возникла  цифрового  качества
картинка  многочисленного  и   многонационального,   имеющего   друг   друга
коллектива. Два десятка разноцветных актеров  дружно  возились  на  ковре  -
негры  покрывали  таитянок,  таитянки  хватались  за   латиносов,   индианки
заплетались  в  сложные  сексуальные  узлы,  китайцы  ловко   манипулировали
бамбуковыми палочками, но все почему-то выражали свои чувства на немецком.
   И кто бы мог подумать, что  известный  на  всю  страну  покровитель  муз,
меценат и учредитель престижных литературных  и  кинематографических  премий
смотрит дома откровенную порнуху.
   Управляющий активно сопереживал происходящему на  экране,  часто  дыша  и
багровея.
   Потом на экране появился приблатненного вида певец с гитарой и цигаркой в
зубах,  который  исполнил   несколько   задушевных   тюремных   песен.   Ему
подтанцовывал стилизованный под урок балет в кепках, телогрейках и наколках.
   Управляющий прослезился.
   После чего со вкусом поужинал селедкой с картошкой в мундире, потому  что
икра с ананасами ему на работе обрыдли.
   Отобедав, банкир лег спать.
   "Ноль один десять", - отметил наблюдатель время.
   Теперь  до  полчетвертого  можно  было  расслабиться,   ведя   наблюдение
"вполглаза",  так  как  до  половины  четвертого  он  не   появится.   А   в
полчетвертого встанет в туалет, после чего заляжет до самого утра.
   Наблюдатель знал распорядок дня и ночи, привычки банкира даже  лучше  его
самого. Потому что банкир время и продолжительность  хождения  в  туалет  не
отмечает.
   В три сорок пять банкир завозился в своей огромной кровати,  сел,  протер
глаза и зашаркал в сторону туалета, где находился до трех  пятидесяти  двух.
После чего вернулся и лег спать.
   Наблюдатель поднес к губам диктофон:
   "Три часа пятьдесят две минуты. Объект лег спать".
   Наблюдатель, в  отличие  от  объекта,  спать  не  мог.  И  лечь  не  мог.
Наблюдатель   сидел   на   раскладном   стульчике,   припав    к    окулярам
шестидесятикратного,  закрепленного  на  неподвижном  штативе  бинокля,   на
чердаке расположенной в километре  от  дома  банкира  шестнадцатиэтажки.  На
чердаке было темно, жарко и пыльно, но хотя бы дождь сверху не мочил...
   Банкир уснул, но работа продолжалась.
   На первом этаже справа тускло светились два окна. Окна забраны жалюзи, но
жалюзи были приподняты. Сквозь  стекло  просматривались  экраны  нескольких,
стоящих вплотную друг  к  другу  мониторов  и  силуэт  сидящего  против  них
человека. Жалюзи были приподняты, потому что было жарко и потому что с улицы
окна  не  просматривались.  Просматривались  со  стоящей  на  вершине  холма
шестнадцатиэтажки.
   Человек не отрывал взгляда от мониторов, хотя там ничего не менялось.
   В пять десять утра человек потянулся и встал, чтобы немного размяться. Он
сделал несколько вращательных движений головой, помассировал шею и,  пошарив
под столом, вытащил какой-то пакет. В пакете были бутерброды и термос.
   Он налил себе чашку кофе и откусил бутерброд...
   В пять восемнадцать он убрал термос, подошел к окну, вытащил  из  кармана
пачку сигарет и закурил, привалившись плечом  к  стене  и  выпуская  дым  на
улицу. Курил он три с половиной минуты, с пяти девятнадцати до пяти двадцати
двух.
   Многие имеют привычку, откушав, выкурить сигаретку-другую. И  этот  имел.
Он курил вчера, курил позавчера и курил до того. И примерно в  то  же  самое
время - в пять двадцать - пять сорок. Но между "многими"  и  ним  была  одна
существенная разница - те, многие, курят  дома,  а  этот  курил  на  работе.
Причем повернувшись спиной к мониторам.
   Что и отметил наблюдатель.
   Отметил,  что  с  пяти  девятнадцати  до  пяти  двадцати  двух   оператор
видеонаблюдения наблюдение не ведет.
   Каждодневная  монотонная  работа,  связанная  с  созерцанием   нескольких
экранов, на которых  ровным  счетом  ничего  не  происходит,  притупила  его
бдительность.  И  он  стал  позволять  себе  мелкие  вольности.   Он   забыл
справедливое предупреждение Минздрава по  поводу  того,  что  курение  может
сильно навредить здоровью.
   Мужчина докурил и сел на свое место. Где находился до шести пятнадцати. В
шесть пятнадцать он снова встал и открыл  какую-то  дверь.  Скорее  всего  в
туалет. Вернулся он быстро - через три с половиной минуты. Но все равно  это
было нарушением, так как эти минуты видеонаблюдение не велось.  Он  не  имел
права уходить, не подменившись,  -  должен  был  терпеть,  хоть  даже  штаны
испортить! Но есть писаные правила и есть неписаные. Не будешь  ведь  каждый
раз, когда приспичит, искать подмену. Это пока еще кого-нибудь докричишься и
успеешь ли докричаться!  А  раздувать  ради  этих  нескольких  минут  штаты,
создавая новое рабочее место, вроде как глупо. Проще  сбегать...  Тем  более
что возможные злоумышленники не могут знать, смотрят на них сейчас или  нет.
Ну или не должны.
   Больше оператор от мониторов не отрывался. Вплоть до восьми  часов  утра.
До сдачи смены.
   В восемь он снял тапочки, надел туфли, перебросился парой фраз  с  севшим
на его место сменщиком и убыл.
   О чем наблюдатель сообщил диктофону.
   В восемь пятьдесят пять проснулся банкир.
   В восемь пятьдесят шесть - потянулся.
   В девять десять позавтракал.
   В девять тридцать спустился в  гараж,  откуда  через  пять  минут  выехал
бронированный "Мерседес".
   Меньше чем через  полчаса  управляющий  банком  вновь  возник  в  паутине
дальномера. Но уже  не  этого,  уже  другого  дальномера,  другого  бинокля,
закрепленного на штативе на чердаке другой шестнадцатиэтажки.
   Силуэт банкира мелькнул в одном окне, потом в другом и до вечера  скрылся
за глухими жалюзи кабинета управляющего. Но наблюдение продолжалось.
   "В двенадцать ноль семь из ворот банка выехала  машина  -  джип  "Чероки"
черного цвета номерной знак..."
   "В двенадцать тридцать вышел человек - мужчина средних лет, брюнет,  рост
сто восемьдесят один - сто восемьдесят пять сантиметров..."
   "В двенадцать сорок три..."
   Управляющий банком "Российский национальный  кредит"  попал  как  муха  в
паутину. В паутину дальномеров...
 
Глава 6 
 
   Папка  была  одна.  И  очень  тоненькая,  потому   что   дело   оказалось
простеньким. Протоколы  допросов,  акты  экспертиз,  фотографии,  справки...
Выносить их из здания  прокуратуры  было  нельзя.  Но  если  за  деньги,  то
можно...
   У Резидента были деньги. И были материалы дела.
   Он вновь и вновь перечитывал их, пытаясь понять, как все произошло.
   И  понимал  все  меньше  и  меньше.  Начальник  Охраны  оказался  крепким
профессионалом, в короткий срок смог превратить обыкновенный загородный  дом
в маленькую Брестскую крепость. В дело был подшит нарисованный лично им план
обороны, где крестиками отмечено местоположение каждого охранника, радиусами
- сектора обстрелов, треугольниками - технические средства защиты. Крестиков
и  треугольников  было  много.  Через  крестики  и  треугольники  пробраться
незамеченным было практически невозможно, только  если  идти  на  штурм.  Но
никакого штурма не было... Так может, и убийц не было?..
   В кабинет потерпевшего заходил только Начальник  Охраны,  там  его  видел
ближний  телохранитель  -  родственник  покойного,  причем  видел,  как  тот
стрелял!
   При этом осужденный Начальник Охраны клянется и божится,  что  никого  не
убивал. Что  подтверждают  анализировавшие  его  поведение  психоаналитик  и
полиграф.
   А раненый телохранитель утверждает обратное.
   Выходит, кто-то из них врет.
   Кто?
   Начальник  Охраны  в  компании  с  полиграфом  и   психоаналитиком?   Или
телохранитель?
   Зачем врать Начальнику Охраны - понятно.
   Зачем телохранителю - не очень. Может,  он  имеет  на  своего  начальника
какой-нибудь зуб и решил таким образом отомстить ему?..
   Резидент снова и снова перебирал и перекладывал подшитые в папку бумаги и
просматривал изъятые следствием кассеты с видеокамер наблюдения.
   Вот сидит охранник, ничего не делает, хотя и не  спит...  Вот  он  поднял
голову и повернулся. В кадр вошел,  почти  вбежал  Начальник  Охраны  и,  не
поздоровавшись и никак не прореагировав на приветствие подчиненного, пересек
комнату. Из чего можно сделать вывод, что либо он по  натуре  хамоват,  либо
чем-то сильно озабочен...
   Начальник Охраны открыл дверь, закрыл дверь и тут же вновь открыл ее,  но
уже с  другой  стороны,  что  зафиксировала  вторая,  в  следующей  комнате,
видеокамера. Он  вновь  быстрым  шагом  пересек  помещение,  ни  к  кому  не
обращаясь и ни на кого не глядя, и скрылся за дверью, ведущей в  апартаменты
хозяина.  На  чем  запись  обрывалась,  так  как  в  жилой  зоне  видеокамер
установлено не было. Хозяин дома справедливо полагал, что его интимная жизнь
не сериал, предназначенный для коллективных телепросмотров.
   Ну и что из всего этого следует - что  Начальник  Охраны  редкая  бука  и
молчун? Это еще не преступление...
   Или что он был не в духе? Тогда нужно попытаться узнать, по какому поводу
не в духе, вдруг это не семейные неурядицы и оттуда потянется след.
   А если он был чем-то озабочен, то важно узнать, чем...
   Так, поехали дальше...
   Дальше Начальник Охраны вышел из жилой зоны  и,  подставляясь  объективам
видеокамер, прошел первое помещение, второе, третье и вышел  на  улицу.  При
этом его походка, мимика, манеры никак  не  изменились.  Что  странно,  если
предположить, что он только что ухлопал своего шефа и школьного  приятеля  и
пытался прикончить телохранителя. Для человека,  минуту  назад  совершившего
двойное убийство, он слишком уж  отрешен.  После  такого  люди  обычно  хоть
немножко, но переживают, а у этого ни один мускул на лице не дрогнул, словно
он таракана тапочком задавил!
   Что-то здесь не так... Или он никого не убивал, или убивал много и часто.
Так часто и много, так к этому привык, что перестал считать лишение человека
жизни событием, достойным внимания. Тогда надо покопаться в его биографии...
   Резидент запустил пленку дальше.
   Дальше снова был Начальник Охраны,  который  вернулся  с  обхода  постов.
Вернулся в дом. Он снова шагал через комнаты мимо "глазков"  видеокамер,  но
на  этот  раз  останавливался  возле  каждого  охранника,   что-то   у   них
выспрашивая, что-то им выговаривая. Теперь он выглядел менее  озабоченным  и
более дружелюбным.
   Что же произошло за это время?
   Разрешились его семейные проблемы? Как-то слишком уж быстро  разрешились,
буквально за несколько минут...
   Или на него столь благотворно подействовала встреча с Шефом?..
   Это вряд ли. Ведь вышел он от него таким же мрачным, как зашел, а с улицы
вернулся совершенно в другом настроении. Словно подменили человека...
   Резидент замер, зацепившись за случайную мысль, за расхожую фразу.
   Погоди, погоди... А что, если действительно?.. Ах ты, черт!..  Тогда  все
становится понятно!
   Резидент  быстро  промотал  кассеты  с  видеозаписями,   выискивая,   где
Начальник Охраны был снят крупным планом. И стал просматривать их  подряд  и
быстро. Вот он открыл входную дверь...
   Стоп! Зафиксировать лицо, вот этот ракурс, дать увеличение...
   Промотка.
   Остановился против камеры.
   Вновь стоп-кадр!..
   Повернулся...
   Однако какой он, при ближайшем рассмотрении, разный!  И  дело  уже  не  в
настроении, дело  в  скулах,  в  форме  ушей,  в  разлете  глаз...  На  этом
стоп-кадре у него скулы шире, чем на другом, а такого быть не  может!  Абрис
скул у человека от настроения не меняется, он у него какой есть  -  такой  и
есть, от рождения и до самой смерти!
   У всех не меняется, а у этого - меняется!
   И глаза!.. Здесь глаза разносятся на лице шире на несколько  миллиметров,
да и посажены глубже. Конечно, если смотреть мельком, на  ходу,  разницы  не
заметишь, но если всматриваться долго и если сравнивать... Если  сравнивать,
то видно, что глазки разные!
   Глазки-то разные!
   А уж уши!..
   А раз глаза и уши, то и все остальное  тоже!  Потому  что  цвет  и  форму
шевелюры нетрудно изменить, напялив на голову парик, нос  можно  расплющить,
насовав туда ваты или тряпок, челюсть возможно выдвинуть вперед - но  нельзя
сблизить или раздвинуть глаза! Только если череп разламывать!
   Вот и выходит, что "казачок-то - засланный"!
   Этот Начальник Охраны не  Начальник  Охраны  -  это  кто-то  другой,  кто
напялил на себя  парик,  наклеил  под  нос  усы,  сунул  за  зубы  накладки,
увеличивающие овал щек, и стал не похож на себя,  а  стал  похож  на  совсем
другого человека - на Начальника Охраны.
   Вот как враг проник в дом, преодолев неприступные рубежи обороны!  Он  не
карабкался через забор, не полз  на  брюхе  по  канализации  и  не  перегрыз
сигнализацию, он поступил проще и, если так можно выразиться, изящнее  -  он
напялил на себя личину человека, у которого охрана документы  не  проверяла,
которого везде и всюду пропускали  беспрепятственно.  И  запросто  пронес  с
собой оружие через все  металлодетекторы,  потому  что  пронес  открыто,  не
пряча, имея на то полное право! Право главного здесь,  после  хозяина  дома,
человека! Ну кто бы его остановил, кто бы спросил, куда он прет с пушкой под
мышкой?! Никто не мог остановить, так как все, кто  должен  был  остановить,
подчинялись непосредственно ему!
   И никто не остановил!..
   Убийца под маской Начальника Охраны проник в дом, спокойно  прошел  через
всех охранников, даже не здороваясь с ними - он потому и не здоровался и  не
разговаривал с ними, что опасался, что вблизи его могут распознать! - открыл
дверь в покои "шефа" и, ничем  не  рискуя,  в  упор  расстрелял  его  и  его
телохранителя.
   Кстати, о телохранителе! Раненом телохранителе...  Которого  он,  похоже,
ранил, а не убил сознательно, в  соответствии  с  задуманным  сценарием.  Он
оставил его в живых не по недоразумению, а  в  качестве  свидетеля,  который
должен был показать на Начальника Охраны. На настоящего  Нач