работал  со
свидетелями.  Он  выяснил  маршруты  движения  горожан  через  ту,  конечную
остановку  городского  маршрута   и   остановку   междугородного   автобуса.
Большинство пассажиров ехали в сады.
   И капитан Егорушкин стал методично прочесывать садовые товарищества.
   - Ого!
   - Что "ого"?
   - Как у вас помидоры дружно взялись! Это что за сорт такой особенный?
   - Ничего не особенный - самый обыкновенный, "бычье сердце".
   - Просто "бычье сердце"? Ну тогда вы  Мичурин  какой-то.  Как  вы  такого
добились?..
   И внимательно выслушивал небольшую агрономическую лекцию, комментируя  ее
восклицаниями: "Да вы что! Так просто?! Я поражен!.."
   Потом разговор заходил о трудной жизни садоводов  -  нерегулярной  подаче
воды, дороговизне семян, дороговизне сезонных билетов...
   - А вы как из города сюда добираетесь? На автобусе?
   А не страшно, все-таки не город, мало ли что? Могут и ограбить  или  чего
хуже...
   - И не говорите. У нас тут недавно одного мужика убили...
   - Да вы что?! Вы сами видели?
   - Нет, я сам не видел, но мой сосед, вон из того домика, видел, как я вас
теперь, и рассказывал...
   Сосед тоже был большим поклонником помидоров сорта  "бычье  сердце"  и  с
удовольствием делился агрономическими секретами с приятным  на  вид  молодым
мужчиной.
   А потом, как-то само собой, разговор зашел о той, памятной ему драке, где
несколько, на вид уголовников, обступили на остановке мужика, оттащили его в
кусты и там убили.
   - А зачем убили-то? Что с садовода взять можно?
   - А он не был садоводом. Он с "дипломатом" был. С таким большим. На него,
наверное, эти бандиты и позарились.
   - А потом что было?
   - Потом не знаю. Они от остановки в другую сторону побежали.
   - С "дипломатом"?
   - Вроде с ним.
   - Да, досталось вам. Милиция поди потом по допросам затаскала?
   - Нет, никакой милиции не было. А если бы и была, я ничего им не  сказал.
А то эти потом найдут и подрежут...
   -  Зря  вы  так,  гражданин,  говорите.  Сознательность  надо  проявлять,
все-таки человека убили.
   И предъявлял свое удостоверение, отчего не в меру разболтавшийся  садовод
сразу скисал.
   - Хочу задать  вам  несколько  вопросов,  пока  без  протокола.  Но  если
что-нибудь утаите, то придется пригласить вас в отделение для снятия допроса
по всей форме. И тогда, боюсь, ваши помидоры увянут.
   - А можно без... без отделения?
   - Это будет зависеть от вашего желания помочь следствию.
   - Я готов, я помогу.
   - Посмотрите на эти фотографии, кто-нибудь из этих  людей  был  на  месте
преступления?
   На фотографиях были Ноздря, Харя и кое-кто из банды.
   - Только внимательней, внимательней смотрите. От этого будет зависеть...
   - Да, были. Вот этот и этот. Эти точно были.
   - А человека, которого они убили, вы можете описать?
   - Ну наверное...
   - Или лучше поступим так: я вам буду показывать отдельные детали  лиц,  а
вы выбирать похожие.
   - Где выбирать?
   - Прямо здесь.
   Капитан вытаскивал из бывшей при нем спортивной сумки ноутбук и  запускал
программу фоторобота.
   - Лоб, лоб какой был?
   Такой?
   Такой?
   Или, может быть, такой?..
   Нос...
   Уши...
   Губы...
   Похож?
   - Да, кажется, похож. Похож!
   - Кто-нибудь еще из тех людей, что вы знаете, был на остановке  в  момент
преступления?
   - Нет.
   - Я  предупреждаю  вас  об  ответственности  за  дачу  ложных  показаний.
Предупреждаем, что мы их все равно найдем, и тогда  вам  не  убирать  вашего
урожая. И гарантируем, что никому не скажем...
   - Да, были. Семен Михайлович вон из того домика...
   Семен Михайлович тоже опознавал .на фотографии бандитов и составлял  свой
вариант  лица   потерпевшего   на   фотороботе.   И   указывал   на   других
садоводов-свидетелей.
   Которые добавляли  детали  к  картине  преступления  и  новые  штришки  в
портрете потерпевшего.
   С которым капитан отправился  в  аэропорт  и  на  вокзал,  где  показывал
удостоверение и распечатку фоторобота.
   - Вы не видели этого человека? Где-нибудь  здесь,  в  зале  ожидания,  на
выходе, возле буфета. У него еще был такой большой кейс.
   В  комнате   отдыха   летного   состава   капитан   долго   беседовал   с
бортпроводницами.
   - Посмотрите внимательней,  это  опасный  преступник.  Маньяк.  И  каждый
лишний день, проведенный им на свободе, может стоить кому-то жизни.  Он  мог
лететь на самолете примерно...
   - Да, видела, - быстро вспомнила одна из бортпроводниц. - Летел. Его  еще
потом один молодой человек разыскивал, буквально на следующий день, тоже  из
милиции.
   - Из милиции? Почему вы решили, что из милиции?
   - Он удостоверение показал.
   - А фамилию его вы не помните?
   - Нет.
   - А место, где сидел вот этот? - снова показал фоторобот.
   Место стюардесса помнила. Отчего не составляло труда установить фамилию и
имя пассажира, взявшего на этот рейс и на это место билет... И получается...
   ...Получается, что он идет по следу пропавшего  Девяносто  второго.  Тот,
второй с видеозаписи тип, вертевшийся возле  конечной  остановки  городского
автобуса. Потому что вертелся. И потому, что с конечной остановки поехал  не
куда-нибудь, а поехал на железнодорожный вокзал и поехал в аэропорт. Где  не
билеты покупал, а останавливал служащих и показывал им какую-то распечатку.
   Какую?
   Девяносто девятый остановил одного из служащих.
   - Слушай, к тебе сейчас лейтенант Сидоров не подходил? Ну он тут еще всех
останавливает и показывает... - Потянул фразу Девяносто девятый.
   - Фоторобот, что ли?
   - Ну да, фоторобот. Такого мужика с бородой.
   - Нет, без бороды. С короткой стрижкой.
   - И с такими бровями, широкими и дугой, как у Брежнева.
   - С узкими и прямыми.
   - Тогда это не тот. А лейтенант куда пошел?
   - Туда.
   - Спасибо...
   Еще у одного служащего Девяносто девятый спросил про нос и губы.
   Опознать по описанию фоторобот Девяносто второго было затруднительно. Но,
как минимум, он был на него похож.
   А раз так, то этот мужик с фотороботом подошел к тайне кейса ближе  всех.
Потому что прошел по его маршруту, нашел людей, которые его видели, по  чьим
показаниям смог составить фоторобот, с которым пошел по транспортным  узлам.
А раз пошел, то он мог и почти  наверняка  вычислил  людей,  которые  видели
Девяносто второго в самолете. После  чего  будет  пара  пустяков  установить
фамилию и имя убитого пассажира. Не настоящие фамилию и имя, но все равно...
   Девяносто девятый отбежал на почту и,  пока  мужик  с  фотороботом  ел  в
буфете, отбил срочную телеграмму.
   "Могилу тети  приехали  навестить  дальние  родственники,  интересующиеся
оставленным  ею  наследством.  Необходимо  решить  вопрос   целесообразности
приезда племянников".

ГЛАВА 22

   В Генеральном штабе Российской армии играли в войну. Играли  взрослые,  с
лампасами на штанах и генеральскими звездами на погонах, дяди.
   Они продвигали вперед "фишки" дивизий, полков и батальонов,  поддерживали
их огнем расставленных по флангам артбригад,  бросали  в  прорыв  игрушечные
"танки"  сводных  танковых  батальонов,  поднимали  в  воздух   "самолетики"
эскадрилий фронтовой и стратегической авиации,  пододвигали  к  местам  боев
"кораблики"  десантных  эскадр,  выбрасывали  на  территорию  "синих"  полки
десанта,  подтягивали  из  тылов  "паровозики"  железнодорожных  эшелонов  с
боеприпасами, техникой и личным составом.
   Они  передвигали,  переставляли  и  снимали  с   карт   боевых   действий
уничтоженные противником фишки, которые на самом деле  не  были  фишками,  а
были вполне реальными армиями, дивизиями, полками,  батальонами,  батареями,
экипажами,  эскадрильями.  Были  людьми.  И,  передвигая  очередную   фишку,
генералы отрывали  от  семей  сотни  тысяч  мужей  и  отцов,  переодевали  в
камуфляж, перетаскивали в теплушках и на транспортных "АНах" через полстраны
и с ходу бросали в  бой.  Из  которого  живыми  выходили  единицы.  Выходили
полумертвыми,  бесполезными  для  войны  калеками.  И,  оттаскивая  в   тылы
"паровозики" санитарных поездов, генералы загоняли их на запасные пути  и  в
тупики, чтобы пропустить спешащие на фронт эшелоны с поставленной под  ружье
"живой силой". Которую, рассылая повестки и милицейские наряды, ставили  под
ружье   разбросанные   по   стране    военкоматы,    стремительно    повышая
мобилизационные возраста с двадцати пяти до тридцати, до тридцати  пяти,  до
сорока, пятидесяти...
   И все равно, перемалывая в мясорубке боев десятки дивизий, тысячи  танков
и самолетов, генералы проигрывали. Проигрывали навязавшему войну противнику.
   - Все.
   Передовые отряды "синих" вышли в  ближние  тылы,  перерезав  и  взяв  под
контроль транспортные коммуникации. У  седьмой  гвардейской  осталось  треть
личного состава и по два снаряда на орудие. Они обречены.
   - Надо срочно перебросить туда сороковую армию.
   - Чем перебросить?
   - Железкой.
   Генералы вбивали в память компьютеров  новые  данные  -  тысячи  "единиц"
личного  состава,  сотни  "коробок"  танков  и  бронетранспортеров  и  сотни
разнокалиберных "огурцов", тысячи тонн снарядов и  патронов,  десятки  тысяч
литров горючки, без счета зимних рукавиц,  муки,  полевых  кухонь,  ботинок,
консервов, бинтов, портянок,  котелков...  Которые  так  запросто  в  нужный
квадрат  не  перебросить.  Которые  нужно  расконсервировать,  выгрузить  из
складов, подтащить, поднять на машины,  довезти  до  станции,  разгрузить  и
затащить в вагоны и на платформы, перевезти за сотни километров  по  забитой
составами, разбомбленной железной дороге,  вновь  разгрузить  и  лишь  тогда
бросить в бой, где через два-три часа от всего этого - от людей и техники  -
ничего не останется. И, значит, к исходу третьего часа к  разбитым  позициям
необходимо подтянуть свежий личный состав и  новые  танки  и  артиллерийские
установки и новые портянки и консервы...
   - Нет, не успеваем. Мы застреваем где-то здесь, под Рязанью, и  дай  бог,
если успеваем перебросить два полноценных батальона.
   - А если самолетами? Транспортниками Второй воздушной?
   И снова в компьютеры, в ход войны вводятся измененные данные  -  заправка
горючим, погрузка - разгрузка, прикрытие с воздуха и земли, подлетное время,
вражеские  перехватчики,  пропускная  способность  военных,  гражданских   и
резервных  аэродромов,  количество   уцелевших   взлетно-посадочных   полос,
подъездные  пути,  количество  машин,  зенитные  батареи,  время   разгрузки
транспортников...
   - Не получается. У Второй  воздушной  к  этому  времени  останется  треть
бортов.
   - А Первая?
   - Первая прижата к аэродромам Шестым воздушным флотом противника.
   Нет,  нельзя  перебросить  Сороковую   армию.   Нет   такой   технической
возможности! И Седьмая гвардейская, и Вторая танковая, и  Десятый  отдельный
артполк, и еще без счету полков и батальонов, оставшихся в стянутом войсками
противника котле, обречены на полное уничтожение.
   И все труднее засевшему в подземных бункерах в  Подмосковье  командованию
успевать за стремительно меняющейся картиной  театра  военных  действий,  за
стрелами наступлений, врубающихся в нашу оборону, раздирающих стыки армий  и
устремляющихся в прорыв десятками  полнокровных  дивизий  в  соответствии  с
генеральным планом наступления, разработанным в Генштабе противника.
   И уже сданы Брянск, Псков и Смоленск, а на южном  направлении  две  армии
противника прорвались к Волгограду, отрезая центр России  от  Краснодарского
края и Закавказья, и почти наверняка там  не  остановятся,  а  форсированным
маршем пойдут дальше по ровным как стол степям, с  южного  подбрюшья  России
угрожая Поволжью и стремясь перерезать Транссиб.
   И уже по всей территории России бушует война. Ив Москве, Туле,  Ярославле
и во всех городах европейской части, в Поволжье и на Урале, в  Екатеринбурге
и Челябинске догорает промышленность. Потому что выдвинутые  к  самым  нашим
границам из Польши, Чехии, Прибалтики и Турции сотни ракет средней дальности
запросто накрывают пол-России. А в Балтике авианосцы,  подошедшие  к  самому
Кронштадту, утюжат Питер и весь  северо-запад  взлетающими  с  интервалом  в
тридцать секунд палубными штурмовиками. И утюжат Мурманск и Архангельск. А у
нас нет авианосцев, и наши ракеты средней дальности не могут  дотянуться  до
врага. Мы по их столицам можем  отвечать  только  единичными  залпами  ракет
стратегического назначения. А  если  ими  отвечать,  то  будет  термоядерная
война, без побежденных и победителей. И, значит, нельзя отвечать!
   И придется отступать.
   - Все, тупик. Остается задействовать тактическое ядерное...
   - У нас там остатки Шестой армии.
   - Значит, придется бить по Шестой армии, бить по своим... Играем...
   Тактические ядерные заряды взорвались в мешанине их и  наших  отступающих
войск, накрыв всех и в том числе ни в  чем  не  повинное  местное  население
ядерным грибом.
   И все равно, все равно это не спасло фронт, но лишь задержало наступление
противника на несколько дней. А потом, подтянув  по  захваченной  железке  и
воздухом из ближней Европы резервы, он пошел  вперед,  проламывая  фронтовой
авиацией  и  крылатыми  ракетами  нашу  оборону,  сканируя  с  зависших  над
европейской  частью  России  спутников  позиции  наших  войск,  вычисляя   и
уничтожая высокоточным оружием штабы, ракетные пусковые и склады боеприпасов
и горючки.
   И лишь ценой  двух,  в  мелкую  крупу  перемолотых  армий  противник  был
остановлен где-то на линии Ржев - Тула. Где сдерживать его дальше  не  стало
никакой физической  возможности  из-за  отсутствия  свежих  резервов,  из-за
нехватки военной техники и боеприпасов, потому что мобилизованная  на  нужды
фронта промышленность не успела выйти на предусмотренные войной мощности,  а
стратегические, собранные на случай войны запасы были разорены  еще  раньше,
еще в мирное время.
   И никакие героические усилия остатков войск и брошенные  в  прорыв  полки
ополченцев спасти положение уже не могут, потому что современная война - это
не война людей, это война оружия и технологий.
   - Ну что, сдаем Москву?
   - Похоже, придется... Сдаем Москву!..
   А вслед за  Москвой  -  Рязань,  Ярославль  и  Вологду  с  Череповцом.  И
фактически Питер и весь Северо-Запад России уже отсечен от Центра и вынужден
драться сам по себе, в отрыве от общей стратегии, баз снабжения и людских  и
промышленных ресурсов, в почти полной изоляции. А после прорыва противника к
Белому морю в безнадежном, как удавка стягивающемся к Питеру, кольце.
   И уже сданы Тамбов, Пенза и Нижний Новгород. И с  неимоверными  усилиями,
за  счет  брошенных  в  огонь  прямо  "с  колес"  уральских,   сибирских   и
дальневосточных дивизий, удается остановить фронт на рубеже Самара - Казань.
Где, сбивая вражеские переправы и подрывая мосты, удается выгадать несколько
дней, пополнить части башкирскими и  уральскими  призывниками,  зарыться  на
правобережье  в  землю  по  самые  макушки  и  зарыть  орудия  и  реактивные
установки. И держать оборону не щадя живота своего, уповая на  матушку-Волгу
как на последнюю естественную до самой  Сибири  преграду.  Держать  столько,
сколько возможно, и держать, когда уже невозможно.
   Но все равно, потеряв две трети личного состава, дрогнуть и попятиться  и
отступить, вплоть до Урала. Где, цепляясь за  хребты,  навязывая  противнику
полупартизанскую войну, заманивая его в ущелья и болота, разрушая  дороги  и
коммуникации, поджигая леса,  попытаться  получить  у  войны  передышку  для
перегруппировки войск и формирования новых полков и дивизий.
   Но  так  ничего  и  не  сформировать.  Потому  что  уже  нет  возможности
обеспечить армию вооружением в требуемом объеме, и дивизии уходят на фронт с
"голыми руками", со стрелковым оружием, с полковой артиллерией против  ракет
класса "земля - земля".
   И войска, остервенело огрызаясь, покатились дальше, все дальше и  дальше,
и были загнаны в болота Западно-Сибирской низменности, где утонули в трясине
остатки тяжелого вооружения,  где  теснимые  противником  дивизии  разорвали
единый фронт, потеряли соседей справа и слева, утратили единое  командование
и перестали существовать как армия. А те немногие, оставшиеся  боеспособными
и еще сопротивляющиеся подразделения враг взял в кольцо и, удушив  блокадой,
добил ракетными ударами и залпами тяжелой артиллерии, выкаченной  на  прямую
наводку.
   Все. Война окончена. Война проиграна.
   Генералы промокнули вспотевшие лысины  и  бросили  на  карты  бесполезные
карандаши. Они проиграли и на этот раз. Проиграли Западную кампанию. Как  до
того проиграли Восточную и Среднеазиатскую.
   Они проиграли все возможные войны.
   Из чего следовало, что Вооруженные силы России, ее оборонный комплекс, ее
мобилизационный и ресурсный потенциалы не в состоянии  обеспечить  победу  в
возможной полномасштабной войне. Что  ее  войска  будут  разбиты  в  течение
первых недель, а отмобилизовать и вооружить новые у  государства  не  хватит
сил. То  есть  впервые  со  времен  татаро-монгольского  ига  Россия  лишена
возможности противостоять внешней агрессии.
   Вот такие печальные выводы...
   Генералы свернули и спрятали  в  сейфы  оперативные  карты,  выкурили  по
сигарете  и  сели  писать  рапорт  министру  обороны,   Премьер-министру   и
Верховному главнокомандующему Вооруженных сил России...

ГЛАВА 23

   - Опять? - поразился Девятый. - Опять приехали? Да  откуда  они  берутся,
все эти родственники в таких количествах?!
   Сколько их на этот раз?
   - Двое. Но они претендуют на наследство активнее всех остальных,  и  даже
активнее тех, что были раньше. Боюсь уговорить их отступиться от  наследства
смогут только племянники.
   - Хорошо, я все понял. Сообщу решение телеграммой.
   Девятый долго сидел с  трубкой  в  руках,  раздумывая,  что  ему  делать.
Ситуация все более и более выходила из-под контроля. Проблемы нарастали, как
несущаяся  вниз  по  склону  лавина.  На  место   нейтрализованных   тетиных
родственников приходили новые, с которыми нужно было что-то делать.  Но  уже
опасно было что-либо  делать,  потому  что  кривая  смертности  в  городе  в
последнее время превысила средние показатели. Ну не организовывать же там, в
самом деле, постоянно действующий филиал!
   Нет, надо разобраться с этим делом раз и навсегда.
   Надо разобраться самому...
   Девятый набрал номер Восьмого. Потому что обязан  был  докладывать  любую
вновь поступившую информацию.
   - У нас новые осложнения с тетиным наследством.
   - Опять?! Да что же это такое делается!..
   - Двоюродный племянник сообщил, что  объявились  новые,  претендующие  на
наследство родственники. Еще более активные, чем раньше, родственники.
   Не исключено, что они могли узнать рейс и время прибытия  тети  в  город.
Когда она еще была жива.
   - Что ты предполагаешь делать?
   - Я думаю выехать на место и разобраться во всем самому.
   - Разумно.
   - Хочу просить отправить со мной племянников.
   - Хорошо, согласен. Когда выезжаешь?
   - Немедленно...
   Девятый вылетел на место ближайшим  рейсом.  Но  вылетел  не  туда,  куда
нужно, вылетел в другой, соседний город. Где в аэропорту нанял частника.
   Чистильщики отправились в путь на полчаса раньше его, но  отправились  на
машинах. Разными маршрутами на разных  машинах.  Аэрофлоту  они,  на  всякий
случай, решили не доверяться.
   В городе, в условленном месте, Девятый встретился с Девяносто седьмым.
   -  Первым  пришел  вот  этот,  -  показал  несколько  плотных  листов   с
компьютерной фотораспечаткой Девяносто седьмой.
   - Кто он?
   - Следователь из Москвы. Фамилия Шипов.
   - Откуда знаешь фамилию?
   - Попросил посмотреть в книге регистрации швейцара.
   - Да ты что!..
   - Я аккуратно, втемную. Он мне не только Шипова,  он  мне  сорок  фамилий
списал.
   - Кто был вторым?
   - Вот этот.
   "Вторым" был капитан Егорушкин, снятый цифровой видеокамерой в нескольких
ракурсах.