шариковая авторучка.
   В отличие от них охрана Президента авторучек не имела, потому  что  имела
ноутбуки, карманные  компьютеры  и  электронные  записные  книжки.  И  имела
кое-что из того, что заменяет  резиновые  дубинки  и  полиэтиленовые  мешки,
надеваемые на голову. И что превосходит по эффективности дубинки и мешки.
   Посредника перевели в помещение, которое  напоминало  больничную  палату.
Здесь тоже была кушетка, обитая зеленой  клеенкой  и  застеленная  сложенной
вдвое простыней. Только, кроме клеенки и простынки,  с  боков  свисали  вниз
широкие кожаные ремни, которыми можно было пристегивать буйных "пациентов".
   - Ложитесь сюда, пожалуйста.
   Посредник лег. Ему стянули ноги и руки, прижав их к кушетке.
   В "палату"  вошел  мужчина  в  белом  халате  и  докторской  шапочке.  Он
пододвинул табурет, сел. Расстегнул на груди Посредника рубаху.  Прилепил  к
телу несколько грушевидных  присосок.  Потом  раскрыл  принесенный  с  собой
чемоданчик.
   - Дышите, - попросил  он.  -  Теперь  не  дышите...  Это  был  переносной
кардиограф. Всего лишь кардиограф...
   По экрану ноутбука побежали ленты зубцов.
   - .Все в порядке, - сказал врач. - Сердце здоровое.
   - Выдержит?
   - Должен.
   Врач ушел. Пришел другой. Тоже с чемоданчиком.
   - Как вы себя чувствуете? - спросил он.
   - Немного стесненно, - ответил Посредник. Врач улыбнулся.
   - Не страдаете ли вы какими-нибудь серьезными заболеваниями?
   - Мне кажется, теперь это не имеет никакого значения.
   Врач замерил давление, проверил пульс.
   Серьезно у них тут дело поставлено. На широкую ногу.
   Что на самом деле не радует,  что  заставляет  готовиться  к  худшему.  К
самому худшему...
   Врач положил на колени чемоданчик. Щелкнул  замками.  Достал  одноразовый
шприц и упаковку ампул. Спросил:
   - Вы что-нибудь слышали о "сыворотке правды".
   Посредник мотнул головой.
   - Это отдельная группа медикаментозных средств,  таких,  как  скополамин,
пентотал, барбамил и прочие, которые путем  воздействия  на  кору  головного
мозга  и  нервную  систему  человека  подавляют  его  волю  и   одновременно
стимулируют центры, отвечающие за память и речь. Не буду перечислять вам все
фармакологические последствия приема данного препарата, сообщу лишь, что оно
не безвредно. Это далеко не аспирин. После даже  однократного  приема  могут
наблюдаться различные расстройства психики, при многократном либо применении
ударных доз не исключено  расстройство  сознания  и  даже  летальный  исход.
Которых, в принципе, можно избежать. И желательно избежать. Надеюсь вы  меня
понимаете?
   "Пациент" кивнул.
   - Хотите что-нибудь сказать?
   - Нет.
   Врач пожал плечами и перехватил  руку  Посредника  выше  локтя  резиновым
жгутом. Потом, обломав хоботок ампулы, сунул внутрь иглу. Маслянистая на вид
жидкость наполняла шприц.
   - Поработайте кулаком.
   Вена в локтевом изгибе набухла, выступила из кожи.
   Врач склонился над телом и ввел иглу в вену. Медленно  вдавливая  большим
пальцем поршень и глядя на секундную стрелку часов, опустошил шприц.
   Проверил пульс. Подняв веко, взглянул в зрачки.
   Наполнил еще один шприц, на этот раз  чем-то  прозрачным,  снова  толкнул
иглу в вену.
   "Наркотик. Наркотик плюс  сыворотка,  комбинированный  укол..."  -  успел
подумать, успел что-то такое вспомнить Посредник. И тут же почувствовал, что
"поплыл".
   Окружающие  предметы,  сидящий  рядом   "врач"   качнулись,   расплылись,
утрачивая четкие очертания. Потолок поехал вниз,  стены  наклонились,  стали
заваливаться вперед,  грозя  обрушиться  на  кушетку.  Люстра  под  потолком
засветилась  ярко,  как  прожектор,  слепя  и  обдавая  жаром  лицо.   Звуки
усилились, бухая в перепонки, словно близкие взрывы.
   На месте врача оказался не он, а  какой-то  совсем  другой  человек.  Без
халата, с большим, наплывшим на самые глаза лицом  и  неестественно  громким
голосом.
   - Вы должны отвечать на мои вопросы. Вы должны говорить правду, -  сказал
он. - Вы будете говорить правду?
   Его голос проникал в самую душу, ему хотелось верить  и  хотелось  с  ним
разговаривать.
   - Вы хотите говорить?
   - Да, - с трудом ворочая языком, ответил Посредник. И словно  со  стороны
услышал свой голос.
   Он хотел говорить. Он хотел понравиться этому человеку. И  очень  боялся,
что тот может рассердиться и может накричать на него.
   Препарат действовал...
   Миллионы зудящих, словно зеленые  мухи,  слов  распирали  мозг,  до  боли
давили на черепную коробку,  стремясь  вырваться  наружу.  Голова  гудела  и
разрывалась.  Единственным  спасением  было  раскрыть  рот,  чтобы  стравить
излишки давления в окружающее пространство. Стравить речью. А если нет, если
продолжать молчать, то мозг не выдержит напряжения и разорвется.
   Надо лишь открыть рот...
   - Говорите же, говорите, я слушаю.
   "Как вас  зовут?  Сколько  вам  лет?"  -  прозвучали  первые,  совершенно
безобидные, но которые должны были прорвать плотину молчания, вопросы. И  за
которыми в пробитую ими брешь должен был хлынуть неудержимый, как половодье,
поток информации.
   - Как вас зовут?
   "Нельзя  говорить,  нельзя!.."  -  сопротивлялось,   из   последних   сил
сопротивлялось сознание.
   "Но почему? Это же только имя... Всего  лишь  имя...  Оно  ничего  им  не
скажет. Надо назвать ему имя, и сразу станет легче".
   - Как... вас... зовут?
   - Сер...гей, - ответил Посредник.
   - Молодец, Сережа, - похвалили его. - Умница. И  стало  очень  приятно  и
хорошо. И захотелось, чтобы стало еще лучше.
   - У тебя есть мать, отец? Где они проживают?
   В этом вопросе тоже не было ничего  страшного.  Но  этот  безобидный,  на
который все охотно отвечают, вопрос не сработал. Вернее, сработал совсем  не
так, как должен был.
   Он сказал мать?.. Да,  мать...  Она  есть  и,  наверное,  еще  жива...  И
братья!.. И сестры!.. Они тоже живы... Пока живы...
   У  него  много  родственников,  и  в  том  числе  поэтому  его  назначили
Посредником. Наверное, в том числе поэтому...
   Они живы... Но лишь пока он молчит. Пока удерживает тех  зеленых  зудящих
мух в голове. А если не будет удерживать, то  их  не  станет.  Они  умрут...
Из-за него. Потому что  предательство  не  может  оставаться  безнаказанным.
Предатель должен отвечать за предательство не  только  своей  жизнью,  но  и
жизнью своих близких. И это правильно. Потому что только так можно  бороться
с мухами... Только защищая близких тебе людей...
   - У тебя есть мать? - снова прозвучал вопрос.
   Посредник молча замотал головой. И вдруг заплакал, потому  что  ему  было
очень стыдно обманывать человека, задававшего ему вопросы.
   - Введи ему еще кубик, - как будто сквозь вату прозвучал голос.
   - Опасно, он может не выдержать.
   - Ничего - как-нибудь. Он мужик крепкий!..
   В руку ткнулась игла. И тут же в голову прилила новая волна безволия.  Но
теперь прилила болью.
   - Ты будешь говорить, Сергей?
   - Да... Я буду...
   И уже даже близкие ушли куда-то на периферию сознания, и осталось  только
желание подчиниться чужой воле.
   Надо говорить.
   Придется говорить... Лучше самому...
   Посредник открыл рот и, не ожидая вопросов, начал болтать. Начал  болтать
о тайном, о том, о чем никому никогда не рассказывал, о том, что  знал  один
только он.
   - Однажды я украл у матери деньги, а сказал, что это сделал младший брат.
Я купил себе мороженое, а его выпороли ремнем. И я стоял рядом и смотрел.  И
хотя знал, что он не брал денег, издевался над ним...
   Выпорхнувшие на волю мухи  ослабили  давление  на  мозг.  Стало  легче  и
хотелось, чтобы стало еще легче, чтобы стало совсем легко...
   - Потом я сжег кошку. Мне сказал сосед, что это  очень  весело  смотреть,
как горит живая кошка. Я взял дома кусочек мяса и приманил бездомную  кошку.
Поймал ее, унес в подвал и привязал к какой-то трубе. Потом зажег  спичку  и
поднес огонь к шерсти...
   Было стыдно рассказывать о том, о чем  он  рассказывал.  И  было  приятно
рассказывать.
   - Кошка кричала. Я испугался и убежал. А потом долго плакал...
   - Не надо про это. Не надо про кошек. И  про  собак  тоже.  Расскажи  про
работу. Ты должен рассказать про свою работу!
   - Да, я расскажу, позже... В семнадцать лет я познакомился с девушкой,  и
она забеременела. Когда она рассказала обо  всем  родителям,  они  попросили
меня прийти, я пришел и обвинил ее в том, что она спала с другим, что  спала
со многими...
   Посредник говорил без умолку, вспоминая все новые и  новые  свои  стыдные
тайны. Сыворотка  работала,  работала  абсолютно,  но  совсем  не  так,  как
хотелось его собеседникам.
   - О работе, говори о своей работе, - уже менее вкрадчиво, уже  с  напором
твердили они. - Кто твои начальники? Как их можно найти?
   - Сейчас, сейчас расскажу...  Я  вспомнил,  как  однажды  нашел  кошелек,
который потерял мой  однокашник.  Я  вначале  взял  его,  а  потом  не  смог
признаться и выбросил в мусоропровод...
   Он не молчал, он рассказывал, рассказывал, рассказывал,  забивая  главную
свою, и не только свою, тайну десятками признаний во второстепенных  грехах.
Так когда-то советовали ему  в  учебке,  обучая  противостоять  психотропным
допросам.
   Говорили - если ты чувствуешь, что не можешь  больше  молчать  -  говори.
Лучше раньше, пока не потерял контроль  над  собой.  Вспоминай  то,  что  ты
предпочел бы забыть. И говори!..
   - Ты молодец, но это все не то. Расскажи  о  главном,  о  самом  главном,
самом-самом!
   Профессиональными, потому что с расчетливо подобранными тембрами и хорошо
поставленными интонациями,  голосами  его  просили,  уговаривали,  требовали
открыть Тайну.
   - Говори, ты ведь хочешь сказать. Хочешь?
   - Да... Хочу. Но не могу. Я не могу!..
   - Ты можешь, можешь. Не мучь себя, Сергей.
   Говори!
   Сознание размывалось, уплывало, растворялось в разъедающих мозг молекулах
"сыворотки правды". Хотелось перестать сопротивляться, хотелось расслабиться
и плыть по течению, ощущая блаженный покой.
   - Ты скажешь?..
   - Да... скажу. Я скажу самое главное. Я скажу все...  Однажды,  это  было
давно, я встретил человека. Я раньше  его  не  знал.  Я  встретил  его  и...
почувствовал к нему влечение.  Хотя  он  был  мужчиной.  Это  было  минутное
ощущение, но это было!..
   - Да чтоб тебя!.. С твоей любовью к мужикам и жареным кошкам! Сволочь!..
   От него так ничего и не добились. Действие сыворотки закончилось, а новую
инъекцию "пациент" бы не выдержал. Ему вкололи снотворное  и,  перевалив  на
носилки, вынесли из "палаты".
   Но это был еще не конец. Еще не конец...
   Так легко отделаться он не мог...

Глава 8

   Подполковник Максимов перелистнул последнюю,  подшитую  в  скоросшиватель
страницу и захлопнул папку.
   Все, готово. Теперь уже окончательно готово!
   Какую  работу  провернул,  это  же...  это...  вспомнить  страшно!   Ночи
недосыпал, в командировки под надуманными  предлогами  мотался,  коньяки  за
"левые" экспертизы  выставлял,  дома  на  кухне  схемы  вычерчивал...  Такую
самодеятельность развел...
   Но зато теперь можно с полной уверенностью говорить о том,  что  к  серии
имевших  место  в  различных  регионах  страны  заказных  убийств  известных
бизнесменов  и  уголовных  авторитетов   причастны   военнослужащие   частей
армейского спецназа.
   Теперь это не предположение, теперь это сумма доказательств, полученных в
результате предпринятых  им  следственных  действий.  Пусть  по  собственной
инициативе,  пусть  без  санкции  свыше,  пусть  не  всегда  с   соблюдением
существующих процессуальных норм,  но...  но  победителей  не  судят.  А  он
победил!
   И теперь Безопасность, не без его помощи, может  ущучить  извечных  своих
врагов - армию. И кое с кого сорвать погоны. А если  удастся  доказать,  что
исчезновение   капитана   Егорушкина,   который   активно    участвовал    в
расследовании, тоже их рук дело, то армейские конкуренты окажутся в такой...
в общем непростой ситуации, что еще лет пять будут отписки катать!
   И тогда -  все,  тогда  честь  капитана,  который  до  Сих  пор  числится
"пропавшим без вести", будет восстановлена, его семья  получит  пенсию,  его
сослуживцы перестанут  прятать  глаза,  услышав  вопрос  -  "А  где  капитан
Егорушкин, что-то давно его не видно", а он,  подполковник,  снимет  с  души
камень и, не исключено, просверлит в погонах еще одну дырку.
   И всем будет хорошо.
   И все будет справедливо.
   Но до того надо сделать еще один,  последний,  шаг  -  надо  пробиться  в
ведомственные,  под  грифом  "Секретно",  склады,  чтобы   проследить   путь
проследовавшего через него оружия, которое  было  использовано  киллерами  в
качестве орудия преступления. В том числе и в первую очередь  -  взрывчатки,
заложенной в мобильный телефон,  посредством  которого  был  убит  уголовник
Хрипатый, и винтовки, из которой был застрелен другой потерпевший,  несмотря
на то что эта винтовка  была  за  год  до  того  списана  в  результате  "не
поддающихся  восстановлению  повреждений,   полученных   во   время   боевых
действий...". Подняв документы, дойти до последних получателей, допросив их,
выйти на исполнителей и, взяв тех под стражу и как следует попугав, получить
признательные показания и компромат на их командиров.
   Что и станет последней точкой в распутываемом им деле.
   Надо только найти ход, который позволит выйти на военных  и  не  вспугнет
их.
   Но в любом случае - главное сделано, осталось  совсем  немного,  осталось
дожать!..

Глава 9

   На этот раз работа предстояла плевая - день дороги туда,  три-четыре  дня
там, день - путь назад. Неделя. Ну максимум десять дней...
   Генерал Крашенинников вызвал  "Дрозда".  "Дрозда",  потому  что  в  деле,
которым он занимался, желательно было обходиться без фамилий. Раньше "Дрозд"
был "Восьмым", до того "Фиалкой", теперь вот певчим пернатым.
   - Вылетаете сегодня ночью в Заозерск.
   - Что там?
   -  Срыв  поставок.  У  завода  новые   хозяева,   которые   расторгли   в
одностороннем порядке все договоры. Проверь оружие и людей...
   - Есть!..
   "Дрозд" вызвал "Селезня".
   - Готовься в командировку в Заозерск.
   - Я всегда готов. Как пионер.
   - А ты хоть знаешь, где он находится?
   - Так точно - у черта на рогах. Без пятикилометровки не разобраться.
   - Поддержка большими калибрами нужна?
   - Думаю, нет, думаю, своими силами управлюсь.
   - А если?..
   - Я снайперами подстрахуюсь.
   - Ладно, я тебе дам телефон  местных  ребят,  а  ты  там  сам  решай,  по
обстоятельствам...
   "Селезень" вызвал своего заместителя, на военном сленге - "замка".
   - Поднимай ребят. На сборы - три часа.
   - Что брать?
   - Личные вещи и документы. Остальное получим на месте.
   "Замок" сбросил на пейджеры сообщение.
   "Сбор в... Взять личные вещи, документы".
   Текст был одинаковый, время разное. В первом сообщении 21.00. В последнем
21.15.
   В двадцать один ноль-ноль дежурный "газик"  забрал  в  условленном  месте
первого поджидавшего его бойца. В двадцать  один  пятнадцать  последнего.  В
двадцать два "газик" выехал на взлетно-посадочную полосу военного аэродрома.
   Возле самолета группу ждал "Селезень".
   - Самоотводы по болезни, семейным обстоятельствам будут?
   - Никак нет, - хором ответили все.
   - Тогда вперед.
   С транспортника сбросили трап. Бойцы по одному забежали внутрь.
   - На вашу ответственность, - напомнил пилот, - У меня транспортный  рейс,
и люди в полетных документах не указаны.
   - Ладно, ладно - на мою. Из-под колес выбили колодки.  Взревели,  набирая
обороты, двигатели.
   - Ну все, поехали.
   Через три с небольшим  часа  самолет  пошел  на  посадку,  прокатился  по
полосе, замер.
   - Конечная остановка, поезд дальше не пойдет! - крикнул пилот,  довольный
тем, что все обошлось.
   Внизу уже ждала машина - армейский тентованный "Урал"...
   - Куда?
   - Вначале в оружейку.
   Оружейкой заведовал предпенсионного возраста старшина.
   - Автомат "АКС" две штуки. Так?
   - Так.
   - Распишитесь. Расписались.
   - Пулемет один берем или два?
   - Куда два-то! Война, что ли?
   - Пулемет  ручной  "РПКС"  одна  штука,  -  громко  сказал  кладовщик.  -
Распишитесь.
   - Пистолеты "ПМ" и пистолеты "ПСС"...
   - Слушай, старшина, а списочно нельзя? Чтобы разом отмучиться.
   - Нельзя!
   - Ох и зануда же ты...
   - Гранаты брать будете?
   - Ну давай штуки три.
   - Три гранаты "Ф-1" и к ним три запала, - сказал кладовщик. - За  гранаты
кто-то один распишется или каждый?..
   - Снайперские винтовки?..
   - Нет, спасибо, у нас свои.
   После оружейки отправились на стрельбище, потому  что  оружие  надо  было
пристрелять. Вскрыли цинки и часа три палили по поясным и ростовым  мишеням,
опустошая магазин за магазином.
   - В принципе ничего, только немного влево ведет, когда стреляешь длинными
очередями...
   Прочее  имущество  -  маскхалаты,  бинокли,  прицелы   ночного   видения,
сухпай... - получали по разным спискам, в разных местах.
   Поздним вечером к казарме подогнали микроавтобус с красными  крестами  на
бортах.
   - Документы, пропуск,  -  показал  водитель.  -  Баки  полные.  В  салоне
запасная канистра. Ключи в замке.
   - Добро.
   К утру были на месте - в  какой-то  небольшой,  полузаброшенной  воинской
части, где слонялись опухшие от сна и безделья,  не  знающие,  чем  бы  себя
занять, дембеля.
   Машину загнали в пустой гараж. Выставили охранение.
   Дальше разделились. Кто-то отправился  на  автовокзал,  чтобы  прибыть  в
город легально, другие легли отсыпаться,  потому  что  ночью  им  предстояло
уходить на задание. Что-что, а спать спецназовцы умеют  -  впрок,  суток  на
трое.
   Ночью выдвинулись на исходные. Машина развезла бойцов по местам.  Первого
бойца сбросили поближе к лесу.
   - Вон туда давай, к тем деревьям. Теперь стой.
   Медицинский "уазик" остановился на  обочине.  Водитель  вышел  на  свежий
воздух и встал спиной к дороге, расставив ноги.
   - Давай, можно.
   Из раскрытой дверцы  вышел  одетый  в  темный  камуфляж  боец.  Нырнул  в
ближайшие кусты. Оттуда прошел  по  компасу  метров  двести  до  заброшенной
лесной дороги, по ней протопал еще с  полкилометра  до  поваленного  дерева,
повернул на северо-северо-запад и, бесшумно  ступая,  одолел  последние  сто
пятьдесят метров. Минут двадцать стоял неподвижно,  прислушиваясь  к  ночной
тишине.
   Нет, все спокойно...
   Достал из черного пакета лохматый, как пук вытащенных из воды водорослей,
маскировочный комбинезон. Сунул в него одну ногу, потом другую,  натянул  на
тело, расправил,  застегнул  молнию,  накинул  на  голову,  стянул  капюшон,
опустил перед лицом темную вуаль.
   Теперь он стал практически неразличим в темноте. Плавно продвигая  вперед
ногу, часто останавливаясь, прошел последний отрезок пути,  ориентируясь  на
мелькающие среди веток огоньки. Там, где лес начал  расступаться  и  редеть,
нашел отдельно стоящую, с густыми, опустившимися до  земли  нижними  ветками
ель. Влез под крону, обломав несколько веток,  расчистил  себе  обзор.  Лег,
нагреб возле себя и на  себя  осыпавшиеся  иголки.  Привязал  к  комбинезону
несколько еловых лап.
   И исчез, превратился в кучу лесного мусора.
   Здесь ему предстояло лежать день или два, или три.
   Но он по этому поводу не переживал - приходилось лежать и дольше и  не  в
таких комфортных условиях. Приходилось во  льдах  Арктики,  в  пустынях,  на
высокогорных перевалах и даже в выгребных ямах возле кухонь полевых  лагерей
условного  противника.  В   общем,   где   приказывали,   где   располагался
интересующий командование объект. В данном случае - заводская гостевая дача,
где временно поселился новый владелец завода...
   Другой наблюдатель поднялся на  чердак  стоящего  недалеко  от  заводской
проходной дома и зарылся  в  мусор  против  пробитого  в  шифере  отверстия.
Отсюда, если смотреть в окуляр двадцатикратного бинокля, можно