ампулу  с  ядом  и,
раскусив ее, испорчу видом  своего  агонизирующего  организма  настроение  и
аппетит высокого начальства.
   Меня вытащили из ванны в примерно том же виде, что Афродиту  из  моря,  и
облачили в брюки без ремня, пиджак без пуговиц и ботинки без шнурков. Как  в
нормальной российской тюрьме.
   А  вот  дальше  все  развивалось  не  по  тюремному  сценарию,  а  как  в
героико-приключенческом,  вроде  "Графа  Монте-Кристо",  романе.  Видно,  не
перевелись еще в этом мире романтики.
   Меня завернули в ковер, взвалили на плечи и понесли.
   Ступеньки вверх. Поворот. Еще поворот. Дверь. Еще ступеньки.
   Зачем  в  ковре-то?  Я  что,  моль,  что  ли?  Не  могли  по-человечески,
придерживая под  ручки,  провести.  Или  моих  свежих  под  глазами  синяков
постеснялись? Или это не их территория, чтобы запросто разгуливать с побитым
пленником под ручку? Вот это,  пожалуй,  вернее  всего.  Не  их  территория!
Чужая! Арендуемая на отдельные операции.
   Остановка. Лифт. Поехали вниз.
   Что-то больно долго едем со второго-то этажа.
   Стоп. Двери  открываются.  И  сразу  же  специфический  запах  застойного
воздуха. И более гулкие, чем до того, звуки. Похоже, подвал.
   Приподняли. И снова понесли.
   Долго несут. Если судить по  скорости,  прошли  метров  сто  пятьдесят  -
двести. То есть само здание должно было давно кончиться. Интересно, куда  же
мы тогда двигаемся? К центру земли?
   Встали.  Запах  машинного  масла,  бензина,  выхлопных  газов.  По   всей
видимости,  гараж.  Соединенный  четвертькилометровой  галереей  с  основным
зданием. А ведь я этого подземного хода при внешнем осмотре не просчитал.  И
исчезновения людей из здания не зафиксировал. Значит, местные этим путем  не
пользуются. Только избранные. Только те, что меня  сейчас  куда-то  волокут.
Или только "авторитеты" в  случае  возникновения  опасности.  Очень  удобно,
особенно когда милиция обложит все входы-выходы.
   Подъехала машина. Открылась дверца. Для них. Открылся багажник. Для меня.
Бросили. Захлопнули. Повезли.
   Недалеко повезли, но по очень извилистому маршруту.  Или  они  на  всякий
случай проверяются, сворачивая в случайные переулки?
   Снова остановка.  Пауза  перед  воротами  или  шлагбаумом.  Въезд  внутрь
какого-то помещения.
   Перегруз на плечи. Шаги. Ступеньки вверх. Дверь. Лифт...
   Снова лифт. Но уже в другом здании. Сбросили с рук. Прислонили.  Повезли.
Этажей пять - не меньше.
   Остановка. Коридор. Голоса. Хлопанье дверей. Это уже не подвал,  это  уже
обитаемые помещения. И судя по отсутствию звука шагов, по ковровым дорожкам,
по которым ступают мои носильщики, не самое запущенное помещение.
   - Куда рулон?
   "Рулон" - это, надо понимать, я.
   - Пока поставьте здесь.
   Поставили. В  ожидании  аудиенции.  Но  почти  сразу  же  снова  подняли,
перенесли и раскатали.
   Небольшая без окон комната. Тихая музыка. И голос. Человека,  сидящего  в
глубоком кресле и даже не пожелавшего повернуться в мою сторону.
   - Здравствуйте.
   - Это уже едва ли.
   Дверь капитальная, массивная, способная выдержать не один удар...
   - Что едва ли?
   - Едва ли буду здравствовать. После подобной теплой встречи.
   Изысканная, если не сказать роскошная, обстановка.  Стол.  Кресла.  Сейф.
Монитор компьютера. Клавиатура. Причем самого компьютера не видно...
   - Мы вас в гости не приглашали. Вы пришли сами.
   - Это точно, что сам.
   Собеседник, если судить по виду сзади, -  средних  лет,  среднего  роста,
средней комплекции. Плечи узкие, голова большая, слегка приплюснутая сверху,
уши оттопыренные с прижатыми и немного несимметричными мочками... Все прочее
с той, недосягаемой для меня,  как  обратная  сторона  Луны,  лицевой  части
головы. Немного для составления узнаваемого словесного портрета.
   - Что вы хотели мне сказать?
   - Я ничего не хотел сказать. Я хотел вернуть принадлежащее мне имущество.
   - У вас украли кошелек?
   - У меня украли компьютеры. И при этом убили моего товарища.
   Кроме Хозяина, в кабинете только два охранника, те, что  держат  меня  за
руки, и "старший" группы захвата. То, что "старший", - очень хорошо. У  меня
с ним еще расчет не закончен. Он мне еще очень нужен. Глядишь, если повезет,
и сквитаемся.
   Снова голос.
   -  По  поводу  ограбления   и   убийства   вам   следует   обратиться   в
правоохранительные органы. Преступников ищут они.
   - А их искать не надо. Я их уже нашел. Самостоятельно.
   - И кто они?
   - Ваши нукеры. И вы.
   Незнакомец замолчал, словно что-то прикидывая в уме.
   И повернулся. На крутящемся вокруг своей оси кресле.
   Подобную топографию обратной стороны  Луны  я  увидеть  не  ожидал.  Хотя
ожидал увидеть все что угодно! Мои потуги составить по видимым мне затылку и
оттопыренным ушам словесный портрет незнакомца представились мне по  меньшей
мере глупыми. Это лицо  не  надо  было  опознавать  по  сумме  индивидуально
выраженных черт, по шрамам, родинкам и по другим особым приметам.  Это  лицо
вообще не надо было опознавать. Это лицо и так знали все.  По  крайней  мере
те, кто хотя  бы  раз  в  неделю  смотрит  телевизор.  Или  первые  страницы
центральных газет.
   - Хорошо, давайте поговорим. Тем  более  что  у  меня  к  вам  тоже  есть
несколько вопросов.
   Переставший быть незнакомцем, Хозяин кабинета кивнул на дверь.  Охранники
отпустили мои руки и вышли. Остался только их  обеспечивший  мое  задержание
командир. Он отошел к стене, вытащил, взвел и направил на меня пистолет.  На
этот раз он, в этом я был уверен, выстрелит. И не промахнется.
   - Вы пришли, чтобы узнать, где находятся ваши компьютеры? Я  отвечу.  Они
находятся на городской свалке. А информация с дисков у меня.
   Скажу больше: похищение компьютеров было глупостью. Мы не  обнаружили  на
ваших дисках ничего для себя нового. Ничего сверх того, чего мы  бы  уже  не
знали. Это была напрасная трата времени и напрасная кровь
   - Вы хотите сказать, что информация с "винтов" была похищена еще до того,
как были уворованы сами компьютеры?
   - Да, именно это я и хочу сказать.
   - Можно узнать, каким образом?
   - Можно. Посредством сканирования через компьютерные сети.
   Здесь я ему не поверил. Здесь он, конечно, лгал. Не могли они знать всего
того, что знали мы. Не могли они  взломать  пароли  Козловского-Баранникова,
даже если вышли на наш адрес. Для этого бы им потребовалась масса времени  и
масса усилий. Пароли - не консервные банки, за секунды не вскрываются.
   - Я не верю вам. Вы блефуете. Информацию вы получили  после  воровства  и
после убийства.  Вернее,  в  результате  воровства  и  убийства.  Вы  грязно
играете. И потому иногда выигрываете.
   - Верить или не верить - ваше личное дело. Я говорю то,  что  знаю.  Если
вас не устраивает не льстящая вам правда,  можете  верить  в  успокоительную
ложь. Можете верить в мою грязную игру, в игру случая или во что-то  еще.  Я
не буду перед вами оправдываться. Вы не того масштаба противник, чтобы я был
озабочен обелением своего, в ваших глазах, имиджа.
   Вы узнали то, что желали узнать, и можете распоряжаться этой информацией,
как вам заблагорассудится. У вас еще вопросы есть?
   - Есть! Один и последний. Если вы утверждаете, что сканировали информацию
через компьютерные сети, вы должны знать  пароли,  защищавшие  память  наших
компьютеров. Так? - Так.
   - Вы их знаете?
   - Вам это так важно?
   - Важно.
   Мне действительно было это важно.  Мне  необходимо  было  убедиться,  что
вынутые из наших машин диски расшифрованы и прочитаны. Если они хоть что-то,
хоть самую малую часть из заключенной в них информации не смогли  прочитать,
у меня оставался шанс на торговлю. На торговлю за часы и дни своей жизни.
   - Так знаете вы их или нет?
   - Знаем.
   - И можете назвать? Хотя бы один.
   - Назвать? Вот так, с ходу, вряд ли. Тем более, как вы понимаете, я  этим
вопросом лично не занимался. Но я могу пригласить человека, который способен
исчерпывающе ответить на интересующий вас вопрос.
   - Который сможет сообщить мне пароли?
   - Который сможет сообщить вам все пароли, которые вы захотите  узнать.  В
ответ я надеюсь услышать возможно более  честные  и  возможно  более  полные
ответы на вопросы, которые, в свою  очередь,  задам  вам  я.  Такие  условия
сделки вас устраивают?
   - В рамках того, что может повредить только мне?
   - В рамках, которые вы посчитаете допустимыми для себя.
   - Такие условия меня устраивают. Я согласен.  Хозяин  кабинета  нажал  на
кнопку селектора и что-то сказал в микрофон.
   - Придется подождать несколько дополнительных  минут.  Пока  нужного  вам
человека разыщут.
   Дополнительные минуты  меня  устраивали.  Ведь  это  были  дополнительные
минуты моей жизни.
   Так мы и замерли: Хозяин - расслабленно развалясь  в  кресле,  я  -  стоя
перед ним, командир охранников - возле  стены  с  уставленным  мне  в  глаза
пистолетом. Так мы и ждали. Пока дверь не открылась.
   - Вот человек,  который  ответит  на  все  интересующие  вас  технические
вопросы, - представил вошедшего Хозяин. - Если, конечно, вы не раздумаете их
задать.
   Я обернулся.
   И раздумал задавать вопросы, касающиеся паролей, оберегающих память наших
компьютеров. Я вообще раздумал задавать какие-либо вопросы.
   В дверях стоял Козловский-Баранников.

ЧАСТЬ V

Глава 61

   Хозяин не всегда был Хозяином. Когда-то  и  служкой.  Вроде  мальчика  на
побегушках при больших людях. Он и бегал так, что подошвы новых  ботинок  за
месяц до сквозных дыр истирались. И до сих пор бы  бегал,  кабы  вовремя  не
понял, что карьеры не ногами делаются. И даже не языком,  который  в  нужное
время должен оказаться вблизи нужного  начальственного  места.  А  расчетом.
Правильно поставленной на игровое поле фишкой.
   Хозяин, не бывший тогда еще Хозяином,  поставил  правильно.  Поставил  на
перестройку.
   В свой очередной отпуск он поехал не на отдых в Сочи, не в  закрытый  дом
отдыха, не на дармовщинку за границу руководителем группы,  а  в  Москву.  К
старинному,  которого  он   всячески   прикармливал   местной   деликатесной
продукцией, приятелю. Вхожему если не в самые высокие кремлевские  кабинеты,
то в их предбанники точно. И в бани. В смысле сауны.
   - Дела, я тебе доложу, - дрянь, - жаловался размякший  от  многочисленных
"за встречу", "за дружбу" и "за успех" тостов приятель. - Старики  в  кресла
задницами вцепились - с обивкой не отодрать. А  позиции  у  них  сам  знаешь
какие. Во  какие  позиции!  Они  еще  при  генералиссимусе  в  эти  кабинеты
вселились. И запросто так позиции сдавать не желают.
   Но и молодежь подрастает. Ох и молодежь, я тебе доложу! Им  палец  в  рот
положи - они руку до плеча откусят!  Вместе  с  башкой.  Вот  такие  ребята!
Правда, пока тихо сидят. Выжидают. Время-то на них работает.
   Такое положеньице! Не знаешь,  под  кого  первого  ложиться.  Под  старых
ляжешь - молодые потом, когда их время придет, все припомнят. Под молодых  -
старые обидятся и по шапке дадут. Только не завтра, а сейчас.  Сила-то  пока
на их стороне. Ей-богу, впору групповухой заняться, чтобы  и  тем  и  другим
услужить. Одновременно.
   - А может, вообще ни под кого не ложиться? Может,  выждать?  До  момента,
пока позиции определятся?
   - Нет. В большой политике самому по себе невозможно.  Минуты  невозможно!
Сожрут и те и другие.  Как  волка,  который  от  стаи  отбился.  Только  под
кем-нибудь. И чтобы во все дыры. И чтобы с энтузиазмом и чувством "глубокого
удовлетворения". А потом, отсидевшись, самому на кого-нибудь взгромоздиться.
И их туда же.
   В передовицах газет это называется преемственностью поколений. А в  жизни
политическим б...вом. Так всегда было. И везде. Вначале  тебя,  потом,  если
повезет, ты.
   - И кто же все-таки верх возьмет?
   - Черт его знает. Пока совершенно непонятно. Как в футболе, где заранее о
результатах матча не договорились. Но в  целом  я  тебе  так  скажу:  против
биологии не попрешь! Старики - они  дряхлеют  и  умирают,  а  молодежь  соки
набирает. Молодежь - она перспективней. Если ей, конечно, до того голову  не
свернут.
   - А могут свернуть?
   - Могут. Если они ее раньше времени высунут.
   Последующие несколько дней Хозяин, не бывший еще  Хозяином,  вместо  того
чтобы греться на топчане под южным солнцем, мылил спинки  и  попки  большому
начальству, рассказывал анекдоты, подносил полные и  уносил  пустые  стопки.
Короче, прислуживал.
   И слушал.
   И смотрел.
   И запоминал.
   А в конце понял, что событий не избежать. Что события не за горами. Верхи
уже почти ничего не. могли, кроме как вспоминать о былом, пить  лекарства  и
жаловаться на одолевающие их старческие болезни,  а  низы  могли  и  хотели.
Очень хотели. Хотели неограниченной на шестой части земной  суши  власти.  В
общем, отпуск прошел удачно.
   - Держи  меня  в  курсе,  -  попросил  отгулявший  свое  время  отпускник
приятеля. - А за мной, сам знаешь, не заржавеет.
   - Будь спокоен. Если в верхах что-нибудь  случится,  то  первым  об  этом
узнаю я. А вторым - ты.
   Ожидаемое "что-то" случилось через полгода. Без освещения  в  центральной
прессе. Тихо. В наглухо закрытых кремлевских кабинетах.
   Заранее предупрежденный приятелем  о  сквозняках  перемен,  потянувших  в
высоких коридорах, все еще бывший мелкой сошкой Хозяин взошел на  трибуну  и
заклеймил в самых крепких выражениях свое прошлое, а заодно и прошлое  своих
непосредственных начальников. Первым в своем регионе и задолго до того,  как
публичные покаяния приобрели массовый характер.  Случился  большой  скандал.
Неблагодарному, осмелившемуся  плюнуть  против  господствующей  розы  ветров
молодому работнику "дали по шапке". Не желая  согласиться  со  столь  резкой
оценкой своего выступления, потерпевший отправился в Москву искать правды  и
защиты. Искать именно у тех, кто  очень  нуждался  в  подобных  "сигналах  с
мест".  Он  оказался  очень  к  месту,  пострадавший  за   критику   молодой
функционер. Как  один  из  аргументов  в  большом,  завязавшемся  в  верхних
эшелонах власти споре.
   Не принявшим критику местным начальникам поставили на вид,  несправедливо
уволенного работника восстановили во  всех  правах,  но  в  область  уже  не
вернули, оставили при себе.  Той  же  служкой.  Но  уже  при  гораздо  более
высокопоставленных господах.
   А потом все завертелось с калейдоскопической быстротой. Начальники грызли
начальников, кланы сражались с кланами. Хозяева кабинетов  менялись,  как  в
игре в "третий лишний". И здесь было очень  важно  успеть  сориентироваться.
Вовремя поставить на  лидера.  И  вовремя  переставить  фишку,  когда  лидер
выдыхался и переходил в разряд аутсайдеров.
   Человеческие, будь то дружеские или, напротив,  враждебные,  отношения  в
этой гонке на  выживание  во  внимание  не  принимались.  Важен  был  только
результат. Когда того требовали обстоятельства,  бывшие  непримиримые  враги
составляли против третьих лиц союзы и чуть не лобызали друг другу  щечки.  А
"не разлей вода" друзья кропали друг на друга кляузы.
   Когда  Хозяину  стал  помехой  его  бывший  московский  приятель,  он  не
задумываясь сдал его. Самым бессовестным образом.
   - Ты что? - возмущался тот, явившись к нему домой. - Это же я тебя  сюда.
Это же только благодаря моим стараниям и  связям.  И  даже  эта  квартира  -
только потому, что я замолвил за тебя словечко...
   - За квартиру спасибо.
   - Из "спасибо" папахи не сошьешь.
   - Могу ссудить деньгами. Если в разумных пределах.
   - Деньги мне не нужны.  Мне  помощь  нужна.  Ты  же  знаешь,  в  каком  я
положении оказался.
   - Па этому поводу не ко мне. Помогать тебе - себя топить. Извини. Это  не
та цена, которую я способен платить.
   И приятель уходил. Навсегда. Как и десятки других приятелей, сослуживцев,
коллег и однополчан. Политика не терпит дружбы. Которая в  убыток.  Тут  или
карьера, или человеческие отношения.
   Хозяин ставил на карьеру.
   Только в смутные времена, в период безвластия и беззакония, когда  падают
ниц прежние цари и на их место восходят новые, можно легко  и  безболезненно
взлететь к вершинам  власти.  Только  это  золотое  время  в  мгновение  ока
способно лишить человека всего и дать человеку все. Все  желаемое.  Все  то,
что в устоявшихся обществах надо заслуживать. Годами. И делами.
   Не использовать смуту в своих корыстных  целях  -  значит  показать  себя
распоследним дураком. Так решил для себя Хозяин.
   И так же решили десятки и сотни других, бросившихся в драку за свой кусок
пирога заведующих партийными отделами,  партийными  кафедрами  и  партийными
журналами.  Их  было  так  много,  страдающих  чрезмерным  аппетитом  мелких
партийных и околопартийных функционеров, что существующих кормушек  на  всех
не хватило. И они стали создавать новые. И  отпихивать  от  них  друг  друга
локтями и коленями. Очень больно отпихивать.
   В  сравнении  с  вновь  развернувшимися  закулисными  баталиями   прежние
аппаратные игры стали казаться  смешной  возней  играющих  в  самоуправление
октябрятских звездочек. Драка пошла не на  жизнь,  а  на  смерть.  В  прямом
смысле слова. Ведь делились уже не только кресла. Делились деньги.  Огромные
деньги. Невероятные деньги! Деньги, нажитые целыми поколениями поставленного
к станкам, кульманам и лопатам народа. Делилась кубышка, в  которую  годы  и
годы миллионы людей опускали свои трудовые медные пятаки. Делилась не ими. И
не для них.
   Страну отдали на разграбление. Как штурмом взятый войсками город.  Только
там грабили все и три дня. А здесь избранные и бесконечно долго.
   В считанные часы разворотливые люди подгребали под себя капиталы, которые
Рокфеллеры и Морганы копили всю жизнь. Подгребали одним  росчерком  пера.  В
виде целых заводов, шахт и НИИ. И не чувствовали при этом угрызений совести.
И не переставали считать себя интеллигентными людьми. Кухарку, утащившую  со
стола серебряную ложку, называли  воровкой,  а  себя,  прибравшего  к  рукам
небольшой  горно-обогатительный  комбинат  или  целую  железную  дорогу,   -
спасителем отечества.
   Власть с народом играла краплеными картами. И поэтому всегда  выигрывала.
И выигрывала очень много. Первыми это осознали преступники. И попросили свою
долю. Вор потянулся к дубине вора.
   Хозяин,  уже  почти  ставший  Хозяином,  один  из  первых  понял,  что  с
преступным  миром  лучше  договариваться,  чем  воевать.  Потому  что   они,
преступники, ничем не отличались от них, властей предержащих.  Разве  только
масштабами  воровства.  Карманники  могли  умыкнуть  получку   из   кошелька
одного-двух зазевавшихся в транспорте граждан. Политики - у всего  народа  в
целом Методы и цели тех и других были подобны и, значит, союз был  возможен.
И даже неизбежен.
   Хозяин снова поставил на верного конька. Пока других склоняли к  союзу  с
преступным   миром   с   помощью   совместных   хитроумных   финансовых    и
предпринимательских операций или вынуждали к нему силовыми методами, он,  не
теряя времени, пошел на сговор сознательно. Хозяин встретился с  несколькими
наиболее известными в стране "авторитетами" и объяснил, чем они  могут  быть
полезны ему и чем небесполезен может быть им он.
   - Экономика не может существовать без политики, -  сказал  он,  -  в  том
числе и теневая. Экономике  необходима  "крыша",  которая  в  нужный  момент
способна прикрыть ее от непогоды. От дождя, града или, не  приведи  Господь,
молнии.  И  еще  необходимо  бюро  прогнозов,   которое   способно   заранее
предупреждать о приближении стихии.
   - "Крыша" нужна, - согласились "авторитеты". - Но "крыша" дорогого стоит.
   - Но меньше, чем ликвидация последствий капризов погоды. Чем  пропущенное
стихийное бедствие,
   - Меньше, - кивнули  "авторитеты".  -  Что  могут  запросить  метеорологи
взамен долгосрочных климатических прогнозов и защиты от  дождевой  капели  и
града?
   - Думаю, немного.  Страховку,  силовую  в  случае  необходимо