крытием   легких,   акробатически
проворных истребителей "Мицубиси А6М2" - знаменитых "Зеро", - рыскали  над
Тихим  океаном,  выслеживая  арабов  или  их  новые  авиабазы.   Авианосец
дрейфовал в тысяче восьмистах милях к  юго-востоку  от  Хонсю  -  двадцать
градусов тридцать минут северной  широты  и  сто  шестьдесят  один  градус
восточной долготы, -  занимая  идеальную  позицию  для  поиска:  в  радиус
действия  его  палубной  авиации  попадали  Марианские  острова  и  старые
аэродромы на Гуаме, Сайпане и Тиниане.  На  западе  -  Бонинские  острова,
Иводзима и Китадзима. На юге - Каролинские,  включая  Трук  и  Понапе.  На
востоке - Маршалловы: Тарава, Кваджалейн, Бикини - и еще полдесятка других
атоллов, пригодных для взлета и посадки. Под прицелом  узких  внимательных
глаз японских пилотов оказались даже Уэйк и Мидуэй. Радиостанции  островов
Тиниана и Сайпана, как по команде, исчезли из эфира в  это  утро.  Почему?
Атмосферные помехи? Или подготовка  к  авианалету?  Вся  команда  "Йонаги"
пребывала в напряжении, ибо люди помнили, что самолет под названием "Энола
Гэй" взлетел, взяв курс на Хиросиму, именно  с  острова  Тиниан.  Туда,  к
Марианским островам, и летел сейчас "Тигр  II",  за  хвостовой  пулеметной
турелью которого сидел лейтенант Брент Росс.
   Он поворачивался из стороны в сторону, ни на  секунду  не  выпуская  из
поля зрения небо и горизонт. Хвостовая кабина была рассчитана на  человека
совсем иных габаритов: мышцы плеч и спины уже  давно  ныли,  выражая  свой
протест, и, как всегда в таких случаях, Брент энергично помассировал  себе
шею,  плечи,  бедра,  чтобы  разогнать   кровь,   застывшую   от   холода,
неподвижности и неудобной позы.  Новая  мысль,  пришедшая  ему  в  голову,
тронула его губы усмешкой:  какое  фантастическое  стечение  обстоятельств
могло привести двадцатипятилетнего сотрудника  разведуправления  ВМС  США,
выпускника  академии  в  Аннаполисе,  в  эту   тесную   хвостовую   кабину
допотопного бомбардировщика, который подрагивает и поскрипывает,  совершая
свой полет над Тихим океаном?  Брент  отлично  помнил,  что  это  были  за
обстоятельства - "парниковый эффект" и освобождение "Йонаги"  из  ледового
заточения, длившегося сорок  два  года,  таинственно  пропадавшие  суда  и
самолеты, вехами отмечавшие путь авианосца курсом на Перл-Харбор, и  атака
на него. РУ ВМС командировало в Токио адмирала  Марка  Аллена,  коммандера
Крей Белла и его, лейтенанта Брента  Росса.  В  этот  самый  день  китайцы
вывели на орбиту свою станцию. Пентагон оставил адмирала Аллена и Росса на
"Йонаге" для координации действий. Брент поступил в распоряжение  адмирала
Фудзиты.
   Вспомнив о нем, он снова усмехнулся. Этому крошечному - не больше  пяти
футов ростом - старику перевалило за сто лет,  но  он  сохранил  бодрость,
живость, стремительность решений и был истинным вождем -  "харизматическим
лидером", как принято стало говорить, - своих моряков. По  его  слову  они
готовы были умереть не раздумывая - и часто умирали. Брент плотнее  сцепил
челюсти, вспомнив, что  и  он  не  раз  и  не  два  подвергал  свою  жизнь
смертельному риску, выполняя приказы Фудзиты.
   Время оказалось не властно не только над самим командиром "Йонаги",  но
и над его подчиненными. Да, многих старших офицеров уже не было  в  живых,
но вся команда авианосца просто поражала своей моложавостью. Адмирал Аллен
так  объяснял  этот  феномен:  "Не  сложившие  оружия   японцы   сохранили
молодость. Они не пили, не курили, у  них  столько  лет  не  было  женщин.
Поверь  мне,  Брент,  я  знаю,  что  говорю.  Я  допрашивал  Сойти  Йокои,
проведшего двадцать семь лет в  джунглях  Гуама,  и  Хиро  Оноду,  который
тридцать лет скрывался на Лубанге. В умственном и физическом отношении они
остались юношами". Брент только удивленно и недоверчиво качал головой.


   ...Блеснувшая наверху на юго-востоке точка привлекла его  внимание.  Он
отстегнул и достал бинокль из футляра,  укрепленного  на  переборке  между
ракетницей и кислородным  баллоном,  подкрутил  большим  пальцем  колесико
наводки на резкость и прижал его к глазам. Три белых  "Зеро"  шли  клином.
Головную машину, заметную по красному колпаку и зеленому  обтекателю,  вел
подполковник Йоси Мацухара, командовавший всей палубной авиацией "Йонаги",
лучший друг Брента. На задней части фюзеляжа каждого самолета был  выведен
синий круг - такой же, как и у "Тигра II", - свидетельствовавший, что  они
входят в состав Первого воздушного флота. Заметив свои истребители,  Брент
почувствовал прилив уверенности и спокойствия, так нужных всем, кто  летит
в одиночку в незнакомом небе, самому  себе  напоминая  стрекозу,  которую,
того и гляди, накроет  сачок  энтомолога.  "Йоси,  старина,  -  сказал  он
вполголоса. - Смотри в оба. Мы летим не над Америкой, тут нам не рады".
   Но верткие белые истребители резко отвернули и стали  набирать  высоту,
уходя к грозовому фронту.
   - Три "Зеро" на два-шесть-ноль, выше. Ушли с набором высоты к грозовому
фронту.
   - Вижу, - услышал он в наушниках ответ командира. -  Штурман,  стрелок,
внимание! Скоро покажется Сайпан. Брент, думай о "Мессершмиттах", а  не  о
какой-нибудь мадам Баттерфляй, что ждет тебя в Токио.
   Брент усмехнулся. Сейчас его как раз никто не ждал в Токио.
   - Есть, ясно! - сказал он и добавил с шутливой торжественностью: - Если
твой меч сломан, дерись руками, если руки тебе отрубили...
   - Ладно-ладно, мы  читали  "Хага-куре".  Отставить!  Не  засорять  эфир
посторонними разговорами!
   - Есть отставить, - сказал стрелок, смеясь про себя  тому,  как  быстро
распознал старый летчик цитату из  священной  для  каждого  самурая  книги
"Хага-куре" ("Под листьями").
   В наушниках он услышал и хихиканье штурмана. Но снова прижав  к  глазам
бинокль, Брент почувствовал,  как  хорошее  настроение  исчезло  вместе  с
истребителями, оставив после себя гнетущую пустоту.  "Йоси,  где  ты?  Где
ты?" - повторял он, вглядываясь в небо, где не было ничего, кроме  облаков
да красно-белого шара солнца.


   Подполковник Йоси Мацухара двинул рычаг управления закрылками,  включил
форсаж и, взяв ручку на себя, чуть заметно  прикоснулся  к  левой  педали,
выравнивая  машину.  Тахометр  показывал  три  тысячи  оборотов,   стрелка
давления  в  гидросистеме  плясала  возле  красного   сектора,   указатель
воздушной  скорости  замер  на  трехстах  сорока  узлах:  новый  двигатель
"Накадзима-Сакаэ  IV"  мощностью  в  две  тысячи  лошадиных  сил  с  ревом
ввинчивал легкий истребитель в небо, и тот поднимался вверх почти отвесно,
как взбесившийся  лифт.  Рангоут  и  лонжероны  "Мицубиси",  рассчитанного
только на половину такой мощности, усилили, чтобы  они  могли  выдерживать
эту нагрузку, но "Зеро" все равно оставался самым  легким  истребителем  в
мире и весил почти  на  полтонны  меньше  своего  основного  противника  -
Me-109, тоже теперь оснащенного новым двигателем "Даймлер-Бенц"  мощностью
2200 лошадиных сил.
   Йоси  несколько  минут  назад  заметил  много  ниже,  на  северо-западе
бомбардировщик B5N "Тигр II" и усмехнулся, представив себе скорчившегося в
тесной кабине и закоченевшего Брента Росса. Но в эту секунду в том секторе
неба, где  ничего  не  должно  было  быть,  глаза  его  заметили  какое-то
движение. Двинув ручку влево и дав левую педаль, он заложил вираж и увидел
приблизительно километрах в пяти ниже "Мицубиси" одинокий  четырехмоторный
самолет, идущий курсом на  запад.  Он  знал,  что,  несмотря  на  нехватку
горючего и постоянные боевые действия между японцами и арабами, американцы
еще оставались на Гуаме, своей последней  базе  в  западной  части  Тихого
океана.  Очень  может  быть,  что  и  этот   самолет   совершает   обычный
коммерческий рейс, везет какие-нибудь  грузы  из  Эниветока  на  Гуам.  Но
хороший летчик-истребитель ничего не принимает на веру,  а  Йоси,  матерый
ас, не понаслышке знал, какие арабы мастера  на  разные  штуки  и  фокусы.
Нужно было идти на сближение и разглядеть лайнер как следует.
   Центробежная сила прижимала его к спинке кресла,  а  расширенные  глаза
следили за бешено крутящейся белой стрелкой  высотомера.  Истребитель  лез
вверх, набирая высоту - главное свое и самое драгоценное преимущество - со
скоростью, которая и не снилась его создателю Дзиро Хорикоси.
   Йоси быстро оглянулся по сторонам и крякнул с досады: оба  его  ведомых
безнадежно отставали.  Морской  пилот  первого  класса  Масатаке  Мацумара
далеко оторвался от  правого  руля  высоты,  а  младший  лейтенант  Субару
Кизамацу плелся у него за кормой. Оба  медлили  и  прозевали  то,  как  он
покачивал крыльями и делал знаки рукой. Как  тут  было  не  вспомнить  его
товарищей еще по войне в Китае - Сио Йосиду и Йосана Саканиси! Обоих сбили
в жестоких боях над Малаккским проливом. Даже юные летчики Акико Йосана  и
Юнихиро Танизаки, пришедшие им на смену, были лучше его нынешних  ведомых.
Но и они нашли свою смерть в небе над токийским  заливом:  самолет  одного
разнесли в клочья снаряды оберста Фрисснера,  а  другой,  спускавшийся  на
парашюте, был расстрелян предателем Кеннетом Розенкранцем. Мацухаре до сих
пор снилось, как тело Танизаки, висящее на  стропах  пробитого  пулеметной
очередью парашюта, камнем валится вниз на полуостров Урага. Йоси  поклялся
отомстить мяснику Розенкранцу и предвкушал, что сделает с ним,  когда  тот
попадет к нему в руки, какие изощренные  пытки  придумает  для  него,  как
медленно, наслаждаясь его воплями, будет он его резать и жечь.
   Мацухара провел в кабине своего истребителя  столько  лет,  что  "Зеро"
стал частью его существа, и ему порой казалось, что  машина  слушается  не
рычагов и педалей, а беззвучного  приказа,  отдаваемого  его  рассудком  и
волей самолету, наделенному, как твердо верил летчик,  бессмертной  душой.
Ни слова, ни движения были тут не нужны. Он  думал:  "Поверни",  и  "Зеро"
поворачивал, он молча приказывал: "Стреляй", и 20-мм "Эрликоны"  и  7,7-мм
пулеметы оживали, открывали  огонь.  Ручка,  педали,  рычаги  давно  стали
продолжением его рук и ног, и сплавленный с ним воедино самолет нес его  в
поднебесье, преследуя врагов микадо. Он убил  многих  -  очень  многих,  а
начал еще юным младшим лейтенантом в Китае, сразу после  окончания  летной
школы.
   И ори Мацухара, родившийся и выросший в Лос-Анджелесе, был "нисэй",  то
есть обладал двойным гражданством. Его  отец,  и  на  чужбине  сохранивший
беззаветную преданность императору, каждый вечер садился с  юным  Йоси  на
подушки под портретом  Хирохито  на  коне  и  читал  сыну  бусидо  (кодекс
самурая) и мудрую книгу "Хага-куре". В 1938 году Йоси вернулся в Японию  и
пошел служить в морскую авиацию. Месяц спустя он повстречал очаровательную
Сумико Макихара и очень скоро -  что  противоречило  древним  традициям  -
женился на ней. В Китае уже шла война, и это позволило нарушить  старинный
обычай долгого ухаживания. Окончив летную школу в Цутиуре, Йоси в  составе
первой истребительной эскадрильи, укомплектованной "Зеро", был  послан  на
фронт, где ему пришлось не столько сражаться с тихоходными русскими И-16 и
американскими Р-40, сколько  расстреливать  их  в  воздухе:  противостоять
юрким и стремительным  "Мицубиси"  ни  те,  ни  другие  не  могли.  В  это
счастливое время их эскадрилья сбила  девяносто  девять  вражеских  машин,
потеряв при этом только две - да и те попали под зенитный огонь.
   Через год он вернулся в Токио. Сумико к этому времени уже подарила  ему
чудесного малыша, которого назвали Масакеи. Счастье было  полным:  Йоси  с
женой строили радужные планы. Сумико забеременела  вновь  и  в  положенный
срок родила второго сына - Хисайю. Но  спустя  месяц  младшего  лейтенанта
отправили к новому  месту  службы  -  в  Хитокаппу,  отдаленную  бухту  на
Курильских островах в тысяче  шестистах  километрах  к  северо-востоку  от
Токио. Йоси, хоть и знал о новых суперлинкорах и авианосцах,  был  поражен
открывшимся ему зрелищем. Когда катер стал приближаться к выраставшему  из
тумана серому чудовищу,  Йоси  показалось,  что  он  очутился  у  подножия
исполинской горы. Да это и была  стальная  плавучая  гора:  триста  метров
длины, тридцать шесть - от левого борта до правого, восемьдесят две тысячи
тонн водоизмещения. Гигантский  корабль,  способный  нести  на  борту  сто
пятьдесят самолетов и развивать скорость до тридцати двух  узлов,  поражал
воображение. "Стальная, рукотворная Фудзияма", -  шептал  про  себя  Йоси,
поднимаясь по трапу.
   Там,  на  якорной  стоянке  в  заливе  Хитокаппу,  Мацухара   узнал   о
существовании авианосной ударной группы, в  состав  которой  входили  семь
кораблей  -  "Кага",  "Акаги",  "Сорю",  "Хирю",  "Сокаку",  "Цзуйкаку"  и
"Йонага".  По  непостижимой,  граничащей  с  идиотизмом,  логике  Главного
морского штаба последний и самый крупный авианосец отделили от главных сил
и послали далеко на север,  в  Берингово  море,  в  бухточку  Сано-ван  на
Чукотском полуострове. Первого  декабря  он  должен  был  выйти  оттуда  и
присоединиться к атаке на Перл-Харбор.  Однако  выход  из  бухты  оказался
перекрыт сдвинувшимся айсбергом: "Йонага" попал в ловушку.
   На сорок  два  года  самураи  оказались  в  ледовом  плену,  но  сумели
сохранить и высокий боевой дух, и светлый разум, и силы, и  боеспособность
своего корабля, терпеливо дожидаясь, когда пробьет час освобождения и  они
смогут выполнить приказ так, как предписывает бусидо. И  летом  1983  года
час этот настал - ледник стронулся,  открывая  выход  из  ледяной  пещеры.
Авианосец двинулся курсом на юг, топя по дороге вражеские корабли и сбивая
самолеты, и произвел опустошительный налет на Перл-Харбор,  застигнув  как
всегда беспечных американцев врасплох.
   Вернувшись в Токийский залив, экипаж "Йонаги" с ужасом узнал,  что  все
было напрасно. Случилось немыслимое: Япония капитулировала. Йоси  Мацухара
в довершение несчастий получил известие о том, что его  жена  и  оба  сына
погибли 9 марта 1945 года во время артобстрела Токио. Летчик  замкнулся  в
плотном панцире одиночества и горя.
   Брент Росс появился на "Йонаге", как только авианосец  бросил  якорь  в
Токийском заливе, и Мацухара  с  первой  минуты  проникся  к  нему  жгучей
ненавистью, видя в нем виновника всех своих бед. Вскоре  вышла  на  орбиту
китайская система, разительно переменившая мир и расстановку  сил  в  нем.
"Иваны" и "янки" потеряли свое ядерное могущество, и на сцену вышел маньяк
Каддафи, чьи безумные планы грозили всей планете. Затем последовали союз с
Израилем и кровопролитные сражения в  Средиземном  море  и  на  юго-западе
Тихого океана. Десятки его боевых друзей лежали на дне вместе с  обломками
своих самолетов или обратились в пепел,  хранившийся  в  одинаковых  белых
урнах в судовой молельне. Никто из них не нарушил  заповедей  синтоизма  и
кодекса бусидо, гласившего, что смерть за императора есть акт  очищения  и
все боги чтут дух самурая, павшего в борьбе за правое  дело.  Йоси  впитал
эти понятия с молоком матери и ни на миг не  сомневался  в  том,  что  они
верны.
   Он сражался бок о бок с Брентом Россом, и ненависть, которую он к  нему
испытывал, угасла, сменившись сперва уважением, а потом и самой  искренней
симпатией. Американец был  отважен  и  во  многом  -  больше  японец,  чем
остальные офицеры "Йонаги". Потом в жизнь Йоси вошла Кимио Урядзава, и  он
убедился, что в этом мире, казалось бы до краев заполненном  злобой,  есть
место и любви. Но любовь погибла от  автоматной  очереди,  прогремевшей  в
парке Уэно, где террористы устроили на них засаду.  Со  дня  смерти  Кимио
подполковник бросался  в  бой  с  неистовым  ожесточением  и  безрассудной
отвагой, заслужив прозвище "синигурай", то есть "одержимый  смертью".  Да,
он искал смерти, хоть и видел, как это тревожит его друга  Брента.  Смерть
должна была стать избавлением от мук и очищением, и никто не в  силах  был
убедить его в обратном.
   Он  поудобнее  устроился  в  кресле,  потряс  головой,  отделываясь  от
посторонних мыслей, и стал рассматривать  таинственный  самолет,  летевший
примерно на тысячу метров ниже со скоростью двести  сорок  узлов.  "Локхид
Констеллейшн  С-121".   Его   сразу   узнаешь   по   тройному   хвостовому
стабилизатору,  по  удлиненному,  вытянутому  носу,  по  четырем   могучим
турбовинтовым двигателям "Райт" мощностью 3250 лошадиных сил. Дальность  -
3400 км, идеальная машина для дальних челночных  рейсов  между  островными
авиабазами. На фюзеляже - эмблемы компании "Пан Америкен". Его пилоты пока
не заметили истребитель.
   Йоси Мацухара был настроен на опасность,  как  совершенный  музыкальный
инструмент: порою ему самому казалось, что у  него  есть  шестое  чувство,
позволяющее распознавать угрозу, которую ничто  не  предвещает  и  которой
вроде бы неоткуда  взяться.  Он  реагировал  на  малейшее  увеличение  или
уменьшение скорости, на изменение шага винта, на едва заметный  вираж,  на
мелькнувшую высоко в облаках тень. Чем-то подозрителен был ему этот С-121,
и сам собой в глубине его существа  сработал  сигнал  боевой  тревоги.  Он
рассматривал поблескивающий плексигласом фюзеляж и  увидел,  что  дверь  в
борту  переделана:  она  может  мгновенно  отойти  в   сторону,   открывая
неподвижно  закрепленную   пулеметную   установку   "Гатлинг".   Ему   уже
приходилось   сталкиваться   с   такими   арабскими   хитростями.   Покуда
подполковник и  его  ведомые  по  широкой  плавной  дуге  совершали  облет
"Локхида", тот как ни в чем не бывало взял  северо-западнее  -  курсом  на
Японию. Но компания "Пан Америкен" прекратила рейсы в Токио с тех пор, как
над Хоккайдо был сбит ее самолет вместе со всем  экипажем  и  пассажирами.
Может быть, он летит на Иводзиму?  Да  нет  же,  нечего  ему  там  делать:
самолеты "Пан Америкен" и эту линию не обслуживают. Надо выяснить,  в  чем
дело.
   Глянув на карту, лежавшую в планшете у него на коленях, Йоси  поднес  к
губам микрофон и вызвал "Йонагу":
   - Сугроб! Сугроб! Я - Эдо Старший. Прием.
   Скрипучий  голос  в  наушниках  немедленно  ответил  ему,  и   Мацухара
продолжил:
   -  Вижу  "Локхид  Констеллейшн"  с  эмблемами  "Пан  Америкен".  Широта
восемнадцать, долгота один-пять-один, скорость  два-четыре-ноль,  идет  на
высоте три тысячи курсом на три-ноль-ноль. Прошу разрешить проверку.
   - Разрешаю.
   Йоси метнул быстрый взгляд по сторонам и  удовлетворенно  хмыкнул:  оба
ведомых держались там, где им и полагалось быть все  это  время  -  у  его
рулей высоты. Он недолюбливал радио за то,  что  всему  свету  становилось
известно, о чем он думает и что затевает. Оба летчика слышали его разговор
с авианосцем и, когда Йоси отставленным  большим  пальцем  ткнул  вниз,  а
сжатый кулак дважды  поднял,  поняли,  что  должны  оставаться  наверху  и
продолжать патрулирование, пока  лидер  облетит  подозрительный  "Локхид".
Очень может быть, что это ловушка. Он еще в  Китае  познакомился  с  этими
хитростями: червяк пляшет перед самой мордой голодной рыбы.  Зазевайся  на
мгновение, беспечно подберись поближе - и, откуда ни возьмись,  сверху  на
тебя кинутся истребители врага.
   Быстро глянув вверх и убедившись, что  со  стороны  солнца  не  заходят
"Мессершмитты" с их прямоугольными оконечностями крыльев, Мацухара большим
пальцем перекинул тумблер на пульте выбора  оружия,  включил  форсаж,  дал
левую педаль и взял ручку на себя и влево. "Зеро" послушно,  как  разумное
существо, задрал красный обтекатель и сделал двойной переворот через крыло
- "бочку". Йоси почувствовал пустоту в  животе,  горизонт  исчез  и  вновь
появился, когда, выполнив фигуру, пилот перевел машину в пике. Теперь  все
пространство перед ним было заполнено синей  гладью  моря.  Йоси  выровнял
машину и погнался за  "Локхидом",  который  был  в  пяти-шести  километрах
севернее и на километр ниже истребителя.
   Неуклонно приближаясь к нему, он чувствовал, как  растет  его  тревога:
дверь "Локхида" откры