ют.  Их  оперативное
соединение почти готово к выходу в море.  Четыре  недели,  от  силы  пять.
Спросите любого ребенка в Гинзе...
   - Вы ранены, кэптен.
   - Да что вы, адмирал! - Командир эскорта старался держаться  как  можно
бодрее. - Комариные укусы!
   - Скорей уж, тигриные. - Фудзита повернулся к Дэйл. -  ЦРУ,  я  слышал,
ведет переговоры о закупке новых "Флетчеров".
   - Да, сэр. Два у Филиппин, один у Греции. А во всем мире  мы  насчитали
сорок шесть судов этого типа и думаем о новых приобретениях.
   - В каком состоянии те три?
   - Греческий - в приличном, филиппинские вообще новенькие.
   - Ну и как идут переговоры?
   - Примерно через месяц "Флетчеры" с Филиппин будут вам доставлены.
   По каюте пронесся одобрительный ропот.
   - Это хорошо, - кивнул Фудзита.
   Файт, не присутствовавший при начале разговора, задал вопрос Дэйл:
   - У вас есть  сведения  о  том,  что  арабы  оснащают  свои  "Джиринги"
радарами управления оружием?
   Дэйл покачала головой.
   - Нет. В отношении радаров и  самонаводящихся  торпед  Штаты  и  Россия
держатся твердо.
   - Ну слава Богу! - обрадовался Тяжеловес.
   - Лейтенант Уильямс, а сколько, по вашим  расчетам,  нужно  времени  на
приведение "Блэкфина" в боевую готовность? - спросил Фудзита.
   - Примерно четыре недели, сэр. Мы уже обсуждали...
   Волна смущения вновь прокатилась по лицу старика. Неужто забыл? Ведь  и
часа не прошло.
   - Мм... ну да, конечно.
   Лицо Уильямса вдруг исказила мучительная гримаса.
   - Адмирал... Есть еще один вопрос... О пленных...
   - Пленных мы берем... Иногда.
   Бернштейн и Файт обменялись беглыми улыбками. Это не укрылось  от  Дэйл
Макинтайр, и она сразу насторожилась.
   - Мой старший помощник и кэптен Файт расстреливали беспомощных людей  в
воде. - Голос его упал до шепота. - И сам я в Токийском заливе повел  себя
не лучше. Автоматными очередями снес голову террористу. Я словно обезумел.
   - Нет, лейтенант, -  возразил  Файт,  -  вы  не  обезумели,  вы  просто
учитесь.
   - Чему? - вскинулась Дэйл. - Дикости? Закону джунглей?.. Кстати, ЦРУ не
поставили в известность...
   - А насчет "Маеда Мару" вас поставили в известность? - встрял  Фудзита.
- Или про то, как убийца Каддафи удушил тысячу с лишним японских туристов,
вы тоже не знаете?
   - Знаю, - тихо ответила она. - Я сама в прошлом году застрелила  одного
у входа в док. - Она кивнула на Брента. - Он там был и может  подтвердить.
Но одно дело самозащита, а другое - истребление.
   - Насчет истребления, мисс Макинтайр, в  присутствии  евреев  лучше  не
рассуждать, - подал голос Бернштейн. - А то  я  могу  рассказать  вам  про
Освенцим.
   - При чем тут Освенцим?
   - При том, что "истребление" и Освенцим  -  синонимы.  Вы  разве  не  в
курсе?
   - Не морочьте мне голову! Между прочим, Израиль обменивает пленных.
   - Буду морочить. Из нынешних евреев почти никто  не  видел  концлагеря.
Они забыли историю, оттого и совершают ошибку. Вера учит быть гуманными, и
в этом наша слабость. "Подставь другую щеку", - проповедуют раввины.  А  у
меня после сорок пятого щек не  осталось.  Вот  вы  сказали,  арабы  имеют
химическое оружие. Неужели вы думаете, они бы его не применили, если б  не
боялись наших бомб?
   Риторический вопрос повис в воздухе.
   -  Гнусь  надо  истреблять.  Это   единственный   выход,   -   заключил
израильтянин.
   - Довольно дискуссий. - Фудзита хлопнул по столу ладонью. -  Запомните,
мадам, пораженчество неприемлемо для самурая. Высший позор - быть взятым в
плен. Мы оказываем честь нашим врагам, убивая их в бою.
   - Велика честь!
   Черные глаза полыхнули гневом; старик едва сдержался.
   - Несмотря на все резоны  и  на  мировое  общественное  мнение,  полную
ответственность за моих людей несу я. Пусть мир  знает:  я  приказываю  им
убивать  врага  по  мере  возможности.  Моих  людей,   смытых   за   борт,
выпрыгнувших с парашютами,  тоже  расстреливают.  Они  будут  пользоваться
такой же прерогативой.
   - Хочу напомнить,  что  за  убийство  беззащитных  людей  по  приговору
Нюрнбергского процесса удостоились виселицы и те, кто отдавали приказы,  и
те, кто их выполняли, - не унималась женщина.
   Фудзита нацелил в нее палец, как ствол.
   - Меня не интересует ваш Нюрнбергский процесс, равно как и Трибунал для
Дальнего Востока. Я  занят  ведением  определенной  войны  и  уничтожением
конкретных врагов.
   - Значит, вы ведете тотальную войну?
   - Вы разве не знали?
   - Не знала. И весь мир  не  знает.  -  Она  метнула  взгляд  в  сторону
Бернштейна. - Даже большинство израильтян.
   - По-вашему, бывает другая война?
   - Существует такое понятие, как человечность.
   Фудзита невесело рассмеялся.
   -  Неужели?  Где  -  покажите!  Я  за  "сто  лет  с  этим  понятием  не
сталкивался.
   - Когда мое задание будет выполнено, я подам рапорт о переводе.
   - Как угодно, мадам. - Фудзита сгорбил плечи, глаза его превратились  в
щелочки. - Но если женщины добиваются равноправия, они должны быть  готовы
драться и умирать наравне с мужчинами.
   - Я готова, иначе бы здесь не служила. Но  я  никогда  не  буду  готова
убивать.
   - Значит, вам  не  место  там,  где  вы  служите,  бесстрастно  заметил
Фудзита. - Война - мужское дело.
   - Вы это уже говорили, адмирал. И теперь я убедилась, что вы  правы.  -
Она встала.
   Фудзита поднял руку.
   - Я вас не отпускал.
   Она смотрела на него сверху  вниз  холодными,  вполне  соответствующими
тону глазами.
   - Прошу разрешения удалиться.
   - Вы прибыли сюда одна?
   - Одна.
   - И остановились, как всегда, в "Империале"? Кажется,  ЦРУ  именно  там
бронирует номера.
   - Да.
   - Ездить без охраны опасно, и вы это знаете. - Он взглянул на Брента. -
Возьмите двух охранников, штабную машину и  проводите  мисс  Макинтайр  до
двери номера.
   - Я возьму такси. Я  в  состоянии  сама  о  себе  позаботиться.  -  Она
похлопала по чемоданчику  (Брент  знал,  что  она  всегда  носит  с  собой
"Беретту"), потом испепелила молодого лейтенанта взглядом.  -  Он  мне  не
нужен.
   Надо  быть  дураком,  чтоб  не  понять:  она  имеет  в  виду  вовсе  не
сопровождение.
   - Это приказ. - Фудзита  повернулся  к  Файту  и  Уильямсу.  -  Вы  оба
немедленно отправитесь в лазарет. Писарь Накамура вас  проводит.  Потом  я
потребую от главного санитара Хорикоси рапорт о состоянии вашего здоровья.
- Адмирал медленно поднялся с кресла. - Совещание закрыто.



        "7"

   Брент и Дэйл спустились по забортному трапу, в ледяном молчании  прошли
мимо бетонных ограждений, воздвигнутых после провокационной вылазки Кэтрин
Судзуки. Направляясь к воротам мимо огромных складов и мастерских, увидели
по меньшей мере дюжину обложенных мешками пулеметов. Слухи об  уничтожении
подводной  лодкой  "Блэкфин"  авианосца  "Гефара"   и   эсминца   "Тубару"
распространились, как лесной пожар.  Хотя  официальных  сообщений  еще  не
было, каждый встречный приветствовал и поздравлял Брента:
   - С возвращением, лейтенант!
   - Банзай "Блэкфин"!
   - Добрая была охота, мистер Росс!.
   - Здорово вы их разделали!
   Слова  были  предназначены  ему,   а   взгляды   тянулись   за   плавно
покачивающимися бедрами и стройными ногами Дэйл Макинтайр.
   - Здорово вы их разделали! - передразнила она.
   - Тебе не понять, - устало отозвался Брент.
   - Где уж нам! Зато я другое понимаю. Фудзита  нарочно  послал  тебя  со
мной.
   - Ты против?
   - Он уже не первый раз проделывает  этот  трюк.  В  прошлом  году  тоже
приказал тебе проводить меня "до двери номера".
   - По-моему, в прошлом году у тебя не  было  возражений,  -  через  силу
улыбнулся Брент.
   - Заботится о тебе, не так ли? Ну еще бы, мальчик полгода  в  походе  -
истомился небось по бабе! Отчего  же  опять  не  воспользоваться  услугами
старой шлюхи?
   Обида и гнев точно хлыстом обожгли Брента, коснулись оголенных  нервов.
Глаза сверкнули, как стальные штыки; краска медленно сползла  с  лица.  Он
грубо развернул ее к себе, чувствуя, как сотни  взглядов  со  всех  сторон
впиваются в них.
   - Врезать бы тебе пару раз для ума!
   - За чем же дело стало? В постели ты не больно со мной церемонился.  Ну
давай, сукин сын, разделай меня, как всех остальных! Одной жизнью  больше,
одной меньше - кто их считает!
   Брент схватил ее за плечи и сильно встряхнул.
   - Господи, ты что, уже забыла, как они хотели убить нас вон там?! -  Он
махнул рукой в сторону автостоянки за воротами, где они  вдвоем  сражались
против красной банды. - А французский ресторан, где моторист Ацума  Куросу
отдал жизнь, спасая тебя от арабских собак?..
   - Я все помню. Но тогда была честная схватка.
   - Честная?! На нас напали из засады!
   - Да уж, они не протягивали к тебе из воды руки за помощью.
   Он повел глазами по сторонам. Пулеметчики и охранники у  ворот  открыто
пялятся на них.
   - Пошли! Мне приказано доставить тебя в отель.
   Перед воротами их ждал черный "Мерседес". По обеим сторонам его  стояли
двое охранников с винтовками.
   Бок о бок они быстро проследовали к машине.


   Дэйл сняла номер на тридцатом этаже отеля "Империал". Зданию уже больше
ста лет, но его так модернизировали, что оно кажется самым  современным  в
Токио.  Бассейн,  восемь  ресторанов,   гимнастические   залы,   множество
сувенирных лотков в огромном вестибюле. Брент довел женщину до двери; один
из охранников остался на часах у лифта,  пугая  народ  своим  воинственным
видом. По нынешним временам чего только не бывает, однако матрос в  каске,
при полном боевом обмундировании и с винтовкой в отеле  "Империал"  -  это
все же перебор.
   Брент отпер дверь и отступил в сторону.  Дэйл  вошла  и  повернулась  к
нему, загораживая проход.
   - Спасибо, - проронила она. - Теперь я в  полной  безопасности.  Можешь
убираться восвояси.
   Он выставил ногу, не давая ей захлопнуть дверь у него перед носом.
   - Дело не только в убийстве безоружных людей, не  правда  ли,  Дэйл?  -
сказал он, пристально глядя в зеленые глаза.
   - То есть?
   - Я не верю, что в ЦРУ ничего не знали. Нет, тут что-то  другое,  между
мной и тобой...
   - Ты себя переоцениваешь.
   Хватит, подумал  он,  больше  я  на  твои  провокации  не  поддамся!  И
проговорил с олимпийским спокойствием:
   - Так что стряслось? У тебя кто-то есть? Что ж, дело житейское. Пока  я
был в море...
   - Пока ты был в море, я нашла с кем трахаться - ты это хотел сказать? -
В зеленых глазах стояли непролитые слезы.
   - Зачем же так вульгарно?
   - Вы меня задерживаете, лейтенант.
   - Я еще вернусь.
   - Разумеется. За кодировщиком.
   - "Синий Альфа" засвечен.  В  Триполи  в  Дамаске  его  раскололи.  Вот
видишь, ЦРУ в курсе всего.
   - Кодировщик и программы уже в посольстве.  Сам  явишься  или  пришлешь
кого?
   - Это моя работа. Я единственный  представитель  ВМР  на  "Йонаге".  Ты
передашь мне кодировщик из рук  в  руки  и  возьмешь  с  меня  расписку  в
получении.
   - Во всяком случае, лейтенант, кроме кодировщика,  вам  в  этом  номере
ничего не светит.
   Дэйл оттолкнула его ногу и захлопнула  дверь.  Он  круто  повернулся  и
прошагал к лифту.
   Сквозь жалюзи просачивалось сияние неоновых реклам Гинзы,  поэтому  она
не стала зажигать свет в номере, а сразу кинулась в  спальню,  рухнула  на
постель и завыла в подушку:
   - Мальчик мой, Брент, я люблю тебя! О Боже, как я тебя люблю!


   В  мрачном  расположении  духа  Брент  подошел  к  каюте  подполковника
Мацухары. Обратный путь по темным, блестящим от дождя улицам заставил  его
еще  острее  почувствовать  свое  одиночество.  Картины  давних  ночей   в
нью-йоркской квартире преследовали его,  точно  призраки.  Дэйл,  конечно,
покоробила их жестокость в отношении уцелевших, но наверняка есть и другая
причина. Она вдруг люто возненавидела его... или хочет возненавидеть?  Как
ни странно, в яростных  тирадах,  в  холодных  глазах  промелькнула  былая
нежность.
   В Нью-Йорке они говорили о любви, о том что всегда будут вместе, но  ее
голос при этом звучал как-то  обреченно,  тоскливо.  Однажды  они  лежали,
измученные любовью, и вдруг она повернулась к нему со словами:
   - Милый, ты отдаешь себе отчет,  что  когда  тебе  исполнится  столько,
сколько сейчас мне, я уже буду старухой?
   Он пытался возражать:  мол,  она  никогда  не  состарится,  -  но  Дэйл
засмеялась в ответ.
   - Ненасытный мой мальчик. Меня уже сейчас после секса с тобой  ноги  не
держат, а что будет дальше?
   Он показал, что будет дальше, снова опрокинув ее на спину, и теперь  не
может отделаться от мучительных воспоминаний.
   Мацухара поджидал его. Брент понял это,  увидев  на  столике  крохотной
каюты, рядом с его собственной, бутылку виски и два стакана.
   - Заходи, Брент-сан, - улыбнулся Йоси.
   Брент вздохнул и уселся напротив.
   - Чистый, без льда, как ты любишь. - Он подал Бренту стакан и  чокнулся
с ним. - За женщин. За самых странных созданий на Земле.
   Рука со стаканом замерла в воздухе.
   - Как ты догадался, Йоси-сан?
   - Чего тут догадываться? Пей!
   Они залпом опрокинули виски. Йоси тут же налил еще.
   - Ну и как?
   - Плохо.
   - Любишь ее?
   -  Не  знаю.  -  На  этот  раз  Брент  задержал  виски  во  рту,  чтобы
почувствовать жгучий вкус. - Нет, правда, откуда ты узнал про меня и Дэйл?
   Йоси фыркнул.
   - Да что я, слепой? Видно же, с какой рожей ты от нее возвращался.  Два
раза жизнью за нее рисковал. И потом, никто не  знает  тебя  так,  как  я.
Все-таки столько лет вместе.
   - Все кончено, Йоси.
   - Ну уж! Она тебя любит, Брент-сан.
   Брент поперхнулся и чуть не выронил стакан.
   - Она ненавидит меня. Обозвала сукиным сыном.
   Мацухара покачал головой.
   - Э-э, меня не проведешь. Она специально настроила против себя адмирала
- знает, что он не выносит баб, а ей только того и надо. Очень  даже  умно
сыграла на его предрассудках. И насчет того, что ей  не  известен  принцип
"на войне как на  войне",  тоже  игра.  В  конце  концов,  она  служит  не
где-нибудь, а в ЦРУ. - Он помолчал, задумчиво  глядя  на  Брента.  -  Нет,
здесь другое. Она так на тебя смотрит, что о ненависти  не  может  быть  и
речи. Просто эта женщина сама с собой не в ладах.
   Йоси подтвердил подозрения Брента,  хотя  по  вине  Дэйл  он,  кажется,
потерял способность рассуждать здраво. Разумеется, война и все связанное с
ней известны Дэйл гораздо лучше, чем она хочет показать.  А  насчет  того,
что она его любит, Йоси вряд ли прав. За что же отбрила?.. Стараясь скрыть
смущение, Брент одним махом  хватил  полстакана.  Душу  опалило  огнем,  а
утешение так и не приходит.
   - Но тогда почему, почему?!
   Японец улыбнулся и подмигнул.
   - Эх, дружище, легче промерить  Марианский  желоб,  чем  женскую  душу.
Может, дело в возрасте. У женщин годы текут быстрей, чем у нас.
   - Да брось ты! - тряхнул головой Брент. - Во всяком случае, в Нью-Йорке
нам ее возраст не мешал.
   - А что же в таком случае? Ревновать она тебя не может - ведь ты был  в
море... Нет, помяни мое слово, все-таки возраст.  Когда  женщина  ревнует,
она злится на тебя, а тут словно бы на себя.
   Брент усмехнулся. Наконец-то он начинает оттаивать,  все-таки  спиртное
сделало свое дело.
   - Боюсь, Йоси-сан, мне скоро не только твое слово, а  и  вообще  нечего
будет поминать.
   - А я говорю, она тебя любит, - упорствовал Мацухара.
   Брент уставился в стакан. Наверное, с минуту в  каюте  слышался  только
ровный  гул  вспомогательных  моторов:  Встретившись  наконец  с   глазами
летчика, он увидел в них озабоченность. Надо ведь, за него переживает!
   - Знаешь, Йоси-сан, такого друга, как ты, у меня в жизни не было. Вот я
увидел твой "Зеро"  над  подлодкой  и  сразу  понял:  теперь,  что  бы  ни
случилось, мы прорвемся. Брент умолк, осененный новой  мыслью.  -  Слушай,
твои англичане отличные ребята.
   - Ну так! Побольше бы нам отличных  ребят.  -  Он  поболтал  в  стакане
золотистую жидкость. - Кого-то ведь надо сажать в пустые кабины.
   - В Японии добровольцев хоть отбавляй.
   - И не только в Японии. Теперь к нам рвутся пилоты из Франции, Америки,
Германии... даже из Греции и Турции.
   - Так ведь это же хорошо. Вот их и посадишь.
   - Да, конечно. Но смешанная эскадрилья... не знаю даже. Гусь свинье  не
товарищ. Правда, на "Сифайры" грех жаловаться - хорошая машина. А теперь у
нас есть еще "Грумманы".
   - "Хеллкэт F6F"? И сколько? Один? Два?
   - Эскадрилья. Двенадцать машин. А в них лучшие морские летчики США. Все
добровольцы. Их уже зачислили в штат Департамента мемориалов.
   - Когда они будут здесь?
   - Через месяц, думаю. Они заканчивают  обучение  в  Пенсаколе.  -  Йоси
негромко хмыкнул. - Что-то вроде АДО наоборот.
   - "Американский добровольческий отряд"? "Летучие тигры" из Китая?
   - Угу. Я сам с ними дрался в сороковом и в сорок первом. Ирония судьбы!
   Брент знал еще из первоначального опроса на борту  "Йонаги",  что  Йоси
Мацухара воевал в Китае и сбил три китайских самолета. Но с тех пор он  ни
разу не упоминал об этом в разговорах. Тема деликатная, он чувствовал, что
летчик ее избегает. За мыслями о друге собственные беды показались уже  не
столь тяжкими.
   - Да, действительно... - Он решил отвлечь Мацухару. - Скажи,  Йоси-сан,
а у тебя есть женщина?
   Японец покачал головой и сделал большущий глоток из стакана.
   - Не можешь забыть Кимио?
   Йоси стиснул зубы.
   - Я виноват в ее смерти.
   - Что за бред?
   Карие глаза грозно сверкнули.
   - Не смей так со мной говорить!
   - А ты болтай больше. Я тоже, между прочим, там был. Это я привел вас в
засаду. Увязался за шлюхой, вместо того чтобы...
   - Нет! Я должен был ее защитить, а не  смог!  Вместо  меня  ей  всадили
шесть пуль в грудь! - Он залпом осушил стакан.
   - Тебя не переубедишь.
   - Нет, Брент-сан, не переубедишь.
   - До сих пор ищешь смерти?
   - Адмирал Фудзита отказал мне в моей просьбе.
   - И мне отказал.
   - Ты-то тут при чем? Вот это действительно  бред  -  американец  делает
себе харакири!
   - Я думал, ты меня считаешь самураем.
   - Считаю.
   - Тогда это не бред.
   Глаза Йоси потеплели.
   - Может, и не бред, Брент-сан.
   - Ты хочешь умереть там? - Брент потыкал пальцем в потолок.
   - Разве есть лучшее место?
   - Розенкранц и Ватц будут рады тебе услужить.
   - Еще чего! Я первый их убью и только потом отправлюсь к предкам.
   - Я бы тоже хотел удостоиться такой чести. - Бренту  вдруг  вспомнились
слова Дэйл. - Мы живем в безумном мире, Йоси-сан.
   - А мы и есть безумцы.
   - Почему? Из-за того, что самураи?
   -  Не  только.  Просто  наш  образ  жизни  несовместим   с   "тачками",
магнитофонами, кино... Адмирал даже телевизоры запретил.
   - И это, по-твоему, безумие?
   - Конечно.  Мы  не  станем  нормальными,  пока  не  будем  давиться  за
машинами, тостерами, видео, пока не задурим себе мозги наркотиками.
   - Философия Камю.
   - И Кафки.
   Брент увидел, как загорелись его глаза. Вот и Фудзита после  выхода  из
ледового плена набросился на  книги  и  очень  любит  делиться  с  Брентом
мыслями о прочитанном.
   - Они знали, что пишут, - продолжал Мацухара. - Оба  восставали  против
абсурдного  существования,  социальной   несправедливости,   невозможности
самореализации. В особенности Кафка смотрел  на  мир  как  на  враждебное,
неуправляемое чудовище. - Он взял  со  стола  маленький  томик  и  любовно
погладил его. В каюте Мацухары тоже все полки ломятся от книг.
   - Кафка прежде всего бунтовал против тирана отца. Но в целом  ты  прав.
Он чувствовал,  что  простой  человек  беспомощен  перед  властью  имущих,
которые взирают на всех свысока, словно с далекой галактики, и никогда  не
задумываются о судьбе других людей.  Но  это  опять-таки  было  связано  с
отцом.
   - В той или иной степени все мы бунтуем против отцов.  И  все-таки  мне
ясно одно: отец там или не отец, но  Кафка  открыл  универсальную  истину.
Есть  люди,  от  которых  зависит