жизни  и  смерти,  как
море. Именно в море человек вступает в  извечное  единоборство  с  чуждой,
враждебной стихией, даже когда  на  первый  взгляд  она  тиха  и  покорна.
Человека здесь постоянно подстерегает  самая  мучительная  гибель,  однако
море тысячелетиями влечет его к себе.
   Почти два часа вахта шла спокойно. На мостике царила тишина;  время  от
времени рулевой снимал показания барометра,  термометра  и  заносил  их  в
судовой журнал. К счастью, шторм не набрал нужной силы  и  теперь  обрывки
его смещались к западу, поливая море жемчужным  дождем  и  отступая  перед
лучами солнца. Опасность миновала; Брент  расслабил  напряженные  мышцы  и
позволил ветру развеять остатки недавнего уныния.
   С потрясающей отчетливостью перед глазами возникла Дэйл Макинтайр.  Вот
ведь взяла моду приходить и мучить его! Хотя бы прикрылась  чем-нибудь,  а
то вечно является в костюме Евы. Роскошно вылепленное тело так близко, что
стоит протянуть руку - и коснешься его. Округлые груди с бутонами  сосков,
осиная талия,  бедра  и  ягодицы,  достойные  кисти  Гойи.  Пылающая  кожа
струится как шелк под его руками, голову кружит слабый  аромат  духов.  Он
закрыл глаза и  будто  наяву  почувствовал  сладкую  тяжесть  воспаленного
страстью женского тела.
   - Расстояние до эсминца тридцать семь миль, истинный пеленг  тот  же  -
ноль-три-семь, - сообщили из репродуктора.
   Дэйл скрылась.
   - Хорошо, - буркнул он и затряс головой, разгоняя мечты, словно туман.
   Файт уже близко, на  курсе  перехвата.  Впервые  за  много  месяцев  он
заметил ни с чем не сравнимую красоту открытого моря. Взгляд полетел вдаль
по курсу Файта. Темно-синяя, как отшлифованный аквамарин, линия горизонта,
воду морщит легкая зыбь,  ослепительно  сверкая  на  солнце.  Красиво,  но
никогда нельзя доверять этой коварной красоте.
   Волны катятся мимо, обдавая лицо солеными брызгами. Он впустил в легкие
чистый воздух, облизнул губы. Ветер холодит щеки и нос.  После  пережитого
ужаса, когда жуткая смерть на дне  была  близка,  дыхание  ветра  казалось
манной  небесной  и  постепенно  вытравило  смешанный   запах   блевотины,
экскрементов, горелой нефти, который  осквернил  внутренности  лодки.  Как
друг и утешитель, бриз что-то  тихонько  шептал  на  ухо.  Брент  внезапно
ощутил себя в раю и застыл на палубе, наслаждаясь гармонией вне времени  и
пространства. Я жив, молод, силен! - хотелось крикнуть всему миру.
   После битвы начинаешь больше ценить жизнь. Гибель врагов и  друзей  как
бы подчеркивает дарованное тебе  счастье  остаться  в  живых.  Как  только
стихает канонада, в голове настойчиво звучит рефрен: "Все кончено, я жив!"
И как долго ему еще будет везти?..
   Последний час вахты пролетел быстрее  трех  предыдущих.  От  шторма  не
осталось и следа, волнение улеглось. Солнце скатилось к горизонту,  синева
неба  стала  еще  насыщенней.  Данте  время  от   времени   докладывал   о
приближающемся эсминце. Когда  "первый"  был  уже  в  двадцати  милях,  на
мостике появился Реджинальд Уильямс.
   -  Истинный  ноль-три-семь,  относительный  ноль-один-ноль,   дальность
девятнадцать, - сообщил он Бренту.
   - Да, командир.  Скоро  увидим  грот-мачту.  -  Брент  поднял  глаза  к
перископу. - Эй, ребята, глядите в оба!
   - Есть, сэр! - хором отозвались впередсмотрящие.
   Уильямс проговорил в микрофон:
   - РТР, доложить  обстановку!  -  Пальцы,  точно  гребешок,  зарылись  в
многодневную щетину на подбородке.
   В голосе Данте Брент уловил озадаченные ноты.
   - Цель на ноль-три-семь прибавила до тридцати двух узлов!
   - А курс?
   - Прежний, сэр.
   - Хорошо. Это его предельная скорость, старпом?
   - Так точно.
   - Странно.
   Действительно, странно. Брента охватило  недоброе  предчувствие,  какое
возникает у людей, прошедших  огонь,  воду  и  медные  трубы,  задолго  до
появления опасности.
   - Я бы объявил плюс один, - тихо проговорил он.
   Уильямс тут же прокричал в люк:
   - К бою готовсь!
   Немедленно раздался топот по трапам  и  стальному  настилу.  В  течение
минуты артиллеристы заняли боевую позицию, водонепроницаемые люки  корпуса
были плотно задраены. Брент одел каску, снял с предохранителя "Браунинг" и
поводил  стволом  из  стороны  в  сторону.  Боумен   вскрыл   новый   ящик
боеприпасов. Кром возился с  пулеметом  пятидесятого  калибра  по  правому
борту мостика.  Расчет  пятидюймовки  загонял  снаряд  в  казенную  часть.
Уильямс перешел к дальномеру, а самый  опытный  рулевой  Гарольд  Сторджис
встал к штурвалу и сигнализатору. Аварийную группу, по приказу  командира,
возглавил матрос первого  класса  Тацунори  Хара.  На  площадке  перископа
появились новые впередсмотрящие.
   Из репродуктора монотонно звучало тысячу раз слышанное:
   - Носовой торпедный отсек к бою готов! Пост  управления  энергетической
установкой к бою готов! Центральный пост к бою  готов!  Носовой  дизельный
отсек к бою готов!..
   После рапорта энсина Роберта Оуэна из  рулевой  рубки  главный  механик
Данлэп доложил о том, что несмотря на все усилия электриков обрыв все  еще
не найден. Уильямс выругался сквозь зубы.
   Из люка донесся новый голос:
   - Эй, наверху! Прошу разрешения подняться на мостик. - Это был  капитан
авиации Колин Уиллард-Смит. - Хочу заметить, командир, что  здесь  я  свою
задачу выполнил на славу. Не могу ли быть чем-нибудь полезен?
   Лицо Уильямса скривилось в подобии улыбки.
   - Разрешаю!
   Уиллард-Смит, одетый в теплое обмундирование адмирала Аллена,  выбрался
из люка.
   - Чертовски любезно с вашей стороны, сэр, - сказал он, выпрямляясь.
   Уильямс указал на горизонт.
   - На нас оттуда чешет консервная  банка,  точно  бродвейская  бикса  за
хмырем в субботний вечерок.
   - Бикса за хмырем? -  переспросил  англичанин.  -  Вы  имеете  в  виду:
проститутка за возможным клиентом?
   Уильямс и Брент хмыкнули; рядовые лишь поджали губы.
   - Точно  бес,  изгнанный  из  Вестминстерского  аббатства,  капитан,  -
пояснил Брент.
   - А-а, понятно. - Уиллард-Смит  поднес  к  глазам  бинокль  и  небрежно
махнул в сторону  правого  борта.  -  Это  что  же,  вон  та,  на  красной
шестидесятке?
   - Что-что? - не понял Уильямс.
   Брент слишком резко повернул голову и опять почувствовал боль в шее.
   - Примерно триста градусов, капитан.
   - В самую точку.
   Сигнальщик прокричал:
   - Эсминец, пеленг три-ноль-ноль, дальность одиннадцать!
   Бинокли взметнулись вверх; Брент тут же отыскал  его:  корпус  пока  не
виден из-за  земной  кривизны,  а  надстройка  уже  показалась.  Наверняка
эсминец использовал в качестве прикрытия шторм. Брент привстал  на  мыски.
Леденящий страх снова пополз вдоль позвоночника.
   - Араб, капитан.
   - Откуда такая уверенность?
   - Модернизированный "Джиринг". На носу  одно  пятидюймовое  орудие,  по
миделю нарастили четырнадцать футов для бункеровки. У  нас  таких  нет.  В
нашем сопровождении одни "Флетчеры".
   - Расчеты! Вести цель по пеленгу три-ноль-ноль. Орудия к бою! - Уильямс
обратился к Бренту: - Видать, выключил всю электронику и втихую выслеживал
нас.
   - Нет, не думаю, командир.
   - А что думаете?
   - Думаю, он охотится за Файтом. Скорее всего, патрулировал поблизости и
с одного из самолетов получил сообщение  об  эсминце.  Нас  теперь  трудно
заметить - мы слишком низко сидим. Он хочет захватить Файта врасплох.
   - Много хочет! Файт как пить дать засек его на радаре.
   - Совсем недавно, когда он вынырнул из полосы шторма. Потому "первый" и
прибавил скорость.
   - А наш "свой-чужой"?
   - Арабы вряд ли могут его запеленговать из-за скачков частоты.
   - Верно, старпом. -  Уильямс  постучал  кулаком  по  лбу  и  растерянно
проговорил: - Что это со мной? Память стала подводить.
   - Судно, пеленг ноль-один-ноль, дальность двенадцать!
   Брент снова вскинул бинокль.
   - Топ марса. "Флетчер", командир. Это наш, не сомневайтесь.
   Уильямс прокричал в люк:
   - Курс ноль-один-ноль! По левой скуле к нам движется вражеское судно на
десяти часах. Пеленг буду сообщать по ДПЦ.  Мистер  Оуэн,  переносите  мои
сведения на КУТ. Обоим торпедным  отсекам  приготовиться  к  атаке.  -  Он
рявкнул в микрофон: - Главный механик Данлэп!
   - Слушаю, сэр!
   - Сколько мы можем делать в час, чтоб не потонуть.
   - Узлов двадцать, сэр.
   - Как подшипники главного гребного вала?
   - Холодные, капитан.
   - И на том спасибо. Средний ход!
   - Есть средний ход!
   Сторджис переложил руль, дизели заработали  в  усиленном  ритме.  Волна
ударила в борт и окатила расчет пятидюймовки.
   - Горизонтальные рули вверх на три градуса!
   Нос лодки слегка вздернулся.
   - Капитан, - донеслось из  рубки,  -  идем  двадцать  узлов,  четыреста
десять оборотов.
   - Отлично.
   - Они открыли огонь! - хором взвыли впередсмотрящие.
   Араб выпустил два коричневых  облака.  В  воздухе  просвистели  снаряды
весом  в  пятьдесят  пять  фунтов.  На  расстоянии  сотни  ярдов  по  носу
"Блэкфина" выросли две водяные башни.
   - Черт,  мы  уже  в  створе!  Эй,  Сторджис,  право  на  борт!  Держать
равновесие!  Ответим  залповым.   -   Он   взглянул   на   ДПЦ.   -   Курс
ноль-девять-восемь.
   Сторджис повторил команду, глядя на индикатор угла перекладки руля.
   - Простите, мистер Росс, - сказал Уиллард-Смит, - у нас ведь тоже  есть
пятидюймовое орудие. Почему мы не открываем огонь?
   - Отсюда его не достать. Наша пятидюймовка заряжается вручную. Двадцать
пятый калибр. А у него четыре орудия тридцать восьмого калибра  заряжаются
механически. Мы можем делать  десять  залпов  в  минуту,  а  он  -  больше
двадцати  на  каждое  орудие.  Следующий  залп  будет  с  недолетом.   Они
попытаются взять нас в вилку, а потом откроют беглый из всех орудий.
   - То есть больше ста выстрелов в минуту?
   - Да.
   - Недурной переплет, да?
   Вспышка, клубы дыма, короткий свист - и два зеленых столба взмыли вверх
в пятидесяти ярдах по левому и правому борту.
   - Ну вот, мы в вилке, - сказал Брент.
   - Можно поздравить друг друга? - усмехнулся Уиллард-Смит.
   - Курс ноль-девять-восемь взят, сэр, - доложил Сторджис.
   - Что на ДПЦ, командир! - прокричал из люка Оуэн.
   - Пока ничего. Следите за своими приборами, мистер Оуэн.
   - На цели! - хором воскликнули горизонтальный и вертикальный  наводчики
пятидюймовки.
   - Он в створе, сэр, - сообщил командир орудия.
   - Беглым - огонь! Хрен с ним - куда попадете! Но я не дам ему  потопить
нас, как котят.
   Из короткого ствола вырвалось пламя. Люди на мостике застонали, держась
за уши. Ноздри защекотал запах кордита. Новый снаряд со скрежетом  ушел  в
казенную часть. По левому борту "Джиринга" тоже выплеснулась колонна воды.
Брент услышал приказ командира орудия:
   -  Вверх  на  два  градуса,  восемьдесят  ярдов  по  нормали,  поправка
тридцать!
   Пушка дала новый залп.
   - Берет право на борт, командир! - крикнул Брент.
   - "Первый" на подходе, сэр!
   Серый "Флетчер" выплыл из-за горизонта по  левому  борту  лодки.  Брент
всегда восхищался величавой грацией "Флетчеров". На  корпусе  четко  видна
черная  единица.  Два  орудий  в  носовой  части  изрыгают  огонь.  Вокруг
арабского судна замелькали короткие вспышки.  Но  как  ни  странно,  арабы
проигнорировали их. Главная батарея "Джиринга" вела беглый огонь по лодке.
   Бренту показалось, что он заглянул в  адову  бездну.  Орудия  палили  с
такой скоростью, что,  казалось,  весь  эсминец  объят  пламенем.  Вопили,
стонали, шипели, визжали снаряды.  Море  дыбилось  невысокими  всплесками.
Низкий борт лодки - трудная мишень, поэтому  арабы  пытаются  задавить  ее
огневым напором.
   - А почему они в нашего не стреляют? -  прокричал  Уиллард-Смит  в  ухо
Бренту.
   - Наверно, хотят сперва отомстить за "Гефару".
   - Вот дураки!
   - Право на борт! - приказал Уильямс Сторджису. - Курс два-шесть-пять! -
А потом наклонился к люку. - Мистер Оуэн,  как  только  выправим  курс,  я
начну давать вам пеленг  для  торпедной  атаки.  Мне  нужна  стопроцентная
точность.
   Брента  удивили  такие  маневры.  Уильямс  подходит  почти  вплотную  к
"Джирингу", хочет ввести в действие все шесть носовых торпедных аппаратов.
Но ведь пока они подойдут на идеальное расстояние для торпедной  атаки,  -
эсминец  успеет  их  потопить.  Стопроцентное  растворение  означает,  что
торпеды пойдут открытым веером: одна по носу, четыре по миделю и  одна  по
корме. Если обеспечить попадание, Файту не составит  труда  добить  араба.
Все-таки крепкий мужик этот Уильямс. Другой бы на его месте  бросился  под
прикрытие эсминца. Да, такое решение было бы самым логичным и разумным. Но
логика  и  разум  выиграли  гораздо  меньше  сражений,  чем   смелость   и
неожиданная тактика. Должно быть, это и имел в виду Уильямс, когда сказал:
"Я не дам ему потопить нас, как котят!"
   - Открыть наружные крышки аппаратов с первого по шестой!  -  крикнул  в
люк Уильямс.
   - Командир... - Брент придвинулся к нему поближе, - по-моему, рано.  На
двадцати узлах мы затопим торпедный отсек.
   Уильямс выругался и кивнул.
   - Отставить, мистер Оуэн! Не открывать.
   "Блэкфин" еще не успел развернуться, как  произошло  первое  попадание.
Брент, будто в замедленной съемке, следил за подлетающим  снарядом  -  тот
скользил над водой большой синей бутылкой, потом смерть метнулась  к  ним,
оставляя на воде разбегающуюся рябь и вздымая фонтаны брызг.
   Снаряд  перелетел  через  правый  борт  и  врезался  в  станину  пушки.
Артиллеристы разом отскочили; Боумена от сотрясения сшибло  с  ног;  Брент
пошатнулся. В ушах его взвился  хор  испуганных,  гневных,  страдальческих
воплей. Осколки  ударили  по  ветрозащитному  экрану  и  взмыли  к  трубам
перископа; на палубу посыпались части человеческих тел.
   Немного придя в себя, Брент увидел Уильямса и  Уилларда-Смита,  лежащих
навзничь на палубе. Он во всю глотку заорал в люк:
   - Курс два-шесть-пять! Что там с тобой, черт  побери?!  Санитары  -  на
мостик!
   - Есть, сэр! - донеслись из рубки испуганные голоса.
   Уильямс лежал у ног Брента; каска сбилась  набок,  весь  лоб  и  шея  в
крови. Пятидюймовка угрожающе свесилась с борта,  и  покачивалась  в  такт
лодке, удерживаемая одним палубным пиллерсом. Четверых из расчета  "смыло"
за борт, еще двоих, как букашек, расплющило о кормовую часть мостика.  Два
"Эрликона" разнесло в щепки  вместе  с  пулеметчиками.  Голова  одного  из
впередсмотрящих мелькала в волнах, другой окровавленным тюфяком  повис  на
ограждении. Из разорванной груди хлестала кровь;  как  поломанные  спички,
торчали белые ребра, одну ногу оторвало до колена. Кром и его  заряжающий,
старшина Юйдзи Итиока, стояли рядом с Уиллардом-Смитом,  который  встал  и
прислонился к ограждению. Кажется, кроме легкой  контузии,  у  всех  троих
ничего нет. Впередсмотрящие с мостика и Боумен скрючились в углу и глядели
на Брента широко раскрытыми от ужаса глазами.
   - По местам! - взревел он.
   Рядовые и  старшина-артиллерист  на  полусогнутых  бросились  выполнять
приказ.
   - Здесь кровь, сэр! - окликнул из люка Оуэн.
   Брент понял, что кровь  одного  из  наводчиков  орудия  сочится  сквозь
клапан главного индуктора.
   - Потерпите! - бросил он. - Вся лодка в крови.
   - Курс менять будем? - спросил Оуэн.
   Оглядевшись вокруг, Брент ощутил в  жилах  знакомую  раскаленную  лаву.
Отомстить! Отомстить! Осторожность, страх, здравый смысл -  все  поглотила
первобытная жажда мести. Ну нет, тем, кто сотворил такое с его  лодкой,  с
его товарищами, это даром не пройдет.
   - Так держать! - глухо прорычал он. - Убью сукина сына! Вести цель!
   На мостике появился санитар Тисато Ясуда  и  с  ним  еще  двое  молодых
матросов.
   - Займитесь ранеными! - приказал  Брент.  -  А  потом  промойте  клапан
главного индуктора.
   Сторджис  без  посторонней  помощи  дотащился  до  штурвала;  его  тоже
контузило. А Уильямс был без сознания.  Брент  помог  матросам  протиснуть
грузное тело в люк.
   Над головами жужжали  гигантские  насекомые,  вода  ручьями  лилась  на
мостик, но им стало полегче: Файт отвлек на себя часть  арабского  огня  и
отвечал на него пальбой из всех пятидюймовых орудий - их у  него  на  одно
больше, чем у "Джиринга". Теперь уже враг попал в крутой переплет: снаряды
свалили 40-миллиметровую установку, по миделю вспыхнул  пожар,  в  носовой
части пробоина.
   Брент занял позицию у дальномера.
   - Ну что, рулевой, все в норме?
   - Да, сэр, порядок, - ответил Сторджис, крепко вцепившись в штурвал.  -
Курс два-шесть-пять. Скорость двадцать.
   Матроса, получившего ранение в грудь, и  другого,  с  оторванной  левой
рукой, протащили через люк Ясуда, Кром и Уиллард-Смит.
   - Остальные мертвы, - сообщил санитар.
   Брент оглянулся на тело, висящее на  ограждении  перископа.  Кровь  еще
струилась, загустевшая, словно клубничное желе.
   Ясуда проследил за взглядом командира.
   - Снять его?
   Брент мотнул головой.
   - Нет, опасно. Потом. Сначала раненые.
   Санитар и двое помощников скрылись. Брент повернулся к летчику.
   - Вы нам очень нужны, капитан. Рук не хватает. Я не могу оголить боевые
участки.
   - Жду ваших приказаний.
   - Сможете стрелять из пятидесятого? - Брент  кивнул  на  "Браунинг"  по
левому борту.
   - Да. Мы с ним старые приятели.
   - Тогда становитесь к пулемету.
   Англичанин побежал выполнять указание, проверил  затвор  и  боеприпасы.
Старшина-артиллерист Боумен почтительно сказал ему:
   - Заряжен, сэр. Сто десять выстрелов.
   Уиллард-Смит кивнул и взялся за бинокль.
   Брент еще раз прикинул ситуацию. Араб пересекает путь по носу с правого
на левый борт, и скорость приличная. Обе пятидюймовки не прекращают  огня;
к тому же "Джиринг" выставил  оба  пятитрубных  торпедных  аппарата.  Файт
приближается с правого борта, и если ни тот ни другой не сменят  курс,  то
первый эсминец пройдет у них по корме, а "Джиринг" подсечет нос.  То  есть
"Блэкфин" окажется между двух огней. Он стиснул зубы, набираясь решимости.
Ничего, положимся на удачу, теперь шансы повысились!
   - КУТ! - приказал он в микрофон. - Оценить обстановку! Высота мачты сто
двадцать футов. - Брент  взглянул  в  прицел  дальномера:  корпус  эсминца
расколот пополам; левая часть выше правой. Вращая  маховик  настройки,  он
совместил половинки. - Пеленг!
   Оуэн снял показания репитера.
   - Пеленг ноль-два-три.
   Еще один взгляд на дальномер.
   - Дальность восемь тысяч восемьсот. Курс цели один-пять-пять,  курсовой
угол ноль сорок два. Цель движется юго-восточным курсом  с  уклонением  на
сорок два градуса от нас.
   Через несколько секунд Оуэн прокричал:
   - Взято!
   Это означало, что информация заложена в компьютер управления торпедами.
   - Расстояние? - спросил Брент в микрофон, имея  в  виду  расстояние  от
подлодки до предполагаемого курса цели.
   -  Пять  сто,  -  отозвался  Оуэн.  -   Предлагаю   сменить   курс   на
два-четыре-пять. Это даст нам восьмидесятиградусный угол сближения.
   - Хорошо. Лево на два-четыре-пять! - скомандовал Брент.
   Сторджис переложил руль.
   - Скорость не менять! Мы сами хорошая мишень.
   Да, при таких показаниях поразить врага почти невозможно.
   Однако в ходе битвы наступил перелом.  Возле  кормы  "Джиринга"  грянул
взрыв, и араб начал терять скорость.  Весь  его  огонь  был  направлен  на
"Флетчер". Сотни снарядов рассекали воздух, и Бренту  показалось,  что  он
попал в туннель, неумолимо ведущий к смерти. Но  "Блэкфин"  упрямо  шел  к
цели, а два великана будто и не замечали его.
   Расстояние сократилось до четырех тысяч семисот десяти ярдов - все  еще
очень далеко, особенно при такой скорости  "Джиринга".  Курс  его  остался
неизменным.
   Файт дважды ударил с кормы, и  одна  пятидюймовка  "Джиринга"  смолкла,
лениво покачиваясь вместе с кораблем, сбросившим скорость. Да, араб строго
наказан: прямое попадание в переднюю установку,  одно  орудие  слетело  за
борт, по меньшей мере четыре снаряда пораз