Это ложь! - сказал Брент.
   - Ложь! - эхом откликнулся старый летчик.
   Сайки затравленно водил глазами из стороны в  сторону:  все,  даже  его
друг Окума, были против него.
   - Это обвинение подтвердили еще шестеро пилотов, - сказал ему  Фудзита,
и  Брент  опять  удивился  тому,  как  быстро  и  как  много   он   узнал:
действительно, от него ничего не могло укрыться.  -  Лейтенант  Сайки,  вы
знаете, что вам надлежит сделать. Я даю на это разрешение.
   Сайки судорожно, как в приступе удушья, хватая ртом воздух, снова обвел
рубку молящими глазами, но  встретил  только  враждебно-отчужденные  лица.
Потом медленно поднялся и подошел к двери. Когда вахтенный  матрос  открыл
ее, Сайки вытащил из кобуры "Оцу" и приставил дуло к  виску.  Все  затаили
дыхание, и в мертвой тишине голос Фудзиты произнес нечто невероятное:
   - Пожалуйста, не здесь. Палубная  команда  только  что  окончила  малую
приборку.
   - Да здравствует император! - выкрикнул Сайки.
   Дуло  пистолета  было  вплотную  прижато  к  виску,  и  потому  выстрел
прозвучал  приглушенно,  но  в  тесном  помещении  рубки  и   этого   было
достаточно, чтобы болезненно ударить по  барабанным  перепонкам.  Кровь  и
мозги, похожие на клубничный заварной крем, хлестнули  на  стол,  и  Брент
почувствовал на щеках и  шее  мелкие  костяные  осколки.  Тело  самоубийцы
рухнуло, звонко ударился о стальную палубу и отлетел к переборке пистолет.
   - Я же сказал ему: не здесь! -  гневно  воскликнул  адмирал.  -  Матрос
Катари, убрать отсюда эту  падаль  и  прислать  кого-нибудь  из  вахтенных
замыть грязь.
   - Кремировать, господин адмирал?
   - Еще чего! За борт! Его место - с отбросами, а не рядом с героями.
   Когда труп лейтенанта унесли, адмирал продолжат:
   - Из девяноста трех самолетов, участвовавших в двух  рейдах,  вернулось
пятьдесят.  Двадцать  шесть  истребителей,  одиннадцать  бомбардировщиков,
тринадцать торпедоносцев. Не спешите хоронить тех, кто  не  вернулся:  они
могли пойти на вынужденную посадку в Японии. Вы достойно послужили  нашему
императору, вы доказали врагу, что все его уловки и хитрости  -  ничтожный
вздор. Ни один... - Он пристукнул костяным кулачком по столу.  -  Ни  один
вражеский самолет не приблизился к "Йонаге"! Вы раздавили их  и  доказали,
что истинно японский дух не угас!
   В ответ раздались крики "банзай!".
   В эту минуту в рубку вошел вахтенный  радист  и  на  мгновение  застыл,
увидев лужу крови, но потом  аккуратно  обошел  ее  и  с  поклоном  вручил
адмиралу бланк радиограммы.
   - Наконец-то, - сказал Фудзита. - "Трепанг"  обнаружил  ударную  группу
противника в составе двух авианосцев, двух крейсеров и  двух  транспортов.
Она пока далеко на юге, вот здесь, - он  ткнул  указкой  в  Южно-Китайское
море. - Лодка засекла их на входе в Балабакский пролив между  Палаваном  и
Борнео. Группа идет курсом на восток.
   - Да, сэр, вы оказались правы, - сказал, поднимаясь, адмирал  Аллен.  -
Они могут двинуться к югу Минданао и там повернуть курсом на север,  войдя
в  Филиппинское  море.  Американских  войск  нет  нигде,  кроме  Гавайских
островов,  и  арабы  могут  высадиться  на  Филиппинах,  на   Каролинских,
Марианских островах, на Палау, Япе и даже на Бонинах.
   -  Именно  так.  Владея  мировой  нефтью  и  несколькими  авиабазами  в
стратегически выгодных местах, Каддафи  может  получить  власть  над  всем
миром...
   - Сначала ему придется потопить "Йонагу"! - порывисто вскочил Брент.
   Такии одобрительно похлопал его по плечу, а  остальные  снова  крикнули
"банзай!"
   - Господа, - продолжал Фудзита. - Мы возвращаемся  в  Токийский  залив,
чтобы заправиться горючим, пополнить запасы и людские резервы и... И ждать
новой вылазки врага. - Он взглянул на адмирала Аллена: - Скажите, адмирал,
ваши лодки ходят вот здесь, - он показал на западную часть Тихого  океана,
- и здесь?
   - Да, сэр. Постоянное  патрулирование  в  районе  Филиппин,  Марианских
островов, Палау. Одна лодка несет боевое дежурство к северу от  архипелага
Санта-Крус.
   - Вот и хорошо. "Трепанг" и "Огайо" крепко  помогли  нам,  -  он  обвел
офицеров взглядом усталых, но светящихся  прежней  энергией  глаз.  -  Все
свободны.


   Йоси Мацухара наконец освободил Брента от  неразлучного  с  ним  Йосиро
Такии и увел к себе в каюту. Там он прилег на свою койку, а американец сел
на краешек письменного стола.
   - Ты искал смерти в этом рейде, Йоси-сан?
   - Да. Но смерти, подобающей самураю.
   Мацухара рассказал ему о схватке с Фрисснером, о страшной  смерти  Таку
Исикавы и о том,  что  Розенкранцу  удалось  спастись,  но  ни  словом  не
упомянул о своих подозрениях, добавив лишь:
   - У самых ворот в храм Ясукуни Таку оттер меня  плечом  и  прошел  туда
первым.
   - Стало быть, у богов есть свои виды на тебя, и ты им нужен  здесь,  на
этом свете. У нас впереди еще много  работы,  Йоси-сан.  Особенно  если  в
западной части Тихого океана появятся все-таки базы террористов.
   - Да, Брент, я уже видел Кимио - летел к ней, но в последний момент она
исчезла.
   - Это не только предзнаменование,  Йоси,  -  это  бремя  твоего  долга,
которое ты обречен нести до тех пор, пока мы не  избавим  мир  от  раковой
опухоли мирового терроризма. Ты нужен  Японии,  ты  нужен  императору,  ты
нужен нам - команде "Йонаги".
   Мацухара  смотрел  куда-то  в   сторону,   но   по   его   измученному,
окровавленному лицу Брент видел, что он согласен.
   - У нас с тобой одинаковые раны,  -  летчик  показал  на  ободранную  и
изрезанную щеку друга.
   - Да, и не только здесь.
   - Ты о чем?
   Американец опустил голову:
   - Я знаю, как ты  страдал,  потеряв  Кимио,  -  он  испытующе  взглянул
Мацухаре прямо в глаза. - Маюми не ответила мне ни на  одно  письмо  и  ни
разу не позвонила. Словно и она умерла...
   - Знаю... - Йоси отвел глаза.
   - Откуда ты это можешь знать?
   - Садамори, сын Кимио, прислал  мне  письмо.  Он  окончил  университет,
мечтает стать летчиком и служить на "Йонаге". Мы с ним всегда были близки,
а Маюми он доводится двоюродным братом...
   - Ну, так что же он тебе сообщил?
   Мацухара, упершись взглядом в переборку,  заговорил  медленно  и  тихо,
словно боялся, что слова его причинят Бренту слишком сильную боль:
   - Сообщил, что Маюми вернулась в отчий дом. И собирается замуж за Дэнко
Юнояму. Свадьба через месяц.
   Брент с размаху стукнул кулаком по столу:
   - Не верю!
   - Прости, Брент-сан,  но  это  правда.  -  Он  взглянул  на  искаженное
страданием лицо американца. - Мы с тобой оба очень много потеряли.
   - Верно.
   - Но помни, друг мой, у нас с тобой есть то,  о  чем  мечтают  все,  но
обретают очень немногие, - и, заметив недоуменный взгляд Брента, произнес:
- У нас с тобой есть "Йонага".
   Американский лейтенант улыбнулся в знак согласия.



        Питер Альбано.
        Атака седьмого авианосца

   -----------------------------------------------------------------------
   Peter Albano. Attack of the Seventh Carrier (1989)
   ("The Seventh Carrier" #5). Пер. - А.Друнцал. М., "Яуза", 1996.
   OCR & spellcheck by HarryFan, 12 July 2002
   -----------------------------------------------------------------------



        "1"

   На высоте девяти тысяч футов утренний воздух обжигал, как прикосновение
к ледяной глыбе, студил легкие и облачком пара вырывался из посиневших губ
скорчившегося в хвостовой кабине Брента Росса. Если  хотя  бы  можно  было
задвинуть фонарь  допотопного  бомбардировщика  "Накадзима  B5N".  Но,  по
сведениям разведки, в небе над южной частью  Тихого  океана  барражировали
истребители капитана  Кеннета  Розенкранца,  и  малейшая  невнимательность
могла стоить жизни, а заминка даже на тысячную долю  секунды  -  оказаться
роковой.  Приходилось  мерзнуть,  и,  чтобы  не  превратиться  в  ледяшку,
белокурый американец почти двух метров ростом старался больше шевелиться и
двигаться - без этого не  спасали  ни  коричневый  подбитый  мехом  летный
комбинезон, ни толстый, с высоким воротником свитер, входивший в  комплект
обмундирования офицеров американского флота, ни огромный, на  два  размера
больше, бушлат. Ледяные пальцы ветра бесцеремонно  шарили  под  всей  этой
многослойной одеждой, залезали даже под клапан  туго  застегнутого  шлема,
проникали в узкое пространство, остававшееся между перчатками и  рукавами,
щипали за щеки и нос,  словно  песком,  терли  глаза,  ставшие  совершенно
сухими,  отчего  Брент  беспрерывно  моргал.  Можно   было   бы   опустить
очки-консервы, но они затрудняли боковой обзор, а потому Брент оставил  их
на лбу.
   Он выругался про себя, заерзал, обхватил себя руками, растирая широкими
ладонями  одеревеневшие  бицепсы,  вытянул  вперед  ноги,  уперев   их   в
специальную подставку, и от  этого  незначительного  движения  вращающееся
кресло бесшумно  и  легко  повернулось  вокруг  своей  оси  на  двенадцати
подшипниках стального вертлюга. Брент наблюдал  за  воздухом  как  опытный
летчик, коротко и резко дергая головой, стараясь, чтобы в глаза не ударили
лучи утреннего солнца, чтобы внимание ни на миг не отвлекалось  на  четкий
строй чаек или на живописно клубящиеся тучи. За эти годы  он  выработал  в
себе навык, позволявший боковым зрением различать на  огромном  расстоянии
даже  крохотную  искорку  или  слабый  отблеск,  не  заметные  прямому   и
пристальному взгляду. Он сам не понимал, в чем тут секрет,  но  действовал
этот прием безотказно, и все опытные летчики смотрели только так.
   Покачиваясь всем телом из стороны в сторону,  Брент  посматривал  и  на
самолет,  всякий  раз  поражаясь  тому,  что  этот  монстр,  собранный  на
авиазаводе Накадзимы не меньше шестидесяти пяти лет назад, еще ползает  по
небу. "Для своего времени - венец конструкторской  мысли",  -  как-то  раз
горделиво сказал о нем на ангарной  палубе  его  старый  пилот,  маленький
лейтенант Йосиро Такии, а  потом,  водя  Брента  вокруг  огромной  машины,
добавил: "А вот мотор  "Сакаэ-11"  мощностью  девятьсот  восемьдесят  пять
лошадиных сил и трехлопастный  пропеллер  "Сумитомо"  с  изменяемым  шагом
винта  -  вообще  на  все  времена.  А   убирающееся   шасси,   специально
сконструированное  для   посадки   на   стальную   палубу   авианосца,   а
цельнометаллический бензобак, а особо прочная обшивка! Что  там  говорить!
Ни ваш "Дуглас-TBD", ни допотопный английский "Фэйри Суордфиш" в  подметки
ему не годятся". Он стал на цыпочки и любовно похлопал по оскаленной морде
тигра,  изображенного  на  обтекателе.  "Эта  зверюга   дважды   атаковала
Перл-Харбор и пустила на дно "Лексингтон", "Йорктаун" "Хорнет",  "Рипалс",
"Принца Уэльского", "Гермес" и еще десяток других.  Извини,  Брент,  тебе,
наверно, неприятно это  слушать..."  Брент  принялся  уверять  удрученного
своей бестактностью старика в обратном, хотя под ложечкой у него  возникла
отвратительная пустота.
   Брент проникся к нему уважением, еще когда они летели  над  Средиземным
морем в Тель-Авив. Такии - один из ветеранов "Йонаги", испытавший вместе с
кораблем все превратности сорокадвухлетнего ледового плена  на  Чукотке  -
был, без сомнения, лучшим в мире  пилотом  одномоторного  бомбардировщика.
После выхода из заточения он, как и вся команда, буквально рвался в бой, и
его эскадрилья первой сбросила бомбы на Перл-Харбор. Потом над Средиземным
морем и южной частью Тихого  океана  начались  кровопролитные  сражения  с
головорезами полковника Каддафи, унесшие жизни  многих  пилотов  "Йонаги".
Среди отважных самураев, чьи души, без сомнения, вошли в храм Ясукуни, был
и его штурман Морисада  Мотицура,  с  которым  Такии  летал  и  дружил  на
протяжении полувека. Брент находился от штурмана всего в трех футах, когда
очередь из крупнокалиберного пулемета смертельно ранила японца, и он истек
кровью.
   Он плавно развернул кресло и стал вглядываться в заднюю  полусферу  над
хвостовым оперением. Они находились в сотне миль от Сайпана и  шли  курсом
на юг. Если  новый  штурман,  сидевший  в  средней  кабине,  не  ошибся  в
расчетах, через сорок минут появятся Сайпан и его  сосед  Тиниан.  Младший
лейтенант Такасиро Хаюса - рослый, плечистый парень из крестьянской  семьи
-  перевелся  на  авианосец   из   Сил   самообороны,   влачивших   жалкое
существование,  и,  привыкнув  к   суперсовременному   компьютеризованному
навигационному  оборудованию,  поначалу   растерялся,   получив   в   свое
распоряжение лишь самые примитивные  инструменты  -  секстан,  секундомер,
таблицы высот и азимутов, карандаш  и  бумагу  для  определения  широты  и
долготы. Успехи его в счислении места были более чем сомнительны, и  Брент
вскоре убедился, что Такасиро не умеет  делать  поправку  на  переменчивые
ветры Тихого океана, отклоняющие самолет с заданного курса.  Вздохнув,  он
подумал: "В общем, если невредимыми вернемся  и  сядем,  скажу  спасибо  и
Господу нашему Иисусу  Христу,  и  Аллаху,  и  Аматэрасу,  и  всем  прочим
обитателям небес".
   В эту минуту из-за ватных  шариков  утренних  облаков  выплыло  солнце:
длинные пальцы его пронизали весь  небосвод,  и  он  вспыхнул,  точно  под
лучами софитов, объясняя,  отчего  Японию  называют  "Страной  Восходящего
Солнца". Природа приготовила немало  захватывающих  дух  диковин  для  тех
немногих смельчаков, которые решались заглянуть  в  ее  святая  святых,  и
потому Брент любил летать  -  любил,  несмотря  на  смертельную  опасность
воздушных боев, несмотря на холод и вечный недосып.  Сегодняшний  день  не
был исключением, и открывшаяся его глазам картина,  как  всегда,  поразила
его. Опрокинутый над головой небесный купол был чистого голубого цвета,  а
далеко на юге и на западе клубились тучи, свиваясь  в  исполинские  грибы,
внутри которых  посверкивало  адское  пламя,  словно  там  кипела  схватка
потусторонних сил. Попади самолет  туда,  в  этот  грозовой  фронт,  -  он
останется без крыльев. Внизу, насколько хватало глаз, простиралась, плавно
закругляясь к горизонту, сияющая  синева  моря  и  пронизанные  солнечными
лучами кружевные оборки пены вспыхивали и искрились, как бриллианты.
   В каких-нибудь тридцати футах от себя Брент видел кончики  крыльев.  Он
снова, в который уж раз, поразился  чуду  полета.  На  высоте  двух  миль,
закоченевший под слоями шерсти,  меха,  кожи,  сукна,  висел  он,  подобно
какой-то  мошке,  в  гигантском  пространстве  воздушного  океана,  и   от
растворения в нем его отделяли только тонкие  крылья,  хрупкий  корпус  да
мотор, собранный пятьдесят лет назад. Он видел, как трепетали в  воздушном
потоке крылья,  попадая  в  завихрения,  чувствовал,  как  содрогается  от
вибрации  тело  самолета,  и  понимал,  что   это   больше,   чем   триумф
человеческого разума, - это чудо. "Как ничтожен человек в  этом  безмерном
космосе, где он парит, не шевеля ни  рукой,  ни  ногой,  где  и  время,  и
пространство теряют свое значение.  Он  -  пылинка,  живущая  только  один
кратчайший миг", - думал лейтенант.
   Прозвучавший в наушниках царапающий жестяной голос пилота заставил  его
вздрогнуть и очнуться.
   - Стрелок, внимание! Входим в зону патрулирования. Зарядить и проверить
оружие.
   - Есть зарядить и проверить, - отозвался Брент.
   Ловкими  спорыми  движениями  он  отстегнул  верхние  лямки   парашюта,
поднялся и  вытянул  на  себя  из  гнезда  пулемет  "Намбу"  калибром  7,7
миллиметра. Взялся  за  двойную  деревянную  рукоять  и  поводил  идеально
отцентрованным двадцатичетырехфунтовым стволом  из  стороны  в  сторону  и
вверх-вниз. Удовлетворенно кивнул: пулемет ходил легко, как флюгер. Бренту
невольно припомнились слова из рескрипта императора Мэйдзи: "Смерть легка,
как флюгер". Он поднял ствольную коробку, обнажив подающий  механизм.  Как
всегда, оружейники продернули ленту в приемник, но  на  всякий  случай  не
дослали патрон в камору. Брент залюбовался  ровным  рядом:  синие  головки
бронебойных патронов чередовались с красными -  осколочных.  Каждый  пятый
патрон был трассирующим, и его скругленная головка  была  помечена  желтым
цветом. Он оттянул и отпустил рукоятку затвора, со  звонким  металлическим
щелчком вставшую на место. Но  зудящее  беспокойство,  столь  свойственное
всем, чья жизнь зависит от исправности оружия, томило Брента до  тех  пор,
пока он не заглянул под ствольную коробку и не убедился в том, что  патрон
дослан в камору. Прикосновения к пулемету вселяли в него уверенность.
   - Командир! Стрелок просит разрешения опробовать оружие.
   В ответ раздалось традиционное:
   - Разрешаю. Только не отстрели мне хвост.
   Брент с улыбкой выставил ствол вбок и нажал  на  спуск,  дав  короткую,
всего в четыре патрона, очередь. Самолет вздрогнул,  единственный  трассер
по крутой дуге ушел вверх и сверкающей каплей полетел к морю.
   - Хвост цел, - доложил он.
   - Отлично. Хвала богине Аматэрасу.
   Брент почувствовал, как снова затрясло машину,  когда  пилот  опробовал
свой установленный на обтекателе "Намбу".
   Блеснувшая высоко в поднебесье искорка привлекла его  внимание.  Птица?
Самолетное крыло? Нет, всего лишь облачко, на миг вспыхнувшее  под  лучами
солнца.  Неизвестно,  по  какой  ассоциации  Брент  вспомнил  о  китайской
орбитальной станции. Ничтожная ошибка в расчетах  -  и  мировой  оборонный
потенциал оказался отброшенным на сорок лет  назад.  А  в  самом  ли  деле
китайцы допустили ошибку, как они уверяют всех, или это был тонкий  расчет
- ведь теперь, благодаря своим неисчислимым людским ресурсам, Китай  сразу
выдвинулся в число лидеров.  Три  командных  станции,  вращающихся  вокруг
Земли на высоте 22300 миль, и двадцать боевых  модулей,  расположенных  на
высоте 930 миль и оснащенных  самонаводящимся  лазерным  оружием,  которое
реагирует на световое или инфракрасное излучение, или на сочетание того  и
другого, мгновенно уничтожили все спутники связи. Затем пришел черед  всех
видов ракетных и реактивных двигателей - лазер поражал их в  самый  момент
воспламенения горючего, словно разгневанные боги метали  с  небес  разящую
молнию. Когда ракетные крейсера и  реактивные  самолеты  стали  никчемными
железками, мир лихорадочно ухватился за оснащенные поршневыми  двигателями
самолеты времен Второй мировой войны  и  построенные  тогда  же  или  даже
раньше корабли с их могучей ствольной артиллерией. Вернулся в строй линкор
"Микаса" - ветеран русско-японской войны, давно ставший  плавучим  музеем:
его четыре двенадцатидюймовых орудия нашли себе дело в войне израильтян  с
арабами.
   Когда гегемония двух сверхдержав рухнула, ничем не сдерживаемое  теперь
безумие полковника Каддафи стало грозить миру, как новая чума. Он  объявил
Израилю священную войну - джихад - и заставил  страны  -  члены  ОПЕК  (за
исключением Индонезии) присоединиться к  нефтяному  эмбарго  против  стран
Запада. Америка, с трудом удовлетворявшая собственные потребности,  смогла
поставлять Японии лишь такое количество нефти, которого еле-еле хватало на
то, чтобы  продолжала  действовать  промышленность  и  оставался  в  строю
"Йонага" с  его  палубной  авиацией.  Каддафи  сделал  попытку  уничтожить
индонезийские  нефтепромыслы  и  потопить  авианосец,  но  был  разбит   в
Южно-Китайском  море.  Тоненький  ручеек  нефти  из  Индонезии   продолжал
поступать в Японию, однако в западной части Тихого океана уже готовилась к
боевым действиям новая ударная группа - два авианосца, два крейсера  и  не
меньше двенадцати эсминцев  сопровождения  и  прикрытия.  Покуда  "Йонага"
совершал рейд на северокорейские авиабазы, арабам удалось почти  полностью
пустить на дно флот Сил самообороны. И теперь авианосец и  его  доблестные
самураи  были  единственной  силой,  которая  препятствовала   террористам
поработить Японию, а за ней - и  остальной  свободный  мир.  Япония  стала
первой мишенью для полоумного ливийского лидера.
   Сейчас авианосец искал арабскую эскадру: десяток  его  торпедоносцев  и
пикирующих  бомбардировщиков,   под   при