и  выходили  из
поезда.
   Даже в коридорах власти здесь можно наблюдать подобные предрассудки.  У
всех сохранилось в памяти язвительное замечание  бывшего  премьер-министра
Ясухиро Накасоне: испаноязычные и черные меньшинства способствуют снижению
интеллектуального уровня Америки.
   В   Японии   даже   члены   корейской   общины   подвергаются   расовой
дискриминации. Потомки батраков, вывезенных сюда  в  колониальный  период,
корейцы до сих пор крайне зависимы в вопросах трудовой занятости и  брака.
Но   особенно   страдают   темнокожие    пакистанские    иммигранты.    Им
предоставляется самая черная работа, про них говорят, что  они  не  меняют
белье, когда моются, разносят кожные инфекции и воруют  напропалую.  Одним
словом, изгои общества.
   И вновь мысли  Брента  прервал  жест  адмирала  Фудзиты,  обращенный  к
Реджинальду Уильямсу. На лице  старика  не  заметно  никакой  натянутости,
впрочем, оно всегда непроницаемо. И тон  совершенно  такой  же,  каким  он
обращается к прочим офицерам:
   - Вы лейтенант Реджинальд Уильямс, командир "Блэкфина". - (Не вопрос, а
констатация факта).
   - Так точно, сэр.
   - Вы потопили авианосец "Гефара" и арабский эсминец "Тубару".
   - Название последнего мне не было известно.  -  Он  повернул  голову  к
Бренту.  -  Если  быть  до  конца  честным,  сэр,  обеими  наступательными
операциями руководил лейтенант Росс.  К  тому  же  его  умелое  управление
судном  спасло  нас  от  шторма,  учитывая,  что  лодка  имела   серьезные
повреждения и к погружению была не способна.
   - Вы ранены, лейтенант?
   - Царапина, сэр.
   Уважение все больше вытесняло в душе Брента неприязнь к Уильямсу. Но он
дошел до полного самоуничижения. Этого нельзя допустить.
   - Лейтенант Уильямс не до конца честен,  адмирал,  -  проговорил  он  в
сопровождении приглушенного ропота. - Он тяжело ранен в голову  и  получил
сотрясение мозга во время попадания  пятидюймового  снаряда  в  лодку.  Но
несмотря на шестьдесят семь наложенных швов,  он  принял  командование  на
себя, как только пришел в сознание.
   - Вот именно! - выкрикнул Уиллард-Смит.
   - Господа, господа! -  Фудзита  поднял  вверх  руки,  и  в  голосе  его
прозвучало непривычное добродушие. - Вы все хорошо себя проявили.  Спасибо
за службу!  Ваши  действия  избавили  "Йонагу"  от  столкновения  с  двумя
авианосцами. Вы спасли нас, а быть может, и всю Японию. Молодцы!
   Командный пункт огласился громоподобными "банзай". Бренту  стало  легче
дышать. Теперь никто из присутствующих не посмеет отнестись  неуважительно
к черному командиру,  потому  что  оскорбить  Уильямса  в  такой  ситуации
означало бы бросить вызов самому адмиралу. На это ни у  кого  глупости  не
хватит.
   - Мы заплатили дорогую цену  за  наши  действия,  адмирал,  -  произнес
Уильямс. -  Потеряли  тринадцать  человек  личного  состава,  трое  тяжело
ранены, и лодка покалечена.
   Фудзита кивнул.
   - Вам  тоже  необходима  медицинская  помощь,  лейтенант.  Я  пошлю  за
санитаром.
   Уильямс покачал головой.
   - Я бы хотел участвовать в совещании.
   - Уверены?
   - Да.
   - Ладно. В конце нашей беседы я отдам распоряжения медперсоналу. У  нас
лучшие медики в мире.
   - Благодарю, адмирал.
   - Когда, по-вашему, "субмарина" сможет вернуться  в  строй?  Она  нужна
нам. Все подводные лодки Сил  береговой  самообороны  были  разрушены  год
назад во время арабского воздушного налета. - Лицо  японца  скривилось  от
горечи. - А их команды покинули свои суда, точно пугливые бабы.
   - Трудно сказать, сэр, - нахмурился Уильямс. - Мне лишь  известно,  что
поврежден корпус и протекает одна из цистерн главного балласта. Почти  все
электронное оборудование не действует. Возможно, когда  лодку  поставят  в
сухой док, я смогу дать более точную оценку, но на сегодняшний день -  при
наличии квалифицированных ремонтников - не меньше четырех недель.
   - Таких ремонтников, как у нас, днем с  огнем  не  найти.  Обещаю,  что
лодка выйдет в море через три недели.
   - Хотел бы надеяться.
   - Увидите.
   Фудзита начал представлять членов своего штаба, давая  каждому  краткую
характеристику. Бренту большинство лиц было знакомо, лишь двоих  он  видел
впервые. По правую руку от адмирала сидел его секретарь  Хакусеки  Кацубе.
Сморщенный, как мумия, спина сгорблена  от  хронического  артрита,  голова
почти не вертится, и потому он по большей  части  смотрит  в  стол,  точно
циклоп сквозь черный сверкающий мрамор. Еще у него есть странная  привычка
подхихикивать и мычать сквозь зубы, когда он чем-то занят. Как и  адмирал,
он  не  доверяет  современной  технике,  и  вместо  того  чтобы   включить
магнитофон,  водит  кисточкой  в  блокноте.  Уже   два   листа   измалевал
иероглифами.
   Адмирал представил своего старшего помощника,  капитана  второго  ранга
Митаке Араи, в отсутствие Брента повышенного в звании. Выдающийся командир
эсминца во время Второй  мировой  войны  вилкой  из  торпед  "Лонглэнс-93"
потопил крейсер "Нортхемптон". Прямой и стройный, несмотря на немалые годы
(по расчетам Брента, ему около семидесяти) он заслужил  всеобщее  уважение
благодаря своей неизменной выдержке и рассудительности.
   Рядом  с  ними  сидел  незнакомец,  новый  командир  отряда  пикирующих
бомбардировщиков Такуя Ивата. Совеем еще молодой подполковник, особенно на
фоне Фудзиты, Араи и  Кацубе,  он  заменил  на  этом  посту  подполковника
Казуоси  Миуру,  убитого  Розенкранцем  и  Ватцем  во   время   выполнения
разведывательного полета близ Марианских  островов.  Спикировав  на  воду,
Миура и его бортстрелок беспомощно болтались на плоту, когда  эти  коршуны
разметали их на куски.
   Ивата вытянулся, слушая представления адмирала.  Настоящий  гигант  для
японца - рост почти как у Брента, а весит не меньше двухсот фунтов. Чистая
кожа без единой морщины, глубоко посаженные черные глаза. А  история  его,
если послушать Фудзиту, весьма любопытна.  Прослужил  четырнадцать  лет  в
истребительной  эскадрилье  Сил  береговой  самообороны.   После   запуска
китайского лазерного  спутника  летал  на  чем  придется,  включая  старые
североамериканские АТ6, DC-3, "Сессны" и даже на старом "Зеро", изъятом из
музея Осаки. В 1984 году вышел в  отставку  и  подал  рапорт  о  приеме  в
команду адмирала Фудзиты. Долго же пришлось ждать!
   В юности он был учеником покойного  Юкио  Мисимы  и  боготворил  своего
кумира. Поэтом и романистом Юкио Мисимой Фудзита всегда восхищался;  Брент
же втайне презирал его. Ультраправого националиста,  оплакивающего  утрату
былой славы, приводил в ужас недостаток почтения к императору  со  стороны
нынешней  молодежи.  Он  мечтал  о  возвращении   к   былому   могуществу.
Поучаствовать  в  войне  Мисима  не  успел,  но  воевал  своими   виршами,
воспевающими  императора,  отжившие   духовные   ценности,   романтические
страсти. Наконец, придя в полное  отчаяние,  Мисима  совершил  театральное
харакири  на  балконе  штаба  Сил  самообороны.   При   этом   сотни   его
последователей и поклонников взирали, как он по  всем  правилам  вспарывал
себе живот.
   В  творениях  Мисимы  Брент  находил  недвусмысленные  призывы  вернуть
золотой  ореол  Стране   Восходящего   Солнца   в   противовес   нынешнему
самодовольному  практицизму.  Даже  изысканный   стиль   не   мог   скрыть
политической окраски его сочинений. Но в понимании Брента  ореол  этот  не
золотой, а кровавый. Он убежден, что труп,  похороненный  в  сорок  пятом,
следует оставить в покое. Подполковник Такуя Ивата едва ли  придерживается
такого убеждения. Брент сразу подметил, как злобно поблескивают его глаза.
Подобно своему кумиру Мисиме  он  лет  на  двадцать  опоздал  родиться.  В
нацистской Германии такие типы носили коричневые рубашки.
   - Докладывайте, подполковник, - сказал ему Фудзита.
   Глянув в маленькую записную книжку, Ивата заговорил зычным голосом (при
необходимости докричится до ангарной палубы).
   - Когда вражеские истребители устроили засаду подполковнику Миуре,  мы,
как известно, потеряли пять "Айти  D3A".  -  Он  перевел  взгляд  на  Йоси
Мацухару. - Взамен не  поступило  ни  одной  машины.  Еще  пять  самолетов
получили повреждения, и у  нас  огромная  нехватка  запчастей.  Вследствие
этого в воздух могут подняться всего сорок пикирующих бомбардировщиков.
   Командир авиаотряда решил вставить слово:
   - Я в курсе дела. Новые корпуса и двигатели "Айти" и  "Накадзим"  скоро
будут. С приборами сложнее.  На  старых  машинах  необходимо  сменить  все
оборудование...
   - Я не могу атаковать противника обещаниями,  подполковник,  -  перебил
Ивата, насмешливо скривив губы.
   Йоси вскочил со стула, прямой  как  струна.  Глаза  пылают.  Окружающие
молчат.  Молчит  и  адмирал  Фудзита,  чье   любимое   занятие   наблюдать
столкновение темпераментов. То, что старик с большой неохотой  вмешивается
в пререкания между подчиненными, не раз ставило Брента в тупик.  Возможно,
это следует приписать долгому заточению  в  бухте  Сано.  При  вынужденной
изоляции  часто  вспыхивают  ссоры,  и,   видимо,   лучше   не   пресекать
агрессивности, дать ей выход,  подобно  тому  как  вскрывают  загноившуюся
рану. Но команда  "Йонаги"  состоит  из  самураев,  гордых,  непреклонных,
мстительных, воспитанных на примере тех легендарных сорока семи.  Едва  ли
они позволят своей враждебности выветриться на свежем воздухе. Брент знает
от Йоси, что по меньшей мере двадцать человек погибло в поединках на мечах
или вакидзаси (девятидюймовых кинжалах) в судовом храме,  расположенном  в
углу ангарной палубы. Отец Брента Тед Росс по  прозвищу  Порох  тоже  убил
двоих в рукопашной схватке, тогда как Фудзита и сотня  офицеров  стояли  и
смотрели.
   Брент внимательно вглядывался в лицо старика, а тот не  сводил  глаз  с
Иваты и Мацухары.  На  плоском  лике  каменного  Будды  заметны  проблески
изощренного удовольствия. А может, в  доходящих  порой  до  смертоубийства
схватках  выплескивается  накопившаяся  за  сорок  два  года   сексуальная
неудовлетворенность?.. Так или иначе, Фудзита не сделал ни единой  попытки
прервать обмен "любезностями".
   Йоси упер стиснутые кулаки в столешницу.
   -  Я  никого  не  прошу  брать  на  себя  мою  ответственность.   Отряд
истребителей не меньше нуждается в подкреплении. Мы потеряли семь машин. И
я тоже не собираюсь питаться обещаниями.
   Такуя Ивата поглядел на противника холодными глазами. Офицеры  в  одном
звании, но у Мацухары явное преимущество  в  возрасте,  поэтому  поведение
Иваты следует считать дерзостью.
   - Возможно, великий  китайский  ас  уже  не  в  состоянии  нести  бремя
ответственности. Годы, знаете ли...
   - Выбирайте выражения,  подполковник!  -  сорвался  Мацухара.  -  Я  не
потерплю...
   Но командир пикирующих будто и не слышал.
   Я потребовал пополнения в тот самый день, когда поднялся  на  борт,  то
есть шесть недель назад. И до сих  пор  ничего  не  получил.  -  Он  ткнул
пальцем в Мацухару. - Повторяю, если вы не в состоянии исполнять...
   Йоси шарахнул по столу раскрытой ладонью.
   - Довольно! Если  вы  желаете  разрешить  наши  разногласия  в  частном
порядке, я к вашим услугам.
   Наконец-то Фудзита, к удивлению Брента и всех присутствующих, вмешался:
   - Господа, я не вхожу в подробности вашего спора,  но  должен  заявить,
что мы испытываем нехватку не только  машин,  но  и  пилотов.  Я  запрещаю
всякие поиски возмездия в храме Вечного Спасения до тех пор,  пока  мы  не
укомплектуем наш личный состав и не сможем позволить себе лишиться  одного
из вас, а то и обоих. - Он  похлопал  по  кожаному  переплету  "Хага-куре"
(настольной книги самурая, в переводе - "Под листьями"). Она всегда у него
под рукой, и теперь он процитировал на память: -  "Умереть,  не  достигнув
цели, значит умереть собачьей смертью". - Скрюченным, точно кривая  сабля,
пальцем он ткнул сначала в Ивату, затем  в  Мацухару.  -  А  ваша  цель  -
победить врагов Японии.
   Йоси посмотрел на томик и ответил:
   - С вашего позволения, адмирал,  "Хага-куре"  еще  учит:  "Каждый  день
помни и думай о неизбежной  смерти.  Самураю  желанна  смерть  от  стрелы,
ружья, копья, меча, от могучих волн и пожирающего огня..."
   - Знаю, - нетерпеливо отмахнулся Фудзита.  -  Думайте  сколько  угодно.
Однако не забывайте: время жить, время умирать. Я, ваш командир, решаю  за
вас, что теперь не время умирать. Вижу, вам обоим не терпится,  так  арабы
удовлетворят ваше страстное желание. А  теперь  приказываю  вам,  господа,
оседлать свои стулья, свой нрав и свой язык.
   Смерив друг друга  взглядами,  полными  ненависти,  соперники  неохотно
уселись.
   Следующие трое представленных были Бренту знакомы. Артиллерист, капитан
второго  ранга  Нобомицу  Ацуми,  один  из  ветеранов  "Йонаги",   как   и
большинство личного состава, неподвластен возрасту. Шапка черных волос, на
лице всего несколько морщинок - такое лицо сделало бы честь  человеку  лет
на двадцать его моложе. Держится очень прямо, выправка военная.
   - Все установки калибров двадцать пять и сто двадцать семь  миллиметров
в полной боевой готовности, - докладывал Ацуми. -  Боезапас  полон.  -  Он
скосил глаза на старшего помощника Митаке  Араи.  -  А  вот  двадцать  два
пулемета так изношены, что впору рисом в противника стрелять. И с  пушками
проблема. Нарезка совсем стерлась, траектория гаубичная. Хорошо,  если  не
продырявим палубу нашими же снарядами.
   Фудзита и Араи  переглянулись.  Старший  помощник  неловко  поерзал  на
стуле.
   - Да, у меня те же проблемы, что и у командира авиаотряда, - заявил он.
- "Накадзима" и  "Мицубиси"  очень  медленно  вырабатывают  запчасти.  Все
оборудование военной промышленности  разрушено  более  сорока  лет  назад,
когда Японией управлял генерал Дуглас Макартур. - Араи вздохнул.  -  Нужно
время.
   - Сколько? - требовательно спросил Фудзита.
   - Еще месяц... может быть, полтора.
   - Арабы едва ли станут ждать.
   - Понимаю, адмирал.
   Старик  провел  пальцем  по  кожаному  переплету  "Хагакуре"  и   вновь
процитировал, не открывая книги:
   - "Кто не знает, как нанести поражение врагу, сам изведает поражение".
   Капитан второго ранга вспыхнул.
   - Позвольте мне завтра посетить предприятие "Накадзима".
   Взгляд Фудзиты был холоднее льда.
   - Нет. Я не позволяю, а отдаю вам такой  приказ.  Доставьте  депеши  на
"Айти", "Накадзиму" и "Мицубиси". И не  завтра,  а  по  завершении  нашего
совещания.
   - Слушаюсь, адмирал.
   Фудзита переключился на главного механика, лейтенанта Тацуя Йосиду. Еще
один ветеран. Этот очень сдал с тех пор, как Брент видел его  в  последний
раз.  Разменяв  восьмой  десяток,  выглядит  на  все  свои  годы.   Седой,
согбенный, походка медлительная, шаркающая. Голос такой высокий,  что  его
тембр напоминает Бренту дикие фальцеты некоторых американских рок-певцов.
   - Котлы четвертый, седьмой, десятый и одиннадцатый сняты  для  очистки.
Испарители первый и второй требуют ремонта... замены труб, -  сообщил  он,
не глядя в записи. - Полетел коренной подшипник во втором генераторе. - Он
тоже взглянул на старшего помощника. - Запасных ни на борту, ни на  берегу
не имеется, потому придется выточить его в  наших  мастерских.  Необходимо
как минимум четыре дня, чтобы запустить генератор в рабочий режим.
   - А  котлы,  а  испарители?  -  спросил  Фудзита.  -  Когда  они  будут
восстановлены?
   - Через неделю, адмирал.
   - Как остальные котлы?
   - В них теперь триста фунтов давления. Могут давать  семьсот  пятьдесят
оборотов. Топливные цистерны полны. Можно хоть сейчас выходить в море.
   - И на том спасибо. - Фудзита привлек внимание ко  второму  незнакомцу,
сидящему слева от главного механика. - Это наш новый  командир  эскадрильи
бомбардировщиков-торпедоносцев, лейтенант Йодзи Каи.
   Низенький толстяк с белоснежными волосами и будто навечно приклеенной к
лицу масляной улыбочкой своей внешностью как бы разрушал веками  созданный
образ самурая. Круглолицый, нос пуговкой, тройной  подбородок.  Брент  про
себя усмехнулся. Если б японцы верили в Санта-Клауса, Йодзи Каи вполне мог
бы его сыграть. Не хватает лишь белой бороды. Либо ему постоянно весело по
какой-то своей причине, либо  он  прячет  под  улыбкой  страх,  как  часто
случается с прирожденными трусами.
   Отодвинув стул подальше, чтобы выпростать из-за стола обширное  брюшко,
маленький командир эскадрильи поднялся.
   - Дык его ж по полу катать можно! - услышал Брент шепот  Йорка  на  ухо
Колину Уилларду-Смиту.
   - Лейтенант Каи у нас только со вчерашнего дня, - объяснил  Фудзита.  -
Он заменит подполковника Сусаку Эндо, который две недели назад  освобожден
от занимаемой должности.
   Брент припомнил напыщенного Эндо, которого невзлюбил с первого взгляда.
И эта неприязнь по цепной реакции стала взаимной. Страшный ретроград, Эндо
проявлял  по  отношению  к  нему  и  адмиралу  Аллену  такую  же   дерзкую
враждебность, какую Ивата только что  выказал  в  адрес  Мацухары.  Однако
дерзость была ему присуща лишь на словах, а когда близ Марианских островов
он повел атаку на четыре вражеских "Джиринга"  всю  ее  как  рукой  сняло.
Сбросил свою торпеду как можно дальше от цели и был таков. Мало того - все
двенадцать "Накадзим B5N" промахнулись, а четыре были  подбиты  вражескими
истребителями. Фудзита не колеблясь выгнал Эндо в шею. Поговаривали, будто
подполковник сделал себе харакири, но Брент сомневался:  вряд  ли  у  него
хватит духу.
   - Семью лейтенанта Йодзи Каи я знаю с детства, - сказал Фудзита. -  Это
прекрасная самурайская  семья.  Восемь  его  предков  сражались  за  князя
Исинаку и князя Томониси, что правили в Такаоке в пятнадцатом веке.  -  Он
обвел  взглядом  Брента,  Реджинальда,  Элвина  и  Колина,  видимо   сочтя
необходимым дать им некоторые пояснения. - Тогда  Япония  была  феодальной
страной.
   Четверо представителей западной цивилизации понимающе кивнули.
   - За многолетнюю преданность предкам  лейтенанта  Каи  были  пожалованы
обширные рисовые поля. Один из князей даже наградил своего  верного  слугу
Кусуюки Каи почетным прозвищем "Кунитоми"...  -  снова  взгляд  в  сторону
англичан и американцев, - что означает "земля  благоденствия".  Редкостная
честь по тем временам.
   Йодзи Каи гордо приосанился.
   - За плечами лейтенанта Каи, - продолжал Фудзита, - выдающаяся карьера.
В сорок пятом году, когда ему было всего шестнадцать  лет,  он  вступил  в
Специальный ударный корпус.
   Американцы  растерянно  переглянулись,  а   японцы,   по   обыкновению,
разразились криками "Банзай!" и "Тенно хейко банзай!" Даже древний  старец
Хакусеки Кацубе поднял  глаза,  утер  подбородок  и  проскрипел  "банзай",
брызгая слюной. Фудзита взмахом руки восстановил тишину и продолжил:
   - Закончив учебу в Нобеака, он был назначен во Вторую эскадрилью...
   - Но простите, сэр, - перебил Брент, - ведь Специальный ударный  корпус
- это камикадзе!
   - Верно, лейтенант. Его прозвали "Божественный ветер" в  честь  воинов,
разрушивших флот монгольских завоевателей в одиннадцатом веке.
   Новые крики и здравицы.
   -  И  сколько  же  заданий  он  выполнил?  -  спросил  Брент,  стараясь
перекричать шум.
   Фудзита поднял сухонькую руку и резко опустил ее  вниз.  Крики  стихли,
точно обрубленные топором лесника.
   - Одно, естественно.
   Каи закивал, лицо его просияло, будто на лбу загорелась лампочка.
   -  Но  ведь  с  таких  заданий  не  возвращаются,   -   заметил   Колин
Уиллард-Смит.
   - Лейтенанту Каи не повезло, - угрюмо проронил Фудзита. - Близ  Окинавы
он пикировал на американский авианосец с пятисоткилограммовой  бомбой,  но
был подбит и потерял управление.
   - А бомба?
   - Еще одна неудача. Не взорвалась. Лейтенанту не выпало счастья умереть
за микадо. - Фудзита  взмахнул  руками,  предотвращая  крики.  -  Его  без
сознания выловили из воды, и остаток войны он провел в американском лагере
для военнопленных.
   Тут раздался голос Каи, неп